Сквозь розовые очки

Домой они возвращались, снова неистово смеясь над глупыми шутками друг друга. Несмотря на то, что вечернее небо уже налилось светло-красным, Ибо не хотел разлучаться. И когда Ибо даже, совершенно не меняясь настроением, пошёл в сторону дома Чжаня, тот встрепенулся и остановился: — Ибо, уже поздно, мне нужно идти домой. Ибо огорчённо вздохнул. — Чжань, тебе хорошо со мной? — неожиданно спрашивает он, глядя, кажется, в самую душу. — Почему ты вдруг спросил? — замялся тот, краснея, — ты никогда такое не спрашивал. Ибо ухмыльнулся: — Да мы с тобой знакомы всего ничего. Но ты так и не ответил. И Чжань снова улыбается, снова блистает во всей своей юношеской красе, и Ибо хочется плакать от этого умопомрачительного зрелища. — Мне хорошо с тобой, — без лишних слов отвечает брюнет. — Правда хорошо. А теперь твоя очередь отвечать: почему ты спрашиваешь? Ибо резко выдохнул, поражаясь этой неожиданной прямолинейности. Но тут же сделал лицо мягким и внушающим, говоря: — Я спросил, потому что… — чешет затылок, — потому что боюсь, что тебе не нравится проводить со мной время, и ты делаешь это только от того, что не хочешь разочаровать меня. Чжань недовольно свёл брови, грозным голосом сказав: — Это глупости. Выбрось это из головы. — широко и добро растягивает рот, — мне нравится, когда ты рядом. У Ибо приятно закололо в груди. Был только он. Сяо Чжань. Только этот обычный, со слегка взъерошенными от весеннего ветра волосами, с вишнёвым цветочным снегом, отражающимся в бездонных глазах. Мне нравится, когда ты рядом. Простые слова, собранные из нескольких иероглифов. Их так легко, так просто произнести, вымолвить из губ. Но почему от них становится так нереально хорошо?.. Если бы Сяо Чжань произносил их чаще, Ибо бы никогда и ни в чём не нуждался. Да он, видимо, и так ни в чём не нуждается. По крайней мере, пока рядом с ним его а-Чжань. С очень знакомой, невероятно родной и красивой улыбкой. — Хорошо… — заворожённо повторил приятным шёпотом Ибо, любовно смотря на человека перед собой. Чжань кивает. И это вселяет в Ибо столько уверенности, что он знает, что теперь ему хватит смелости на всё. — С тобой очень хорошо, Ибо. С тобой весело, с тобой интересно. И вообще, спасибо тебе. — и протягивает ему руку. Кажется, они теперь друзья. Но Ибо всё ещё не верит своим глазам, когда Чжань, светясь своим внутренним светом, протягивает ему руку. Он не может не отреагировать. Конечно, сначала он в неверии пялится на неё несколько секунд, и сразу осекается, подозревая, что выглядит крайне глупо. Когда же даёт ему руку в ответ, и они снова сцепляются, по спине проходит такой морозный заряд, словно Ибо коснулся самого ценного, самого хрупкого сокровища в мире. — Чжань… — Ибо держит его аккуратно, почти неощутимо. — можно… Теперь я буду считать нас… Друзьями? — Можно, — доверительно усмехается тот и первый выпускает руку. «Нет, только не отпускай…» думает Ибо и не знает конкретно, что чувствует сейчас. Множество мыслей сошлись воедино, не давая покоя. Друзья. Теперь они друзья. Они вместе всего три дня, но уже друзья. Что может быть счастливее?.. Ибо не верит. Не хочет верить. Словно всё это — блаженный сон, от которого проснуться равносильно смерти. Но ещё… «Мы ещё только друзья, а у меня осталось всего лишь три дня.» Чёрт, да какого хрена он вообще поспорил?! Почему он не мог сам подойти к Сяо Чжаню и просто познакомиться, без единых дурных намерений?!!! Ибо гневно злился на самого себя. Его тошнило от себя. — До завтра, Ибо, — нежно говорит Сяо Чжань, и мурашки пробегаются по телу от одной мысли о расставании. Пусть даже и кратковременном. — До завтра, Чжань. — легко улыбается Ибо, хотя про себя расстраивается оттого, что ему снова не дали проводить Чжаня домой, — счастливо добраться. Тебя точно не нужно провожать? — Точно, — решительно заверял тот, — не беспокойся. Я пошёл. — и разворачивается спиной, уходя. Не оборачивается, только машет рукой, даже не видя Ибо. Знает, что Ибо не ушёл. Знает, что Ибо до последнего смотрит ему вслед. И Ибо смотрит. Ждёт, пока тот окончательно не скроется из виду. Так вот каково это — прощаться. Отныне Ван Ибо ненавидит прощаться. *** Ван Ибо лежал на кровати в своей комнате, пустым взглядом смеряя потолок. Уроки уже сделаны, ужин съеден, все прошедшие дневные события обсуждены с Лю Хайкуанем. За окном уже стемнело, однако небо было беззвёздным. — Ты когда спать? — спросил из-за двери старший брат. — Скоро. — Свет не забудь выключить, — и указывает головой на зажжённую лампу на тумбе у кровати. — Конечно. Спокойной ночи, гэ. — Спокойной ночи, ди. Ван Ибо боится темноты. С самого детства. Просто боится, и всё тут. Мало ли, какие там монстры под кроватью прячутся. Мало ли, какие чудовища живут в комнатных стенах. Мало ли, в какую бездну может затянуть этот жуткий мрак. Поэтому до самого сна он не выключает свет. Как-то раз Хайкуаню даже пришлось погасить лампу вместо него, потому что тот так и уснул. Ибо пусто рассматривал потолок над собой. И в голове только одно: Три дня. Три чёртовых дня. Словно бы он поступит с Чжанем как с бездушной куклой. На что он там спорил? Ибо уже и забыл. Кажется, свиные рёбрышки. Вот же низость. «Ван Ибо!!!» — неистово бьётся у него в голове, и он закрывает лицо руками, едва ли не вопя. «Ван Ибо! Да как ты до такого пал?! Как тебя угораздило?!» «И нечего себя оправдывать! Сам виноват, совсем ум потерял!» Но он потерял не ум. Он потерял голову. Окончательно. Сяо Чжань такой добрый, такой хороший, такой доверчивый. Сразу назвал себя другом человека, которого толком и не знает. И Ибо не находит себе места. Не понимает, чем он вообще тогда думал, когда сидел в столовой и издали смотрел на звонкого как колокольчик смеющегося Сяо Чжаня. И свободно спорил на какую-то, откровенно говоря, поеботню. Тогда весь его разум был занят его Сюань-гэ. Нет, Ибо не тянуло, не влекло к нему. Просто он знал, что раз Ван Хаосюань старше и смелее, значит, и в разы умнее. Он ни в коем случае не винит его. Не смеет винить. Он сам пошёл на это. «Чжань не узнает.»— твёрдо решает он. Он просто будет так же долго и увлечённо гулять с ним. Платить за обеды, покупать подарки, учить кататься на скейте. Может быть, всё же сумеет довести его до дома. А через три дня он просто спросит его о его отношении в сторону Ибо. Может быть, признается. Может, не признается. Главное же — чтобы только Чжань не обиделся, не расстроился, не разочаровался. Не потерял доверие. Не оставил его. 22:54 Ван Хаосюань: Привет, надеюсь, не спишь. как там успехи? 22:54 Ван Ибо: Привет, гэ. В целом, неплохо. Сводил его на рампы, мы даже поняшились (^o^) 22:55 Ван Хаосюань: Как? Я что-то пропустил? 22:56 Ван Ибо: Мы упали на лавочку и лежали, представляешь?! И я щекотал его, и он сказал, что будет смеяться только мне))) А ещё он сказал, что мы друзья! 22:56 Ван Хаосюань: Хахаха, мои поздравления, за два дня — очень даже неплохо. Собираешься ему признаваться? Я не забыл про рёбрышки, хахаха 22:58 Ван Ибо: Признаюсь когда-нибудь)) 22:58 Ван Хаосюань: Можешь его уже к себе на хату позвать ^_^ 22:58 Ван Ибо: Не рановато ли? Да и что мы делать будем? 22:59 Ван Хаосюань: Ну, чаем напои, приготовь чего-нибудь, купи по шаблону. Если позволит случай, может, даже признаешься 22:59 Ван Ибо:Уверен, что так правильно? 22:59 Ван Хаосюань: Более чем. 23:00 Ван Ибо: Тогда, я послушаюсь своего гэгэ! Люблю тебя, гэ, спасибо)) думаю, всё обойдётся ~ Спокойной ночи 23:00 Ван Хаосюань: Конечно, всё обойдётся, как по-другому-то? Я тоже люблю тебя, Бо-ди, но рёбрышки люблю сильнее! Ахахах, сладких снов Ибо очень долгое время не хватало таких переписок по душам с любимым Сюань-гэгэ. Поэтому после этой на душе стало как-то легче. И вправду, почему бы не позвать Сяо Чжаня к себе?