***
Судя по первым пяти минутам визита Ваниной нынешней сестры aka бывшей девушки, неприятности были неизбежны. Марина повисла на Раскольникове, как коала на эвкалипте, звонко расцеловала в обе щеки и прощебетала: — Ванька, я соскучилась! Не звонишь мне, не пишешь, забыл обо мне совсем, засранец! — Я комментил твои фотки из Ниццы, не преувеличивай, — усмехнулся Ваня, отцепляя от себя девушку. — Как долетела? — Отвратительно! Рядом весь полет храпел какой-то обрыган, я чуть не сдохла. Хочу в душ и спать. О, Степан, здравствуй, — Марина заметила меня и помахала рукой. Я не особо талантливо изобразил энтузиазм и ответил на приветствие. — Мы со Стёпой сейчас уедем, а ты отдохни тогда с дороги. Запасные ключи в комоде, если соберешься уходить. В холодильнике есть еда, но можешь заказать доставку. Будь как дома, — Раскольников приобнял ее за плечи и чмокнул в макушку. «Вообще не ревную, не-е-е, ни разу», — занялся я самоубеждением, когда глаза начали закатываться в раздражении. Приходилось иногда напоминать себе, что Ваня в принципе стал преувеличенно тактильным, не только со мной, и для него это теперь норма. Возможно, всё и началось с меня, но постепенно щедрой Раскольниковской ласки стало доставаться всем вокруг, независимо от их желания или нежелания. Один раз он так ошарашил Катю, когда она сказала что-то смешное, и Ваня был в хорошем настроении. Наш бессменный охранник Андрей подозрительно относился к физическим проявлениям Ваниной благосклонности и старался держаться от него подальше. А когда Валентине в первый раз перепало объятие и поцелуй в макушку от сына, ее глаза оставались на мокром месте полдня после этого. Будучи первопричиной Ваниного изменившегося отношения к людям, я не имел права его за это попрекать. Не взасос же он ее целует, правда?***
Однако на следующее же утро оказалось, что мои опасения вовсе не были зряшными: Марина зашла с козырей. Эта сексуальная чертовня как ни в чем не бывало готовила кофе на кухне, а из одежды на ней обретался полупрозрачный кусок ткани, который не скрывал ни один из ее самых ценных активов: красиво очерченную грудь, тонкую талию, так и просящую обхватить ее руками, идеальный животик и бёдра, которым поклонялся бы любой скульптор. Объективно говоря, Ванина бывшая выглядела так, что и у мертвеца встанет, а Ваня очень даже живой. Я подавил вздох. Где те благословенные времена, когда вид красивой девушки в полупрозрачной рубашке вызывал у меня восторг, а не глухое раздражение? — Тебе не холодно? — спросил я, пытаясь звучать заботливо. Прозвучало… ну, немного агрессивно. Марина будто только поняла, как одета, посмотрела на себя, потом на меня, подумала пару секунд и расхохоталась, сообразив, куда я клоню. — Ты забавный, — фыркнула она, отворачиваясь к кофейнику. — Стёпа, в одну реку не войти дважды. Марина переврала фразеологизм, но я ее понял. — Не то чтобы ты не пыталась… — пробормотал я, огибая ее и собираясь достать чай с верхней полки. — Откуда ты знаешь, может, я пытаюсь соблазнить тебя? — проговорила она с придыханием и прижалась ко мне упругой грудью и обнаженным бедром. По законам жанра, в такой позе нас и застал Ваня, вошедший на кухню, пока я пытался отмереть или хотя бы придумать ответ. И хоть я обычно за словом в карман не лезу, в этот раз от неожиданности слов даже в кармане не находилось. — Это шутка, — громко сказала Марина, спешно отодвигаясь. — Я пошутила. — Доброе утро, — Ваня кивнул мне. Переход от широко раскрытых удивленных глаз к раздраженному прищуру выглядел пугающе. Комично, но пугающе. — Дорого стоило учиться в академии Петросяна? — сухо спросил он у Марины, которая наконец налила кофе и занялась тактическим отступлением с кухни. — Не злись, Ванечка, твой бойфренд настолько не в моем вкусе, что тебе совершенно нечего бояться, — пропела она и ушла, нарочито виляя полуприкрытыми бедрами. — Стерва, — ласково прокомментировал Иван ей в спину. — Возможно, тебе всё же следовало уехать домой, — он снова посмотрел на меня, качая головой с явной досадой. Я не выдержал и прыснул. Демонстрирующий ревность Раскольников не вписывался в мою картину мира от слова вообще. — Она застала меня врасплох, — пожал я плечами. — Я дал ей понять, что она неподобающе одета, и получил вот это. — Кажется, она решила дразнить нас обоих, пока тут живет. Совсем нечем девочке развлекаться, — фыркнул Ваня, но не зло. — На всякий случай проговорю: я тоже не хочу тебя ни с кем делить, — напомнил он мне мои же слова пятилетней давности. — Не то чтобы я не понял, если ты решишь соблазниться Мариниными прелестями, она горячая штучка. Но я бы предпочел, чтобы ты этого не делал. — Что ж, я рад, что мы всё прояснили, — сухо и по-деловому ответил я, но долго держать серьезную мину не смог и снова засмеялся. — «Тебе совершенно нечего бояться», — повторил я Маринину реплику, имитируя ее интонацию и давясь смехом, и Ваня драматически хлопнул по лицу ладонью, иллюстрируя свое отношение к моему чувству юмора. — Готовь завтрак, клоун, — фыркнул он и наконец потянулся за поцелуем. — Я опаздываю.***
Утренний инцидент несколько поколебал мою уверенность в том, что Марина прямо или косвенно угрожает моим отношениям, или вообще имеет какие-то виды на Раскольникова. Скорее всего, она действительно просто развлекалась за наш счет. Так что я расслабился, и на следующий же вечер, после бесконечных Марининых встреч с друзьями мы очень душевно посидели втроем за бутылкой хорошего вина. Пока Ваня с Мариной навёрстывали упущенное и обсуждали свои дела и общих знакомых, я мысленно «отъехал», погрузившись в собственные воспоминания и размышления, а когда снова поймал нить их разговора, он принимал интересное направление. — Что там Валентина, не собирается сделать нам братика или сестричку? — Ну, ей как бы почти сорок пять. — Ну и что? — не впечатлилась Марина. — Твоя приемная мать родила первенца в сорок пять. — Не знаю, Тина меня в свои планы по расширению семьи не посвящает. Спроси у своего отца. — Как там твой брат, кстати? — Растет не по дням, а по часам, мелкий бандит, — Ваня расплылся в счастливой улыбке. Иван обожал брата и, если бы его родители столько не путешествовали, то он проводил бы с младшим из Раскольниковых всё свое свободное время. — У него сейчас как раз кризис трёхлетнего возраста начался. Доводит родителей, только в путь… Вчера отец по FaceTime жаловался, показывал, как Сашка себя ведет. «Не хочу, не буду, уходи, убери, нет, дай». Я присутствовал при этом разговоре и попеременно ржал и умилялся. Сложно было не умилиться, когда ребенок начал ныть: «А когда Ва-а-аня придет?», и у Раскольникова сразу сделалось очень эмоциональное лицо. «Скоро увидимся, Сашок, обещаю. Я буду ждать тебя с тем медведем, которого мы видели в магазине», — наверное, Ваня хотел успокоить малыша, но его обещание спровоцировало обратную реакцию. У маленьких детей не такое понимание концепции будущего, как у взрослых, и расчувствовавшийся Иван об этом забыл. «Медведя! Хочу медведя! Папа, дай мне медведя! Дай, дай! Ва-а-а-аня!» — начала вопить трубка, в разы превышая комфортные децибелы. «Зря ты это», — вздохнул отец, наконец отдавая орущего сына жене. — «У нас теперь все разговоры только и будут, что про медведя. Я слишком стар для этого дерьма…» — процитировал он персонажа из культового боевика девяностых, Ваня захохотал, и тут уж не удержался даже я, прыснув и выдав своё присутствие. «Здравствуй, Степан», — сказал Сергей добродушно, хоть и устало. — «Как жизнь молодая?» После этого было уже невежливо оставаться «за кадром», и я влез в Ванину камеру. Он подвинул телефон так, чтобы нас обоих стало видно. «Здравствуйте! У нас всё нормально. Терпения вам там…» — посочувствовал я. Раскольников-старший вызывал у меня много уважения и немного благоговейного страха, но поскольку он относительно спокойно принял Ванин выбор партнера и разговаривал со мной всегда дружелюбно, я не робел в его присутствии. Сергей поблагодарил, пожелал всего доброго, и дальше они договаривали уже без меня. Ванин отец сказал, что они прилетят через неделю и, прощаясь, припомнил: «Не забудь: с тебя медведь!» Медведь сидел на спинке дивана в гостиной и терпеливо ждал своего маленького хозяина. Всё же Ваня был не только идеальным бойфрендом, но идеальным сыном и братом тоже. И ничего я не преувеличиваю… Пока я предавался мыслям о Раскольниковских достоинствах, он и Марина снова сменили тему. — Вань, а расскажи, как так получилось, что вы сошлись? Степан самую малость не твой типаж, насколько я помню, — не смущаясь моего присутствия, поинтересовалась Марина. — Он меня слегка покалечил, потом слегка позаботился, — хмыкнул Раскольников. — Какая романтичная история, — саркастически фыркнула Марина. — То есть ты опять влюбился в абьюзера? Мы же это уже проходили, Ваня. Напомнить тебе, что именно я в последний раз вытаскивала тебя из больных отношений? — Не надо его ниоткуда вытаскивать! — не выдержал я. — У нас здоровые отношения. Марина меня проигнорировала. — Чем еще он тебя покорил, сознавайся. — Он для меня готовил, — ухмыльнулся Иван, откидываясь на спинку стула и хитро глядя на меня. — Ты для него готовил? — будто бы удивилась Марина. — Я до сих пор для него готовлю, — пожал я плечами. — Тогда это многое объясняет. Для мужиков в порядке вещей начинать отношения, потому что они думают желудком. — А я тогда чем думал, интересно? — пробормотал я, ни к кому конкретно не обращаясь. Ваня фыркнул. — Для меня никто никогда не готовил, кроме кухарки. Мама только в раннем моем детстве, пока они не наняли персонал. А тут вдруг самый раздражающий в моей жизни субъект стоит на моей кухне, хозяйничает как у себя дома, а потом кормит меня пищей богов. У меня не было шансов устоять. Он говорил насмешливо, но что-то подсказывало мне, что за шутливым тоном скрывается самая что ни на есть правда. Не то чтобы я реально впечатлил его своими кулинарными навыками до такой степени, чтобы он влюбился, конечно, но эффект произвело значительный. — А тебя что привлекло в Ване? — спросила меня Марина. — Помимо очевидного, разумеется, — она оглядела его с плотоядной ухмылкой. Я тоже посмотрел на Раскольникова. Он улыбнулся, подмигивая мне, но выражение лица было каким-то выжидательным, он сам весь словно подобрался в предвкушении того, что я отвечу. Что же меня привлекло? Мои сломанные стереотипы. Его блядские губы. Способность терпеть боль. Целеустремленность. Профессионализм. Интеллект. Щедрость. Широкие жесты. Способность прощать. Дурацкая нелогичная влюбленность в меня; даже после того, как я с ним поступил. Храбрость в выражении своих чувств. Трусость в разгребании последствий выражения своих чувств. Верность. Благородство. Мудрость. Ничего из этого я не озвучил, естественно. Моя рефлексия не предназначалась для Марининых ушей. Для Ваниных, возможно, пока тоже. — Он оценил мою готовку, — развел я руками. Ваня расхохотался. Напряженное ожидание заметно отпустило его. Пусть я был и не тем, кто влюбился первым, а тем, кто отвечал на чувства, это ровным счетом ничего не значило. Главное — мне было чем ответить. Марина хмыкнула, глядя на нас. — Вы та еще парочка, конечно. Хотя на вас посмотришь, и что-то даже завидно становится. Столько лет вместе, и до сих пор не заколебали друг друга. Вы хоть ругаетесь? — в ее вопросе с толикой зависти было столько надежды, что мы с Ваней оба рассмеялись. — Ругаемся, конечно, — кивнул Иван. — Попробуй с этим клоуном не ругаться, — пробурчал он, но во взгляде, брошенном на меня, не было ничего, кроме лукавой нежности. — Но мы быстро миримся. Знаешь, как говорят, примирительный секс горячее всего, — он поиграл бровями и ухмыльнулся. — Окей, окей, давай только без подробностей, — отмахнулась Марина. Раскольников значительно преувеличил роль секса в нашем примирении, потому что мы быстро мирились по двум другим причинам. Я всегда боялся сделать или сказать что-то непоправимое, если буду раздувать конфликт, и потерять Ваню из-за этого, а он никогда не злился на меня дольше получаса и всегда готов был признать свою неправоту и попросить прощения. Как-то раз я спросил его, в чем секрет такой рассудительности и зрелости, и он ответил, пожав плечами: — Я просто пытаюсь всякий раз поставить себя на твое место. — Ебать ты мудрый Каа! — не смог я удержаться. — Где такую осознанность раздают, поделись хоть? — В книге «Секрет счастливых отношений»? Откуда я знаю, отъебись, Стёпа, это выстраданный вывод, — расхохотался Ваня, и как-то так мы закрыли тему. Я не собирался делиться с Мариной этим знанием, но мой личный секрет счастливых отношений заключался в том, что с каждым днем, проведенным с Раскольниковым, я восхищался им всё сильнее, а все косяки и недостатки, которые у него несомненно имелись в количестве, блекли в сиянии его невъебенности.