С вашего позволения

      — Оскорблю ли я тебя, если скажу, что предпочел бы предотвратить нашу встречу? — голос мужчины звучал отдаленно, будто отовсюду сразу, обволакивая крохотное жилище, отскакивая от стен.       — В зависимости от того, что ты имеешь в виду. «Была ли я слишком навязчива? Или, пройдя этот путь бок о бок с чужими неприятностями, наконец прояснилась бессмысленность товарищества?       — Ты не оскорбишь меня, Масамунэ. Боюсь, меня уже ничто не может. «Что бы то ни было, я соглашусь со всем, что ты скажешь, если цель твоя станет яснее, а путь — чище. Я не прощу себе, если собью ориентиры. Только оставайся верен себе. Будь честен» Они молчали, будто оттягивая момент, когда душам придется обнажиться: в конце концов, скрывать что либо было уже бессмысленно — они доверили друг другу свои жизни, когда их приняли в деревне синоби. И последнее, что им нужно — плести интриги, смущаться и испытывать другие неудобные чувства. Сумрак пеленой покрывал всю комнату, лишь слабый свет огня у печи вырисовывал силуэты двоих. Мягкое одеяло согревало зябкие женские ноги — зима выдалась суровой. Мэй сидела почти не двигаясь, еле дыша — боялась нарушить момент и мысленно готовила себя к прощанию.