Как не сойти с ума, или история моего переезда

      

Эштон

      Теплым ноябрьским вечером самолет Лос-Анджелеса отправился прямым рейсом в Австралию, унося меня на тысячи миль от интервью, концертов, многочисленных фотосессий, ослепляющих своим мерцанием огней ночного города, многолюдных проспектов и Алекс. Да, сейчас, сидя в кресле между спящим Майклом и Калумом, который смотрел какую-то романтическую комедию, находясь в нескольких метрах над землей, пребывая в воздушном пространстве уже второй час, я никак не мог отделаться от мыслей о девушке, которая так резко ворвалась в мою жизнь и которая из незнакомки превратилась в невероятно важного для меня человека. Воспоминания крутились неприятным роем в голове, заставляя меня то и дело хмуриться и закрывать глаза. Я был рад, что возвращаюсь домой, что наконец увижусь с родными, обниму маму, Лорен и, может быть, даже Гарри (если этот засранец позволит). Честно, мне было хорошо от одной только мысли об этом. Но маленькая часть меня, совсем крошечная, вызывала какую-то тянущую боль в области сердца. Я понимал, что теперь увижусь с Алекс только через несколько месяцев, и эта мысль не давала мне покоя.       Я глубоко вздохнул и встряхнул головой. Нужно избавляться от этой накатившей меланхолии. Я лечу домой, где проведу целый месяц отдыхая и веселясь, а потом меня ждет фееричный тур и встречи с фанатами. Жизнь была прекрасна и насыщена. Я был счастлив. Так зачем же грустить непонятно о чем?       Я повернул голову сначала влево, посмотрел в иллюминатор. Ничего нового — те же облака, едва различимые в темном, практически черном пространстве. Затем я обратил внимание на то, как Калум внимательно уставился в экран планшета. Похоже, фильм действительно был интересным, ведь если бы это было не так, то наш главный критик кино сидел бы со скучающим видом. На часах было без пяти два ночи. Спать совсем не хотелось, и я решил присоединиться к просмотру. Плевать, что не сначала. Главное — отвлечь себя от мыслей.       Но как вы уже могли догадаться, переключиться не получилось. Так всегда бывает. Вроде бы хочешь избавиться от навязчивых мыслей, но на то они и навязчивые, что периодически вторгаются в голову без приглашения.       В фильме, как назло, главные герои весело проводили время в баре, танцуя под приятную музыку и выпивая легкие шоты. В памяти снова всплыло воспоминание об Алекс и той вечеринке, которая, кажется, и стала началом конца.       Я вспомнил концерт и всю эту суетную и волнительную подготовку к нему, то, как круто держалась Алекс и как сильно она была вовлечена в работу. Помню, как только я привел ее в нашу студию, она вся дрожала как осиновый лист. Еще бы, четыре здоровых лба уставились на нее и ждут непонятно чего. Но спустя время девушка освоилась и уже с легкостью вела беседы с каждым из нас, кроме почему-то меня. При разговоре со мной она будто всегда была на иголках, нервничала, опускала глаза. Тогда я еще не понимал, с чего бы ей так себя вести.       Но во всем остальном она была безупречна. То, как загорались ее глаза, когда она говорила о работе, как внимательно она слушала все, что говорил ей Джек, как сосредоточенно она настраивала камеру, хмуря русые брови, не могло уйти от моего внимания. Я видел все. Алекс действительно была увлечена своим делом. Когда она брала в руки фотоаппарат, казалось, будто в мире для нее больше ничего не существует. До сих пор не верится, что девушка совершенно случайно выбрала эту профессию, как она сама мне рассказывала. Казалось, она была создана только для этого.       Пораженный ее мастерством, профессионализмом и неумолимой страстью к работе, на протяжении всего концерта я не мог отвести от нее глаз. Я пытался сосредоточиться на игре, вглядывался в лица счастливых детей, но то и дело искал в толпе ее. И находил. Находил и сам улыбался. И играть вдруг становилось легче и веселей, когда видел, как она, сощурив глаза и пританцовывая в такт музыке, делает очередной снимок.       Поэтому, когда выступление подошло к концу и пора было разъезжаться, я просто не мог отпустить Алекс. Я хотел провести с ней время вместе, что бы это ни значило. Так я и пригласил ее на эту чертову вечеринку, о чем впоследствии очень долго жалел. На тот момент мне казалось это прекрасной идеей. Я представил: я и она, громкая музыка, легкие коктейли, танцы, ее близость. Но как же я ошибался. То, чего я опасался и остерегался, все же случилось. Точнее не «чего», а «кого». Лекси. И ее долбанные приколы.       Я знал, как она относилась к моим «подружкам», как сама их и называла (хотя я не был согласен называть Алекс «подружкой»). И когда одним вечером, еще до концерта, Калум завел разговор об Алекс, я готов был убить его. Нет, вы не подумайте, я не стыдился моей новоиспеченной знакомой. Наоборот, она слишком была мне дорога, чтобы допустить острые, длинные когти Лекси до нее. Но было поздно, и девушка узнала об Алекс. С того дня она все время подшучивала надо мной и с издевкой отзывалась об Алекс, пока я вежливо не попросил ее заткнуться.       Когда же я узнал, что именно Лекси дала попробовать Алекс те коктейли, прекрасно понимая, какие последствия могут быть у непривыкшего молодого организма, я был в бешенстве. И если бы не еле стоявшая на ногах девушка, я бы прямо в тот же момент нашел Лекси и как следует накричал бы на нее. Но вместе со злостью меня накрыл страх. Страх за Алекс и ее благополучие. Плюс ко всему, она была несовершеннолетней, и, признаться, я не знаю, каким местом я думал, приглашая девушку на вечеринку. Когда же мы уже с час сидели на траве заднего двора, моя тревога потихоньку сошла на нет. Затуманенные глаза Алекс снова приобретали осознанный и понимающий вид. Ее речь стала более-менее связанной, и лишь глупая улыбка говорила о легком опьянении. Ну что ж, это было уже не так страшно.       В ту ночь Алекс выглядела по-особенному красивой. Глубокие голубые глаза, отражавшие в себе лунный свет, розовые пряди волос, едва касавшиеся хрупких плечей, и губы, растянутые в такой счастливой и безмятежной улыбке. Красивые губы. Непреодолимо тянущие к себе. Но я был еще слишком трезв для того, чтобы совершить эту глупость. Однако девушка все уже решила сама и, к моему счастью или несчастью, поцеловала меня первой. Вот так просто. Без лишних слов, ужимок, понтов, которые так любили использовать другие в своем плане соблазнения. Искренне и легко, как теплый весенний ветерок или же свежий бриз океана. Я уже давно заметил, что Алекс никогда не лгала о своих чувствах. Даже если она пыталась скрыть что-то, у нее это плохо получалось. И в тот момент она, такая нежная и мягкая, принадлежала мне. Тому, кто мог запросто испортить ей жизнь за одно мгновение. И я не смог сопротивляться этому дару. Слишком он был сладок и притягателен, чтобы отвергнуть его. Но потом я вдруг опомнился. Острая, как лезвие ножа, мысль впилась мне в голову, и я резко отстранился. Я не мог так поступить с Алекс. Нет, только не с ней.       Вы спросите почему? Ведь, если двух людей тянет друг к другу, не проще ли им быть вместе? Нет, не проще. Все дело в том, что мне нравилась Алекс. Действительно нравилась (боже, неужели я наконец признал это?). С первой нашей встречи я не мог забыть красоту этих глубоких голубых глаз. Она была молода, красива и невероятно очаровательна. Мне кажется, я никогда не встречал таких, как Алекс. Таких ярких, веселых, искренних, смешных, неуклюжих, хрупких, нежных. Она была будто с другой планеты. Но именно поэтому я и не мог быть с ней. И проблема тут не в возрасте или разном социальном положении, а в том, что я не смог бы дать ей того, чего она действительно заслуживает. Меня тянуло к ней, как ни к кому еще, и я был готов ради нее на все. Кроме одного. Кроме любви. Той любви, о которой она мечтала и которую, без каких-либо сомнений, заслуживала. В свои семнадцать лет она только начинает жить, и мне совсем не хочется, чтобы весь ее мир окончился мной. Что я мог дать ей? Неумолимое расстояние, постоянное отсутствие, бессонные ночи и ревность сумасшедших фанаток? Это было бы слишком жестоко. К сожалению, я не способен на такие сильные и самоотверженные чувства, о которых она мечтает, смотря на меня. Я совсем не герой ее сказки. Наоборот, я — злодей. И чтобы не сделать ей больно в будущем, я решил не терзать нас обоих настоящим.       Я видел разочарование в ее лице, как только на следующее утро я сделал вид, что тот поцелуй для меня ничего не значил, и когда потом я сообщил ей о своем скорейшем отлете. Что ж, так будет лучше для нас обоих. Я не хочу причинять боль ни ей, ни самому себе. Я уже давно выстроил свою жизнь так, чтобы мне и моим близким было комфортно и безопасно. Любовь же означала непримиримые жертвы. Однажды я пошел на них. Теперь же я не источаю желания жертвовать собой ради кого-то другого.       К счастью, мучительный многочасовой полет, наполненный головной болью и навязчивыми мыслями, подошел к концу, и ближе к вечеру следующего дня мы приземлились в аэропорту Сиднея, где нас уже встречали семьи и парочка неугомонных папарацци. Честно? Я был невероятно счастлив вновь оказаться дома и увидеть перед собой родные лица и места. Эмоции настолько поглотили меня, что за последние сутки я впервые избавился от мыслей об этом сумасшедшем Лос-Анджелесе. Обнявшись с близкими, сделав несколько селфи с фанатами, мы попрощались друг с другом и отправились по домам в нетерпеливом ожидании предстоящего отдыха.       Приехав в Хорнсби и остановившись рядом с небольшим двухэтажным коттеджем, я наконец почувствовал себя дома. Не успел я выйти из машины, как на меня накинулись с объятиями все домашние, и даже Гарри позволил потрепать себя за плечо в знак приветствия. Он у нас, видите ли, уже взрослый и не нуждается в излишних нежностях. Ничего, все равно никуда не денется от моих обнимашек.       Я зашел в дом и вдохнул аромат свежеиспеченного пирога с мясом. Я знал, что мама приготовит его к моему приезду. Для этого ее даже не нужно было просить, ведь она всегда делала его, когда я возвращался. В обнимку с Лорен я прошел в гостиную, и вместе мы плюхнулись на диван. — Эш, я так соскучилась! — улыбка не сходила с лица сестры, что еще сильнее согревало мое сердце. — Ты не представляешь, как я соскучился! — ответил я и крепче обнял ее за плечи. — Ребята, давайте вы потом посекретничаете, — в дверном проеме появилась мама. — А сейчас пойдемте за стол. Ты, наверняка, голодный, сынок? — Да, мам, очень, — я радостно кивнул. Как же приятно было вновь произносить слово «мама».       Вечером я лежал на кровати в своей комнате и смотрел в окно, в котором виднелось усыпанное миллионами ярких звезд небо. Помню, будучи подростком, я часто «залипал» на этот вид из окна и мог часами смотреть на то, как садится солнце и опускается ночь на наш городок. Это прекрасное чувство охватило меня вновь, и сейчас я лежал на спине и с легкой безмятежной улыбкой наблюдал за засыпающей природой. День, несмотря на то, что был довольно утомительным, получился просто невероятным. Весь вечер я провел с семьей, делясь новостями из своей жизни и слушая очередные веселые истории моих родных. На душе было легко и тепло, и вещи, которые терзали мою голову несколько часов назад, казались теперь незначительными и глупыми.       Так и начались мои прекрасные, наполненные весельем, отдыхом и подготовкой к предстоящим праздникам дни дома. Целыми днями я делал, что хотел. А именно: первое (и самое важное) — я высыпался, второе (не менее важное) — я проводил время с семьей, помогал маме на заднем дворе, иногда забирал Гарри и Лорен со школы, вместе мы ходили в кино или просто поесть мороженое, а вечерами устраивали марафон фильмов или играли в настольные игры. Я также наконец встретился со старыми друзьями и мы провели несколько веселых ночей в барах, на пляже, болтая до самого утра, медленно попивая дорогое вино и даже придумывая несколько идей для песен. Помимо этого, я виделся с парнями. Ходил даже на ужин к семье Калума, поскольку миссис Худ уж очень по мне соскучилась и непременно ждала в гости, по словам самого друга. В общем, дни, проведенные дома были насыщенными и интересными, и я стал как-то проще смотреть на мир, словно через розовые очки.       Это касалось и Алекс. Проснувшись на следующее утро с легкой головой, я решил, что слишком уж драматизирую всю сложившуюся ситуацию. То, что я не собираюсь встречаться с девушкой, не означает, что я не могу просто с ней общаться. Так ведь? Поэтому периодически в течение дня, когда я вспоминал о ней, я писал ей и узнавал, как у нее дела. Единственное, Алекс как-то сухо отвечала мне и говорила, что у нее никак нет времени. Впрочем, меня это мало заботило, и я действительно верил, что у девушки просто завал по учебе.       Жизнь шла своим чередом до тех пор, пока одним выходным вечером к нам в дом кто-то не постучался. В тот момент я преспокойно лежал на диване и читал книгу, подаренную мне фанаткой. Не успел я среагировать на стук в дверь, как моя младшая сестра Лорен мигом сбежала с лестницы и, совершенно счастливая, вылетела на улицу. Я же пребывал в легком недоумении от происходящего. Во-первых, начнем с того, во что была одета моя сестра. На ней была легкая блузка и короткая юбка. Я бы даже сказал неприлично короткая. Волосы красивыми локонами лежали на плечах, а на лице был макияж. В этот момент я понял, что меня слишком долго не было дома. — Привет, — услышал я радостный голос Лорен, когда подошел к входной двери. — Привет, красавица. Потрясающе выглядишь, — это был голос какого-то парня. Парня! Неужели это правда, и моя младшая сестра уже встречается с кем-то? Осознание этого повергло меня в настоящий шок, и я незамедлительно отправился на кухню, где мама готовила ужин. — Мам? — мой голос прозвучал достаточно обеспокоенно. — Да, милый, — мама же, как всегда, была на полном позитиве. Она стояла у стойки и нарезала овощи, подпевая какому-то клипу в телевизоре. — А что это было сейчас с Лорен? — не понимаю, как мама может совершенно спокойно стоять здесь, когда ее пятнадцатилетняя дочь находится сейчас наедине с парнем! — Эштон, дорогой, — мама отложила ножик и повернулась ко мне. — Прошу, только не волнуйся, — что-то мне это не нравится. — У нашей девочки появился молодой человек. — Ч-что? — Да, — мама кивнула. — И у них все довольно серьезно. Они встречаются уже четыре месяца, и он несколько раз был у нас на ужине. Поэтому я могу полностью ручаться за то, что он прекрасно подходит Лорен. — Четыре месяца?! Но как? В сентябре я был дома! — Понимаешь, Лорен не хотела говорить тебе, — мама погладила меня по плечу. — До тех пор, пока она не удостоверится в своих и его чувствах. А потом ты уехал, и у нее никак не получалось рассказать тебе. — Кто он? — я устало вздохнул. Боже, как же тяжело с этими подростками! — Сынок… — мама тянула с ответом. Похоже, я знал этого парня. — Ма-ам? — с напором протянул я. — Пол… — ответила она. — Пол Джекинс.       О нет. Только не он.       Как думаете, что было дальше? Правильно! Серьезный разговор с Лорен. — Ты не понимаешь, Эштон! — сестра в который раз доказывала свою правоту. Признаюсь честно, я пытался спокойно поговорить. — Это ты не понимаешь, Лори, — я изо всех сил старался не повышать голос. — Не называй меня так! И нет, Эштон, я не расстанусь с Полом, только потому что ты этого захотел! — Лорен, ты сама не знаешь, о чем говоришь, — нахмурился я. — Я знаю семью Джекинсов долгое время. С его старшим братом я ходил в одну школу. И знаешь что? Он был полным засранцем. Он пользовался девчонками, воровал, пил и гонял на своем дурацком байке. Не удивлюсь, если Пол брал с него пример. А его родители? Ты с ними знакома? Ты видела, в каких условиях они живут? — Правильно, нужно же судить человека только по обложке! — возмутилась сестра. — Да, ему шестнадцать и он не стал суперзвездой, как ты! Уж извините, не все такие талантливые барабанщики. — Причем здесь это? — Да при всем! — Лорен взмахнула руками. — Ты даже не знаком с Полом, но уже делаешь о нем какие-то выводы. Да, я знаю его родителей и видела, в каких условиях они живут. Ну и что? Он в этом не виноват! И о брате я прекрасно осведомлена, но Пол совсем не такой! А ты себя сейчас ведешь, как тупой клишированный старший брат из американской мелодрамы! — Я забочусь о тебе, Лорен! — тут я уже не выдержал. — Мне такая забота не нужна! — и все. Развернулась и хлопнула дверью. Черт. И что теперь делать?       Все следующие три дня Лорен демонстративно игнорировала меня. Она практически не выходила из комнаты и ничего не ела. Мама пыталась поговорить с ней, но она ни в какую. Я и сам еще оставался зол на нее и на этого дурацкого Пола, появившегося в жизни моей сестры. Но вместе со злостью во мне просыпалось чувство вины, и я понимал, что неправильно поступаю в этой ситуации. В словах Лорен была правда. Я совсем не знаю Пола, и проще было бы, если бы я с ним познакомился. К тому же, вспоминая себя в ее годы, я прекрасно понимаю ее чувства. Я бы тоже ужасно злился, если бы мне что-то запрещали. Своей чрезмерной заботой я нарушал границы Лорен и не давал ей возможности набираться опыта.       Я все это прекрасно понимал, но дерьмовая штука гордость никак не позволяла мне пойти и извиниться перед сестрой. А то, что случилось через несколько дней, совсем отдалило меня от семейных проблем.       Одним «прекрасным» утром я проснулся от того, что мой телефон буквально разрывался от звонков Джека и парней. Впоследствии выяснилось, что причиной всему этому стала вышедшая в интернет статья Ника Мэтьюса обо мне и Алекс. Когда я прочитал ее, у меня глаза чуть на лоб не полезли. Настолько ужасно и отвратительно было написанное. В тот же момент я набрал номер Алекс, но мне никто не ответил. Я пытался достучаться до нее около трех дней, попутно решая с Джеком и парнями, как лучше нам всем поступить в этой ситуации. Спокойное и безмятежное состояние полностью улетучилось, и я пребывал вне себя от злости на этого Ника Мэтьюса, на Лекси с ее долбанным комментарием, на Алекс из-за того, что она не отвечает на звонки, на Лорен, которая все так же ходила с каменным лицом и делала вид, что меня нет.       На третий день напряженного молчания, где-то под вечер, мне наконец удалось дозвониться до Алекс, но разговор, мягко говоря, вышел не очень. То, что сказала мне девушка, оставило меня в полном оцепенении. Как обычно, она была искренна со мной и смело заявляла о своей боли. В тот момент я чувствовал себя полным уродом, поскольку не знал, что ей ответить. Я не хотел разводить драму и от этого не смог проникнуться болью девушки. Я не видел ее больше двух недель, и за это время мои чувства к ней притупились. Осталась только дружеская симпатия и какая-то нежность что ли. Но я все равно не мог ничего ей сказать. И вскоре она сбросила трубку. Теперь я полностью ощутил себя последним мудаком, который за такой короткий срок причинил боль сразу двум девушкам и который не находит в себе силы исправить ситуацию.       Следующие два дня я провел, скажем так, не в лучшем расположении духа. Я не мог оставаться наедине с собой и своими мыслями в четырех стенах, поэтому с утра до вечера где-то пропадал. Чаще всего я зависал с друзьями у них дома или бродил по улицам, слушая музыку. Один раз я даже остался ночевать у Кала, поскольку тревога никак не могла оставить меня в покое и только в компании других людей я чувствовал себя в безопасности. В тот же вечер на меня нашла страшная меланхолия, и я, смотря на небо в алых разводах заходящего солнца, сам не зная зачем, спросил у друга: — Как думаешь, это вечно? — Что вечно? — смутился приятель. Он сидел рядом со мной, развалившись на мягком кресле и попивая холодное пиво. — Все это… — протянул я. — Закаты, рассветы, концерты, ссоры, примирения… Где начинается эта грань между существующим и нереальным? Реально ли то, что ты сейчас чувствуешь? Или же это просто очередная химическая реакция твоего организма? И люди… люди, которых мы встречаем… они всегда остаются с нами? Вправе ли мы говорить, что да я знаю этого человека и он полностью принадлежит мне?       Я замолк, вдруг осознав, какой бессвязный бред сейчас несу. Пожалуй, хватит на сегодня пива. — Я думаю, тебе нужно провести время с семьей и успокоиться, — ответил Калум. — Все эти события… они плохо отразились на тебе. Мне кажется, тебе стоит помириться с Лорен. — Да, ты прав, — согласился я.       А на следующий день вечером я уже стоял возле комнаты младшей сестры и собирался с силами, чтобы постучать в дверь. В голове я уже в сотый раз прокручивал слова, которые собирался сказать ей. Но, когда наконец вошел в комнату, как обычно, начал тормозить и нервничать. — Лори… кхм… Лорен, — оговорился я. Кому как не мне было известно, что моя младшая сестра ненавидела сокращение своего имени. — Прости меня, я дурак, — кратко, согласен. Но по делу.       Она перевела взгляд прекрасных серо-голубых глаз на меня, глубоко вздохнула и подвинулась на кровати, уступая мне место. — Я не хотел тогда обидеть тебя… — начал я. — Но обидел, — Лорен укоризненно посмотрела на меня. Неужели я вновь слышу ее голос? — Да, знаю. Я просто переживаю за тебя и хочу оградить от всех напастей, хотя и понимаю, что ты уже взрослая. — Да, Эштон, я взрослая, — кивнула она. — Поэтому предоставь мне возможность жить своей жизнью и совершать ошибки. — Хорошо, Лорен, — не без усилий согласился я. — Мир? — Мир, — улыбнулась сестра и потрепала мои отросшие волосы. Ну вот, хоть что-то приятное за последние дни.       Мы посидели с ней еще некоторое время, болтая о всякой ерунде. Лорен рассказывала мне об учебе, о планах на будущее и о Поле. Признаюсь честно, по ее рассказам он показался мне не таким уж плохим парнем. И все-таки мне нужно будет познакомиться с ним.       Когда я уже собирался уходить, Лорен окликнула меня: — Эш? — Да? — я повернулся и столкнулся со слегка обеспокоенным выражением лица сестры. — Я читала статью… о тебе и той девушке, — призналась она. — Ты как вообще? — В порядке, — кивнул я, не найдя ничего более подходящего для ответа. — Это правда? То, что там написано. — Смотря, о чем речь. — О том, что у вас типа отношения? — Лорен пожала плечами и нахмурилась. — Нет, это неправда. Там вообще мало чего от правды. Единственное, о чем не соврали, так это о том, что она работала с нами, — ответил я. — Но все это произошло достаточно спонтанно, и у нее не было никаких корыстных целей в отношении меня или кого-либо еще. Она — прекрасный, добрый, искренний человек.       Вау. Я и сам не ожидал от себя такого, чего уж говорить о Лорен. Я столько раз прокручивал эти слова в голове, но когда произнес их вслух, ощутил себя совсем по-другому. — Понятно, — сестра помедлила. — Т-ты ее любишь? — Что? — вот тут я конкретно опешил. Совсем уж не ожидал такого вопроса. — Нет, Лорен, — я замотал головой. Какая же она все-таки маленькая. — Любовь не измеряется в красивых словах или хорошем мнении о человеке. Я уважаю ее, в некотором смысле даже восхищаюсь ей, но не люблю. Для любви этого не достаточно. Возможно, ты и сама когда-нибудь это поймешь.       Лорен ничего не ответила. Она лишь кивнула и слабо улыбнулась, а я вышел за дверь, все еще находясь в шоке от ее вопроса. Любовь… Что это вообще такое? Я вот, допустим, люблю ее, маму, брата, своих друзей. Но любить совершенно другого человека, девушку? Раньше я думал, что любил Николь. Но оказалось, это не так. Я не знаю, что такое любовь, и сомневаюсь, что когда-нибудь смогу полюбить кого-то.