Вереск! Скажи мне, в какой же из дней Встал я на путь одинокий и странный?
В таверне шумно. Людская суета укрывает, словно тёплым одеялом, укачивает, будто что-то до безумия родное и привычное. Смех мондштадцев, звон бокалов, звуки музыки и редких споров — всё это словно было для барда чем-то близким, чем-то знакомым настолько, что, казалось, въелось под кожу, выгравировалось на костях, оказавшись записано на подкорке сознания. И, верно, не первый раз он видит такие сюжеты, не первый раз смотрит вниз со второго этажа таверны с некой грустью в бирюзовых глазах. Смотрит внимательно, сложив руки на перилах и уткнувшись в них подбородком, словно пытается впитать в себя всю атмосферу, запомнить до мельчайших подробностей. Послушаешь его — узнаешь многое из того, что не написано в книгах библиотеки Ордо Фавониус. Не поверишь. А как ещё верить, когда рассказчик сам говорит, что не уверен в правдивости своих слов? Смеётся, рассматривает узор на лире, пожимает плечами, облокачиваясь на барную стойку. Венти смотрит на группу людей, сидящих внизу. Один что-то упорно внушает другому с привычной улыбкой, другая рассматривает бокал с вином, слушая речь третьей. Девчушка сидит рядом с первым человеком, глядя на него слегка нахмурившись, словно пытаясь понять суть сказанного. Бард усмехнётся, почувствовав на себе её взгляд. Помашет рукой, чувствуя до дрожи болезненное тепло в области сердца. Становится... Одиноко? Помнится ему, когда-то такое уже было. Сначала он был счастлив, но счастье не было долгим. Привязанность к смертным, для таких как он, губительна. Удивительно, как спустя столько лет, столько раз наступая на одни и те же грабли, мальчишка так и не понял этого. Не имеет он права дружить с кем-то. Очень это чувство будет коротким, а в итоге принесёт только боль. Люди не вечны. А он будет жить пока живут ветра. В конце концов, он вновь будет один. Она говорила ему так. Безымянный остров у восточного побережья как всегда... Спокоен. Бард окидывает руины взглядом, обнимая себя за предплечья. "Здравствуй, старая подруга," — шепчет он в пустоту, словно обращаясь к кому-то ещё на этом островке. В ответ тишина. Только тихий шум волн, да шорох песка. Подходит к часам, дрожащей рукой касаясь стрелки, прислоняется лбом, прикрывая глаза. Здесь он чувствует близость с историей, текущей словно песок в часах. Чувствует близость с той, которая осталась лишь в памяти Анемо Архонта как один из этапов жизни. Куда она делась? Исчезла? Погибла? Прячется от него? Или же просто уснула на века, последовав примеру юного Барбатоса? Венти и не помнит, когда последний раз слышал голос своей подруги, ставшей родной ему. Не помнит её облика, не помнит голоса. Ничего не помнит. Словно её и не было, словно это всё — плод его больного воображения или очередной пьянки в компании капитана кавалерии. Но ведь если её не существовало, то почему существует это место? Почему глубоко в подсознании он слышит незамысловатый мотив, но не может понять исполнительницу: с каждой нотой, с каждой попыткой ухватиться хоть за самую слабую нить, связывающую его с таинственной подругой, она отдаляется всё дальше, будто во сне, в котором ты не можешь догнать столь близкую цель. Забирается на колонну, усаживается удобнее, вглядываясь в туманную даль, будто бы пытаясь рассмотреть таинственную страну, связывающую его с неизвестной девушкой. Кто она? Что там за страна вдали, так плотно связанная с родным Мондштадом, но в тот же момент невозможно далёкая? Таинственная Каэнри'ах? Или что другое? Капитан кавалерии напоминал ему давно потерянного друга. Нет, они не были похожи внешне или характерами, точно нет! Кэйа любил казаться другим, а потерянный друг просто мечтал увидеть птиц. О чём мечтал первый, Венти, конечно же, не знал. В то время как старый друг был причиной, по которой в руках Венти оказалась арфа, рыцарь Ордо Фавониус "играл", честно говоря, просто отвратительно. Но ему казалось, будто бы они бы могли подружиться. Пусть они и были разными, но благодаря им двоим Анемо Архонт не чувствовал одиночества. Пусть и только на время. Все люди рано или поздно умирают. Угасают, словно звёзды на небе с наступлением рассвета. Словно потушенное пламя. Тают, будто лёд весной. И нового товарища это ждёт. Когда — вопрос времени. Бард не может дать гарантии, что на следующем же задании друг не погибнет, что через неделю на него не упадёт кирпич или что похуже. Барбатос вновь совершил ошибку, привязавшись к смертному. Их жизнь — мгновение. Он — вечен. Одному только ветру известно, сколько ещё он будет скитаться по земле, находя и теряя. Сколько будет помнить, а сколько терять. Сколько судеб повстречает на своём пути, скольким поможет, а скольких даже не заметит. На утро он вновь будет улыбаться друзьям, играя на столь дорогой его сердцу арфе, скрывая в глубине своей души страх одиночества и память о неизвестной богине, связанной с безымянным островом. Молча о скорби по погибшему многие века назад другу и о непомерной благодарности капитану кавалерии, даже не подозревающем, что бард знает о нём даже больше, чем он сам. И даже если в итоге он вновь окажется один, на данный момент он счастлив.Но нет ответа… Молчали холмы… Вереска волны печально молчали. И в ожидании скорой зимы, В звездной ладье небо тихо качали.