"Охота на альбиносов" или "К чему приводит шифтинг"

      — А он настырный… — проговорила Ости, выглядывая из окна.       Я укрыла голову подушкой:       — Похуй…       — Ну, похуй или нет, но у нас закончились абсолютно все ёмкости в комнате, а вокруг школы ещё полно растительности, которую он ночами изводит… — проворчала чертовка, открывая окно и втягивая в комнату очередной ароматный веник в белых тонах, — Слушай, ты бы с ним поговорила, что ли…       Понимая, что вставать так или иначе всё равно придётся, я всё же выпросталась, оглядывая смахивающую на оранжерею комнату, в которой было около десятка вёдер, собранных по соседним комнатам, чтобы охапки душистых цветов умещались. Запахи не раздражали, хотя раньше для меня спать в комнате даже с самыми лёгкими ароматными цветами было сродни пытке. То ли выбирал с головой, то ли просто здесь мои болячки не оставили даже осадка.       Потерев лицо ладонями, я поджала губы, шагнув к шкафу и вынимая чистые полотенца:       — С одним я уже поговорила. В итоге играли в «арабскую ночь». Тот полёт в ковре я ещё не скоро забуду.       — Ну, у шефа-то подручных до жопы. А этот всё сам. Хендмейд, так сказать… — резонно подметила моя соседка, пытаясь упихать веник в очередное ведро, чтобы стоял подольше: — Кейт, блять… Я вообще в непонятках, если честно. На твоём месте уже ушла бы к шефу и рожала, не сводя коленки, купаясь во всём, что судьба преподносит, укрепляя статус единственной законной жены. Кстати, этот статус был только у одной, а после — тысячи лет был гарем.       — Дальше что? — устало поинтересовалась я, — Всё, что легко попадает в наши руки так же легко исчезает. Достигнутое упорным трудом всегда будет цениться тем, кто к этому стремился куда больше, чем тем, который просто пришёл и забрал.       Ости подвисла, помотала головой:       — Нихрена не поняла… Поясни.       Я вздохнула, отложив на стул полотенца и застилая постель. Мысли с трудом выстраивались спросонья в боевой порядок:       — Ну, смотри. Ты хочешь Люцика, который без труда может поиметь большую часть школы, у кого тёмные крылья и имеет приспособленные отверстия для деторождения, а то и для удовольствия просто. Ну, там ещё у некоторых простата… — Ости неожиданно истерически хихикнула, прикрыв глаза рукой, — Ну так вот. Внезапно этот гадёныш думает: похуй, а чё бы и нет? Вы вместе, но никто не гарантирует ваше «долго и счастливо», ибо есть же гарем, да? Он так же легко оказывается в твоих руках, как из них уматывает к другой бабе. Но посмотрим на ситуацию иначе. Вот упёрлось тебе, например, Диноферия охмурить…       — Дино, что ли? — демоница приподняла бровь: — Так нам нельзя! Он ангел, а я — демон. Запрет, и…       — Не перебивай… Дослушай. — потребовала я, снова прокручивая в голове, как всё в том же «Сексе» свела их, — Да, запрет. Сложности, ограничения, но появляется выход, и ты любишь до такой степени, что готова горы свернуть и реки осушить все разом. Появляется некий шанс остаться с ним, он отвечает взаимностью, ценя твои усилия, делает шаги навстречу, и после преодоления незримого рубежа вы вместе. И он будет рядом, понимая, чего тебе это стоило. К тому же, едва ли упетляет за какой-нибудь другой бабой после таких подвигов, если не дебил, конечно…       Я закончила свою прочувствованную речь, расправляя покрывало, и обернулась к Ости, задумчиво сидящей на краю своей постели в атласной пижамке, и сверлящей взглядом дырку в стене. Не знала, достигли ли цели слова, но если задумалась, то и хорошо. Если же нет… Ну, бывают в жизни огорчения. Всё же внутренний супермен, у которого трусы поверх лосин, счёл миссию выполненной и я побрела в душ.       После «суда» прошла неделя. Я вернулась к занятиям, как ни в чём не бывало. Геральд взялся гонять, вняв пожеланиям Лёвы, стараясь отполировать моего внутреннего, ещё не совсем осознавшего себя демона, и вывести его на нужный уровень, чтобы при распределении я не обзавелась светлыми крыльями. Сам рогатый подозрительно притих, стараясь не злить меня сверх меры. Ну а Феня… Феня всячески пытался наладить прежний контакт, но терпел одно фиаско за другим. Я ловила себя на мысли, что почти сдалась под натиском, но всё же решила заставить понервничать, врубив игнор на полную катушку. И не жалела… Обычно спокойный альбинос учился чувствовать.       Кроме того, во время всех самостоятельных разминок с полётами и самоподготовкой с учебниками вне школы в саду, мне стал составлять компанию Фыр. Походу, яшпериц решил, что я буду и дальше прибухивать, делясь с ним маревом. Его так же постиг облом, особенно когда я с усмешкой начала зачитывать ему главы из учебников вслух. Дракон очень по-человечески закатывал глаза, валялся на солнышке и периодически притаскивал мне какие-то местные фрукты. Обслюнявленные, но обилие фонтанов в школьном парке позволило разнообразить вкусовые пристрастия. Такого я действительно никогда не пробовала.       Но самое ржачное, когда зверюга решила притащить мне цветочек, а я по привычке помыла его и собиралась попробовать на вкус. Фыр, кажется, если бы мог, пальцем у виска бы покрутил, но вместо этого аккуратно выбил презент из моих рук, и стал старательно нюхать, показывая своим примером, какого ляда вообще приволок такой нежданчик. Поржав от собственной тупости, я искренне поблагодарила, и даже отнесла подгон в комнату, едва найдя стакан, чтобы дополнить Фенины веники этой диковинкой.       Сегодня был день самоподготовки, который я планировала угробить на библиотеку и очередные полёты, чтобы натренировать крылья. Завтра начинались выходные, и я искренне надеялась, что ничего криминального не случится хотя бы в эту неделю. «Не с твоим везением, родная… Не с твоим…» — хмыкнула я внутренне, выбираясь из душа и заматываясь в полотенце. Чистка зубов, просушка волос, причёсывание… Стандартный утренний моцион, который был и в смертной жизни, и нихрена не изменился с получением бессмертия. Ангелы и демоны тоже потеют и пачкаются…       Я вышла в комнату, глядя как непривычно притихшая соседка прижала к груди стопку полотенец и удрала в ванную после меня. Похоже, процесс переваривания услышанного продолжался. Я начала собираться, чтобы завершить необходимости посещением столовой и наконец погрузиться в пыльные фолианты школьной библиотеки. Вообще стала ловить себя на мысли о том, что занимаюсь любимым делом — много читаю. Ещё хотелось много писать, и даже ноут был, и даже Фикбук открывался, но зарегистрироваться там снова, или восстановить свои прежние страницы в соцсетях, я не могла. А писать «в стол» не мой метод. Как существо охочее до любой активности в комментариях, и пусть это даже срач или неконструктивная критика… Словом, это было вообще не к месту.       Уже когда я переоделась и накрасилась, Ости показалась в комнате, завязывая полотенце на груди, и сообщила, что вечером умотает к матери. Я понятливо прихватила с собой ключ от нашей обители и побрела в сторону кормушки. Состояние было нейтральным, кажется. И я искренне недоумевала о том, почему весь пиздец происходит именно со мной. Прежний азарт от попадания в просторы игрушки как-то себя исчерпал под ворохом проблем, оставив на поверхности только понимание сути: я здесь кому-то зачем-то нужна. Оставалось выяснить, кому… А «зачем» узнаю под пытками у этого самого «кому».       Из столовой тянуло местной адаптацией борща. Я невольно хмыкнула, вспоминая свой первый визит в школьную кухню и явный скепсис на ебальниках поваров. Дальше мне оставалось только поржать, ибо периодически местный шефповар бочком-бочком подсаживался ко мне за столик во время принятия пищи и интересовался о том, чем можно разнообразить меню, ибо, как оказалось, борщ-то для них шибко «лёгкий». Раскрыв пару рецептов, я искренне ждала кулинарных шедевров, но порядком охерела, когда получила на обед какое-то сладкое пюре и котлету из морского дракона. Пришлось нанести визит в кухню и пояснить, что не всегда в случае «исполнения контракта» допустим «эквивалент».       От бледно-розовой супообразной бурды я вежливо отказалась, взяв себе кашку и кофе, после чего убралась за стол. На пастбище народу было мало, так что место искать не пришлось. Более того, удалось забиться в уголок, чтоб никто не уволок, и подумать, как следует распределить свободное время. Какую часть отвести на библиотеку, какую на полёты и чем, собственно, заняться вечером… Не напроситься ли вообще к Волкову на литробол, ибо у всех вероятных собутыльников на вечер были свои планы. По крайней мере, мне так казалось.       Пока я задумчиво ковырялась в тарелке ложкой, напротив опустился поднос, выдернув из оцепенения. Я подняла глаза, глядя на хмурого Фенцеслава, вытирающего мокрые после помывки руки салфеткой, и усаживающегося через стол от меня.       — Поговорим, наконец? — осведомился он.       — А есть о чём?       — Думаю, да. Почему ты меня избегаешь? — в лоб спросил он, отпивая свой кофе.       Я пожала плечами:       — Не избегаю. Просто веду себя, как и остальные учащиеся. Как «всего лишь Непризнанная».       — Мне жаль, что я это сказал. — хмуро признал альбинос, — И даже чёрт бы с ним, но ты пропустила три факультатива. Я ждал, между прочим.       — Факультативы были нужны, чтобы ты мне доверял. Думаешь, я не в состоянии сама справиться с учёбой? Ты меня, как обычно, недооцениваешь. — я безучастно проглотила ложку каши, — Но ты и «доверие» — вещи несовместимые. И я, вроде бы, пытаюсь сделать скидку, памятуя рога, которые тебе прикрутила небезызвестная овца, но учитывая, что повода сомневаться в себе не даю, не выходит. У меня опускаются руки, и поделать я с этим ничего не могу, а ты не стараешься. Спасибо за цветы, конечно, но сейчас это как пытаться изолентой склеить разбитую вазу: вроде и собрал, а всё равно какая-то хуйня, и течёт вода из всех щелей, если налить. «Изоленты» недостаточно, а разбилась я основательно.       — Я… — вздохнул Фенцио, но умолк.       Выжав улыбку, я вытерла губы салфеткой и допила кофе, проговорив:       — В день разноса у Кроули мне нужна была хоть какая-то поддержка от тебя. Вместо этого я получила второе ведро говна. Выражаясь мягкими словами, это было весьма обидно. — пора было идти на охоту за знаниями, с учётом, что завтракать я закончила, поднимаясь из-за стола и забирая поднос, — Любить больно. А тебя так и вовсе… Но у всякой боли есть предел, как и у всякой любви, цену которой не понимают те, на кого она направлена. Вот и всё…       — Вот и всё… — эхом отозвался альбинос, продолжая смотреть на то место, где я раньше сидела.       «Походу, реально «всё» теперь…» — с ноткой грусти подумалось мне. И тем не менее, ныть и хлюпать носом почему-то не стала. Кажется, мозги прагматика, как обычно решили абстрагироваться от излишней нервотрёпки. Это уже не удивляло. Перегорая, я сжигала за собой не только мосты, но и вообще всё, что только можно, чтобы не вернуться. Внутренний протест, тем не менее, имел место быть: «Ты его хотела — ты его получила». Да, не так, как хотела, но тем не менее. Взаимная преданность, очень похожая на то, что было в твоей реальности. Вот только выдержит ли упомянутая ваза очередную трещину, если опять ошибётся — большой вопрос.       Сдав поднос в мойку, я побрела в библиотеку. Здесь, пожалуй, было моё самое любимое в школе место. Подстраивающиеся под знание языков книги, запах старых фолиантов, невесомые пылинки, кружащиеся в воздухе, заметные в лучах пробивающегося в окна света. Эдакий Гаррик Потный, но почему-то все с крыльями, и «волшебные палочки» только у мужской половины учащихся и преподавателей со стражами. От последней мысли я фыркнула, отдавая библиотекарю за конторкой список книг на сегодня.       Забрав свою стопку и расписавшись в формуляре, я шлёпнула ношу на стол около окна, подставив спину солнечным лучам. Первое время дёргалась к карману, чтобы выудить очки, но на моё счастье я больше в них не нуждалась. Зрение стало идеальным с попаданием в школу. «И вообще, если даже с Фенцеславом не выгорело, в остальном-то одни сплошные плюсы. За всё время ни единого приступа, никаких болей, кроме похмельных головных, меньше срывов, зрение опять же, похудела, перестала отвлекаться на херню в интернете, даже с учётом почти полного к нему доступа…» — подумала я, с улыбкой открывая книги на нужных страницах и подвигая к себе пергамент, чтобы сделать тезисные выжимки.       Над головой раздалось деликатное покашливание, и я удивлённо подняла глаза, глядя на стоящую со своими книгами Вики.       — Привет. — девчонка приветливо улыбнулась: — Не против компании?       — Доброе утро. Присоединяйся, конечно, — я улыбнулась, понимая, что сейчас как раз самое время, чтобы и самой позаниматься, и немного простимулировать извилинки в голове голубоглазки. — Кстати, не успевала сказать… Спасибо за то, что не побоялась прийти на тот разбор полётов, что мне устроили…       Уокер открыто улыбнулась:       — Полагаю, я вернула тебе должок за тот разговор у фонтана… Хотя, моё присутствие было там не так уж актуально. — она неожиданно ехидно прищурилась: — Но вообще я маму позлить решила. Вот и увязалась с остальными, когда Сатана на пороге школы нарисовался.       «О как… А интриги она плести и поддерживать неплохо умеет…» — озадаченно протянула я внутренне, — «Что ж, тем лучше… Останется только направить этот навык в нужное русло и она сама себя воспитает». Уокер между тем, как и я, разложила книги, ориентируясь по страницам, которые списком с названиями выдавала добрая Мисселина. Видно было, что мыслительный процесс стопорится, стоит ей немного ослабить внимание. Собственно, как и у большинства…       Девчонка взяла в пальцы карандаш, что-то выписывая на пергамент, пока я искала нужный абзац для очередного тезиса в свой конспект. Нервно закушенная губа, ластик, стирающий мелкие буквы… Ещё попытка, ещё и ещё… Лист взлохматился от бесконечных исправлений, Вики начала психовать, а я в свою очередь полностью отвлеклась от учёбы, силясь уловить её внутренний взрыв.       Наконец девица прошептала:       — Ничерта не понимаю… Такое чувство, что все эти графики расчёта энергии писались для того, чтобы я ощутила себя максимально ущербной. Как высчитать растрату для какого-то, например, из боевых заклинаний? От чего это зависит?! Я не-по-ни-ма-ю!       Хмыкнув, я подвинула стул к ней ближе. Книгу, которую она изучала, я осилила недели полторы назад.       — Ну, для начала график расхода — это примерный уровень вариативности. Тот же Геральд израсходует куда меньше, выплетая заклинание, на которое ты выложишь всё. Так что, всё это примерно. А вот градацию лучше определять по формуле… — я открыла книгу на нужной странице, указывая на строчки: — Всё не так страшно, как кажется. Просто не упирайся только в то, что тебе написали, посмотри больше информации и найдёшь нужный ответ.       Девица закусила губу, выписала формулу, подставила нужное значение энергозатрат, после чего удивлённо подняла брови, анализируя собственные ощущения, когда на миниатюрной ладошке материализовался небольшой энергетический шарик.       Мимолётная улыбка:       — Я не технарь…       — Так и я полный гуманитарий. Терпеть не могу точные науки, но здесь без них хрена с два выживешь. — я усмехнулась, передвигая к себе ближе собственный конспект.       Вики закусила нижнюю губу, умоляюще покосившись на меня:       — Слушай, а как добиться стабильного кокона во время выстраивания блокировки для…       Посыпалась волна вопросов, которые я, слава всему сущему, успела изучить. Перегнав программу, сейчас я могла на пальцах объяснить ей всё, что сама понимала. Учёба потекла бодрее. Я даже внутренне отмахнулась от того, что свою программу изучить и повторить не успею. Тем не менее, объясняя всё Вики, я невольно закрепляла уже имеющиеся знания. «Повторение — мать учения» — как говорили в младшей школе, когда я ещё была жива.       Время побежало куда быстрее, и через часа четыре Вики поднялась из-за стола, собирая книги, явно более бодрая и с немного распухшими мозгами в черепной коробке:       — Обед уже. Ты пойдёшь?       Я скосила глаза на своё брюхо, всё ещё нет-нет, а сползающее на коленки, и немного горько хохотнула:       — Нет. Хочу ещё всхуднуть…       — Зачем? — Вики приподняла бровки: — Нет, если тебе в этом весе некомфортно физически… Ну, там… Ходить тяжело, одышка, или ещё какие-то проблемы, я ещё понимаю, но скинуть только для того, чтобы были кости… А тебе это точно надо? — девчонка улыбнулась: — Ты уютная и мягкая, будучи именно такой. Мне жаль, если ты себе не нравишься…       «Легко сказать, когда ты стройная и привлекательная…» — внутренне вздохнула я, опустив глаза:       — Я тоже хочу быть стройняшкой… — прозвучало обиженно, кажется.       — Кейт, вес не делает человека человеком. Как бы банально не звучало, но некоторые люди красивы такими, какие они есть. Слабое, наверное, утешение, но ты мне нравишься в совершенно любом весе. — Уокер потрепала меня по плечу, и заторопилась к библиотекарю, добавив на ходу: — Душа от массы тела не зависит. Как и характер.       Девица ушла, оставив меня в лёгком ступоре. Глаза снова скосились на складочку кортизолового жирка на пузе. Вспомнилась шутка: «Это не от пива. Это ДЛЯ пива». Пиво я не любила, как и складочку, но что-то в её словах было совершенно верным. Вот только убедить себя в этом было невероятно сложно. Я поджала губы, придвинув к себе книги. Учебный настрой испарился с уходом внезапной подружки, и я нервно потёрла лицо ладонями, стараясь разогнать лишние мысли. Не выходило.       Плюнув, я собрала учебники и побрела к конторке, чтобы вернуть их, однако библиотекаря не было. Оставлять книги без внимания запрещалось, но и ждать не хотелось. Вынув из первой карточку с номером стеллажа и полки, я побрела вглубь библиотечного фонда, чтобы поставить её на место. В голове снова был лёгкий сквозняк, от которого становилось неуютно. Вторая, третья книга…       — Блять… — буркнула я, когда собиралась поставить на полку последнюю. — Вот и настал тот момент, когда те самые двадцать пять сантиметров, которых не хватает до пары метров своего роста, были бы очень кстати…       Полка была слишком высоко, левитировать предметы я пока не умела, а есть ли в библиотеке лестница — не знала.       — Давай помогу. — донеслось из-за спины.       Я подпрыгнула от испуга, поворачиваясь лицом к бесшумно подошедшему Фенцио, и выронила книгу из рук. Наклонились, чтобы поднять синхронно, звонко долбанувшись лбами. Подняла лицо, чтобы высказать, всё, что думаю о его навыках подкрадываться, как пиздец — «незаметно». Стремительно сократившееся расстояние, отчаянно впившиеся губы. Оторопело ответила на поцелуй, чувствуя, как в лёгких выгорает к дьяволу кислород. Внутри привычно обваливалось всё, что я себе понастроила в голове, однако, инициативы не проявляла, позволяя в очередной раз поблажку, и уже внутренне матерясь от того, что спускаю собственную обиду на тормозах.       Со стороны, наверное, смотрелось странно: Непризнанная и ангел, едва ли не как два гопаря, на кортах, целующиеся так, словно не виделись с момента закрытия любимой пивнухи десять лет назад. Попытка отстраниться была прервана обхватившими лицо ладонями и недовольным ворчанием альбиноса. «Ща вернётся библиотекарь и нам кирдык…» — отстранённо подумала я неожиданно для себя, не менее отчаянно отвечая на затяжной поцелуй. Губами почувствовала улыбку победителя, но всё же бесить больше не стал: как улыбнулся, так и снова стал серьёзным.       В читальном зале кто-то захлопнул дверь, заставив нас, тяжело дыша, оторваться друг от друга и вскочить на ноги. Феня молча забрал из моих рук книгу, водружая её на необходимую полку, хоть и пришлось встать на цыпочки даже ему. Меня почти втёрли грудью в полку. Когда ангел встал ровно, взгляды всё же встретились. Его — абсолютно спокойный и мой — выражающий полное замешательство, если не сказать куда грубее.       Альбинос вздохнул:       — Всё ещё «сдаёшься»?       — Н… Н-не знаю… — буркнула я.       Коротко чмокнув меня в губы, Феня развернулся к выходу, бросив через плечо:       — Вечером приходи, будем вместе узнавать.       — Щаз-з-з… — буркнула я ему в спину.       — Ты мне ещё на прошлые выходные обещала… — с насмешкой напомнил Феня, — Плохо нарушать обещания, Непризнанная.       Белые крылья скрылись за поворотом библиотечных полок, оставив меня, пунцовеющую от смущения и гнева одновременно. В голове отчётливо пронеслось: «Обещать не значит жениться!». Я поджала губы и двинулась к выходу следом. По собственному негласному расписанию были полёты. Поскольку обед я уже всё равно прощёлкала, имело смысл хотя бы растрясти сало на стадионе.              Комбез лип к протпотевшей шкуре, когда я добралась до нашей с соседкой комнаты в общаге. Полотенца я оставила на сушилке, планировала принять душ и посидеть в ноуте, создавая для себя дневник — разгрузить мозги. Идея пришла спонтанно, вспомнилось время юности, когда появлялось такое, чем нельзя делиться ни с кем. А бумага, как говорится «всё стерпит». Хотелось верить, что и вордовский файл выдержит мои эмоции. Написать, запаролить и сунуть в архив — всего делов-то. Можно, конечно, пошаманить со скрытыми папками, но это только дополнительный геморрой.       Толкнув дверь, я вошла в комнату, и едва не подпрыгнула на месте от вида Ребекки, сидящей с книгой на моей постели.       — Ну наконец-то… — ворчливо выдала она.       «Нам пизда, или…» — панически осведомился внутренний голос. Судя по тому, как мать-серафим захлопнула книгу и убрала её «в воздух», отправляя к себе в комнаты, выделенные на время проверки, всё же «или». Убивать меня в общаге, да и вообще на территории школы, для неё слишком чревато вылетом из цитадели. Значит снова выбрала цель и сейчас начнутся ворочанья мешков с целью «разрешите доебаться».       Я нервно сложила руки под грудью, не торопясь закрыть дверь, чтобы оставить себе путь к отступлению:       — Опять?       — Что «опять»? - недоуменно вскинула брови Ребекка.       — Я опять чем-то прогневила златокрылую скандалистку? — хмыкнув уточнила я.       Она закатила глаза:       — Нет. Я с мировой… — она вытянула из-за спины бутыль с маревом, — Да и компании на вечер нет.       Брови от удивления сбежали на задницу. Я несколько раз хлопнула глазами, придержала отпадающую челюсть и чуть хрипло поинтересовалась:       — В глифте яд? Слабительное??? Не улавливаю причин столь внезапной перемены…       Ребекка хмыкнула, оценив подъёб:       — В глифте только глифт. У Сатаны пополнила запас во время проверки.       — Не поверю, что вам выпить не с кем… — настороженно пробормотала я.       — Ну смотри… Кроули — язвенник, Мисселина за ЗОЖ, пойду к Дино — меня Фенцио прибьёт. Вики достаточно на пробку наступить, и уже в хлам, демонам я не доверяю… Остаёшься ты, из тех, кто мне хоть сколько-то любопытен. — Ребекка развела руками, словно бы подбивая итог сказанному.       — Дак, а сам Фенцио?..       Ребекка нервно хохотнула:       — Выпер. Сказал, что со мной пить — потом вообще у смертных в ссылке оказаться можно. Даже дверь не открыл. Послал в жопу и пошёл своими делами заниматься.       «О как… А Феня-то умнеет…» — торжествующе подумала я. И всё же, глифт был заманчивым. Я недоверчиво посмотрела на бутыль, пробормотав:       — Закуски нет… — последняя попытка себя уговорить на отказ. Она снова закатила глаза, поводя ладонью в сторону стола. Появилась ваза с фруктами и коробка конфет; — Понятненько. Я в душ пошла, потом решим.       — Иди-иди… — неожиданно благосклонно напутствовала меня серафим, — а то пахнешь убойно.       — А вы себя после крылоборства не нюхали? — хмыкнула я, скрываясь в ванной.       Из комнаты донеслось неразборчивое ворчание в ответ. Я же ошалело рассматривала себя в зеркале, пытаясь одуплить, в чём причина её желания выпить именно со мной. В голову проскакивала только одна причина — хочет опять пропалить мысли, найти причину турнуть из школы. Других вариантов я не видела. Стоило быть настороже.       Стянув потный комбинезон, я шагнула в душевую, бормоча речетативом антиалкогольное заклинание. На десятом разу, чтобы быть уверенной в результате, вроде подуспокоилась. Впрочем, а вдруг реально яду налила? Йорик, помнится, скопытился красиво от её руки в одной из развязок. Не хотелось бы тоже ускакать в Небытие без чемодана… С другой стороны, бутыль одна, нас две… «Может, противоядие приняла загодя… А я нахлебаюсь и отброшу копыта» — нервно металось в голове, пока выполаскивала волосы.       «Риск — дело благородное… Надеюсь, Феня будет навещать мою могилку, в случае чего…» — наконец решила я. Завернулась в полотенце, отжав волосы, и покидая ванную. Ребекка уже деловито бродила по комнате, любопытно косясь на ноутбук, но ничего не решаясь трогать. Бутыль всё ещё была запечатана, значит и яда сейчас не наливала.       Я закопалась в шкаф по пояс, всё же уточнив:       — Ещё какие-то причины для внеплановой пьянки есть?       — Мы не с того начали. — просто ответила Ребекка, неожиданно продолжив: — По моей вине, пожалуй. Я отвыкла, что смертные поумнее большинства местных. К тому же, глупостью было считать русскую смертную неспособной к отстаиванию своих прав.       Приподняв брови, я вытянула наружу бельё, белую плиссированную юбку и футболку, и повернулась к ней:       — Вот как… И всё?..       — Не всё. — серафим нахмурилась: — Меня задело, что собственная дочь решила защищать чужачку, а не встала на мою сторону. Особенно с учётом того, что вышибить тебя было задачей только потому, что она должна всё же перенять эстафету и выбраться в первый ряд. — вздох, — Дерьмо надвигается, а она как тряпка. Только ходит, ноет, тупит и нихрена не развивается. Как будто только вчера в школу попала.       Я скрылась за дверцей шкафа, ныряя в бельё, и нервно усмехнувшись:       — Так может стоило бы всё же с ней как-то помягче с ней контакт налаживать? Не все адекватно воспринимают требования, донесённые в грубой форме, или когда орут. Это я могу начать орать в ответ, а кто-то забьётся в угол и заплачет.       — Ты не понимаешь. Она с детства была как диснеевская принцесса с ворохом игрушек, придумывала свой идеальный мирок, в котором только единороги и все вокруг добрые и понимающие. — раздражённый вздох: — В жизни, увы, всё не так. Полагаю, ты это понимаешь куда лучше неё.       Пожав плечами, я расправила складки на футболке, и выбралась наружу, захлопнув дверцы шкафа. Два стакана для воды, два блюдца… Такое чувство, чай пить планировали. Ребекка хмыкнула, откупорив бутылку и наливая в оба стакана глифт. Первый намахнула без тоста, после чего повторила себе под моим недоумённым вздохом:       — Что? Ты же опасаешься отравы в напитке. Могу ещё закуску продегустировать.       — А где гарантии, что вы уже противоядие не приняли? — с саркастичной усмешкой поинтересовалась я.       Ребекка загадочно усмехнулась:       — Я в очередной раз убедилась, что тебя недооценила. И всё же — нет. Ни яда, ни противоядия. Просто примирительная пьянка. — она пожала плечами: — если прям так сильно не доверяешь, можешь сходить в лазарет. У них там от любой отравы есть порошки и зелья.       Я вздохнула, мрачно подняв свой стакан и придумывая первый тост:       — Э-э-э… Ну-у-у…       — За сильных женщин! — уловив заминку произнесла мать-серафим, стукнув по моему стакану боком своего, и не дожидаясь залила в себя всё, что в нём было.       «Кажется, у кого-то сегодня острое желание наебениться в сопли, как у меня в прошлую пятницу…» — озадаченно подумала я, делая небольшой глоток марева. Ребекка, не мудрствуя, снова разлила по стаканам глифт, даже не глядя на закусь. Повисла тишина, в которой каждая, кажется, искала что-то своё. Какие-то ответы. У меня всё ещё довольно металось внутри счастье, что Фенцеслав её отшил. И всё же напряжённо ждала, что попробует хоть в память влезть… ну хоть что-то…       Но было тихо…       — Итак, собирались начать заново. — напомнила я, заставив её вздрогнуть от внезапно прервавшегося молчания.       — Почему ты полезла её утешать? — наконец не выдержала моя собеседница.       — Ну, наверное, потому, что ей плохо было. Это нормальная человеческая ситуация, когда нужно разок дать выплеснуть эмоции и подсказать как с ними справляться в дальнейшем. — я пожала плечами, — Зачастую, моя собственная мать действовала так же, как вы: дистанцировалась, не прислушивалась, отдалялась, занимаясь своими делами и бесконечно требуя, но ничего не давая взамен. Из меня это сделало то, что вы видите. Но я — это я. С Вики не выгорит.       Ребекка поморщилась:       — Поняла уже. Я лишь боюсь, что она и здесь будет верить в каждую ахинею, которую ей в уши напхают. Ещё и влюблённость эта… Пиздец… Кому скажешь — не поверят. — серафим потёрла лицо ладонями, — Нашла в кого… Ладно бы ещё моложе был. Но старый женатый импотент — это просто КОМБО, блять!..       Я нервно хохотнула, демонстрируя озадаченность. Ребекка между тем распиналась о количестве нормальных ебабельных мужиков на всю школу, о хреновом вкусе дочери. Оставалось только быть покорными ушами, которые всё услышат, но языку не передадут. Да и едва ли она что-то новое мне расскажет. Скорее делится чем-то не особо значительным, но достаточно бесячим, чтобы накалить.       Снова глифт… Я утянула конфету, отправив её за щеку, невольно прикидывая, что такими на вкус были когда-то любимые мной «Родные просторы». В голову ударила ностальгия, и я блаженно прикрыла глаза, слушая очередное словоизлияние. Из благословенного кайфа вывела реплика, заставившая чуть дрогнуть:       — Ещё и этот… сука… Я же видела! Ну видела же, как он из своей замухрыжистой фуфайки вылез! И вот — нате. Снова смахивает на вашего Деда Мороза… — вздох, — Только думала, что отпустило, как снова-здорово…       «Понеслось…» — нервно подумала я и спросила:       — Фенцио, что ли?       — Угу. — серафим остаканилась, начиная косить глазами, — Походу, надо вторую бутылку тащить…       Взмах руки, и на столе появился второй запаянный пузырь.       — Так, а что с ним не так? — я решила прикинуться веником.       Ребекка криво улыбнулась:       — Ой, ну не прикидывайся. Наслышана, небось, скоротечный роман, разлад, злая сука-бывшая и невинный отец-одиночка, который лишился всего. — она оторвала виноградину от веточки и отправила её в рот, — Может, со стороны и так. Вот только осознание собственных чувств далеко не всегда происходит так, как хотят двое. У меня были амбиции и желание открыть мир для себя до конца. Новый мир, который даже в библии представлен иначе, чем мы обе увидели здесь. А ему, уже знающему всё от корки до корки, нужна была хозяйка в дом, которая воспитывала бы сына. Все попытки объяснить, что я не заинтересована улетели в трубу. Ну и…       Она умолкла, и я невольно замерла. Нет, звучало складно, но то ли я в уши трахаюсь, то ли что-то всё-таки приврала… Либо у альбиноса по молодости приоритеты были совершенно иными. Впрочем, я-то сейчас в той же жопе с Лёвой. Мне не надо, а у него прямо чуйка и загребая лапами несётся к цели, не спрашивая моего мнения. «Дежавю…» — нервное хмыканье внутреннего голоса.       — Неужели не любила? — вкрадчиво спросила я.       — Ой… Ну, он по молодости, конечно, был такой прям… — серафим неожиданно подрумянилась, — Высокий, статный, сильный. Любая бы повелась. Но он семьянин. И бабу хотел себе подстать. Я уже там, то есть в браке, побывала — нихера там интересного. Так какой толк было…       — Могла бы сразу отшить, на пороге… До того, как привяжется.       — Сглупила. — Ребекка безразлично пожала плечами, — Было любопытно узнать, как далеко он готов зайти. Узнала, передумала, но у него ж тормозов не было… Вот и слетел. Ну а я… Да, я виновата, что не послала сразу.       «Всё страньше и страньше…» — вздохнул внутренний голос.       — Ну и в итоге кто чего добился? — хмыкнула я.       — В том и дело, что никто ничего. Ну да, у меня должности, блага, но даже рыбки не выживают аквариумные — нехватка внимания и кормить забываю. А он… Ну, ты и сама видишь… Злой, что чёрт. И даром, что ангел по происхождению. Сейчас бы попробовала снова, но нет. Уже не притрёмся…       «Я тебе, блять, попробую…» — вызверилась я внутренне.       Снова стаканчик, второй, третий… Ребекка захмелела, откинулась на моей постели, раскрыв крылья под спиной и держа стакан с маревом на плоском животе. Сеанс алко-психотерапии был в разгаре, когда с кровати начал доноситься далеко не свойственный такой миниатюрной женщине храп. Я нервно хихикнула, попыталась растолкать, но в итоге только со вздохом отобрала стакан, затянула её с ногами на постель, отмечая, как мамашка сладенько причмокнула губами и нагло притиснула к физиономии мою подушку.       Понимая, что выбора мне не оставили, я попыталась хотя бы свою пижаму забрать, но претерпела полный облом. Ребекка, походу, решила, что её прогоняют и в шорты с майкой вцепилась как клещ, что-то неразборчиво ворча. Плюнув, я погасила в комнате свет и увалилась как есть на постель Ости. Свою норму анестезии я не осилила, а догоняться сольником уже было не прикольно. В итоге просто лежала, пытаясь уснуть, слушая сотрясающий окна и зеркала храп.       Едва не заржав от того, что им с Феней «по молодости» достаточно было разок бухими заночевать вместе и он бы сам сбежал, я поднялась на локтях, оглядывая укрытую сумерками комнату. Ребекка расхристалась по кровати, лёжа на спине и перешла в такой бит-бокс, что я искренне недоумевала, как вообще до такой степени можно храпеть и самому не проснуться от грохота. Становилось всё более смешно.       В итоге я плюнула, поднялась, сунула ноги в туфли и покинула комнату не закрывая дверь. Пустой коридор, время — начало первого ночи. На этаже тишина, почти полная, не считая танкового биатлона в исполнении серафима, занявшего мою койку. Усмехнувшись, я припомнила дневной разговор, и побрела к лестнице, понимая, что в школе есть точно одно место, где я могу выспаться, когда время позволяет. И я не о статуе в школьном парке и любимой скамейке.       Два этажа, переход, ещё этаж…       Постучав в дверь, по правде, я уже подумывала, что он видит десятый сон, но…       Феня открыл дверь, зевая, но быстро подобрался, увидев меня на пороге. Шаг в сторону, торопливо сошедшиеся на запястье тёплые сухие пальцы втянули в гостиную. Состояние начало выравниваться. Единственное, что немного напрягало — зубы я после мини-возлияний не почистила. Сейчас опять будет трындеть, что воняю, как глифтовая бочка.       Заперев дверь, альбинос обернулся ко мне, коротко пробормотав:       — Я уж думал, не придёшь…       — Да мне как бы выбора не оставили.       Альбинос напрягся:       — Опять Сатана?!       — Хуже. — я сделала морду кирпичом, старательно пытаясь не ржать от комизма ситуации, — Ребекка…       — А… Э-э-э… Чё она там у тебя делает?! — лицо ангела вытянулось от удивления.       Я хихикнула:       — Не поверишь: СПИТ! Громко так… Протя-я-яжно… — я картинно зевнула, — И я бы не прочь ей уподобиться, но, походу, ты решил мариновать меня на пороге. Так что, пойду морозить жопу на улице и устраивать инфаркт Кроули на рассвете…       Попытка обойти его и выскользнуть из комнат была прервана, и меня за плечи развернули моськой к двери, ведущей в спальню. В спину полетел толчок в лопатки и смешок. Я с улыбкой побрела вперёд, в знакомую спальню. На кровать привычно легла белая рубашка, в которую я переоделась. Сходила прополоскать варежку от глифтовых ароматов, и наконец оказалась в постели со знакомым стоном.       Фенцеслав решил ковать железо, пока горячо, притиснув мою уже сонную тушку к собственному боку. Стало теплее, приятнее, и неожиданно мило обжёгшее макушку дыхание заставило невольно зажмуриться от кайфа. Что бы не происходило, как бы там не было раньше, и ещё раньше, а я от него всё равно балдела. Вот от такого балдела ещё в сто раз больше, чем от говнистого канонного свистуна.       Феня неожиданно кашлянул:       — Я это… Гандоны нашёл…       Брови второй раз за вечер сбежали на задницу. Я неуверенно поднялась на локте, решив убедиться, что не промахнулась сбодуна комнатой. Феня продолжал игриво сверкать воодушевлённым взглядом в темноте спальни. Мимику не разобрать, но, походу, ржал над моим озадаченным видом где-то очень глубоко внутри.       Наконец, ступор отвалился:       — И чё? — настороженно осведомилась я.       — Ну, может… Того-этого?.. — томно поинтересовался похотливый альбинос, поглаживая мою коленку.       «А хулимяу?!» — поинтересовался внутренний голос, — «Примирительный горячий кекс для закрепления результата!».       — Эм-м-м… Я глифт пила…       — Так оно ж не в рот… — удивлённо протянул Феня, за что получил шлепок по животу, заржав: — Не дерись. Я так… в порядке попытки предложил. Нет, так нет…       Я вздохнула:       — Хрен с тобой. Давай попробуем…       «Сука, хорошо, что темно…» — радовалась я внутренне, слыша как выдвинулся ящик тумбочки, раздался шелест разрываемой упаковки резинок. Альбинос только что не свистел симфонию Бетховена на радостях, что вот-вот погреет «младшего брата» не в руке. Всё неожиданно замерло, и вспыхнула лампа на тумбочке, показывая мне охуевшие глаза седого, держащего между двумя пальцами ласексный презерватив с пупырышками, судя по лежащей на постели облатке.       — Как им пользоваться-то? — почему-то шёпотом спросил он.       Хихикнув, я отобрала «шарик», зажала пальцами верхушку, чтобы оставить место под «сбор» и раскатала на сколько смогла по своему большому пальцу свободной руки, демонстрируя багровеющему ангелу, смотрящему на это «чудо контрацепции».       — Понял?       — Угу… — сглотнул альбинос.       Свет снова погас. Возня прелюдии, безобидные подъёбы… Ожидаемо, но всё равно до дрожи приятно навалившееся тело, вставшее на коленях на фоне окна, снова шелест разорвавшейся пачки. Я закусила губу, стараясь не ржать и не краснеть больше, чем уже есть. Внутри был триумф и ритуальные пляски в честь всех богов-покровителей секса и подобных удовольствий. Навис на локтях…       Стало хорошо, потом очень хорошо… И ещё лучше, но…       «И всё?!..» — разочарованно взвыла я через пять минут, слава богу внутренне, когда Фенцеслав отвалился в сторонку, довольно сверкая улыбкой в белый потолок, будто марафонец, хапанувший золото на… короткой дистанции, — «Так, хрен знает, сколько времени у него бабы-то не было! После долгого воздержания тоже приноровиться надо…». Успокоив себя этим, я свела нижние конечности и подтянула к носу одеяло, стараясь сдержаться от того, чтобы не прибить его уже сейчас от такой подставы.       Сглотнув, я поинтересовалась:       — Ты резинку-то надел?       Включился свет, и Феня продемонстрировал мне… Большой палец руки с натянутым гандоном:       — Угу. Вот!..       — Бля-я-я… — я заверещала от истерического смеха, катаясь по постели и держась за бока.