***
После школы договорились поехать за маркерами к черту на рога. Не уточнив даже у навигатора, где расположен сам магазин, сели на автобус и отправились в дальнюю дорогу. Авось кто-то из них вспомнит. В пути низкий вздремнул немного, — назло ворчливым бабкам, чтоб наркоманом и хамлом прозвали, — а долговязый любезничал с этими самыми бабками. Фу таким быть. Приехали. Не дремлющий спохватился, пнул своего друга и поволок за плечо к выходу. Тот даже опомниться не успел, как ноги сырого асфальта коснулись. — Спасибо. — Соня. — По ночам не сплю. — А по ебалу не хочешь? — Хочу.***
Под унылым небом ковыляли два заклятых друга, вертели головами во все стороны, словно совы, но не могли найти «того самого». Решили спросить у продавцов. Ну, решить-то решили, а решился из них только один. Постучался в дверцу, цепляя порядком надоевший намордник, поздоровался. Снаружи казалось, будто манекены застыли, только ртами шевелят и пытаются голос подать. Через пару минут явился. — Мы повернули не туда. Щас все разрулю, не ссы. — Веди, проводничок. — Ты меня сейчас гномом назвал или че? — Иди-иди. — Поменьше пизди за моей спиной.***
Приятели топтались у аккуратно обставленной полки. Один пытался цвет выбрать, а другой его подгонял и травил дедовские анекдоты. — Заткнись уже, дай мне подумать. — Ну-ну, как баба. Проверь, чтоб не сухой. Вон бумажка. — Спасибо. На выходе из магазина они попрощались, на остановке расстались. В понедельник обещали снова свидеться. Надутые бестолочи, что еще можно сказать.***
Странно, на самом деле, что в понедельник. В субботу или то же воскресение было бы куда сподручнее, но тут уж не привыкать.***
Начинало смеркаться. Друзья месили ногами грязь; один из них отчаянно пытался выяснить, мол, где мы, а второй делал вид, что не знает. От этого его собеседник бесился еще сильнее и все больше становился похожим на злобного гнома. Хе-хе. — Ты меня в’ще слышь? Я тут лимф’злы прост’дил недавно, а ты тащишь меня хер знает куда. — Помолчал бы немного. — Зато ты всю дорог’ молчишь! Как каник’лы хоть провел? — отстукивая зубами дробь, пробубнил оппонент. — Нормально. — Я тоже. — он резко остыл, наверное, что-то углядел вдалеке.***
Уже совсем темно, пора расходиться по домам, а долговязый снова мнется, пытаясь подобрать слова. — Ну? Рожай уже поскорее, мне еще на автобус успеть надо. — В общем… Это. Ты мне нравишься. — Че? — Люблю тебя, говорю, глухой хмырь. — А… Так я тебя тоже. — и поцеловал в щеку на прощание. На том и разошлись.