***
— Нужна ли я тебе? Нужна ли моя... Поддержка? Если нет — не проблема, я отдам внимание и средства лошади и в будущем собаке и не буду заводить семью. Потому что мне не захочется больше отдавать своё внимание другим и также беззаботно проводить время с ними также, как с тобой. Страданий достаточно, хочется спокойно жить, говорить всё прямо и быть уверенной в том, что я... Что... Что я дурак. Придумай что-то более нормальное, мозг, не будь тупым! — проворчала я себе под нос и ощутила, как по лёгким побежала дрожь. — Связи с миром не будет, даже Яндекс навигатора. Ты сбегаешь нахрен, к чертям исчезнешь для родных. Жалкий трус, не смог он подождать несколько лет. Переживает он, гх-х, — голос под конец дрогнул и я, не сумев сдержать себя, разрыдалась с седлом в лапах. В леваде, об ограждение которой я оперлась, находилась Колосок. Кобыла, вне сомнений, слышала меня. Точно — через миг она боднула моё плечо и профырчала: — «Всё решено?» Собирайся, раз так. В ту же ночь я доделала карту и собрала консервы, прихватила пару бутылок воды, кинула в рюкзак любимый перочинный нож с компасом. Фонарик, отключенный телефон с зарядкой и сменную одежду в пакетике — мало ли намокнут. Одела Колосок по последнему писку моды и была полностью готова. На конюшню меня отпускали ночевать, поэтому спохватятся не сразу.***
Туманный рассвет. — Пожалуй, ради таких видов и умереть в пути не страшно, правда, Колосок? — спрашиваю я лошадь, явно задолбавшуюся на протяжении минувшей недели слушать мои высказывания. Она рвала высокую траву и жевала, не заморачиваясь с ответами. Словно и не понимала вовсе. А я сижу на земле и отмечаю, записываю на самодельной карте что-то важное. Здесь проехать не получится, на дорогу выходить нельзя. Идти лесами долго, зато значительно безопаснее. Тут мой взгляд отрывается от бумаги и цепляется за что-то на этой зелёной опушке. — О, смотри-ка, подорожник. Я уже успела соскучиться по этому прекрасному целебнейшему растению, — радостно сообщила я, сорвав один листочек и помахав им, но не получила даже взгляда в свою сторону от завтракающей кобылы. — Хочешь попробовать? Я сама не ела, хотя вполне возможно, что тебе он понравится. — Не суди о том, что мне может понравиться, даже не попробовав это самостоятельно, — зафырчала Колосок. — Ага, а как поддержать бедную-несчастную меня — строишь из себя глупое, непонимающее животное. Тебя можно понять. Я тоже не умею успокаивать словами. Словами и не успокоишь, если человек не поверит в них. Ладно, подорожник в зубы и вперёд, — ответив, я закинула на плечи рюкзак и прыгнула в седло, всё-таки назойливо давая листочек Колоску. Секунды помялась, в итоге взяла. — Только ради того, чтобы фраза пришла в действие. Да не толкайся же, я знаю, что ты торопишься и совсем невтерпёж ув... — Тихо! — шикнула я. — Даже у леса есть уши. Давай, давай, ходу!***
— И потом он так... А-а-а, бля-я! — кричит кто-то и, лишь спустя секунды я понимаю, что Колосок вышла на дорогу по своей воле. Как же хорошо, что не на проезжую часть. — Эй, ты, смотри внимательнее, куда прёшь на своей конине! Чуть не сбил меня! — Простите, лошадь сорвалась. Не подскажете, как называется этот посёлок? — спросила я. — Не жди помощи, даже не извинившись толком, — заявил кот. — И обозвав город посёлком. — А ну, — вмешалась Колосок, — слушай внимательно. Перед тобой вежливо объяснились, закрыв глаза на бестолковое поведение и всего-навсего попросили о помощи — подсказать название поселения. Как может быть не стыдно так себя вести?! — кобыла разъярилась не на шутку. — Отвечай, либо проваливай с дороги. Мы направляемся в важное место и не терпим задержек. Ошарашенный наглец, ни коим образом не ждавший разговаривающей лошади, сбежал, поджав хвост. — Вот это ты на него ведро воды вылила, честное слово... — удивилась я. — Впервые вижу тебя такой, Колосок. Лошадь ничего не ответила, лишь набрала скорость. Совместные усилия дали результат: нам удалось добраться.***
Подходил к концу второй день, как мы бродили по городу посёлочного типа. От безысходности ситуации хотелось орать. — Ы-а-ах, как же я устала жрать то, что природа даёт, — зевнув, проныла я. — Где же оно, где же, гугл карты не могли ошибиться... Я составляла её точную копию во всех подробностях, мы пересекли больше тысячи семисот километров, даже нашли этот город! А жизнь всё равно плюёт нам в морду, — договорив, я самоиронично усмехнулась и похлопала по шее Колосок, в ответ на что она фыркнула. — Ну, знаешь, раз больше ничего не остаётся, то береги уши. Я буду кричать. Раз, два, три, — посчитала я и завопила. — Ни-и-и-и-и-ик! Отзови-и-и-ись! — тут мой голос срывается, и я нервно смеюсь, потирая горло. — Кхе-кхем, давно я так не орала. Ни-и-и-ик! — О, боги, как громко, — прошептала кобыла, — пожалуйста, ори в другую сторону, — взмолилась она. — Хорошо, — я повернулась в седле задом наперёд и попросила Колосок пойти шагом вдоль края дороги, а сама повторяла и повторяла свои завывания, пока не сорвала голос, закашлявшись. Пришлось заткнуться. Развернувшись обратно, я шумно выдохнула. — Ты как? В порядке? — обеспокоенно спросила лошадь. — Правда интересно или хочешь, чтобы я поинтересовалась в ответ, не оглохла ли моя Колосок? — отшутилась я. — Я серьёзно, — настояла она, — ощущение, будто ты сейчас в слёзы бросишься, — от её слов мне почему-то стало хуже. — Ещё бы, когда ты сказала об этом, захочется броситься. Со скалы, — отпускаю я глупую шутку. — Словно на с-слабость указываешь, плохая ты девоч-чка, фх-х, — выдавливаю на последнем дыхании. Кобыла промолчала. — Не стоит озвучивать всё, что у тебя на уме, Колосок, — продолжила я, — это касается даже разговоров с теми, кто т-тебя бесит. Не бросайся необдуманными словами, всегда старайся опираться на то, что сможешь объяснить, на чём удастся выстроить стену, чтобы чужое, ненужное тебе мнение, было нипочём, — договорив, я всхлипнула, через силу сдерживая слёзы. Когда несколько всё же скатилось, я вмазала себе по щеке, отвлекаясь на боль. — Что ж, темнеет. Идём в поле. Ступай осторожно, это тебе не как дома: каждая травинка вычесана. Можно неплохо поломаться и тогда обратно своим ходом мы вряд ли доскачем. Так, остановись, — передумала я, когда Колосок уже собралась сворачивать с просёлочной дороги. Лошадь послушно замерла на месте. Спешившись, я взяла её под уздцы. — Мне кажется знакомым это место, не даром же я в гугл картах гуляла. Давай повернём сюда и осмотримся. Цветущие кусты радовали глаз, придавали воздуху нежный, почти приторно-сладкий вкус весны. Сердце бешено ускоряет темп, стоит мне только задуматься, насколько близко я нахожусь к ней, в то же время ноет, будто понимая, что поиски из раза в раз проваливались. Теперь я останавливаюсь у ворот, моя лапа неконтролируемо дрожит, трепещут лёгкие. Знакомо, слишком знакомо. — Колосок. Пожалуйста, поржи погромче, я без тебя не справлюсь. Нужно обратить внимание, — обращаюсь я к кобыле. Она, не задумываясь, выполняет просьбу: довольно назойливо и долго ржёт. Я перешагиваю через страх, ещё не успевший сковать меня, и стучу в калитку. — Кто-нибудь? Ни-ик? — Кто там? — спрашивает голос за ней. Дыхание перехватывает. — Молник, — произношу я нервно. — Я ищу друга. Калитка отворяется, получается сцена, словно в кино. Я стою с лошадью, передо мной кошка где-то моего возраста, тишина. — Ну, с чего бы начать... — вмешивается в неудобное молчание Колосок. — Для начала: вы Ник? Чёрная кошка, открывшая нам, стоит в непонимании. Я мысленно делаю себе выговор. — Да, а вы двое... — подумав, сказала она, но не успела договорить, потому что я её перебила. Вместе с этим сдержанные во время разговора с Колосок слёзы освобождаются, капая на лапу, в которой я держу поводья. — Я безумно рада встрече! Ты просто не представляешь, как, — останавливаюсь на этой фразе, неловко смотрю в глаза Ник и издаю смешок, ведь потоком счастья мне смыло все мозги, а с ними и слова, которые я так старалась подобрать заранее. Придётся решать вопрос о том, где оставить ночевать лошадь и прочие проблемы размещения, если нас не выпроводят с порога. — Это правда ты? — говорит кошка. Я кивнула, открыла было рот для фразы, но сочла её неуместной. — Как... Ты чего, не плачь! Что ты... Хотела что-то сказать? — задаёт вопрос она. — Хотя нет, пойдём. Привяжи лошадь тут, — она показывает на ко́новязь, словно вообще не удивившись говорящему животному. Я вытираю слёзы и оставляю Колосок. Вслед нам кобыла проржала, что вообще-то у неё есть имя. Я начинаю смеяться, мой смех подхватывают. — Знаю, ты Колосок! Извиняй! — кричит ей в ответ Ник и улыбается. — Наверняка она растерялась, — хохочу я. — даже не сразу поняла, что её лошадью назвали. А тебе можно так поздно гулять? — поинтересовавшись, оглядываюсь на Колосок, мирно жующую траву. — Скорее всего... Нет, — растянув слова отвечает Ник. — Постой, тогда и я могу узнать: как ты вообще здесь оказалась? Где родители, они знают о том, что ты здесь? — на этот раз увиливать от ответа должно было захотеться мне. — Никто не знает, где я, как я, больше недели, наверное. Но мне было так плохо, что я... — слова снова подводят, поэтому я жестикулирую руками и чешу затылок. — Так ты сбежала, хитрюга, — догадывается Ник. — Поня-ятно. Давай... Сон обрывается. Лёжа на полу в перекопанном одеяле я осознаю, что это была фантазия, созданная мозгом. Полосатый кот громко мяукает на ухо и ложится на мой живот, глаза слипаются. Скорее всего во сне я тоже плакала. «Ничему меня жизнь не научила», — думаю я и горько улыбаюсь этой мысли. Поднимаюсь. Кот испускает недовольный звук, очень отдалённо похожий на мяуканье. Беру телефон, снимаю блокировку, захожу в мессенджер. Набираю сообщение, после получаса отчаянного редактирования перечитываю свою писанину. И стираю нахрен. Рано. Ещё рано. Пишу новое и отправляю.«доброе утро, представляешь, мне жизнь такой прикол устроила — ни в сказке сказать, ни пером описать :D хочется ей сказать в ответ на него: «доброе утро, жизнь, а у тебя спина белая»»
«доброе какой такой прикол :0»