Терабития - Утраченная невинность

Дойдя до площадки, Лесли уселась на качели и начала беззаботно покачиваться, сохраняя такое выражение лица, как будто вообще была не здесь, а в каком-то другом месте. Её размеренное качание туда-сюда вызывали у Джесса воспоминания — ассоциации — с канатом. Мысль о том, что она может вновь вот так же оборваться, исчезнуть, напугала его — он понял, что за неё боится. Так же, как и, не в силах отвести от неё взгляд, понял, чего от него всё это время хотела Лесли — уже после того, как произнёс первое слово. — Тебе не страшно? Она остановила качели и посмотрела на него. — А что? — спросила несколько игривым тоном. — Просто… — Джесс немного замялся. Он знал, куда хотел прийти, но понятия не имел, как к этому подобраться. — Знаешь, я беспокоился о тебе. — Правда? Когда это? Голос по-прежнему был игривым, но теперь он звучал как-то насмешливо. — Ну… Всегда. Он замолчал, подумав, что свернул куда-то не туда. Оба понимали, что это неправда. Но оба понимали и то, что он имел в виду. А потому, теперь, когда начало было положено, Лесли, остановив качели, наконец решилась заговорить сама. — Хочешь, скажу, почему мы сюда пришли? Джесс огляделся по сторонам, как будто благодаря этому он смог бы догадаться и сам. Но подсказки вокруг не было, и быть не могло. — Да. Он вновь смирился с ролью ведомого. А Лесли вдруг поняла, что не знает, как это объяснить. — Понимаешь… Когда мы были детьми, всё было как-то… проще, что ли. Мы не задумывались над тем, над чем задумываемся сейчас. Я имею в виду, что и ты, и я — мы сейчас другие люди. И мы никогда не думали, что ими станем. Жили только сегодня, да? Да, Джесс отлично помнил, что такое жить одним днём, никогда не задумываясь о будущем — годе ли, дне ли, часе. И ещё лучше он помнил, чего ему это стоило. Но мысль Лесли он пока не улавливал, хотя и догадывался, куда она клонит. Она, тем временем, продолжала, уставившись уже куда-то вдаль, за горизонт. — А хуже всего то, что, когда ты оглядываешься назад, ты… практически ничего не можешь вспомнить. Из существенного, я имею в виду. Как будто пытаешься оценить пройденный путь, а видишь только расстояние — десять лет, двадцать… И ты не можешь понять, где та точка, которая отделяет тебя тогдашнего от тебя сегодняшнего. И какая она вообще. — Так, может, нет никакой точки? Что, если ты не можешь вспомнить, когда ты изменилась, потому, что ты и не менялась? Ты когда-нибудь об этом думала? Вдруг на самом деле ты осталась точно такой же, а изменилось только… то, что снаружи. И то, как ты на это смотришь. Лесли замолчала, а Джесс не стал больше ничего говорить. Через пару минут она заговорила вновь. — С этим местом связаны почти все наши воспоминания. Не знаю, есть ли эта точка на самом деле, или она существует только в воображении, но я могу точно сказать, что когда мы здесь были в прошлый раз, мы её ещё не прошли. Она очнулась. Испуганно повертела головой, переводя взгляд со здания на здание. Вспомнила, зачем она сюда пришла. И зачем привела сюда Джесса. — Да, Джесс, мне страшно. Она не понимала, почему он задал такой вопрос. Не понимала, что его вызвало и почему именно об этом он спросил в первую очередь. Она не понимала даже, о чём он. И именно поэтому её так поразило то, что именно этим вопросом он умудрился вскрыть самое главное, то, что она скрывала и от самой себя. Лесли стало страшно не сейчас, когда она всё это высказала, а вчера. До вчерашнего дня она, на самом деле, и не осознавала перемены. Считала весь свой жизненный путь естественным. И только вчера один маленький мальчик, которого она помнила, вдруг дал ей понять, что всё изменилось. Совершенно неожиданно во всех смыслах. Всю последующую ночь она провела, полностью переосмысливая практически всю свою жизнь. Даже пытаясь отвлечься, она возвращалась к этой теме снова и снова, пока под утро не свалилась без сил от усталости и нервов. А когда она проснулась, солнце уже садилось, и она очень боялась не встретиться сегодня с ним. Боялась того, что он может подумать из-за её отсутствия. Что он может решить. А самое главное — боялась того, что не сможет с ним объясниться. В ту ночь ей пришла мысль, что, может быть, какое-нибудь место, которое напомнит им о детстве, сможет хоть ненадолго их в это детство вернуть. Сделать всё, как было тогда. И вернуть ей того мальчика, которого она помнит. Который наконец сможет выговориться так, как будто не было всех этих лет, и позволит ей во всём разобраться. Но надежда не оправдалась. Мальчик вырос и стал взрослым; как взрослый он говорит и как взрослый себя ведёт. И сама она тоже выросла. Они по-прежнему почти ровесники, но между ними — огромная пропасть в целых 30 лет. Он дал ей это понять; дал понять, что на самом деле важнее всего осознать это нужно было ей, а не ему. Ибо он, возможно, понимает больше, чем она. Она надеялась найти в мужчине мальчишку, не понимая, что это он нашёл в девчонке женщину, и обратно, в светлое, незамутнённое прошлое, уже не вернуться. И эта вдруг открывшаяся ей истина вызвала самую естественную для таких случаев реакцию. — Да, Джесс, мне страшно. Но и для него это время не прошло впустую. Давно забытый вопрос, вызванный всплывшим из глубин памяти зрелищем, развернувшимся перед глазами, дал ему наконец то, о чём он столько времени мечтал. Благодаря одной метко брошенной реплике, она раскрылась перед ним не словами, а чувствами. Может быть, лишь самую чуточку, но он сумел понять её, и этого хватило, чтобы он смог «шагнуть» впереди неё — всего раз, но именно тогда, когда нужно. Вспомнив старую клятву, Джесс поднялся с камня, на который уселся вскоре после начала монолога Лесли, и протянул ей руку: «Тогда иди за твоим Королём, моя Королева — наше Королевство ожидает нас. Когда-то мы обещали всем Духам, что будем приходить к ним в дни величайшей радости. Нехорошо будет в такой момент грустить, ведь что может быть радостнее нашего воссоединения?». Лесли шмыгнула носом и встала, оперевшись на протянутую Джессом руку. — Так веди, мой король. Я доверяю тебе наш путь. Она сделала всё, чтобы эта фраза прозвучала как можно более торжественно.