Чудовище, кого страшнее нет

Страховидло в Больших Котлах и впрямь нашлось. Так местные прозвали банника - невиданное чудище, повадившееся пугать честно народ. О нём говаривали разное: кто-то утверждал, что это монстр в два человеческих роста, а кто-то говорил, что он крохотный, но крайне зловредный. Но все сходились на том, что «сие страховидло зело жить мешает, умертвить его надо бы». Однако в происходящем была одна проблема: - Банников не существует. Лютик бы понял, если бы Геральт заявил это местному старосте, отказываясь от не особо прибыльного заказа. Но Геральт принял предложение, взял половину суммы авансом, дождался ночи, залез в кусты напротив бани, поглядел на плюхнувшегося рядом Лютика, подождал и только потом соизволил сообщить, что сторожат они невесть кого. - Скажи, что ты шутишь. - Половина чудовищ, которыми деревенских пугают в детстве, всего лишь выдумка, - проговорил Геральт медленно, будто объясняя ребёнку. - Но другая половина вполне реальна. И если местные не столкнулись с банником, то столкнулись с кем-то другим. Надо выяснить - с кем. Лютик поёжился. Он видел чудовищ, с которыми ведьмаки борются в реальной жизни, и не горел желанием встречаться с ними. Василиски, бруксы, гули, утопцы - знай Лютик, что в бане завёлся кто-то из их собратьев, то ни за что не вызвался бы сторожить нечисть вместе с Геральтом. - Раньше предупредить не мог? - прошептал, а скорее прошипел он. - А какая разница - когда? Лютик так и не успел понять - сарказм это, или Геральт и впрямь не понимает, что не все хотят подвергать свою драгоценную шкуру опасности. Только он хотел ответить, как Геральт предупреждающе поднял руку и одними губами произнёс: - Ни слова. Лютику хватило жизненного опыта, чтобы не спорить. А спустя мгновение он и сам заметил, что привлекло внимание Геральта. Со стороны леса к бане кто-то крался. Силуэт у так называемого банника был вполне человеческим: две ноги, две руки, худощавый, среднего такого роста. Двигался неизвестный тихо, но медленно. Он аккуратно пробрался к задней стене бани, глянул по сторонам, приложился ухом к стене - осторожности ему было не занимать. Наконец, уверовав в безопасность предприятия, «банник» обогнул здание и юркнул в незапертую дверь. - Жди здесь, - через плечо бросил Геральт Лютику и бесшумно скользнул из кустов. Обернулся напоследок и повторил веско, - серьёзно, не иди за мной. Лютик раздражённо глянул на него, но кивнул. Он и сам знал, что, в отличие от ведьмака, его будет слышно за версту. Спугнуть так называемое страховидло, которое они выжидали без малого час, было бы просто обидно. Поэтому Лютик не двинулся с места, а лишь наблюдал, как Геральт скользнул к бане и скрылся в темноте дверного проёма. Некоторое время было тихо. Лютику, ожидавшему шума или криков, стало не по себе. Было очень мало существ и уж тем более людей, которые могли бы застать Геральта врасплох и вырубить его, и если тишина объяснялась именно этим, то Лютик был в смертельной опасности. Подумав об этом, он словно окаменел, боясь даже моргнуть - мало ли, какой слух у этой твари. Собственное дыхание показалось ему шумом ураганного ветра, стук сердца - звоном набата. Лютик разрывался между желанием зажмуриться и не двигаться, смиренно ожидая своей участи, и порывом сорваться с места. Он уже склонялся ко второму варианту, когда со стороны бани раздался успокаивающий грохот и вопль: - Да стой же, дура! «Ну, конечно», - облегчение в мыслях Лютика мгновенно сменилось раздражением. Он совсем забыл, что среди существ, способных нокаутировать или хотя бы выбить ведьмака из колеи, особое место занимали обычные человеческие женщины. - Ага, щас! - судя по голосу, это была даже не женщина, а девчонка. В её юности Лютик смог убедиться спустя всего лишь мгновение: выбранный девицей для побега маршрут пролегал как раз через те кусты, в которых он вольготно расположился. Скакнув в них, несостоявшаяся банница споткнулась о Лютика, рухнула на него, больно ударив коленом, и смачно выругалась. - Ваша красота буквально сбивает с ног, - почти просипел он, выбираясь из-под девчонки и получая наконец возможность её разглядеть. На вид «баннице» было лет шестнадцать-семнадцать, хотя она могла лишь казаться юной из-за телосложения: девица была по-подростковому худощавой, нескладной, длинноногой, костлявой. И ещё очень сердитой. - Ну, и что дальше?! - с вызовом, выпятив острый подбородок, посмотрела она на подоспевшего ведьмака. - Сдадите меня старосте, и дело с концом? Лютик тоже поглядел на Геральта и не сдержал смешка: под левым глазом у ведьмака набирал цвет хороший такой синяк. Впрочем, Геральт это проигнорировал. Вместо этого он покосился на «банницу», потёр заросший щетиной подбородок, будто раздумывая, и устало проговорил: - Нет, пожалуй, сначала пойду в корчму и выпью, - а когда девица открыла рот от такой наглости, добавил: - Можешь ждать здесь - но тогда мне придётся тебя связать, да и кто-то может тебя найти, - или пойти выпить с нами и рассказать, какого хрена тут творится. Надо сказать, «банница» быстро взяла себя в руки. - В чём подвох? - подозрительно прищурилась она. Тут уж не выдержал Лютик: - Ой, да нет никакого подвоха! - вскочил он наконец-то с земли, отряхивая безнадёжно испорченный костюм. - Просто он не может спокойно пройти мимо ни одной юбки... ладно, в твоём случае - мимо хорошеньких ножек. - Лютик, - предупреждающе рыкнул Геральт. - Ещё скажи, что это неправда. Про то, что сам он в увлечении девицами недалеко ушёл от Геральта, Лютик решил смолчать. В конце концов, его романтические похождения никогда не оборачивались такими же катастрофами. - Короче, пошли уже с нами, - махнул он рукой. - Тебе там, кажется, в качестве подношения курицу принесли? Вот и съедим - куда тебе-то одной! Легкомысленная болтовня Лютика подействовала на «банницу» успокаивающе. Она внимательно посмотрела на одного, на другого, коротко выдохнула, решительно закинула длинные русые волосы за плечи и шагнула в сторону бани. Геральт преградил ей путь, но девушка лишь посмотрела на него снизу вверх: - Курица там осталась. Идём? Трактирщик категорически отказался возиться с живой курицей, которую Геральт со второго раза, но изловил. Однако суровый взгляд ведьмака и два меча за его спиной заставили корчмаря пойти на компромисс. Взяв живую курицу в качестве оплаты, взамен он поставил на стол уже умерщвлённую, щедро натёртую травами и только что вытащенную из печи. - Рассказывай, - между глотками пива, за умеренную плату предоставленного трактирщиком, Геральт поощрительно махнул рукой. Девица скрестила руки на груди, всем видом показывая, что откровенничать не собирается. - Чего рассказывать-то? - буркнула она под нос. - Всё и так ясно. - Пока мне ясно, что ты - мошенница, повадившаяся пускать местных, чтобы они одаривали тебя курами да свежими яйцами. Если это так, то, как ты и сказала, тебя нужно отдать старосте - да и дело с концом. - Я не мошенница, - сквозь зубы опротестовала девица. - Тогда расскажи, кто ты, чёрт возьми! И с чего вдруг местные считают тебя зловредным банником, которого надо бы уничтожить. «Банница» разве что не засопела недовольно. Помолчала. Повела плечами. Поглядела исподлобья на Геральта, продолжившего методично изничтожать курицу. Покосилась на Лютика, который наблюдал за происходящим с ничего выражающей физиономией и взглядом, ясно говорившим, где он видал всяких своенравных дивчин. - Это вышло случайно, - вздохнув, всё же произнесла «банница». - В первый раз, по крайней мере. Я правда хотела их припугнуть, вырядилась в какой-то балахон, лицо испачкала, да и стала со страшной рожей в окна заглядывать. В баню, вон, тоже заглянула. - А там, как назло, оказалась чувствительная девица? - усмехнулся понимающий Лютик. - Да мужики там пьяные оказались! - огрызнулась совсем не чувствительная девица. - Не знаю, что там им на моём месте привиделось, но они такого дали стрекоча!.. Ну, и я тоже удрала от греха подальше. А наутро в деревне уже только о чудище и болтали. Мол, мужики своей непочтительностью прогневали злого банника, и теперь его надо задабривать. Вот и задабривают. Она кивнула на щедро накрытый стол. - И что, никто на тебя не подумал? - уточнил Геральт. - Да мужикам стыдно было говорить, что они бабы какой-то испугались. Вот и наплели с три короба про чудо-юдо в три человека ростом, лохматое, косматое, зубатое... - Можешь не продолжать. Рассказ девушки многое прояснял. Что Лютик, что Геральт легко могли представить подвыпивших мужичков со слишком уж яркой фантазией, которые поутру устыдились собственной трусости и напридумывали невесть что. Могли они вообразить и какую-нибудь суеверную бабку, которая тут же вспомнила о банниках и традиции их подкармливать. Да и девицу, нашедшую возможность бесплатно обзаводиться продуктами, можно было понять. Однако один вопрос оставался не прояснённым: - А с чего ты вообще в окна заглядывать полезла? Девушка отвела взгляд. - Не любят меня здесь, - негромко проговорила она. - Еду не продают, за услугами не обращаются, ведьмой за глаза называют. А уехать я не могу - некуда, денег нема! Вот и приходится... - За что не любят-то, скажешь? - продолжил выспрашивать Геральт. Лютик закатил глаза, мысленно укорив того за полное отсутствие деликатности. Но смолчал, поскольку «банница» всё ж таки на вопрос ответила. - Местный староста лет десять назад обвинил мою мать в ведьмовстве - наплёл с три короба, что она чёрной магией занимается и всех, кто на неё не так глянет, проклинает. А вы наверняка видели, как тут с неугодными поступают - на въезде в село-то. Лютик поморщился, вспомнив повешенных на самом виду конокрадов. Девушка кивнула: - Вот и с моей матерью так же поступили - казнили. Здесь вообще скоры на расправу, - она вздохнула, словно собираясь с силами. - Вот только мама у меня не колдовала. Травницей была, отвары готовила от всяких болячек - это да. Но никогда ничего свехр... сверхъестественного не творила. А если б могла, то с чего б ей в такой глуши сидеть? - И за что ж её так? - А она его отшила, - девица откинулась к спинке стула, - старосту нашего. Он к ней клеился, букетики таскал, при живой-то жене. Моя мама его слала лесом, а он не понимал. Так она пригрозила старостовой жёнушке рассказать. А жена у него из богатой семьи, купеческой, много чего могла б сделать. Вот, думаю, староста и струхнул... Говорила она зло и легко, ни единой слезинки не проронила. Но Лютик сидел рядом с ней и видел, как девушка острыми ноготками впивается в собственное плечо. Ещё он знал, что от Геральта таких мелочей тоже не скроешь, и потому крайне удивился, когда тот, не дав девице оправиться, задал следующий вопрос: - А среди тех мужиков в бане, которых ты напугала, старосты случайно не было? Лютик быстро посмотрел на Геральта. Он понял, куда тот ведёт, и тут же припомнил старосту - немолодого, крепко сложенного мужика чуть за сорок, чьё тело только начало приобретать свойственную пьющим людям обрюзглость. Он был тем ещё деревенщиной и вроде бы искренне верил в суеверия, о которых вещал, но при этом совсем уж глупцом не казался. - Был, - девица нахмурилась. - Вы же не думаете, что... Она не договорила, поняв, что Геральт думал именно о том, о чём она по каким-то неизвестным причинам не могла и помыслить. - Он громче всех кричал о страшном чудище, - медленно произнесла девушка после паузы. - Мне показалось, что именно из-за его слов вся деревня и поверила. Они ему доверяют, знаете. - А так ли уж пьян он был в тот вечер? Он вообще - пьющий? - Я не знаю. Я живу не в деревне, а на самой окраине, и не могу быть уверена, - она помотала головой. - Не знаю. Почему вы думаете, что он это специально?! Лютика тоже волновал этот вопрос. Девица могла наплести им, что угодно, лишь бы спасти свою шкуру, и он не вполне понимал, почему Геральт ей верил. Но знал, что это было неспроста. - Он вёл себя странно, когда давал этот заказ, - ответил ведьмак. - Мне показалось, что он чего-то не договаривает. И я хотел узнать, что именно. - И что теперь? - вновь спросила «банница». - Поговорю с нанимателем, - Геральт поднялся из-за стола и потянулся к мечу в ножнах, прислонённому к стене рядом. - Только скажи для начала, как тебя всё-таки зовут. - Хельга, - она ответила, не задумываясь. - Очень приятно, Хельга. Пойдёшь с нами? Лютика не надо было и спрашивать. И вовсе не потому, что из происходящего могла родиться отличная история - хотя, стоит признаться, Лютик и думал об этом. Однако это дело было для него чем-то сродни исследования человеческой сущности: он никак не мог понять, действительно ли староста, показавшийся ему простым в общем-то человеком, был способен на такую хитрость. - Он мог тебя узнать? - не удержавшись, спросил Лютик, когда они были на полпути к дому старосты. - Я же сказала - не знаю! - собственное незнание раздражало Хельгу. - Всё происходило так быстро... Я подошла к бане со стороны леса и спряталась за углом. Внутрь заходить не стала, потому что так было бы сложнее убежать. И я ждала, а потом они вышли, и я тоже вышла на свет. Один из них вскрикнул, перекрестился. Кто-то замер, и я подняла руки, знаете, чтобы их напугать. А потом один из них поскользнулся и упал, и остальные побежали, и я побежала тоже... - Звучит так, что у них была пара секунд, чтобы на тебя насмотреться. Она пожала плечами - кажется, и правда, не была в этом уверена. - Мы почти пришли, - вместо того, чтобы продолжать начатый разговор, произнесла Хельга. - И я уже не уверена, что хочу идти дальше. - Можешь не идти, - не оглядываясь, сказал Геральт. - Но тогда я не могу обещать, что мы сможем вывести его на чистую воду. Хельга нахмурилась, но продолжила следовать за ним. Лютик замыкал их странную ночную процессию, сверля взглядом спину девушки. Он не мог отделаться от ощущения, что её истории по-прежнему чего-то недоставало. Она казалась слишком ладной, продуманной, нарочито трогательной: тут тебе невинно убиенная мать, годы сиротства, неприязнь деревенских, властный злодей, на которого староста никак не тянул. Звучало, как сказка, которая обязательно должна завершится счастливым финалом, - и потому Лютика продолжали терзать сомнения относительно её полной правдивости. - Как ты выжила? - вновь окликнул он девушку. - Когда мать казнили, тебе было - сколько, лет десять? Как ты жила всё это время? Что ела? - Мы жили у леса, так что мама научила меня охотиться, отличать съедобные ягоды и грибы от несъедобных, - ответила она. - Не знаю, почему со мной ничего не сделали, - меня просто бросили в том же доме. Так что у меня была крыша над головой, я могла достать еду... Зимой было тяжелее всего, так как у меня не было сил колоть дрова. Но я научилась обращаться к приезжим за помощью. Они помогали, как вы. - Потому что не знали твоей истории? - И не были такими суеверными, я думаю. Они были уже близко к дому старосты. Он находился почти в самом центре деревни - не самый большой, как можно было бы ожидать, но крепко сбитый, ухоженный. К двери на столичный манер был прибит гвоздь, на который подвесили небольшой деревянный молоток. Геральт взвесил его в руке, прежде чем пару раз стукнуть. Ждать пришлось долго - староста спал, как и положено ночью. Геральту пришлось постучать снова, прежде чем изнутри послышались смутные шорохи, и дверь наконец-то открылась, явив их взглядам старосту со свечой в руке. Он приподнял её, чтобы разглядеть лица незваных гостей, прищурился, вглядываясь в Геральта, в Лютика... - Хельга? А её вы зачем привели?! - удивление было искренним, такое не разыграешь. - Потому что она - тот банник, за которым вы отправили меня охотиться, - отвечал Геральт. - Впрочем, вы и так об этом знали. Хотите продолжить говорить на улице или впустите нас внутрь? - Хотел бы я вас выгнать взашей... - начал было староста, но быстро оценил свои шансы, - ...но, видимо, мне этого не светит. Входите. Впрочем, дальше прихожей пропускать гостей он не стал. Остановился в предбаннике, выжидающе поглядел на Геральта - мол, давай, делись подвигами. Но вперёд выступил не Геральт, а Лютик. - Она ваша дочь, - совсем без вопросительных интонаций произнёс он, смотря поочерёдно то на старосту, то на Хельгу. - Какого лешего ты несёшь?! - тут же взбеленилась девица. Но только она. Староста не шелохнулся, не воспротивился сказанному. В отличие от Хельги, он знал об этом родстве, хотя и не спешил болтать о нём на каждом углу. Догадаться, меж тем, было непросто. Они с Хельгой были не очень похожи. Общие черты в их лицах можно было обнаружить, только когда они стояли рядом, а такое, насколько Лютик мог судить, случалось не часто. Зато в такие моменты было отчётливо видно, что у них одинакового цвета глаза, похожи линии подбородков, а ещё - морщинки на лбу, когда они хмурятся. А хмуриться было на что. - Вот в чём была проблема десять лет назад, да? - повернулся Лютик к старосте. - Кто-то тоже разглядел ваше сходство? Хельга быстро поглядела на человека, которого только что назвали её отцом. Теперь, когда на это настойчиво обратили внимание, она не могла не видеть сходство - хотя, очевидно, не желала этого всей душой. Она отступила на шаг, второй. - Вы ведь не были старостой десять лет назад, верно? - меж тем, осознал Лютик. - А кто им был? Ваш отец? Нынешний староста медленно, через силу, кивнул. И складная сказка, которую придумала для себя обозлённая Хельга, начала рассыпаться, превращаясь в куда более прозаичную, неприятную историю. - Двадцать лет назад вы влюбились в её мать, - проговорил Лютик, почти уверенный в своей правоте, - но ваш отец подыскал более выгодную партию. Как ты говорила - купчиху? Хельга молчала, не двигалась, вжавшись спиной в закрытую дверь. - Вы не смогли ему перечить и женились. Вы знали тогда, что её мать беременна от вас? - Нет, - почти проскрипел староста и повернулся к Хельге, оправдываясь. - Она ничего не сказала. Перестала приходить в город, принимала всех на дому. Я думал, это из-за моей женитьбы, и тоже не стал мозолить ей глаза. Я не знал, что ты родилась, пока тебе не исполнился год - год! - и было уже слишком поздно что-то менять. - Врёшь, - прошипела она. - Мама прогнала тебя. Я помню, ты приходил, а она кричала, и... - Конечно, она кричала! - не выдержал староста. - Я ведь бросил её, чтобы жениться на другой. Но, поверь, если бы я знал, что у неё будет ребёнок... Если бы я знал тогда... - Кто-то ещё увидел вас тогда? - спросил на этот раз Геральт. - Нет. Но я уходил слишком часто, чтобы это осталось незамеченным. К тому же, Хельга к тому времени выросла достаточно, чтобы человек, который хорошо знал меня, смог разглядеть сходство. - Кто это был? - Не знаю. Моя покойная жена или мой отец. Может, она догадалась первой, а потом сказала ему, и они действовали уже сообща... Я столько раз думал об этом, что уже не уверен, где правда, а где я что-то домыслил. Простите. Он развернулся и прошёл в ближнюю комнату, взял стоявшую на столе кружку и осушил, не глядя. Оставалось только надеяться, что там была вода, а не что-то покрепче. - Проходите, садитесь, чего уж теперь... - махнул староста рукой, сам опускаясь на стул. - И Хельгу тоже ведите, сама она ко мне уж точно не подойдёт. Но она зашла сама, разве что остановилась в дверях, мрачно глядя на названого отца. Лютик с жалостью посмотрел на неё, и только сейчас подумал, что не стоило так сразу вываливать всё на них обоих. Но было уже поздно для сожалений. - Я понял, что они знают, только когда Марту бросили в клетку. Так её звали, - пояснил староста, встретившись с непонимающим взглядом Геральта, - так звали мать Хельги. Меня не пустили к ней, не дали встретиться. Казнили быстро. Ведьм обычно сжигают, а её повесили, потому что на это нужно меньше приготовлений. Потому что, будь у меня больше времени, я бы что-нибудь придумал. Он вновь потянулся к кружке, но опустил руку на полпути, вспомнив, что всё уже выпил. Лютик оглянулся на Хельгу - та стояла, обняв себя за плечи, поджав губы, и всё мотала из стороны в сторону головой. - А зачем тогда весь этот спектакль с банником? - повернувшись к старосте, спросил он. Тот криво усмехнулся - усмешка у них с Хельгой тоже оказалась похожей. - Я не хотел, чтобы её начали искать. Если б мы рассказали, что видели жуткую девицу, кому-то могла прийти в голову мысль, что это кто-то из местных так... «пошутил». Рано или поздно вышли бы на неё - все же помнят, что случилось, знают, что у неё есть причина. - Поэтому вы придумали байку про чудище. - Поэтому я придумал байку про чудище, - согласился он. - Ну, потаскали бы мы ей курей, молоко да яйца - ничего б не случилось. А потом постепенно все поняли бы, что чудище угомонилось, да и забыли бы благополучно обо всём. - А тут пришли мы, - уронил Геральт. - И все подумали, что это хорошая идея - скинуться ведьмаку на убийство нечисти. Вы же не могли им сказать, что никакой нечисти нет. - Не мог. Надеялся, вы её найдёте, поговорите с ней, подзатыльник, мож, отвесите - да отпустите. Кто ж знал, что вы, ведьмаки, такие дотошные. - Да уж. Помолчали. Выпить теперь хотелось всем, и уж точно чего-то покречпе воды. Лютик вновь обернулся: дверной проём был пустой, Хельга ушла неизвестно когда. Староста проследил за его взглядом, ответил на незаданный вопрос: - С минуту назад. Она всё слышала, если вы об этом волнуетесь. - Я волнуюсь, что она дальше сделает, - признался Лютик. Старосту беспокоило то же самое, но он об этом не сказал. Тишина давила всё сильнее, заставляя всё отчётливее чувствовать неуместность этих странных посиделок - и Геральт встал, нарушая молчание. - Мы пойдём. Хотим уехать с рассветом, а ещё отдохнуть надо. - Да-да, конечно, - как будто поверил тот. Лютик выскользнул молча, но остановился в прихожей, поняв, что Геральт за ним не идёт. Заглянул обратно в комнату: ведьмак как раз доставал из куртки мешочек собранных жителями Больших Котлов монет. Староста вяло попытался протестовать, но Геральт не стал даже слушать. Положил мешочек на стол, развернулся, встретился взглядом с Лютиком: - Ты чего стоишь? Идём, нам скоро с места сниматься.