Иллюзия

Ладони Хинаты вспотели очень не вовремя. Как раз сейчас ей надо делать стойку на руках, а бревно узкое и скользкое. В горле встал ком, в висках застучала кровь, а под облегающим костюмом скопился пот. Премерзкое ощущение. Судьи смотрели. Семья тоже смотрела: отец, дядя, брат и даже маленькая сестрица. Все смогли прийти на эти соревнования, отпроситься из школы, с работы, чтобы посмотреть на неё, оценить. Сможет ли? Достаточно ли тренировалась? Золото или серебро? А у неё в номере – акробатические элементы. Ну, не только они, но это – самое сложное. Хьюга порадовалась, что подстриглась. Прямая чёлка липла ко лбу. Хината замерла в ласточке-шпагате на самом краю: нога высоко, как в балете. Танец на широкой перилле. Девочка закрыла глаза и кувыркнулась назад. Приземление. Ноги встали ровно, спина прямая, прям как на репетиции, а ладошки совсем мокрые. Девочка старалась выровнять дыхание, но ничего не получалось; она открыла глаза. Судьи показали оценки, все как один – десять, десять, десять... Зрители зааплодировали, с трибун что-то крикнула Ханаби. Кажется, что-то вроде: «Сестрёнка, ты надрала их холёные задницы!» Правда, вряд ли именно она – младшая Хьюга воспитана в строгости, к тому же сестра ещё ребёнок. Ребёнок – понятие относительное. На глаза стали наворачиваться слёзы, но надо держать лицо. Хината медленно и чинно поклонилась судьям. Отец улыбался уголками губ. Хината вздрогнула и проснулась. Сон не захотел уходить сразу: крики зрителей, духота, мокрые руки, улыбка Хиаши... Всё реально и всё здесь. В голове. Девушка грустно улыбнулась. С карьерой профессиональной гимнастки пришлось попрощаться раз и навсегда в тот момент, когда её тело начало приобретать пышные материнские формы. Тогда ей было всего четырнадцать, и она плакала две ночи подряд. Впрочем, это было давно. Хьюга дотянулась до будильника, нащупала нужную кнопку и выключила так и не приведённый в действие звонок. По каким-то непонятным причинам, она всегда просыпалась на две-три минуты раньше. Вдруг девушка засмеялась и, скатившись с низкой кровати, прямо в пижаме с лёгкостью села на идеальный продольный шпагат. Хината никогда не забрасывала тренировки до конца, поэтому привитая с болью растяжка никуда не исчезла. Она чуть прогнулась назад – длинные волосы скользнули по ноге. Теперь надобности их отрезать не было, и Хьюга отрастила гладкие иссиня-чёрные пряди почти до пояса. - Что-то я засиделась... Говорить в воздух – извечная привычка тех, кто живёт один. Хината поднялась, зевнула, потягиваясь, и направилась в ванную.

* * *

Стук бокенов – привычен, но маска в который раз кажется Мадаре лишней. Изуна всё равно не достанет до его головы, а остальные не ровня младшему брату. Руки слились с «мечами», тело двигалось само. В груди разгорался бешенный азарт. Зал додзё отдалился на задний план, осталось только собственное, хриплое и шумное в плену маски, дыхание и видная через сетку фигура противника. «Врага». Изуна плох, что в рукопашке, что в мечах. Брат субтильный, ему не хватает жара; зато он холоднокровен и стреляет без промаха. У каждого свои таланты, и их отец доволен обоими сыновьями. Хотя последнее время Мадару всё бесило. На днях Учиха на пару минут захотел стать нормальным учеником средней школы: без додзё, тира, тренировок, дополнительной учёбы и грозной тени собственной семьи. Возможно, даже с девчонкой, так, чтобы было с кем потрепаться, расслабиться и потискаться. Ходил же Хаширама с рыжей бестией из параллельного класса едва ли не под ручку. Так чем он хуже? Семья. Учиха. Это ответ на все заданные и не заданные вопросы. Поэтому Мадара вымещал злость на младшем брате, прекрасно зная, что тот поймёт. Изуна же даже не делал попыток напасть, лишь плавно отводил удары в стороны. Брат вообще не любил конфликты. Наконец, Учиха сделал подсечку, ухитрившись выбить из чужих рук бокен и отбросить его как можно дальше. Изуна секунду другу полежал на спине, раскинув руки, а потом его грудь содрогнулась. Смеясь, младший Учиха стянул с себя маску. - Да уж, ты сегодня в ударе, - он улыбнулся, а сам – раскрасневшийся и взмокший. – Прям кузори. Мадара фыркнул и рванул ненавистные крепления у шеи. Кто-то сказал: - А старший хорош. Парень вдохнул желанный организмом кислород. Во рту было сухо, но он чувствовал себя так, будто прекрасно отдохнул. Стоило поискать воды. Трезвон будильника дрелью врезался в уши. Мадара спрятал голову под подушкой, лелея надежду, что тот сам заткнётся. Ага, как же. Мужчина резко сел и в последний момент подавил порыв расшибить источник раздражающего звука об стену. Новый ещё потом покупать, и ведь забудет же. Учиха вечно всё забывал, а брата уже не было, чтоб напомнить. Кстати о забывчивости – не забыть дойти до кладбища. На телефоне оказалось пять пропущенных, причём от одного абонента. Но это подождёт. Сначала – душ. Срочно.