Сквозь розовые очки

— Спокойной ночи, — ласковым голосом шепчет Ибо, когда укладывает черноволосого парня под тёплое одеялко. Целует в щёчку. Потому что хочет восполнить весь тот недостаток материнской любви у второго. — А ты? — цепляется Чжань за него большими глазками. — Сейчас приду. — Я дождусь. Не усну, пока ты не придёшь. — Как знаешь, — пожимает плечами тот и выходит из комнаты. — Сладких снов, гэгэ, — обнимает старшего брата, усевшегося в соседней комнате за просмотр телевизора, — спасибо тебе. — За что, Бо-ди? — недоумевает тот, обнимая своего любимого братика за спину. — За помощь. Мне и Чжань-Чжаню. Хайкуань только тихо усмехается. — Я не мог по-другому. И вправду не мог. — Я здесь. — говорит Ибо, выключая светильник и укладываясь рядом с Чжанем. — не холодно? Тот мотает головой: — Нет. — Я могу дать пижаму. — Не надо. Тепло. А с тобой ещё теплее. На самом деле, Ибо тоже не совсем привык к чьей-то заботе. За те долгие годы, что провёл в приюте. Но он подарит всего себя своему единственному и неповторимому. — Люблю тебя. — говорит он, едва не прослезившись от счастья, — и буду повторять это всегда. Чтоб ты не забыл. Сяо Чжань устраивает голову у него на груди и мирно посапывает. И Ибо засыпает с мыслью, что теперь он — самый счастливый на свете. *** Наутро Ибо открывает глаза, и солнце моментально ударяет в них. Вертит голову и с удивлением замечает, что Чжань проснулся первее него. И смотрит своими большими карими глазами. Любуется. — Проснулся? — спрашивает Ибо, потирая заспанные глаза. Чжань молчит. Ибо это почему-то настораживает. — Чжань? Чжань смотрит так же нежно и… Кажется, немного залихватски. — Ибо, я люблю тебя. — первое, что произносит он за день и надолго прижимается губами к облюбованной щеке. И Ибо радостно думает, что отныне если день начался не так, то он точно пойдёт под откос. Внезапно Чжань перекидывает через замершего парня ногу и почти усаживается на него. Склоняется к уху и, опаляя горячим дыханием изнеженную постель кожу, шепчет: — Ибо, я не уверен, что смогу быть с тобой всё время. Но я так люблю тебя, что… — Так, это что ещё за мысли? — с укоризной смотрит Ибо, — с чего ты взял? Чжань виновато опускает глаза. — Всё-таки… Вторая стадия, как ни крути, не первая. — поднимает глаза, и Ибо кажется, что видит в них какие-то пламенные искорки. Чжань снова шепчет: — Перевернись. Слезает с Ибо, и тот покорно выполняет. Ложится на живот, обхватывает подушку руками, и Чжань зачарованно рассматривает гладкую рельефную спину. — Сделаю тебе утренний массаж. И Чжань снова почти садится на него. Крепко сжимает тыльную сторону чужой шеи, надавливает, проводит пальцем дорожку между лопаток. — Нормально? — спрашивает. — Да, — почти скулит тот. И Чжань нежно-нежно, почти неощутимо дотрагивается до впадин над кромкой трусов. Аккуратно ведёт пальцами вверх, а второй рукой успокаивающе гладит. Ибо словно не может. И практически стонет в подушку, вжимаясь в неё и почти разрывая наволочку: — Чжань-Чжань, что же ты… Чжаню это очень нравится. — Ты так заботишься обо мне, за это я очень люблю тебя. И я… Хочу попросить тебя позволить мне отблагодарить тебя. Сначала Ибо не понимает. Только позже начинает поверхностно догадываться. Отвечает: — Я не против. Он и правда не против. — Точно? — Да. — Мне нужно твоё согласие. — Я даю тебе его. Честно. Чжань хихикает и прижимается носиком к чужому виску. Ведёт по раковине уха, от чего Ибо всего накрывает конвульсивный фриссон. А тот зарывается в затылок и осторожно целует родинку. Опускается ниже и глубоко вдыхает аромат кожи на лопатках. А руками осторожно водит вниз и вверх по талии. У самого Ибо давно уже встал. Ещё тогда, когда Чжань упомянул что-то про массаж. Мозги тогда отказывались работать. Теперь же это превратилось в довольно болезненное ощущение, сильно упирающееся в матрас. — Чжань-Чжааань… — почти молит Ибо, — ты… И замолкает. — Тебе не нравится? — волнуется тот и даже прекращает свои действия. — Нравится. Не нравится то, что ты жалеешь меня. Так медленно и аккуратно всё делаешь… — Ну и нетерпеливый же ты! — ухмыляется тот, и Ибо даже не успевает опомниться, как с него почти рывком срывают нижнее бельё. Лишь удивлённо ахает, замирая в предвкушении. И, вот ведь нелепость, вот ведь разнузданность, подумать только! Шлёп! Чжань-Чжань только что хлёстко шлёпнул его по заднице. Оба молчат. Ибо — от изумления. Чжань — от восхищения. — … Эй! — спустя пару секунд возмущается Ибо, — ты что? — А что? Мне нельзя? — … — Ты только вчера сам сказал, что принадлежишь мне. — ехидно сщуривается Чжань и снова подкрадывается к чужому уху, — или ты передумал, а? — и больно сжимает упругие налитые ягодицы, одна из которых уже покраснела от столь яростного шлепка. Ибо вздрагивает и чуть морщится, но всё-таки охота рассмеяться. — Не знал, что ты такой собственник. Просто не шлёпай так сильно. Чжань тоже прыскает со смеху. Просовывает колено между узких бёдер и раздвигает шире. А у Ибо даже конечности отказывают, лишая его возможности сделать что-либо. Просто тело немеет от осознания, что произойдёт дальше. Но на лице по-прежнему лихая ухмылка. Когда Сяо Чжань стянул с себя нижнее бельё, сразу уткнулся меж округлых ягодиц Ибо, и тот с удивлением нашёл его неимоверно возбуждённым. — Чжань… — зовёт как-то приглушённо. Просто не знал, что его вечно ласковый мальчик может быть таким. Заслышав своё имя, Сяо Чжань останавливается. — Мне остановиться? Только скажи, и я прекращу. — Нет, — поднимает голову тот, и она идёт кругом от тянущего ощущения внизу, — не вздумай. И другой берётся за его тонкую талию и придвигает ближе, ставя на колени. Ибо от неожиданности рвано выдыхает, но ему тоже так не терпится. Чужой влажный член упирается в собственное тугое отверстие, и Ибо лишь жаль, что не может видеть ещё и лица. Тёплая ладонь Чжаня скользит по талии к внутренней стороне бедра, и Ибо так и содрогается, признавая свою беспомощность — настолько это бережно и приятно. Длинные пальцы чуть сжимают мошонку, и Ибо, издав грудной, но такой тихий стон, буквально столбенеет. — Хватит медлить, — протягивает он, закусив губу, когда собственное напряжение уже переросло в настоящее больное напряжение. — Хах, — заискивающе усмехается тот, — так торопишься… Ибо не выдерживает и тянется рукой к собственному члену, капли из которого уже действительно стекают на белую простынь. — М-м, — мотает головой брюнет и успевает перехватить чужую кисть, успел только Ибо дотронуться до головки, — даже не думай. — Чжань-Чжань, блин, почему ты так жесток? — поворачивает другой голову через плечо. Но тот лишь фыркает и вдруг сам резко сжимает чужой член. То сжимает, то отпускает. Водит вверх-вниз, но необъяснимо медленно. Ван Ибо прикрывает глаза и выгибает спину. Потягивается и чуть ли не ломает спину. Сяо Чжань пристраивается сзади и, собрав слюну с влажного языка Ибо, запускает в сжатое отверстие первый палец. Ибо хмурится, скулит, сжимает подушку, комкает простынь, поджимает пальцы ног. В первый раз — и правда неприятно. Очень острая боль пробирается всё выше и выше, но Ибо полностью доверяет своему человеку. Потому что даже в такой ситуации Чжань не перестаёт переспрашивать: — Ибо, ты только скажи, если надо остановиться, слышишь? Но тот мотает головой. Чжань не даёт ему даже коснуться себя. И правда безжалостен. Второй палец проникает ещё болезненнее. Даже глаза начинают слезиться от этой остроты в нетронутом нутре, но Ибо быстро берёт себя в руки и просто молча сжимает ткань наволочки. Чжань же, видя и чувствуя чужой дискомфорт, аккуратно толкает оба пальца ещё глубже. И тут уже Ибо не выносит и слегка подаётся вперёд, больно выдыхая. У Чжаня просто мурашки по коже. От своего доминирования, от своего главенства над ситуацией. Почти разум теряет от мысли, что сейчас именно он управляет процессом. Чужой анус всё сжимается и сжимается, отчаянно не желая впускать в себя. Но тот настойчиво просовывает и третий палец, толкает дальше, пока, наконец, не проходится по той самой точке. — Ммм!.. — Ибо изгибается пуще прежнего и едва ли не в кровь кусает нижнюю губу. — Тш-ш-ш, — шипит тот, всё ещё опасаясь из-за Хайкуаня, который находится в комнате за стеной. После ещё пары толчков вынимает скользкие пальцы и вставляет в увлажнившийся анус пунцовую головку. Вводит дальше и дальше, медленно проталкиваясь и давая время первому для привыкания. И, чтобы только не закричать от этой боли, Ибо утыкается лицом в подушку и прерывисто мычит. Сяо Чжань успокаивающе гладит его член, целует родинку на затылке. И толкается уже быстрее и глубже. Парень под ним судорожно извивается, но всё равно поддаётся его воле. И Чжань, когда его обхватывают настолько туго и сильно, не может не запрокинуть голову и не простонать. И Ибо почти кроет от этого звука. Понимает, что второму приятно. Чжань сам подаётся всё глубже, входя почти на всю длину, и когда головка уже уткнулась в чувствительную простату, Ибо неосознанно вскидывает голову с протяжным: — Чжань-гэ-э-эааа!.. По собственным ногам стекают тонкие дорожки крови, и запах вокруг стоит почти кровавый. Но когда Чжань слышит, как его имя произносят так сладко, с таким сахарным стоном, он входит уже увереннее и быстрее. И сам тихо и коротко постанывает. Рукой сжимает чужой член крепче, и дрочит Ибо ещё интенсивнее. — Мхм, мм, Чжань… Чжань-Чжань, Чжаааань… — Ибо не может терпеть. То, как Чжань берёт его — от этого кружится голова, туманится разум, в глазах темнеет. Согнутые руки почти не держат, и он чуть не упал на живот. — Как ты назвал меня? — каким-то неведомым раньше низким тоном выдыхает Сяо Чжань, продолжая быстро надрачивать Ибо и трахая уже без стеснения, быстро и точно. — Нх… Чжань-гэээ… — тяжело произносит тот. — Громче! — и опять толкается. — Чжань-гэ-ааах! — и вновь жмурится от удовольствия, что сейчас творится внутри. — Ещё! — А-ах, Чжань-гээ!..  — Ещё, я сказал! — Чжань-гээ-а-а-а…  — Ещё! — Ааа-ах, Чжань-гэ… Чжань-гээ, Чжань-гээ!.. А сам брюнет безостановочно втрахивает первого в кровать, продолжая надрачивать с невероятной скоростью. И закатывает глаза в приближающейся эйфории. Ибо уже вот-вот, и Чжань тоже. Поэтому Ибо высоким голосом стонет: — Чжань-гэ, ахх, быстрее, умо… Умоляю тебя, быстрее… И твёрдый член внутри него начинает орудовать с молниеносной скоростью, и вязкие хлюпанья уже приглушаются чистыми стонами, и оба едва не давятся ими. — Ааа-ах, Чжань-гэ… В меня, в меня… И Чжань послушно не выходит до тех пор, пока горячая сперма не заполняет нежное нутро. И Ибо изливается в его ладонь одновременно, и их протяжные стоны сливаются в унисон. Оба тяжело падают на кровать и пытаются отдышаться. Чжань продолжает ласкать руками своего Ибо везде, где может достать, но уже не возбуждающе, нет, а ласково и успокаивающе. Только позже они со стыдом вспомнят о существовании Лю Хайкуаня.