***
2006 год. Москва. Май Ресторан Трафальгар. — Катя! Катя! Куда ты убегаешь? Что случилось? Он обидел тебя? — Михаил Борщёв успел перехватить девушку за руку. — Нет, Миша, нет, не обидел, я не смогу поехать с тобой в Питер, прости… — Ты остаёшься с ним? — Нет, ни с тобой и ни с ним, я остаюсь одна, будь счастлив, Миша! — девушка приобняла и поцеловала мужчину в щеку. Именно этот момент увидел Андрей Жданов. — Катя! Ты никогда не будешь с ним счастлива, ты ни с кем не будешь счастлива, потому что ты любишь меня и это твоя проблема! — выкрикнул Жданов ей вслед. — Нет уж, Андрей Павлович, я буду счастлива вопреки всему, а вы скоро исчезнете из моей жизни навсегда! — Ты что, убить меня решила? — злостно ухмыльнулся Андрей, увидев, как Катя села в такси. В тот вечер Пушкарева решила разорвать этот бесконечный круг ада и уйти из Zималетто. Заявление было написано, Павлу Олеговичу она позвонила ранним утром, около шести утра по Лондонскому времени, рассказала о том, что хочет покинуть пост президента и уехать в другую страну, куда её уже давно приглашают работать. Ей не хотелось идти в компанию и снова встречаться со Ждановым, ранним утром девушка позвонила Кире Воропаевой и назначила встречу в ресторане "Корица". Она знала, что Воропаева не станет ее уговаривать остаться, поэтому решила через неё передать заявление об уходе. Через пару часов состоялась встреча. Кира была совершенно спокойной и даже расслабленной. Помешивая сахар в чашке кофе, она ела тягучий ирис и, казалось, была счастлива в это солнечное утро. — Катя, скажу честно, я не огорчена вашим уходом, даже наоборот, но Андрей будет огорчён. Скажите, вы уходите из-за него? Пушкарева опустила голову и сжала пальцы на руках. — Да, я ухожу, чтобы избавиться от навязчивого внимания Андрея Павловича. Он мечется сам и терзает меня, я больше так не могу, не хочу. — Я должна вам сказать то, что никогда бы не сказала при других обстоятельствах. Он влюблен в вас, уже давно, ещё со времён той инструкции, сначала я отказывалась в это верить, но потом приняла как данность. — Кира Юрьевна, это привычка, зависимость, чувство вины, он раскаивается за свой обман, он никогда не любил меня, а я справилась со своими чувствами, — она глубоко вздохнула и поправила волосы. — Возьмите моё заявление и передайте Урядову. А это — письмо Андрею Павловичу… — Катя протянула небольшой листок, свёрнутый пополам. — Я должна идти, через пару часов я уеду из страны. Будьте счастливы, Кира Юрьевна. — Будьте счастливы, Катя... Она смотрела на уходящую Пушкареву и понимала, что это действительно конец, она больше не вернётся… Нужно было бы радоваться, но Кире было уже все равно. Белая бумага выпала с рук и раскрылась, видимо Катя специально не положила письмо в конверт. Я простила вас, Андрей Павлович. Будьте счастливы и не ищите меня. Сегодня я уехала из страны навсегда. Прощайте. По пути в Zималетто Кира попала в пробку. Вторник был тяжёлым днём. В кабинете вице-президента никого не оказалось. Жданов сидел в приемной у Кати. Кира вошла медленно, встретившись с ним глазами, и протянула письмо и заявление об уходе. Тишину офиса нарушил громкий вопль: — Как, как она могла со мной так поступить, я же люблю её! Раскинув жалюзи в стороны и ударив ладонями в стекла, он громко закричал: — Ка-а-а-а-тя-я-я-я! Тропинкина с рецепции прибежала в приемную на дикий ор начальника и с ужасом увидела, как Жданов крушил кабинет президента прямо на глазах у Киры. Декор со стен был сорван и разбит об стол, тот вообще был раздроблен статуэткой орла, а потом несчастная птичка влетела в стену и разбилась. Двери в коморку были разбиты стулом, шкаф брошен на пол, фикус зверски сломан. Кира плакала, глядя на происходящее. В тот же день Андрей уволился из Zималетто, не помогли ни уговоры Малиновского, ни слезы Маргариты Рудольфовны. — Кирочка, да что же такое происходит! Неужели он действительно любит эту Катю! Нужно же что-то делать, найти ее, что ли! — Её нет в Москве. Она уехала из страны. И знаете почему? Чтобы оградить себя от назойливого внимания Андрея Жданова. Она сама мне сказала. — Ой, Боже мой, что за беды на нас обрушились, мой бедный мальчик, что же с ним теперь будет?! — сокрушалась Маргарита. Пару недель Малиновский не отходил от своего страдающего друга, который пил и плакал, проклинал инструкцию и себя. Ненавидел весь мир, и засыпал с маленькой фотографией Кати в руках. Но в один день он проснулся ранним утром, одел свой черный костюм и белую рубашку, даже побрился в первый раз за две недели и уехал в Киев, без багажа, взял с собой только телефон, паспорт и бумажник. Через месяц пригласил Малиновского на свою свадьбу с Надеждой Ткачук.✓1
26 марта 2021 г. в 22:37
2020 год. Франция, Ле-Ман. Конец июня.
Вальяжно развалившись на кресле в саду возле бассейна, Зорькин пил молочный коктейль, напротив сидела Кейти Дюбуа в черном узком платье по щиколотку, шляпке с вуалью и черных ажурных перчатках. Прошло полгода со дня смерти её мужа, Фабьена Дюбуа, приглашенные на объявление последней воли ушедшего уже разъехались по домам.
— Ну вот и все, Пушкарева, с сегодняшнего дня ты совершенно свободная молодая миллионерша!
— Коля, не нужно так говорить, ради памяти Фабьена. Все имущество и модную индустрию «Гранд-Фабьен» унаследуют Ната и Жюли, когда достигнут совершеннолетия, нам же с Доминик, Фабьен оставил небольшую сумму на банковском счете и дома в Бресте на берегу океана.
— Двойняшкам всего-то по четыре года, так что ближайшие четырнадцать лет ты миллионерша. И в свои тридцать шесть ещё спокойно успеешь выйти замуж, даже по любви, если повезёт. Сам бы на тебе женился, но, увы, у меня уже есть жена, — заерзал в кресле Коля.
— Зорькин, я больше не собираюсь выходить замуж, у меня есть две маленькие дочери, и им нужно внимание и любовь, бизнесу нужен управляющий, а Доминик вряд ли будет заниматься работой, в последние пять лет она не проявляла интерес к «Гранд-Фабьен», модный дом вел мой муж. Скоро приедут мои родители с Юлианой, будут заниматься девочками, а я с Виноградовой смогу работать. Для начала мне нужно хотя бы войти в курс дел фирмы, одна я не справлюсь. После рождения детей я не занималась работой, Фабьен не позволял, он хотел, чтобы я занималась только малышками и не обременяла себя делами.
Последние лучи солнца освещали зелёный газон, воздух благоухал зеленью, жасмином и свежестью недавнего дождя, вдали ещё были слышны раскаты грома. Прислуга занималась уборкой после гостей, Коля пил уже четвертый по счету коктейль, который ему приносили горничные на серебряном подносе.
— Наслаждайся обслуживанием Зорькин, завтра я распускаю всю прислугу и продаю этот трехэтажный коттедж. Мы переедем с дочерями в Брест, там есть небольшой домик у океана, родителям будет комфортно и уютно, малышкам будет раздолье.
— Если нужно, я помогу вам с переездом и улечу в Москву, у меня там остались незавершённые дела с предыдущей работы. Буду проезжать мимо Башни 2000. Сделать тебе фото?
— Коль, зачем? Насколько я знаю, башню реставрировали, она совершенно иначе выглядит.
— Да, её не узнать. Кать, знаешь, я ведь заходил внутрь здания, смотрел бывший офис Zималетто, там все переделали, сейчас там офис критика Сафронова. А вместо бывшего президентского кабинета, каморки и конференц-зала — библиотека, все стены снесли…
— Вот неймётся тебе, Зорькин, все тянет на места бывшей боевой славы.
— Зря ты тогда трудилась и вытаскивала эту компанию из дерьма, она и двух лет не продержалась после твоего ухода. Вот если б Жданов не уехал из Москвы, возможно все было бы иначе. Но он решил. что в Киеве ему будет лучше, последние четыр...
— Коля! — резким тоном перебила его женщина. — Ешь профитроли, пару штук сразу, как ты любишь, и замолчи, наконец. Не хочу ничего слышать о Москве. Лучше составь компанию Доминик, она сегодня ночует у нас, а я хочу отдохнуть.
— Катька, я хочу тебе кое-что показать, иди сюда на минуту, — достав из кармана последний айфон, Коля включил видео.
— Что это? — Катя с недоумением посмотрела на друга.
— Смотри.
Фокус видео перешёл на высокого темноволосого юношу, в очках с черной оправой, который смеялся и что-то увлеченно рассказывал юной девушке. Катя или Кейти или ещё кто-то, в тот момент было сложно определить, приложила руку к грудной клетке, и отчаянно вздохнула.
— Они удивительно похожи.
— Я должен был тебе это показать, ведь это мог быть ваш сын.
Медленно поднявшись с кресла и, как всегда покачнувшись в сторону от лёгкого головокружения, мадам Кейти молча сняла туфли на высоком каблуке и неспеша пошла в дом с опущенной головой. Навстречу ей выбежала маленькая девчуля с карими глазами, каштановые кудряшки растрепались, платье оказалось смято.
— А мы с тетей Домми и Жюли играем в прятки! Вот они спрятались где-то, а я не могу их найти. Ты поможешь мне?
— Ну, конечно, мое счастье, пойдем в дом, поищем! — появление Натали вызвало искреннюю улыбку на лице хмурой женщины.
— Мама, мамочка, а правда, что тётя Доминик останется сегодня у нас? — цепляясь за платье Кейти, выспрашивал ребенок.
— Конечно, останется! И крестный тоже останется, а через пару дней приедут бабушка с дедушкой с крестной Юлианой, и нам не будет грустно, моя милая.