Ход парусам Где та одинокая русалка и там Видел как догорала по глазам Ты знал, для чего на дне коралловые замки Это дабы уберечь её, но Сердце ещё бьёт, хотя давно обречено
Он повидал разные оттенки воды. Ироничный злой оскал моря, срезы скал, волны, бури, штормы, штили. Разных людей, их смерти, рождение. Капитан спасал, убивал, удивлялся, ловил, отпускал. Но в последние годы родителям была нужна помощь всё чаще. И он выбрал семью вместо моря. Сначала была ломка. Вода манила, он пытался найти компромисс с самим собой, с матерью, отцом. Отдался семье полностью лишь тогда, когда матушка стала терять сознание от недомогания. Заболевать начинала, а капитану всё снились шёпот моря и жемчужины в ракушках. Палуба мокрая, скользкая, жаркое солнце, якорь тяжёлый, душно пахнущий железом, компас, штурвал. Карты ему снились, бумажные кораблики, не сдуваемые тайфуном.Но мой кораблик из бумаги тайфуном не испугать.
В одну из ночей вскочил он, оглядываясь по сторонам. Матушка кашляла сильно, раздирая горло. Отец стоял рядом, держал стакан воды, сонно хлопая глазами, но на лице его всё равно читалось беспокойство за любимую жену. Она сглотнула слюну, задышала тяжело, хрипя. Сделала глоток воды, поблагодарила мужа. Потом попыталась уснуть, но провалилась в царство Морфея лишь под утро.***
Всё одно, я тосковал...
— Капитан! — окликнул его кто-то сзади. Антон развернулся на пятках, подставив вторую ногу после. Армия. — Что такое? — по-доброму отозвался он, приподняв уголок губ, сверху вниз смотря на собеседника. — Вы снова нужны. И всё понятно сразу. Он уже согласился — не зная на что, не зная с кем, куда, на сколько, но уже согласен. На что угодно. Лишь бы снова в воду, солёную, манящую. — Сколько? — Три месяца, может, четыре, — молодой мужчина ковырял носком сапога асфальт под ногами, всё поглядывая исподлобья на капитана. — Принято, — кивнул он. Моряки суеверные. Вот только капитан во всё подряд не верит, но заранее вещи не собирает, — примета плохая: не отойдут, может погода испортиться. И до выхода в море не говорит ничего и никому. Перевоз провизии капитан обычно не считал чем-то тяжёлым. Туда-обратно, и всё готово. Вот только почему три месяца тогда? Оказалось — несколько городов. И он подумал, что стоит попытаться в одном из них найти лекарство. Поспрашивать у людей, что ему делать с матушкой. Врачи хорошие наверняка найдутся. Всё равно им на берег сходить. Главное — не задерживаться. Не хотелось бы уплыть от двух родителей, а приехать лишь к отцу. Или к пустому, необитаемому дому. Форма ему шла. Белая, отглаженная, придавала статности и красоты. Запонки, брюки, кипельно-светлый верх, ботинки. Прям чудо, а не капитан. Отплыли. Первый город. Порт, разгрузка, сбор, по врачам ничего, отчалили. Второй — то же самое. Третий — туда же. Добавили, правда, искреннее «Сочувствую» и сказали место, где ему могли бы помочь. Этот город был через один. Капитан понял, что придётся ждать ещё две недели. Благо море спокойное. Не сглазить бы.Если море волнуется раз, значит она ещё верит
Прошёл месяц. Провизия успешно развезена. Конфликтов в экипаже не обнаружено, все работали чётко и слажено, словно один механизм, в котором шестерёнки цеплялись одна за другую, запуская что-то более мощное.И море волнуется два, и русалка всё ищет свой берег
Второй месяц. Чуть не убили Стаса, недавно ступившего на борт юнгу. Но капитан остановил петушиные разборки, раздав каждому по заданию: один — палубу мыл, другой — ночную отдежуривал в течение трёх дней. Успокоились вроде, не сцеплялись больше. Капитан всё задумчиво косился на компас, управлял кораблём, до мозолей держась за штурвал. В море ему хорошо. Лучше в шторм на воде, чем штиль на суше. А на суше штиля и не бывает. Вечно кто-то, куда-то, зачем-то. А мужчина не любил суету. Но мама из головы не выходила. Папа тоже. Вдруг заразно? Вдруг оба уже кашляют? А что если до крови? Страшно. Но, как говорится, готовься к худшему, надейся на лучшее. Капитан придерживался того же.Но как не крути, море волнуется три, и не важно кем быть И рожденные ползать, плавать, летать, плевать Хоть как Научите ходить
Обратная дорога занимает больше времени, чем хотелось бы. В городе, что ему советовали, сказали, что если затянуть, — то его любимой матушке ещё недолго останется. Подумали на сильную простуду. Грипп, мол, бронхит, может. Посоветовали пару видов микстур, что капитан тут же записал на клочке бумажки, сунув во внутренний карман формы. Постельный режим и поход к доктору. Всё логично. Всё по полочкам. И с порога капитан слышит: — Антон, маме хуже.***
Много легенд может сложиться о городе на протяжении всего века. Эти легенды потом передаются из поколения в поколение, из уст в уста, из дома в дом. И каждый её знает. А если кто своё добавляет, тогда легенда уже небылицей стать может или ещё чем по-сказочнее. Но эту не уродуют. И известно, что если новое что узнают, то это правда всё. Если только не пьяницы какие из-под забора вещают всякую богомерзкую чушь. Когда-то давно, из любопытства, отправился на Крайние Воды Капитан Н. Все звали его так, потому что кто-то хотел оставить завесу тайны неоткрытой, а кто-то, от старости или незаинтересованности, забыл подавно. Кто-то, начиная рассказывать эту легенду, ещё пытался вспомнить, щёлкал пальцами, словно пытаясь в воздухе поймать забытое имя. «Что-то на "Н"...», а потом махали рукой и звали просто, запоминающееся, коротко, — Капитан Н.Мачта корабля воздымается как тотем Команда на борту, и все ждут капитана Н Воют неспокойные ветра потоки, там одни бури За горизонтом нахмурится океан И с ним северный Рубикон Почти что край земли, и считается тупиком
Путешественником он был, исследователем любознательным, любопытным. Да и по жизни человеком был таким, что везде нос свой совал. Услышав от кого-то про Крайние Воды, про их опасность и недоступность, решил доказать, мол: «Доступно, дядь, ты чего тут строишь мне стены?» К Крайним Водам можно было попасть всего двумя способами. Длинным и, соответственно, коротким. Огибать, либо через архипелаг. Конечно, Капитан Н выбрал второй путь. Короткий, быстрый. Хотелось поскорее увидеть всё, возгордиться за себя, в грудь кулаком стукнуть. Вот он я, смотри, что открыл. Вот только каждое место легендами обрастает. Капитан Н — легенда — шёл на легенду. Остров тот был окутан тайной, к нему лежал путь всё равно через опасность, даже самый короткий. Русалки, бури, рифы, туманы, чудища подводные всякие. Но кэп не испугался. Собрал команду, сказал, что заплатит много, если поплывут с ним. И заплатил ведь. А те слепо за деньгами потянулись, не осознавая, что ждёт их верная гибель.И на борту есть ценный груз И для чего столько ягод, им объясните Но только лишь капитан знал особый секрет клубники И зачем она нужна
Нежная морская пена ласкала низ корабля, они подплывали к месту, где обитали самые опасные существа — русалки. Они своим пением и красотой утаскивали и пиратов, и моряков, и путешественников на дно. Манили лишь пальцем, цепляли за руку мягко, тянули в воду, пели сладко на ушко, а потом все лёгкие заполнялись водой — и не видать человечка. Всё. Сгинул. Но Капитан и тут подстраховался. Говорили, если русалкам клубнику отдать, — не тронут. И ведь правда. Прокатило, так сказать. Поговаривали, правда, что влюбился он в одну из русалок. Или та в него. Не важно. Обошли они русалок, увиливая от уговоров остаться, поболтать, послушать. Просто отдали ягоды, наблюдая, как оскал сменился на улыбку и поспешили отплыть куда подальше. А куда подальше? А дальше — Во́ды. Те самые, туманные. В неведении, они всё равно шли спокойно, размеренно. Наощупь. У населения судна создавалось впечатление, словно корабль двигается от уверенности капитана. А Капитан Н был уверен в себе на сто процентов. И желание так и плескало через край. И вдруг оно возникло, откуда не ждали. Не понятно до конца даже, что возникло. То ли Кракен, то ли водоворот, то ли шторм. Может, вовсе мистика какая, чудище морское. Погибли все. Не известно, как вообще до этой точки истории клубок размотался, потому что никто не вернулся, некому рассказать было. Однако через три дня обратно вернулся корабль. С потрёпанным флагом, но целый. Без пробоин, со штурвалом, сухой почти. Будто на нём, максимум, мокрыми от чего-то сапогами потоптались пять минут назад. Приплыл корабль, остановился в порту, прибился сам якорем, и так там и стоит уже давно. Сначала к нему подойти не решались. Потом осмелели, исследовали всё, ничего интересного не нашли и слезли. Не стали больше трогать. Оброс этот корабль пылью, легендами, да и только. Ни мха, ни грязи, ни гнили. Ничего. Судно было чистым, словно на нём убирался кто-то. Но кто? Призраки?Всё одно, я тосковал Пускай любовь твою несет девятый вал И я в него на кураже мчу Кто в море умер, позже в нём перерождается как жемчуг Прямо в жемчуг Я слышу воды — они шепчут. Они шепчут Что там на глубине во много лье Однажды жемчуг украсит её колье