Однажды в лаборатории

«Он вообще думает хоть о чём-нибудь, кроме работы?» - Брейнсторм исподлобья буравил взглядом своего соседа по лаборатории. Персептор что-то увлечённо вычерчивал на столе. «И зачем вообще нужны чертежи? Гениальный учёный должен уметь представлять свои гениальные изобретение в уме. Как это делаю я». Персептор упорно не замечал чужого взгляда. Впрочем, как и всегда. Брейнсторм уже устал удивляться поведению коллеги. «Поставим вопрос по-другому: он вообще умеет делать хоть что-нибудь ещё, кроме работы? - Брейнсторм откинулся в кресле, как он всегда делал, когда думал. – Я никогда не видел его вне лаборатории. Он, держу пари, даже входную дверь с обратной стороны ни разу не видел. Когда я ухожу – он ещё здесь, я прихожу – он уже здесь». На вопрос, почему личная жизнь Персептора волновала Брейнсторма больше, чем следовало бы, он не мог ответить даже себе. «Я думал, когда я стану его партнёром по лаборатории, мы будем больше общаться, больше времени проводить вместе, работать над совместными проектами. Ни-квин-та». Здесь его гениальный ум просчитался. И это слегка опечалило Брейнсторма, а когда он был опечален, то начинал мастерить всякие опасные штуки. Не то чтобы в остальное время он этим не занимался. Наоборот, Брейнсторм свято верил, что был создан именно для того, чтобы мастерить всякие опасные штуки. Обычно он худо-бедно контролировал процесс, но сейчас… его мысли витали в облаках. А это была опасность в квадрате. «Ну вот что мне сделать, чтобы он обратил на меня внимание?» Рука сама потянулась к недоделанному детонатору, валявшемуся на столе. «Ну неужели так трудно поднять оптику и посмотреть на меня?» Пальцы быстро собирали опасную игрушку. «Я что, слишком много прошу?» Но тут – клик! – Брейнсторм случайно задел кнопку активации заряда. Джет пришёл в себя, когда было уже поздно. Детонатор сработал прямо в руках замечтавшегося бота. Взрывной волной его вместе со стулом отбросило назад и впечатало в стоящий позади стеллаж, который, жалобно скрипнув, рухнул вместе со всем своим хрупко-едко-взрывоопасным содержимым. Персептор отреагировал на грохот за спиной не сразу – научился игнорировать побочные эффекты научных изысканий своего коллеги. С появлением Брейнсторма в его лаборатории взрывы случались чаще, чем творческие озарения. Когда Персептор всё же обернулся, он не увидел ничего нового. Стол, на который и в лучшие-то его времена нельзя было смотреть без сочувствия, валялся на полу помятой и обожжённой грудой металла. Навряд ли подлежит восстановлению. Как и близстоящие стеллажи вместе со всем содержимым. И почему Брейнсторм не позаботился об их сохранности, прекрасно зная, чем заканчиваются почти все его эксперименты? - Брейнсторм? – позвал Персептор. - Я жив, - ответили ему из-под кучи мусора. – Помоги мне выбраться. - Брейнсторм, - Персептор подошёл и ухватился за рухнувшую на джета конструкцию, - ты опасен не только для окружающих, но и, в первую очередь, для себя. Особенно для себя. - Персептор, ты ведь прекрасно меня знаешь. Если я что-нибудь не взорву, считай, день зря прошёл, - джет пошевелился, стряхивая с себя осколки и обломки. – Зачем ты выключил свет? Персептор растерялся. - Я ничего не выключал. Свет горит. - Тогда почему я ничего не вижу? – в его голосе послышалось беспокойство. Персептор опустился рядом с Брейнстормом на колени и внимательно осмотрел его. Руки джета разнесло почти до эндоскелета, остатки проводки дымились, краска обгорела вплоть до предплечий. Усыпанный осколками разорвавшейся бомбы честплейт был чёрный от копоти, ровно как и лицевая. Персептор обхватил ладонями шлем коллеги, чтобы получше рассмотреть. - Ты правда ничего не видишь? Я прямо перед тобой. - Я вижу только темноту! И куда делись мои руки? Где мои драгоценные руки?! - паника в голосе Брейнсторма нарастала. Он потряс ладонями, но те лишь безвольно болтались, не слушаясь своего хозяина. - Твои руки на месте. Просто… не в лучшей своей форме, - успокоил джета Персептор. – Идём, я отведу тебя в медотсек. Брейнсторм не без причитаний поднялся на ноги, чтобы в следующую секунду повиснуть на Персепторе. - Эй, полегче, твои ноги в полном порядке, идти ты можешь сам, - осадил его Персептор, пытаясь установить между Брейнстормом и собой приемлемую дистанцию. - Вот так, по-твоему, обращаются с чудом пережившими смертельную опасность? «В этой «смертельной опасности» ты сам виноват», - подумал Персептор, но промолчал, предпочтя не продолжать перепалку. В медотсеке Брейнсторм задержался надолго. В первую очередь Фёрст Эйд успокоил джета, заверив, что потеря зрения – временная неприятность, про которую через пару дней он и не вспомнит. Брейнсторм лишь вяло кивнул. Отсутствие возможности видеть опечалила его настолько, что джет сидел тихонько всё то время, пока Фёрст Эйд восстанавливал его руки. Медбот сделал всё возможное, чтобы вернуть конечностям горе-учёного чувствительность. Закончив, Фёрст Эйд предложил Брейнсторму остаться на ночь, но джет отказался. Фёрст Эйд не был удивлён – в медотсеке ночевать не любил никто. Фёрст Эйд помог Брейнсторму добраться обратно до лаборатории и передал его в руки Персептору со словами: - Совершенно беспомощен. Хуже, чем новорождённый спарк. - Он всегда такой, - ответил Персептор, за что получил тычок от Брейнсторма. - Почему ты меня не встретил? – спросил джет, когда Фёрст Эйд ушёл. - Дела, - коротко бросил Персептор, аккуратно сгружая джета на стул. - Ага, значит, какие-то там личные дела тебе дороже коллеги?! - Я знал, что ты в надёжных руках, и потом, моя личная жизнь должна интересовать тебя в последнюю очередь, - устало ответил Персептор. Брейнсторм был просто мастером впутывать его в споры. - Пффф, - прозвучало из-за маски. В следующую секунду Брейнсторм выудил из сабспейса датапад. - Дай мне стилус, - получив его, Брейнсторм застыл, понимая, что не сможет им воспользоваться. Хорошо, что он не мог видеть усмешку на губах Персептора, иначе сгорел бы от смущения. - Держи, - джет передал стилус Персептору. – Пиши. - Брейнсторм, у меня полно своих дел, которые… – Это мой дневник, - Брейнсторм пропустил его слова мимо аудиодатчиков, взмахнув датападом в воздухе. – Я каждый день делаю в нём заметки. Но так как я не вижу, что пишу, сегодня писать будешь ты. Итак, денёк выдался насыщенным… Персептор обречённо прогнал воздух через вентсистемы. Проще было сделать так, как Брейнсторм хочет, чем пытаться заткнуть его. - Я знаю, что порой бываю невыносимым, - продолжал Брейнсторм. – Да чего уж там: я настолько же невыносим, насколько гениален. Но я ничего не могу с собой поделать. Особенно в присутствии одного конкретного субъекта. Хотя между нами большая разница и огромная пропасть, я радуюсь всякий раз, когда мне перепадают скромные крохи его внимания, и надеюсь, что когда-нибудь смогу получить больше. Я ведь несу всякую ерунду не потому что я идиот, а потому что только в этом случае он удостоит меня своим взглядом, пусть холодным и полным презрения, но всё же… Ты успеваешь? – прервался Брейнсторм. - Почему бы тебе не записать всё это на диктофон? – спросил Персептор, который начал сомневаться в душевном равновесии коллеги. - Не, это совсем не то… Пиши дальше. Иногда мне кажется, что его равнодушие – это просто тщательно замаскированное смущение, скромность. На самом деле за его хладнокровной неприступностью скрывается горячая и чуткая искра. Персептор никогда бы не подумал, что Брейнсторм способен сочинить что-то сродни любовному письму. И ему стало совсем чуточку интересно, кому же предназначаются эти строки. Совсем капельку… А Брейнсторм тем временем продолжал: - … и когда я скажу всё это Персептору лично… Стук стилуса прекратился. - Персептор, ау? Пиши быстрее, пока я не забыл, - Брейнсторм едва сдерживал рвущийся наружу смех. Всё-таки ему удалось застать Персептора врасплох. Красный бот тряхнул головой, приходя в себя. Он не мог понять, правду ли сейчас говорит джет или всего лишь так жестоко шутит. - Брейнсторм, - проговорил Персептор, – ты уверен, что с твоим процессором всё в порядке? – он не знал, как ещё скрыть своё смущение, кроме как задав какой-нибудь бестолковый вопрос. - Конечно! Лучше не бывает! – самодовольно ответил джет. – А теперь пиши: «Брейнсторм – самый гениальный учёный на свете!» - Ты неисправим… - Давай-давай! Персептор подчинился. Получив датапад обратно, джет издал победный клич. - Наконец-то! Ты признал моё превосходство! Я знал, что рано или поздно это произойдёт! Персептор закатил оптику. Брейнсторм недолго будет гордиться своим датападом. Особенно, когда увидит, что вместо «Брейнсторм – самый гениальный учёный на свете!» там написано «Брейнсторм – идиот». Но это когда ещё будет. А пока можно насладиться долгожданным покоем. - Знаешь, я тут подумал, - Брейнсторм собрался озвучить ещё одну свою гениальную идею, - что безопаснее мне будет сегодня ночевать с тобой. О покое Персептор этой ночью мог только мечтать.