Надорское мастерство

Ричард потягивал четвёртый бокал дурной крови и старался не замечать внезапно воцарившегося молчания в комнате. Неловкая тишина и внимательный взгляд эра заставляли его смотреть куда угодно, только не на него. Казалось, они оба размышляли, каждый о своём. «Интересно, — думал Ричард, — должен ли я сейчас что-то сказать или уйти в свою комнату? Уже поздний вечер, а тренировку Алва с утра не отменял». С другой стороны, если бы эр хотел, чтобы он ушёл, то тянуть бы не стал и сразу отправил спать. Так в чём же дело? Ричард в растерянности уставился на дно своего бокала, всё ещё чувствуя на себе взгляд Алвы. Ещё немного и он сбежит, несмотря на то, что хорошо проводил время, по крайней мере до этого момента. Может, у него что-то есть на лице? На всякий случай он даже потёр нос. Вдруг и в самом деле грязь. Ну вот отчего он так смотрит? Ричард осторожно глянул на Алву. Казалось, тот был чем-то увлечен: в ярко-синих глазах сверкали игривые искры, ноги он демонстративно вытянул, камзол расстегнул, а белая рубашка выглядывала из-под последнего совершенно неприлично и даже вызывающе. С полминуты молча полюбовавшись на эту картину, Ричард отчего-то начал нервно сглатывать. Не к добру был и сам взгляд, и притворно расслабленная поза. Он готов был поспорить, что ему собираются сказать очередную гадость. Он даже заранее нахохлился, заставив эра растечься в улыбке. — У вас, юноша, раздувать щёки и хмуриться вроде способа защиты? Того гляди распушите хвост, выпустите когти и зашипите на меня. Если бы у Ричарда был хвост, он бы сейчас и в самом деле его распушил. — Вы чем-то недовольны, монсеньор? — Не берите в голову, Ричард. Пытался вспомнить, чему я вас ещё не учил, и чем можно было бы теперь заняться. Ричард стушевался. Скучающий Алва — страшно само по себе. Ему не нравилось оказываться средством, развеивающим его скуку. Алва отпил из бокала и продолжил: — Хотелось бы побыстрее выполнить обязательства в качестве вашего… вашего… — Ричард с нетерпением ждал продолжения, но Рокэ быстро перескочил эту мысль и подхватил другую: — Носы вы уже разбивали. Как стрелять из пистолета и пушки я вам показывал. А фехтуем мы и так почти каждое утро. Чего-то не хватает, — внезапно сделал вывод Алва и задумчиво потёр переносицу. «Скалы не бегут», — напомнил себе Ричард и продолжил хмуро разглядывать своего эра. Рокэ был пьян. До прихода Ричарда он принимал Савиньяков, а значит пил. Какой по счёту бокал он держал в руках? — Что бы это ни было, может подождать до утра, — решил обезопасить себя Ричард. — Да, наверное, — неожиданно для него подтвердил Рокэ, потирая своими тонкими пальцами глаза. Ричард решительно отставил свой бокал в сторону. Вдруг монсеньору нужна будет его помощь, когда тот напьётся? Тогда он сможет проводить эра до постели, как когда-то Алва это сделал для него. — Вы когда-нибудь кого-нибудь связывали, Ричард? Что-о-о?! Минуту он потерянно оглядывался по сторонам, не зная, что и ответить. В Надоре кандалы и цепи были не в обиходе, так как всё моментально ржавело от постоянной сырости. Да и следить некому. Поэтому использовались верёвки разной жёсткости, плетения, длины и толщины. В том числе и для связывания провинившихся. Его тоже учили, показывая хитрые узлы. В голове вспыхнули образы из прошлого, Ричарда бросило в жар, он задышал чаще. Новая тема для разговора заставляла волноваться и внутренне сжиматься. — Так что, юноша? — Да, — ответил, наконец, Ричард. — Хорошо. Что в этом «хорошего», Ричард не мог понять, как и излишне взбодрившегося эра, потянувшегося к шнурку для вызова слуг. Последних оставалось только пожалеть. Напиваясь, Алва становился невыносим: «подай», «принеси» — и поручения бывали весьма странные. — Хуан! Где вас кошки носят? — верный управляющий невозмутимо внес очередную корзину кэналлийского. — Найдите нам ещё веревок и несите сюда. Ричарда передёрнуло. Чем бы оно ни было — учиться этому у пьяного эра он заранее не хотел. — А пока, юноша, налейте мне вина. И себе… Не пора ли им обоим остановиться? Но даже если Ричард не исполнит приказ, Алва может обойтись без его услуг. Хуана долго ждать не пришлось, и он каким-то чудесным образом принёс то, что нужно. Мягкую пеньковую верёвку, и не один моток, а шесть! Достаточная толщина и длина, и не должна сильно поранить кожу. Как только Хуан понял, какие именно веревки стоило притащить? Ричард отчасти завидовал Алве: ему тоже хотелось иметь слугу, который понимал бы его с полуслова. — Для начала я покажу основы, а вы потом их повторите, юноша. — Я умею! — слишком резко ответил Ричард, поднимая подбородок. Затея нравилась ему все меньше. — Раз умеете — показывайте. Алва передал моток верёвки ему в руки. Тут-то Ричарда и понесло. Он скомандовал: — На колени, эр Рокэ. Алва на миг протрезвел — глаза обрели ясность. Приподнял брови, вглядываясь в собеседника. И Ричард быстро добавил: — Передумали? — Нет, — как-то тяжело выдохнул Алва в ответ, словно колебался, и насмешливо добавил: — Вам палец в рот не клади, юноша, вы всю руку откусите. «Не откушу!» — подумал «юноша»: руки эра ему нравились. Тонкие пальцы, крепкие рельефные мышцы, вот бы ещё камзол вместе с рубашкой с Алвы снять, чтобы разглядеть получше и — нарисовать. Алва с кошачьей грацией поднялся с кресла, как ни в чем не бывало сделал шаг вперёд, покачнулся и опустился на колени в мягкость львиного ковра. Сел и ждёт. Было во всём этом что-то нелепое, но Ричарда отчего-то пробрало: в животе запорхали бабочки, готовые вырваться наружу. Первый маршал и на коленях! Перед ним на коленях! Ждёт, когда его свяжут. Он свяжет! А он свяжет? Ричард подкрепил свою уверенность «Кровью». Глоток. Второй. Для верности ещё один. Выдохнуть и вперёд… Утешало одно: утром он скорее всего ничего просто не вспомнит. — Руки за спину, — вновь скомандовал Ричард. Смешок. Ричарду стало стыдно и неловко. Монсеньор ни во что его не ставил, словно ребенка. Нет, «юношу». А он уже и ростом с него! И вообще, разве в росте дело? Ричард не сомневался, что пожелай Алва, поставил бы его в нужную позу, скрутил, связал, да посильнее, и продолжал бы насмехаться. А он — что? Не мужчина? Он умеет! Алва завёл руки назад и скрестил за спиной, продолжая усмехаться, и помогать не собирался. Видно было, что потакает он собственной блажи, а отнюдь не оруженосцу. От злости Ричард сжал кулаки, дёрнул верёвку, хлопнув ею о край кресла, на котором ещё минуту назад сидел, и сделал решительный шаг в сторону Первого маршала, заступая ему за спину. Протиснул носок сапога между его сдвинутых щиколоток, грубо распихал в стороны — мол, так ему удобнее связывать — и уставился на неестественно прямую спину Алвы. Это ведь невозможно! Просто не-мо-жет-быть! Он сейчас эра и в самом деле связать собирается? Отгоняя сомнения, Ричард мотнул головой и потянул с плеч Алвы и так расстегнутый камзол. На удивление тот ему не мешал — только многозначительно хмыкнул. Ричард накинул узел чуть выше его запястий, боясь навредить коже, если монсеньор всё же попытается освободиться. — Похвальная жалость к вашим врагам. Или я уже не принадлежу к этому списку? Вот опять! Алва продолжал смеяться даже в таком положении. Просто надо взять и связать. Он же сам попросил! Пусть утром все обернется сном, даже кошмаром, но сейчас он не откажется. Ещё никогда Ричард не чувствовал себя таким уверенным. Это на тренировках Алва заставлял его нервничать и отступать, переходя в защиту. А здесь он наступает, здесь он главнее... Ещё петля. Уже на другую руку. Ричард не спешил. Хотелось не просто связать, а сделать это красиво, опутать паутиной в причудливый узор. Больше не будет никаких насмешек! Алва не отнимет у него ничего! Веревка несколько раз обернулась вокруг предплечий, Ричард стянул их, зафиксировав руки, и закрепил узлы. Он знал, что не причиняет боли. Верёвка мягко легла поверх ткани рубашки. Эр никогда не поднимал на него руки и не обращался плохо. И он не будет! На пару мгновений он закрыл глаза. Каким окажется рисунок? Что вообразить? Алва — его... его пленник. Красивый пленник. И он мог делать с ним, что пожелает. Нужно лишь надёжно связать. Его руки задрожали от нестерпимого желания поскорее осуществить задуманное. Ведь, если он не поторопится, то пленник сбежит. Руки хоть и связаны, но этого недостаточно, чтобы удержать Алву. Не стоило его недооценивать. Ричард подался ближе. От эра шло тепло, опьяняюще пахло морисскими маслами и выпитым вином, и Ричарда вело от вседозволенности. Алва сдавленно выдохнул и нервно повёл плечами, подтверждая, что долго ждать не намерен, резко дёрнулся вперёд, отстраняясь, и потянул обе руки в противоположные стороны, пытаясь выпутаться. Куда?.. Ричард схватил Кэналлийского Ворона за плечо и резко притянул к себе, излишне шумно выдыхая тому в ухо. Бинтуя осторожно и почти нежно, он продвигался от зафиксированных запястий к плечам, накидывая верёвку поперёк груди. Их близость заставляла его нервничать, смущаться и краснеть. Он то почти прижимался к спине эра, то отодвигался, а верёвка скользила, опоясывая туловище, продвигаясь от ключиц и крыльев лопаток ниже, к талии, стягивая тело. Алва на пробу повёл плечами раз, другой, сначала легко, затем — сильнее. Ричард задышал чаще, ощущая, как будоражат его эти движения. Возможно, причиной служило количество выпитого, а не попытки эра ему помешать. Связывал Ричард быстро, перекидывая верёвку отточенными движениями и полностью сосредоточившись на своих действиях. Узел, закреплённый между лопаткой и плечом, лишил мышцы подвижности, отчего Алва сглотнул, и это притянуло взгляд к его шее. Неприкрытый участок светлой кожи волновал. Оставить без внимания, не украсить и эту часть беззащитного сейчас тела было невозможно. Верёвка, послушная рукам Ричарда, скользнула вниз, к левой ключице, а потом вернулась с правой стороны, слегка провисая и едва задевая горло, так, чтобы не задушить ненароком. Позже всё можно будет закрепить узлами, болтаться не должно. Плетение незаметно превращалось в невероятной красоты обряд, центром которого стал Алва. И какое же раздражение охватило Ричарда, когда верёвка внезапно закончилась. Он привстал и, не выпуская из руки конец верёвки, потянулся за новым мотком. Нарастив верёвку, он снова прильнул к своему пленнику, чтобы повторить те же действия. Ловко сделал новый виток поперёк груди, на этот раз укладывая путы на область, где располагались соски. Алва не удержался и сначала хмыкнул, а затем тихо зашипел от прикосновения. Изловчившись, повернул голову так, что их глаза встретились, и ухмыльнулся. В этой ухмылке было всё: и предостережение, и подначивание, и... обещание. Впрочем, и «синий взгляд смерти» — тоже. Алва всегда и в любом положении напоминал о своем преимуществе, но сейчас в этом было что-то нелепое. Ведь пленник здесь — он! Что ж, значит, немного боли не помешает, чтобы напомнить, кто сейчас главный. Ричард сильнее навалился на пленника. Не позволяя упасть, пропустил верёвку под грудью и резко дернул на себя, чтобы Рокэ оказался в его объятиях. — Вам не больно? Верёвки давят не слишком сильно? — шёпотом поинтересовался Ричард. Искусство связывания, которому его обучали, было опасным. Иногда пленники кричали, сходили с ума от дикой и невыносимой боли. Бились в истерике, когда пережимали нервы. Они оба были пьяны. И если он навредит... Но руки помнили, и он связывал умело, стараясь не причинять вреда. — Юноша, у пленников тоже собираетесь потом спрашивать, удобно ли им? — рассмеялся Алва. Ах, так!.. Ричард мгновенно вспыхнул и в отместку дёрнул верёвки чуть сильнее. Узлы тут же затянулись. Мышцы на руках эра напряглись от его неосторожных движений. Верёвка стянула кожу. Алва не издал ни звука. Сначала показалось, он намерен и дальше терпеть, но затем он резко дёрнулся в сторону, несколько раз сжал и разжал кулаки, словно старался разогнать кровь. Ну уж нет! Алва его не проведёт! У того всегда запрятан козырь в рукаве. Первый маршал непревзойдённый стратег. Наверняка, он придумал, как освободиться. Что если у него в сапоге спрятан нож? Ричард не мог позволить себе недооценивать такого противника. Вернув его в изначальное положение, Ричард ещё раз закрепил узлами верёвку на спине, и уделил пальцам пленника особое внимание. Разделив вдвое сложенную верёвку, он стал накидывать петли на указательный, средний и большой пальцы левой руки и вновь завязал конец шнура на спине. С правой поступил иначе, закрутил только указательный и безымянный. Теперь Алва точно не мог ухватить и тем более держать какой-либо предмет. Спрятав все не нужные кончики верёвки, Дик осмотрел свою работу. Подправил кое-где ткань рубахи, чтобы та не выбивалась из общей картины и тоже смотрелась красиво. Что ж, он был собой доволен, но внутри поднималась необъяснимая жажда. Ему было мало. Сжав сильнее руки Алвы, чтобы пленник ненароком не решил подняться и, как обычно, всё испортить, он вынудил его опереться на себя. Оба на мгновение замерли. Ричард снова прикрыл глаза, пытаясь разобраться, какой отклик вызывало в нем связанное и напряжённое тело эра. — Юноша, вы закончили? Что?.. — Нет! — вопрос заставил его очнуться и разорвать объятия. — Как нет? Вы же заснули на мне. — Я не спал! — покраснел от смущения Ричард. — Развязывайте! — Нет! Он не закончил. Вначале он не собирался связывать ему ноги, но настоящие пленники умеют резво бегать. Вот только не нарушит ли он чужого доверия, сделав эра окончательно беспомощным? Но ведь власти над ним он по-прежнему не чувствовал? Пока Алва не потребовал его снова развязать, Ричард начал стаскивать с него сапоги. — Не слишком ли много вы себе позволяете, юноша? — в голосе эра звучало предупреждение и что-то еще. — Но мне придётся снять с вас сапоги, — возразил Дик. — Иначе вы легко сбросите путы на ногах. Я обязан связать вас так, чтобы вам не пришлось краснеть за меня. — Я уже краснею, юноша! — Вы сами мне разрешили! Потерпите ещё немного, я скоро закончу, — хотелось упорствовать. — Ричард, в следующий раз мы пьём только при свидетелях! Наконец сапоги поддались и полетели в противоположные стороны. — Заканчивайте, — буркнул Алва, явно решив, что стратегическое отступление быстрее приведет их к завершению неудачной затеи. На этот раз Ричард довольно простым способом обвязал и стянул между собой его лодыжки. Остаток же верёвки продел под сплетениями на спине, натягивая шнур, словно тетиву. Встать Алва уже не сможет. А если попытается, то только упадёт на бок. — Теперь я надёжно вас связал? В конце концов, ради его оценки он всё это и делал. Вот только все сейчас закончится. — Сойдет, — благосклонно ответил Ворон, подёргавшись в путах с напускным равнодушием. — В следующий раз вас буду учить я и демонстрировать это на вас. Практика никогда не помешает. Развязывайте. Властность в голосе эра заставила Ричарда напрячься. Но он не хотел отпускать Алву не потому, что боялся, а потому, что при помощи только верёвки сумел подчеркнуть всё самое прекрасное в мужском теле — длинную аристократичную шею, широкую грудь, красивый рельеф рук. Теперь с этим нужно было расстаться. Эр ведь не понимал, что был подобен древнегальтарской статуе. Его хотелось сохранить таким навсегда. На память пришел образ обнажённого тела Ринальди из книжки, на которого сейчас так походил его эр. И оставался так же беспомощен, как эпиарх перед судом эориев. А кто он сам? Судья? Мастер Коро запечатлел Ринальди с его согласия. Ричард тоже был бы благодарен, если бы Алва разрешил нарисовать что-то настолько красивое и совершенное. Для него этот рисунок стал бы самой большой драгоценностью. Он обежал взглядом комнату в поисках чего-нибудь...чего? Он и сам не знал: Ричард никак не думал, что сегодня вечером, сидя у Алвы, он захочет рисовать. С собой не оказалось ничего подходящего. Но на столе у эра должны быть листы бумаги, а в камине — уголь. И Алва потом просто убьёт его. — Нет, — выдохнул Ричард. Ответ привёл Алву в состояние неописуемого изумления. Его взгляд заставил Ричарда самого почувствовать себя беззащитно, хотя не он сейчас был связан. Алва умел пугать. Оказаться в его власти и не быть способным к сопротивлению совершенно не хотелось. Ричард тихо-тихо прошептал: — Прошу, монсеньор, посидите так ещё недолго. Алва тяжело выдохнул и покачал головой, но повторять приказ не стал. Ричард воспользовался моментом, чтобы достать всё необходимое: угольки и чистые листы для рисования, а затем, передвинув кресло, устроился напротив своего невольного пленника. — Что вы задумали, юноша? Ричарду захотелось как-то успокоить эра. Может, обнять? Хотя, по правде говоря, успокаивать здесь следовало именно его. Это у него сейчас сердце бешено колотилось, будто готовое выпрыгнуть, ладони становились влажными и холодными, а глаза хотелось закрыть под чужим давящим взглядом. Алва заёрзал и Ричард настороженно взглянул на него. — Вам удобно? — Нет. Почему бы вам, Ричард, не перестать искушать судьбу и не развязать меня? Действительно. То, что он творил, было чистой воды самоубийством. Дом, полный кэналлийцев, которые по одному только слову своего соберано сразу же примчатся, но Рокэ почему-то пока не звал их. Но ведь и Ричард не причинял ему вреда. Всего лишь собирался нарисовать и... и... потом принять любое наказание, лишь бы сохранить рисунки. — Прошу монсеньора потерпеть. Самообладание Алвы было невероятным. Или не самообладание. Может быть, эр и вправду давал разрешение его нарисовать? Они оба, наконец, замолчали, Ричард сосредоточился на пустом листе, быстро делая первые штрихи. Алва по-прежнему выглядел безупречно, разве что волосы немного растрепались. Пока связывал, Ричард все время перекидывал их с одной стороны на другую, а теперь хотелось убрать маленький изъян и нежно пригладить. Но позволить себе такую вольность не хватало смелости: слишком тонкая грань была у их перемирия и слишком плохо он знал собственного эра. Ричард вздохнул и посмотрел на него с обидой и любопытством. Кажется, Ворон заметил перемену в его настроении, усмехнулся и отвернулся, сосредотачиваясь на пламени в камине. Ричард нахмурился и возмущенно шикнул, сбрасывая лист на пол. Алва поменял ракурс: все нужно было начинать заново. Промолчать эр, разумеется, тоже не мог. — Вы решили поддерживать беседу на языке ызаргов, юноша? Что означает ваше шипение? — Не шевелитесь, — настойчиво попросил Ричард. — Не думаете, что мне уже пора звать Хуана? — Зовите, — он принял вызов, пристально глядя Алве в глаза. Как будто он может этому помешать! Он так ничего толком и не нарисовал. Алва чуть заметно улыбнулся, а в глазах заплясал лукавый огонёк. Звать он никого не стал. Время пролетело незаметно: Ричард увлеченно рисовал, весело потрескивали дрова, жаркое пламя лизало каминную решетку. Он пытался перенести на бумагу каждый изгиб тела, каждую тень на лице, каждую складку ткани. Словно подсолнух вслед за солнцем, перемещался вместе с креслом в ту сторону, куда Алва смотрел. Пол вокруг него усеяли наброски. Эр молчал, тишина наполняла комнату. Ричард менял ракурсы, каждую минуту ожидая, что вот-вот время выйдет и его прогонят. Наконец он остановился и окинул Алву внимательным взглядом. Сколько они так уже сидят? Не перегнул ли он палку? Дышал эр, кажется, слишком глубоко и едва заметно двигался, пытаясь удержаться в том же положении. Неужели для него? — Вам больно? — Ричард обеспокоенно спросил и тут же покраснел, смущенный своей забывчивостью. Пальцы! Они до сих пор были опутаны верёвкой. Алва сидел и все время терпел эту пытку. Ричард соскочил с кресла, ступил за спину эра, и, в подтверждение своим мыслям, обнаружил, что его пальцы совершенно посинели. Торопясь, он освободил их от пут, марая верёвку тёмными следами угля. И сразу до его ушей донёсся вздох облегчения. Чтоб этого эра!.. Вздох задел что-то в глубине его сердца, и это непонятное чувство внезапно отозвалось внизу живота. Ричард вздрогнул и застыл. Он заскользил взглядом по сильному, скрытому рубахой телу и остановился на обнаженной шее. Создатель, как же хотелось увидеть сейчас его голым. Будь у него при себе кинжал, он смог бы разрезать рубашку Алвы по шву, открыв недоступное взгляду. Он против воли снова представил себе раздетого Ринальди Ракана. Щёки обдало жаром от воображаемой картины, во рту пересохло. Ричард подумал, что не одному ему сейчас хочется утолить жажду. Он подлил в бокал эра вина и поднес к его губам, помогая не пролить, а недопитое им безотчетно допил — и встретил странный, прямой и тяжелый взгляд. Ричард поднялся, прошел к столу и взял с него стилет. Он медленно, словно не до конца понимая, что делает, повернулся к Алве и увидел, как тот удивлённо раскрыл глаза, нахмурился и кажется, попытался встать. — Я не наврежу, — попытался он успокоить. «Неужели он и в самом деле думал, что я его убью?» Опустившись на одно колено, Ричард положил руку ему на плечо, расправляя ткань. — Юноша, вы сошли с ума? — Алва говорил так, словно не верил в происходящее. Но сожалеть он будет потом, когда эр придумает ему наказание. Рубашка превратилась в тряпки, которые удалось легко достать из-под верёвки, и Алва остался сидеть в одних штанах. Ричард поднялся и посмотрел на него сверху вниз, задохнувшись при виде открывшихся его глазам шрамов. Их оказалось невообразимо много. Под рубашкой Рокэ не был идеален. Они выглядели дико — и завораживающе. Ричард облизал мгновенно пересохшие губы и несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая участившийся пульс. Ему должно было стать плохо, а стало невообразимо хорошо. — Вы прекрасны! — Ричард поверить не мог, что такое сказал. И кому? Кому? На бледной шее Рокэ появились красные пятна, под кожей запульсировала вена. Он тяжело сглотнул, но промолчал. Ричард рассматривал его, любуясь своим творением: симметричностью узлов, филигранностью обвязки, красотой линий, напряжёнными мышцами рук и шеи, отблесками огня на бледном теле. — Посмотрите на меня, эр Рокэ. Алва не исполнил его просьбу. Но Ричарду это даже понравилось. Непокорность рождала в нём желание нарисовать эра в образе гордого раба. Покорить можно, но силой. Схватить за тёмные, слегка влажные от пота волосы и потянуть, заставляя вскинуть подбородок и посмотреть прямо в глаза. Ах... Это было бы так чувственно! В груди сжалось и затрепетало. Головокружительное, неистовое чувство заполнило его целиком, поразило, как неосторожного путника во время грозы поражает небесная молния. Рокэ поднял голову. Посмотрел на него невидящим взглядом и застыл. Все в нем оказалось слишком близко от Ричарда — глубокий синий цвет глаз, тонкие губы, чётко очерченные скулы. Чистой, не запачканной углём рукой, он коснулся щеки эра, очертив скулы и губы пальцами, стараясь запомнить контуры. Рисовал ли кто-нибудь его таким? Есть ли в его кэналлийском доме другой портрет? Или он у Рокэ первый? Взгляд эра стал злым. Свет от огня в камине освещал резкий профиль, и удержаться от изучения по-новому открывшегося для него Алвы было невозможно. Тёмные волосы до плеч оттеняли белизну лица. Чёрное и белое. Смотрелось... дивно. Случись так, что тот и в самом деле стал бы его пленником, он не смог бы сдержать свои фантазии. Вседозволенность опьянила бы сильнее вина. В Надоре он связывал и мужчин, и женщин, и даже подвешивал их над полом. Сейчас хотелось проделать с эром нечто похожее: скрутить в какую-то непривычную позу, подчинить его полностью себе, заставить забыть обо всём, сделать своим... — Дик... что ты делаешь? Что делает?.. Взгляд Алвы затянула непонятная, незнакомая пелена, а взгляд из-под полуприкрытых век показался невероятно усталым, каким-то обречённым. Неожиданно он уронил голову на грудь, а затем, на грани удовольствия и боли, застонал во весь голос. Стало очень страшно. Ричард опустился на пол рядом с ним, забыв о своих рисунках, встревоженный, начал проверять верёвки. — Что? Где? Развязать? — завозился он, ослабляя петли. — Нет... — сказал Рокэ, с оттенком явного неудовольствия. — Окажите мне услугу. — Услугу? От прерывистых вдохов и выдохов эра и его попыток успокоить учащённое сердцебиение становилось ещё больше не по себе. Рокэ напрягся, и верёвки сильнее впились в мышцы. На голом теле оставались следы от шнура. Шея и скулы заалели. Он кивнул, но не так, как будто соглашался, а словно указывая на что-то. Ричард ничего не понимал. Что ему нужно было сделать или увидеть? Проследив за тем, куда тот смотрел, он почувствовал, что его щёки медленно, но неотвратимо заливает румянцем смущения. Рокэ... хотел. Его?.. Удивительно, что Ричард раньше не обратил внимания на столь заметную выпуклость. — Не понимаете? Если не желаете, тогда развяжите меня и уходите. Он посмотрел на Алву растерянно. Он же не хочет?.. Или... — Ричард! — от резкого окрика внутри всё похолодело, заставив вздрогнуть, а потом все случилось само собой. Он потянулся, прижался к эру, сталкиваясь коленями. — Ближе... не укушу, — теперь Рокэ почти шептал. И добавил с усмешкой: — Наверное. Ричард опустил руку и дрожащими пальцами распутал шнурки на чужих штанах. Освободив из плена изнывающую от желания плоть, замер, глядя на твёрдый член, налившийся кровью и ждавший, когда к нему прикоснутся. Но как правильно следовало обхватить рукой? Мысленно Ричард начал примеряться. Если ладонь сверху, то так, наверное, будет неудобно? Когда он делал это для себя, то обхватывал снизу. А если взять пальцами у основания? Раздумывая, он так и держал руку над плотью. Рокэ оказался догадливее — или решительнее. Сам подался бёдрами вперёд, толкаясь в его открытую ладонь. — Р-Ричард, — Рокэ то ли хрипел, то ли рычал. — Сожмите же, наконец! Неужели вас и этому придётся учить? Да как он!.. смеет... Рокэ снова толкнулся ему в руку, и на этот раз Ричард поймал его мужское естество, обхватывая не очень крепко, словно на пробу. Желание эра он теперь ощущал в полной мере. Ещё никогда в жизни ему не приходилось касаться чужой плоти, которая, казалось, так нетерпеливо пульсировала у него в ладони. Сердце подскочило к горлу, бешено забившись. Стоило ему сделать движение рукой вверх-вниз, как Рокэ стал ещё тверже. Было невыносимо стыдно: не этим должны заниматься двое мужчин, особенно эр с оруженосцем. Но вместо отвращения он ощутил жаркую волну, прокатившуюся по всему телу. Ладонь вспотела, скользить вверх и вниз стало легче. По спине тоже потекли ручейки, неприятно щекоча, заставляя ёрзать на месте. Ночь была жаркой, словно летний день. — Сожмите сильнее. Двигайте рукой так, как вам самому было бы приятно. А как было приятно ему? От волнения он не мог вспомнить. Он сдавил крепче, излишне сильно — эр измученно застонал и уткнулся лбом в его плечо. А вот его плоти такое обращение пришлось по нраву: на кончике выступила смазка. — Не так сильно, — опалил его шею жаром своего дыхания Рокэ. Теперь тело Ричарда покрылось холодными мурашками. Видимо, из окна где-то тянуло сквозняком. Он всё ещё не мог поверить в то, что делал. Ричард чуть расслабил руку и ощутил кожей благодарный выдох эра. Чтобы тот не свалился, неуклюже приобнял его, бездумно провел кончиками пальцев по причудливой сетке шрамов. Двигаясь всё быстрее, Рокэ стонал ему в шею. Ричард чувствовал, в каком тот был напряжении, его почти колотило. Сплошные тугие мускулы, сила и отчаяние. Вот бы увидеть сейчас его лицо! Но длинные смоляные локоны, чуть вьющиеся на концах, закрывали обзор, сохраняя над происходящим покров тайны. Рокэ рвано, судорожно толкнулся в его руку ещё несколько раз, выгнулся, насколько позволяли верёвки, задрожал... и излился, едва слышно выдыхая его имя. И собственная плоть Ричарда тоже запульсировала, наливаясь мужской силой. Он отчаянно замотал головой. Нет, только не это!.. Нужно было немедленно бежать. Бежать, пока эр не очнулся и не вспомнил про свои издёвки. Он их сейчас просто не вынесет. Влага на руке неприятно стягивала ладонь, вызывая желание ее отмыть. Ощущение замаранности не проходило, а бесстыжий эр так и продолжал дышать ему в шею. Ричард отстранился сам, поднялся на ноги и не оглядываясь пошел вон из комнаты. Рокэ медленно завалился на бок. — Юноша, — хриплый голос остановил его у двери. — Вы ничего не забыли? Конечно. Он же не развязал. Нельзя было бросить эра в таком виде: он ни за что бы не смог потом смотреть кому-либо в глаза в этом доме. А ещё его рисунки... Какой стыд! Закрыв ладонями лицо, Ричард развернулся и пошел к Алве, так и не найдя в себе смелости поднять на него глаза. Что он там мог увидеть? А что он видел до этого? Пытался запечатлеть в своих бесстыдных рисунках... Он снова встал на колени и принялся освобождать его от пут. Сделанные петли позволяли распустить узлы быстрее, чем они вязались. Наконец веревки змеями свернулись под креслом, эр устроился на ковре в расслабленной позе, прикрыл глаза. На лбу у него поблескивал пот. Ричард и сам взмок. И только потом вспомнил о своих набросках. Пока Алва не смотрел, он подобрал все листы с пола и, не решаясь больше оставаться с ним рядом, бросился прочь. Он опасался, что Алва подглядывает за ним сквозь ресницы, словно сытый кот за отпущенным ненадолго мышонком. И скоро непременно вспомнит, как собирался учить его искусству вязать узлы. И еще — что ему может снова понравиться.