·•════·⊱≼♚≽⊰·════•·
Это был всего лишь скромный стук в дверь кабинета, но Сиэль, недовольно сверкнув глазами, уставился на источник звука. — Я же сказал, что занят, — он не поднял головы. — Почему бы тебе не пойти и не поиграть в какую-нибудь интересную игру с Финни? Я уверен, у него кончились все розы. — Боже мой, господин, — переступив порог, Себастьян закрыл за собой дверь. — Подозреваю, что это было бы совершенно неуместно. Однако, если вы больше не в настроении попробовать лимонный пирог... Сиэль выпрямился в кресле, а затем постарался не выглядеть так, будто действительно это сделал. Он медленно откинулся назад, сложив руки на столе. — Все в порядке, — сказал граф, взглянув на тележку дворецкого. — Я думал, ты чертов Сома, снова пришедший меня беспокоить. Сорок две комнаты, и можно подумать, он не найдет способ развлечься. — Принц еще очень молод, мой лорд. Его интерес легко рассеивается, — Себастьян поставил поднос с чаем, и его взгляд переместился на наполовину оконченную игру в пасьянс, разложенную на столе. — Вижу, вы усердно работаете, господин. Нахмурившись, Сиэль придвинул к себе тарелочку с лимонным пирогом. — Я закончил просматривать счета полчаса назад, — это прозвучало слишком оборонительно и вряд ли не осталось бы незамеченным. — Несомненно, милорд, — ровно ответил Себастьян. Пустые слова с пустого языка. Дворецкий налил чай, аккуратно держа блюдечко в руках. Пирог был хорош, но граф едва его попробовал. Было холодно. Был февраль. Был вторник. Прошло пять дней с тех пор, как демон пригвоздил его к постели, извивающегося на белоснежных простынях. И мучил, доставляя удовольствие своим прекрасным порочным ртом, который сейчас спокойно был сжат, когда Себастьян наклонился над сахарницей. Сиэль задумчиво потягивал чай. На самом деле ничего не изменилось. И это было большим облегчением; он не хотел, чтобы что-то изменилось. Мальчишка боялся, что теперь, по утрам, между пальцами дворецкого в перчатках и его собственной обнаженной кожей будет проскальзывать что-то осязаемое; другое электричество, своего рода нежность. Или иной вид триумфа. Каждое из этого стало бы мучением. Впрочем, опасаться было нечего: движения Себастьяна по-прежнему оставались точными. Точнее, чем когда-либо. Он бережно завязывал ленту, тщательно расчесывал спутанные волосы. Не задерживался возле пуговиц. И сегодня утром, когда состояние господина, очевидно, было взвинчено, дворецкий вежливо отвел взгляд. Сиэль, стиснув зубы, быстро и коротко вздыхал, пока полностью не застегнул шорты, и задавался вопросом, сколько еще дней это чудище вознамерилось его мучить? Он не хотел, чтобы что-то изменилось. Он не ожидал, что они останутся прежними. — Принц желает знать, будет ли милорд свободен для игры в шахматы после обеда? — мягко, стоя возле камина. — Скажи принцу, что не я принимаю решения, — сказал граф, поставив чашечку на стол. — Мое расписание зависит от учебы. Мои занятия организовывает дворецкий. Мой дворецкий еще не уведомил меня, в чем же будут заключаться дневные обязанности, следовательно, принц Сома может проваливать и донимать этим вопросом тебя. — Как вам будет угодно, юный господин, — Себастьян делал что-то загадочное и шумное с угольным ведерком. — Я сообщу его высочеству, что милорд не в состоянии взять на себя ответственность за собственное времяпрепровождение и вынужден полагаться на эффективность своего дворецкого. — Я этого не говорил, — Сиэль прищурился. — Вы будете свободны между двумя часами и двумя сорока пятью, мой лорд. — Боже правый, не говори ему нечто подобное, — он фыркнул вокруг десертной вилки. — Просто скажи, что у меня урок или что-то в этом роде. Придумай историю. Я всегда считал, что ты мастер формулировать глупости. Себастьян выпрямился, стряхивая угольную пыль с белых перчаток. — Вы оказываете мне честь, господин, — его губы слегка улыбнулись. Глаза — нет. — Не думаю, что Агни упоминал, когда они снова собираются уехать. — Полагаю, принц намерен остаться с вами до конца зимы, милорд, — это могло смахивать на простое пожатие плечами, едва заметное движение. Сиэль подавил стон, уткнувшись в ободок чашки. — У меня нет на это времени, — сказал мальчик. — На все это, — он широко взмахнул рукой. Это было несправедливо, потому что на самом деле только принц Сома вызывал у него явное раздражение. Принц Сома и Себастьян. Не то чтобы граф хотел, чтобы между ними что-то изменилось. Но... Он нахмурился, глядя поверх тарелки с пирогом на свою карточную игру, и, наполовину рассеянно, сместился немного в сторону. Девятка червей на десятку пик. Такое состояние существования с Себастьяном было чем-то бо́льшим, чем простое возвращение к порядку. Это не был естественный баланс вещей. Сиэль старался не ерзать на стуле за обеденным столом, но взгляд дворецкого был похож на маленькие огненные стрелы, пронзающие все его тело насквозь, и задумчивое молчание, как бывает, когда разговор окончен и никто не готов вновь открыть рот. Не неловкость, нет. Неловкость была для него тем же, чем капля росы для ливня. Граф часто думал об этом, об ощущениях горячего влажного рта в манящей жаркой темноте. Довольно часто. Почти непрерывно. Он опять скрестил ноги под столом. — Я позволил принцу устроить в коридоре игру в кри́кет. Надеюсь, это не доставит вам неудобств, господин. — Прекрасно, — Сиэль поднял голову. — Крикет? В коридоре? — Либо там, либо в оранжерее, милорд, и, по моим расчетам, перекраска двух стен обойдется куда дешевле, чем замена шестидесяти четырех стекол. — Чудесно, — в бессилии мальчишка оперся подбородком на кулак. В следующий раз, когда Себастьян осмелится прикоснуться к нему, он, естественно, прикажет зверю остановиться. Если случится следующий раз. Демон, конечно же, не был удовлетворен? Каковы могут быть его аппетиты, ожидания... Сиэль поймал себя на мысли, что в течение дня его взгляд блуждал по брюкам дворецкого, пока тот кружил где-то совсем близко: прислуживал за обеденным столом, замерев около его стула, или же стоял на коленях у ванны. Иногда ему казалось, будто он видит беспокойную выпуклость под черной шерстью, хотя бледное тонкокостное лицо демона не выражало ровным счетом ничего. Мальчишка наблюдал за ним. Мужчина слегка повернул голову, словно почувствовав, как чужой взгляд скользнул по его спине, и встретился с небесной синевой напротив. Едва уловимый изгиб тонких черных бровей — вопрос. — Ничего, — ответил Сиэль. Безмолвно. — Я ничего не хочу. Очевидно. Вчера он провел целое утро, хмурясь над стопкой счетов «Фантом», исправляя собственные просчеты раздражающим пятном темно-синих чернил. Его чай давно остыл. В конце концов все свелось к «если». Если бы граф позвонил в колокольчик, призывая дворецкого. Приказал бы ему встать на колени и толкнулся в бездыханное горячее облегчение рта Себастьяна... Накануне вечером он ублажал себя в своем излюбленном кожаном кресле, царапаясь костяшками пальцев о тяжелый дубовый стол. И снова в своей покрытой бархатным мраком спальне прошлой ночью. Демон, вероятно, знал. Графу было все равно. Довольно. Однако Сиэль не собирался этого говорить. — Может быть, если бы дождь поутих, — задумчиво сказал он и поднес чашечку к губам. — Тогда принц сможет развлечься на свежем воздухе. Возможно, за игрой в теннис. — Так вот как развлекаются молодые сыновья аристократов в своих загородных домах, господин? — голос дворецкого звучал вполне вежливо. — Трудно сказать, — холодно ответил Сиэль. — Не могу вспомнить. Просить об этом было немыслимо. Изнемогать от ожидания становилось все мучительнее.·•════·⊱≼♞≽⊰·════•·
Молодой господин, безусловно, сильно дулся, но Себастьян был к этому готов. Он не планировал держать мальчишку в равновесии на этом тонком канате тревоги; не вечно. Лишь до тех пор, пока ледяной огонек раздражения в кристально чистой синеве его глаза не смягчится в нерешительном вопросе. Или приказе... Так или иначе, у юного графа не будет другого выбора. Демон ожидал последнего. По-видимому, это займет не более трех дней. Двух. Господин еще не успел смягчиться. Однако ребенок нетерпеливо ерзал за своим столом, столь обеспокоенный, чтобы не справиться даже с карточным домиком; из всех вещей, он прибегнул к игре в «Терпение». Терпение. Но возобладает ли его терпение или гордость? Себастьян чуть не улыбнулся, пробежав глазами еженедельную расходную книгу по хозяйству, спрятанную в уютной тишине кабинета Танаки рядом с кладовой. В прошлом месяце граф жаловался на ненужные траты, и, естественно, дворецкий должен был все уладить. 19,12 фунтов на книги и журналы от миссис Уитби, владелицы книжной лавки. Ох? Юный господин действительно очень скучал в такую унылую погоду. Или, быть может, он все время пытался чем-нибудь занять свой беспокойный маленький ум. Теперь граф поворачивал свое раскрасневшееся личико к двери всякий раз, когда Себастьян входил в кабинет, такой же нетерпеливый и неуверенный, как щенок, увидевший что-то заманчивое. Наблюдать за ним было поистине восхитительно. Стройная ножка на высоком каблуке неуклюже качалась под столом. Самое большее — два дня. 26,05 фунтов на фарфоровые блюдца и тарелки фабрики «Canton» Споуда (замена — повреждение). Позор. Содержание Мэйлин стоило больше, чем даже ее годовое жалованье. Пожалуй, пришло время для очередного совещания персонала, посвященного достоинствам продуктивности и бережливости. 74 фунта на ножи для стейка от Уильяма Чаунера, мастера серебряных изделий (замена — утеряны и не найдены). Что ж, это было вполне оправданно. После случившегося ему едва удалось вытащить ножи и просто вытереть кровь. Себастьян закрыл записную книжку. На самом деле дворецкий не был настроен заниматься бумажной волокитой. Если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что эта рассеянность была отвлечением. Два дня. Возможно, завтра.·•════·⊱≼♚≽⊰·════•·
Среда выдалась ненастная, слякотная — мерзкая неспокойная погода конца зимы. Ранняя весна. Плохая, что ни говори. Сиэль вообще не хотел вставать с постели. Было бы куда лучше остаться прямо здесь и насладиться чтением приятной захватывающей истории: что-нибудь с привидениями в замке, летучими мышами и призраком монахини. Мысль о том, чтобы просидеть весь день за столом, не доставляла ему никакого удовольствия. Довольно. Но Себастьян резко хлопнул в ладоши у кровати, тап-тап-тап, и мальчишка с трудом приподнялся. — Ваш утренний чай — прекрасный «Ассам», мой лорд, с... — Гмм, — недовольный звук. — Я думал, в этом месяце ты получишь «Дарджи́линг», — шея Сиэля напряглась. Как и его член под одеялом, однако граф постарался не обращать на это внимания; большинство вещей рано или поздно умирают, если их не замечать достаточно долго. — Отгрузка первого в этом сезоне сбора «Дарджилинга» задержалась из-за плохой погоды, господин. — Неужели весь мир замер из-за шторма? — он коротко и раздраженно фыркнул. — Из-за муссона, милорд? Это неизбежно. Безусловно, где-то было лето, не так ли? Там тоже шел дождь, но сильный, теплый и горячий: на рисовых полях, на разбухших реках. На другом конце света. В Англии была лишь только слякоть. — На завтрак — каша с миндалем и медом, и... — Овсянка, — Сиэль взял тарелку и со стуком воткнул в нее ложку. — Не думаю, что ты не смог бы наскрести пару булочек в свободное время. — Боже правый, милорд, — в голосе Себастьяна рядом с ним неожиданно послышались мягкие нотки. — Ребенок недоволен своей кашей. Граф вдруг почувствовал, как его щеки заливает предательский румянец. Он не сводил глаз с медленно клубящегося пара, исходящего от подноса, расположенного у него на коленях. Вежливая маска совершенства дворецкого часто вызывала раздражение, но всегда была опасность, когда голос демона звучал так мягко. — Следи за манерами, — сказал Сиэль, прочистив горло. — Сейчас не время для твоей дерзости. — Прошу прощения, мой лорд, — выдержав паузу, Себастьян продолжил с кувшином молока в руке. — Если вам будет удобно, я перенесу это на вечер пятницы. Граф отложил ложку. Посмотрел на нее и снова поднял. Дворецкий подначивал его так же бесспорно, так же намеренно, как сейчас, наливал цветочный чай. Демон не боялся наказания. Он считал себя выше чьей-либо власти, кроме своей собственной. Если бы было хоть что-нибудь, что могло стереть острое превосходство с его насмешливого взгляда... Это... это приводило в бешенство. Унизительно, что потребовалось всего лишь слово, комментарий слуги, чтобы довести своего господина до такого состояния — напряженного, учащенного дыхания. Яростного. Столь беспомощного. Сиэль медленно выдохнул, приводя свои мысли в порядок. — Сома еще не проснулся? — Не так давно я видел, как Агни готовил для него завтрак, господин. — Скажи ему, что мы встретимся в пурпурной гостиной и сыграем в вист. — Полагаю, вам нужно было закончить эссе о ранней Османской империи, милорд. — Я не в настроении. — Я должен возразить, господин, — Себастьян аккуратно передал ему чашечку. — Вы и без того очень мало продвинулись в учебе. График занятий не зависит от настроения, мой лорд. — Нет? — мальчишка посмотрел на него. — Возможно, мне следует взять на себя ответственность за собственное времяпрепровождение. — Если у вас есть претензии по поводу моей службы, юный господин, было бы гораздо эффективнее просто объясниться. — Овсянка, — сказал Сиэль, вернув наполовину полную тарелку. — Больше никакой овсяной каши. — Понял, милорд, — демон осторожно взял тарелку, словно это было что-то маленькое, хрупкое и гнилостное, и поставил ее обратно на тележку. Прочистив горло, он продолжил. — Вижу, вы читали в постели прошлой ночью. Очень очевидное предположение. Себастьян воображал себя умником, но журналы все еще лежали небрежной стопкой на мраморном комоде. — История оказалась довольно занятной, — на самом деле она была чертовски гениальной, и граф не спал до тех пор, пока часы в холле не пробили половину двенадцатого. — И впрямь, — неодобрительное мурлыканье. — Вряд ли это хорошая литература, мой лорд. Иногда глубокий голос дворецкого звучал просто отвратительно. — Я хотел узнать, что же все-таки произойдет. — Сдаётся мне, вы уже прочли ее дважды, господин. — Да, — холодно. Сиэль осушил свою чашку. — Я знал, чем все закончится. На сей раз мне хотелось посмотреть на происходящее под другим углом. Это была тайна убийства, и все улики были налицо. Я хотел понять, как автору удалось все выложить в открытую, не раскрывая своих карт, — он вернул чашку. — Это похоже на игру. — Понятно, — Себастьян наклонил свою гладкую голову. — Вы когда-нибудь устаете от игр, милорд? Необычный, прямой вопрос из этого коварного рта. Расчетливый ум. Граф посмотрел на него, на медленно моргающие темные глаза с угольными ресницами, на красивые плотно сжатые губы. Никакого перемирия. Никакой нежности. Ожидался только один ответ, и он был дан: — Разумеется, нет. — Рад это слышать, господин. Глаза демона тихо вспыхнули, прежде чем он отвернулся. Сиэль откинул голову на груду мягких подушек и закрыл глаза. Все также играет, всегда. Все еще невозмутимо и осторожно ступая по сверкающему хрупкому льду. Все еще горячий, как жареный каштан между его ног. Если бы предательское тело только успокоилось, он был бы спасен еще одним слоем уязвленной гордости этим утром. Однако болезненное возбуждение никуда не делось, и граф сидел, беспокойно ожидая, пока Себастьян разложит костюм на кровати. — От ее величества пока нет никаких известий относительно вашего недавнего отчета, милорд. Исчезновение цирка «Ноев ковчег», вероятно, послужило достаточным доказательством вашего успеха. — Полагаю, что так, — уклончиво. Сиэль медленно ерзал под одеялом. — Было бы довольно удобно, если бы на Пасху наступило затишье в преступном мире. Я изо всех сил пытаюсь вызвать в себе хоть каплю энтузиазма для еще одной вылазки в Ист-Энд. Зловонная грязь и бледные высунутые лица, похожие на маленьких человеческих крыс. Довольно. — Тс-с, — неодобрение дворецкого было резким, когда он встряхнул бархатный пиджак. — Ваше волнение не соответствует тому, кто утверждает, что достоин носить имя Фантомхайв, господин, — и блеск в прищуренных улыбающихся глазах был весьма неприятен. — Пожалуйста, поднимайтесь и вылезайте, господин. Сегодня утром мы уже отстали на семь минут. Ну что ж, вот и все. Граф вылез из постели, розовые пальчики ног уже успели замерзнуть, однако, он решительно отвернулся к окну. Так, должно быть, чувствовали себя христианские мученики, вытащенные на пропитанный кровью песок Колизея. Львиные пасти все еще влажные от чужой крови. Последние предсмертные молитвы. Мелодрама, да. Но святотатство было таким туманно приятным, что Сиэлю даже почти удалось расслабиться. Не до конца, конечно. Не совсем то, на что он действительно надеялся. И никакой надежды спрятаться, снова и снова, пока Себастьян снимал с хрупких плеч ночную рубашку и в ожидании протягивал муслиновые панталоны. Не лучше, когда в них ступил мальчишка. Возбуждение беспомощно дернулось, слегка задетое пальцами в перчатках. Но, в конце концов, с этим можно было бы справиться, если бы демон не повернул голову. Это был всего лишь взгляд. Стремительный, как дротик, взгляд, и эти тонкие брови, изогнутые в безмолвном вопросе. Всегда вопрос. С ним всегда было «если». Довольно. — Себастьян, — Сиэль сглотнул. — Господин? — столь невинно, как новорожденный ягненок в коробке со щенками на краю пропасти. — Позаботься об этом, — сказал граф. И он отвел глаза. Ему не нужно было видеть выражение лица Себастьяна. Его насмешливую ухмылку. Это было бы невыносимо. — Конечно, мой лорд, — слова слетели совершенно легко, без какой-либо интонации. А потом случилась проворная рука Себастьяна — профессиональная хватка, — и Сиэль откинулся на белоснежные простыни, вцепившись ледяными пальцами в пуховое одеяло. Безусловно, лучше отдать приказ, нежели попросить. Он отвернулся к окну. Поморщился. Плавные, быстрые и приятные движения дворецкого по возбужденному члену, но граф лишь прикусил губу. Недостаточно. Разрешение — это принятие. Признание — это слабость. Покорность еще хуже. Что это было? Длинные пальцы, свободный обхват. Но все еще сильнее, чем его собственные. Безличные, как аккуратно сложенная салфетка. Сиэль вздохнул затрепетав. Теперь трудно отличить ход от контригры. Победу от проигрыша. Демон должен желать от него чего-то большего, чем стыд и содрогание; большего, чем невольно вырывающиеся вздохи или кратковременное утоление полуночного голода. Большего, чем нужно. Он никогда не надеялся столь основательно смутить зверя, как это часто происходило с самим графом. Даже сейчас. Но ведь Себастьян ответил, не так ли? Загнанный в угол на лестнице, он сам прижался к руке господина. Дворецкий хотел, чтобы его возбудили. Что же касается того, что Сиэль был готов дать, если бы, ах... Хватка усилилась, и мальчишка вновь поморщился. Теперь трудно отличить боль от успокоения. Хозяина от слуги. Удовлетворения не было. Они кружили где-то совсем близко, совсем рядом, и даже когда встретились ... даже сейчас... сейчас... Он пришел в безмолвие, прикрыв глаза от тусклого зимнего света. Никакого удовлетворения. Демон сел на пятки, и когда граф осмелился перевести на него свой взгляд, Себастьян медленно, палец за пальцем, снимал запачканную перчатку, пока влажный белый хлопок не соскользнул, и голая правая рука рассеянно не сжалась. Длинные пальцы, похожие на кости. Нетронутая бледная кожа, нежный оттенок старинной слоновой кости, и ногти: черные ногти, аккуратно подстриженные. Сиэль снова отвернулся. Эти пальцы, словно когти, царапали испуганное заплаканное личико. Жгучая агония его раненого глаза, прежде чем существо, наконец, вытащило мальчика из клетки. Ослепленный, дрожащий. Могущественный. Был ли это последний раз, когда обнаженные руки зверя касались его кожи? О, нет. Конечно же, нет. Был и другой раз. Себастьян однажды вырвал зуб господина голыми сильными пальцами и оставил его с полным ртом крови. Граф принялся неуклюже завязывать ленту на поясе своих панталон, а дворецкий тем временем достал из нагрудного кармана чистую перчатку. Мужчина никак не прокомментировал этот факт. Сиэль больше не смотрел на Себастьяна, пока слуга заканчивал с его одеждой, и демон молча вышел из комнаты.·•════·⊱≼♚≽⊰·════•·
Тихий полдень был бы приятной переменой. Сиэль почувствовал, что, возможно, он это заслужил. Однако после ланча их посетили неожиданные гости, и, когда двух королевских дворецких наконец выпроводили, граф стоял у окна гостиной и смотрел на залитый дождем сад внизу. Послание королевы было вежливым, примирительным, очаровательным; сердечным, как будто бы бабушка обращалась к своему любимому негоднику. Она явно ему не доверяла. В груди распространилось ноющее беспокойство, как после материнского выговора. Сколько было вины и сколько обиды? Он выполнил свой долг. Он принял решение. Он отдал приказ уничтожить поместье лорда Кельвина вместе со всеми, кто в нем находился, и, естественно, люди этого не поймут. Любой, кто не был там, не видел абсолютной ужасающей пустоты детских лиц, их пустых глаз... В газетах такие вещи выглядят не слишком хорошо. Дети сгорели заживо. Безжалостное убийство цирковой труппы. Пэру Англии выстрелил в грудь тринадцатилетний мальчишка. Но граф предполагал, что королева может положиться на него в принятии этих трудных решений, которые впоследствии будут давить тяжелым грузом. Воспоминания, которые никто больше не осмеливался нести. Это была его работа, разве нет? — Званый ужин, — нахмурившись, сказал Сиэль, и отвернулся от холодного стекла. — По приказу ее величества. — В самом деле, мой лорд, — все же лучше, чем: «Я же тебе говорил», однако глаза демона говорили об этом гораздо яснее. Себастьян тоже расспрашивал его о поджоге дома. В конечном итоге «Цепной пёс» был послан на поиски пропавших детей. Уберечь хрупкие жизни. Как будто от этого было хоть какое-то спасение. — Это потребует некоторой организации, — мальчик потер переносицу. — Безусловно, милорд. — Потребуются совместные усилия всех присных. — Понимаю, господин. — Я подозреваю, что это ловушка. — Весьма вероятно, мой лорд, — дворецкий приподнял брови. — Как вы намерены действовать дальше? Они смотрели друг на друга медленно и задумчиво, и лицо демона было совершенно серьезным. Возможно, им придется отложить эту свою игру, пока продолжается другая, более обширная: шаг и финт, чек и контр-чек, «Цепной пёс» и его работа. Королева ему не доверяла. Она испытывала верность своего «Аристократа зла». В тени будет какое-то движение. В поместье произойдет убийство. — Мне нужно подумать, — сказал Сиэль. Сапфировая синева была затуманена усталостью. — Мне нужно подумать. Принеси еще чаю.·•════·⊱≼♞≽⊰·════•·
— На вечере нужны гости, — говорил мальчик. — В каждой игре нужны игроки. Себастьян наблюдал за углубленной морщинкой на гладком лбу своего господина. Графа Фантомхайва отчитали, как маленькую комнатную собачонку, и теперь он задумчиво закрылся — безупречная чистая оболочка, полностью обращенная внутрь, когда ребенок сосредоточился. Сиэль разложил на столе стопку льняной бумаги, отодвинув в сторону колоду карт и кипу журналов. Открыл чернильницу. Выровнял перо и очистил стальной кончик. Демон понял. Это было как раз тем, что он делал перед напряженным днем впереди. Подготовка — это все. Семя должно найти почву для размышлений. Он вполуха слушал, как граф начал записывать имена. Что представляет собой подходящая встреча для уважаемого немецкого гостя? Для элегантного собрания в загородном доме? Для сцены предательства? Естественно, они пригласят оперную певицу и ее директора. Искусство всегда привносит особую нотку культуры в процесс. И дворецкого королевы, Грея, потому что таков был приказ ее Величества, и у них не было другого выбора. Торговца алмазами и преемника судоходства, потому что все кончится плохо. Люди, возможно, умрут. И один из них с таким же успехом мог бы стать конкурентом по бизнесу. Лау, потому что ему можно было бы доверить следовать побуждениям: легко внушить руководить собравшимися гостями с обманчивой простотой. И Лан Мао, потому что ее талант был огромен, а декольте весьма полезным. И еще один. Потому что им понадобится наблюдатель: кто-то, кто будет следить за каждой деталью, вести запись всего происходящего. Приведет разумное обоснование. — Quis custodiet ipsos custodes? — пробормотал мальчишка за дубовым столом. Стоя у камина, Себастьян улыбнулся. Его господин быстро учится. На сей раз против них не будет никаких улик, ничего, что могло бы огорчить ее Величество. — Кто сторожит «Цепного пса», мой лорд? — он позволил себе снисходительно улыбнуться. — Полагаю, это мой долг, господин. Ребенок откинулся на спинку излюбленного кресла — стройная фигурка, затерявшаяся в тени темной застегнутой кожаной спинки, — и сложил перед собой тоненькие изящные ручки. Невозможно даже было представить, что столь холодная маленькая особа когда-нибудь прикажет слуге доставить ему удовольствие перед утренним чаем. Он действительно был крайне очарователен, пытаясь играть во «взрослых». — Нет, — ответил граф. — Я думаю, лорд Грей будет играть нечестно, и мы подвергнемся испытанию. Мне нужно, чтобы ты был в центре всего этого. И мы должны быть как минимум на три шага впереди всех, единственные, кто держит в руках фигуры. Единственные, кто знает, чем закончится вся эта история. Сиэль хмуро смотрел на свой стол, на беспорядок книг и журналов, и наклонился вперед, чтобы взять один из них. Рождественский ежегодник «Битон». Смелые слова. «Этюд в багровых тонах». Ох, этот взгляд. Эта морщинка сосредоточенности. У маленького лорда есть идея. — И какую же историю вы собираетесь придумать, юный господин? — Тайну убийства, — сказал мальчик, и плавно откинулся на спинку кресла. — Конечно же. — Ах, — захватывающе. Он пытался применить структуру вымысла к вероломному беспорядку смертной реальности. Упрямый господин вечно борется за контроль. Всегда карабкается, дабы удержать свою гордость и чувство власти. — Тогда я могу лишь предположить, кто же станет жертвой. — Да, — ответил граф. Сиэль сложил руки на груди и неспешно выпрямился. От кончика до кончика. — Да, думаю, тебе это понравится. И вдруг ребенок улыбнулся — странная и захватывающая дух улыбка появилась на заостренном маленьком личике. Столь редкая, ужасающая вещь. Когда еще его господин смотрел на него такими глазами? — Превосходно, милорд, — Себастьян медленно вдохнул и выдохнул. — Прошу вас, будьте так добры, продолжайте.·•════·⊱≼♚≽⊰·════•·
Сиэль, естественно, все записал: две страницы, аккуратно исписанные синими чернилами. Приятно было видеть свой замысел в конкретной форме, а не в тумане в голове. Приятно было наблюдать за лицом Себастьяна, когда тот читал. Неужели демон понадеялся, что за его высокомерие не последует никакого наказания? — Значит, ты понимаешь стратегию? — Конечно, господин, — дворецкий оторвал взгляд от листов. От дотошных подробностей собственной кончины. — Сможешь это сделать? — Разумеется, милорд. — Ты не должен подвести меня. — Молодой господин, — голос дворецкого странно напрягся. — Я на это способен. Возможно, его обострило сомнение господина, а может, и содержание самого плана. Или смесь того и другого. Это было бы очень приятно. — Такая возможность доступна не каждому, — сказал Сиэль. — Иметь в своем распоряжении демонического слугу. С моей стороны было бы глупо упустить подобный шанс. — Не сомневаюсь, господин, — удлиненные глаза Себастьяна сузились за сонными ресницами. — В конце концов, именно поэтому ты здесь, — на случай, если тварь забыла. На случай, если возникнет хоть тень сомнения, кто отдавал здесь приказы, а кто повиновался. — Безусловно, мой лорд, — сказал демон, поклонившись. Его улыбка могла бы разбить бокал шампанского. Граф почувствовал дрожь в спине и ногах. Удовлетворение. — Значит, решено, — заключил он.·•════·⊱≼♞≽⊰·════•·
Прошло уже несколько столетий с тех пор, как его в последний раз убивали. Себастьян прошипел, зажимая телефонную трубку между ухом и плечом, и роясь в поисках карандаша. Где-то в Шотландии. Какая-то грязная захолустная деревенька, где он уже несколько месяцев неплохо зарабатывал на душах. Пропитанные виски, продымленные временем, покрытые солью души, острые от мелочной мести и сочащиеся самой пикантной продажностью. Немного прелюбодеяния. Довольно аппетитный инцест. Целый маринад убийств, ах, это было почти незабываемо... А потом какой-то сучий монах попытался его убить. На самом деле ему это удалось — старик пронзил его шею, и демон даже умер на целых шесть минут, прежде чем, наконец, вытащил стрелу и встал на ноги, и, ох, лысое мелкое ничтожество аж позеленело от ужаса. Эта душа была бы чернильно-пергаментной, сухой на языке и беспокойной в желудке. Не было смысла пожирать никого, кроме грешника. Хотя его крики были довольно прелестными. Затрудненное дыхание. Треск костей. Смерть. Это была смерть? Бесспорно, у юного господина есть свои прихоти: гордость, неизбежное смертное принуждение возмущаться и сопротивляться против поводка, и Себастьян был готов дать ему небольшую слабину. Впрочем, смерть. Это было необычайно изощрённое наказание. Унизительное; контролирующее. Тщательно спланированное. Пожалуй, он недооценил скрытую пульсацию садизма своего господина. Ребенок всегда казался скорее мазохистом. И какое время выбрал, чтобы раскрыть это. Себастьян вздохнул сквозь шум трескучей телефонной линии, чириканье гудка и гнусавый голос оператора. — Мистер Карсон, — коротко сказал он, когда зеленщик наконец ответил. — Михаэлис на связи. На следующей неделе заказ обещает быть довольно большим; у нас будут гости. На самом деле план графа был вполне здравым, таким же детально продуманным, как одна из маленьких детективных историй, с которыми он вечно возился, вместо того чтобы учиться. — Говяжий бок подойдет. Перепелки уже вернулись на склад? Демон никогда бы не сказал о чем-то подобном своему господину. Самоуверенность мальчишки не нуждалась в дальнейшем поощрении. — Маринованные? Надеюсь, это была попытка пошутить, мистер Карсон. Маринованные, по полшиллинга за фунт. Однако он не станет вмешиваться. Нужно дать жертве немного пространства для действий. Ребенок должен быть сытым, довольным. — Только если вы заверите меня, что какао-бобы будут свежими. Оставаться ласковым с пищей. Податливым, с чутким вниманием. — Да, четыре фунта шоколада, — сказал Себастьян и аккуратно поставил галочку в списке покупок. Смягчить. Подсластить. Вы можете привести ягненка на убой, но будет неизмеримо проще, если речь пойдет о шоколаде. — Нет, думаю, пусть будет шесть, — дворецкий улыбнулся и кончиком пальца в перчатке постучал по блестящей черной трубке. — Мой граф очень любит пирожные.