If Them's the Rules/Если правила таковы

1938 год Том проснулся в день Рождества, чувствуя предвкушение, которого раньше не чувствовал. Возможно, причина была в том, что на этот раз он не знал, что Гарри ему купил. В отличие от всех предыдущих лет, когда Гарри водил Тома в книжный магазин и позволял ему выбирать подарки самостоятельно. Вместо каши на завтрак были горячий шоколад и даже ванильное печенье, которое Тому нравилось макать в напиток перед тем, как съесть. Гарри улыбнулся ему и покачал головой. — Ты что-то планировал для нас на сегодня? — спросил Том. Лично он был бы не против остаться дома на весь день. На улице было холодно и ветрено, и Том чувствовал небольшую леность. — Не совсем, — ответил Гарри. — Мы могли бы пойти в Косой переулок, если хочешь, но я сомневаюсь, что в этом году там будет что-то интересное. У тебя есть какие-то конкретные планы, которыми ты хочешь заняться? — Распаковать свои подарки и почитать, — сказал Том, глядя на два тщательно завернутых в зеленую бумагу свертка, которые лежали на диване. — Тот, что возле подушки, не похож на книгу. — Тебе не придется долго гадать, — ухмыльнулся Гарри. — Доешь свой горячий шоколад и можешь открывать подарки. Надеюсь, они тебе понравятся. В следующем году ты мог бы оказать мне услугу, написав какой-нибудь список желаний. Том не удостоил предложение Гарри ответом и вместо этого допил остатки напитка и поспешил к дивану. — Мы можем поставить елку в следующем году? — внезапно спросил Том, пытаясь решить, какой подарок он хочет открыть первым. — Я думаю, это было бы здорово. — Конечно, — пообещал Гарри, задаваясь вопросом, нужно ли будет ему для такой покупки экономить, или он может просто довериться своей зарплате Свидетеля. Согласно его контракту, он должен работать в министерстве неопределенное время, и это ничего не говорило ему о потенциальной длительности его работы. — Если захочешь, ты даже сможешь ее нарядить. С взволнованным выражением лица Том начал открывать подарки, которые ему купил Гарри: зимнее пальто, которое было теплее, чем любое другое пальто Тома на данный момент, и несколько книг из разных книжных магазинов. Том выглядел вполне довольным своими подарками, и только когда Гарри увидел, насколько счастлив мальчик, он осознал, насколько он волновался о том, понравятся ли подарки Тому. — Наше следующее Рождество будет в новом доме? — внезапно спросил Том, глядя на Гарри с любопытством и легкой надеждой. — И вообще, когда мы сможем переехать в новый дом? Сколько времени это займет? — Ну, — начал Гарри, — сначала нам нужно найти место, в которое мы хотели бы переехать. Затем мы свяжемся с владельцем или его агентом и обсудим цену, контракт и другие важные вещи. Если все пойдет хорошо, переезд пройдет быстро и легко. К тому же, у нас не так много вещей, которые нужно перевозить с собой. — Ты уже подумал, в каком доме хотел бы жить? — спросил Том. — Все, что нужно мне, это своя комната. Это мое требование. — Если это твое единственное требование, то я смогу позаботиться обо всем остальном, пока ты будешь в Хогвартсе, — сказал Гарри. — И летом ты вернешься уже в новый дом. И нет, я еще не думал, в каком доме я хотел бы жить. Честно говоря, я думаю, что для начала нужно посмотреть доступные варианты. — Это так странно, — вздохнул Том. — Как ты получил эту работу? Я всегда говорил тебе, что лучше работать с магией. — Ага, но это произошло неожиданно. — размышлял Гарри вслух. — Подумать только, Трелони меня сама завербовала. Мне повезло. Он уже рассказал Тому историю своей встречи с Трелони по крайней мере раз десять, и мальчик, казалось, всегда был готов озвучить новые комментарии. На этот раз он неодобрительно покачал головой. — Тебе повезло, что она не была кем-то опасным, — сказал Том. — Ты не должен так беспечно идти за людьми в их дома. Она могла попытаться заманить тебя, чтобы похитить. — Возможно, я никогда не говорил тебе этого, — сказал Гарри. — Но на самом деле я неплохо владею своей палочкой. Защита всегда была моим самым сильным предметом в Хогвартсе. Несмотря ни на что, я совершенно уверен, что, по крайней мере, смогу сбежать из заварушки. Кроме того, антиаппарационный барьер легко почувствовать. И у нее в доме ничего такого не было. При любом признаке опасности я мог просто аппарировать. — И все же, — настаивал Том. — Подумай, какой ты подаёшь мне пример. — Но я взрослый человек с образованием и боевым опытом, это большая разница, — сказал Гарри, взъерошив волосы Тома. Мальчик был слегка зациклен на аккуратности своей прически, и это была одна из забавных черт, которые Гарри не мог не любить. — Но ты ребенок. Тебе не следует никуда ни с кем идти, если ты не уверен, что ты в безопасности и что этот человек заслуживает доверия. — Спасибо за этот очень вдохновляющий совет, — пробормотал Том, закатывая глаза. — Ладно. — По большей части моя жизнь здесь скучна, — сказал Гарри. — Тебе очень весело в Хогвартсе. С друзьями! Я так рад, что у тебя теперь есть друзья. — Что-то в том, что ты только что сказал, меня очень раздражает, — сказал ему Том. — Кроме того, они.... ничего. Мы не друзья, просто иногда проводим время вместе. Это мне напомнило...они почему-то хотят встретиться после новогодних праздников. Где-нибудь в Косом переулке. Ты можешь сказать «нет», если не хочешь, чтобы я пошел. — Почему я не хочу, чтобы ты пошел? — спросил Гарри. — Я могу проводить тебя, чтобы убедиться, что ты… О, это ты пытаешься использовать меня как предлог, чтобы не общаться? Это не сработает. Это было не правдой, но Том не собирался переубеждать Гарри. В конце концов, у него была репутация, которую нужно было поддерживать, даже перед Гарри. — Хорошо, — это все, что сказал мальчик, притворяясь, что все сложилось не так, как он изначально задумывал. * Рождество в семье Блэков никогда не было особенно праздничным, а в этом году и подавно. Мелании было хуже, чем когда-либо прежде, и она смогла продержаться только час за ужином с семьёй, прежде чем ее сыну Ориону пришлось помочь ей вернуться в ее комнату. Комната, в которую (к хорошо скрываемому восторгу Арктуруса) она настояла переехать вскоре после того, как заболела. Мелания утверждала, что причина переезда заключалась в том, что она не хотела беспокоить Арктуруса своим кашлем ночью, но мужчина знал, что это не так. Несмотря на их нынешнее перемирие, Арктурус вообще не нравился Мелании и она ему не доверяла. Как только их мать легла спать, Лукреция и Орион тоже поспешили найти оправдания, чтобы уйти. Арктурусу было все равно. Пока дети ему не мешали и не делали что-либо, что могло в конечном итоге каким-либо образом повлиять на него, было легко игнорировать их существование. Не то чтобы ему не нравились его дети, нет. Он просто был с ними... не особо близок. Они еще не были достаточно взрослыми, чтобы быть полезными, и явно слишком сильно обожали свою мать, чтобы им можно было доверять. Что ж, он не нуждался в их преданности. Для этого у него были домашние эльфы. Почти через час после полуночи Арктурус наконец был готов начать собственный праздник. Он удостоверился в том, что его жена и дети спят, и приказал домашним эльфам его не беспокоить, пока он будет... развлекаться. Внезапные гости его потревожить не могли, так как было уже слишком поздно. Так что не оставалось никаких препятствий для того, чтобы он мог повеселиться до утра. Он улыбался в предвкушении, пока шел к своей комнате, ослабляя галстук и держа в руках бутылку огневиски. Оказавшись в своей спальне, он запер дверь, произнес несколько заклинаний конфиденциальности и повернулся к кровати. Далее последовал быстрый взмах палочки и послышался звук перемещения чего-то тяжелого. Вскоре посреди комнаты появился большой деревянный ящик. Арктурус глубоко вздохнул, прежде чем ногой открыл крышку ящика и улыбнулся проституту, застывшему внутри. — Привет, красавчик, — сказал он, опускаясь на колени, чтобы смахнуть слезы, которые капали из глаз другого мужчины. На лице и теле проститута были синяки и несколько свежих ран. Арктурус покачал головой: ему не нравилось, что в некоторых ранах скопилась грязь. — Тебе следует перестать плакать, любовь моя. Ты скоро покинешь это место. О, вот оно. Искра надежды. Цирцея, его так огорчало то , что эти бедные глупцы, казалось, действительно верили, что Арктурус их в конечном итоге отпустит на свободу. Как будто из-за своих отчаянных надежд они не могли достаточно трезво мыслить, чтобы понять истинный расклад вещей. «И снова тоже самое», — подумал волшебник, перемещая проститута из ящика на кровать. — Хотя, если они думают, что их ключ к свободе лежит в доставлении мне удовольствия – почему бы не позволить им обмануть себя? Это просто заставит их приложить еще больше усилий для моего удовлетворения». — Гарри, — сказал Арктур, нежно поцеловав рот магла, прежде чем снова откинуться назад. Он всегда был особенно хорош в трансфигурации, и человеческая трансфигурация давалась ему относительно легко. Проститут, которого он принес домой в ящике, поначалу совсем не был похожа на Реддла, но спустя час сходство стало поразительным. Хоть и не такое же, как под оборотным, но на данный момент этого было достаточно. — Как насчет ванны, хм? Я тебе с этим помогу, ладно? Арктурус оттащил израненного и трясущегося мужчину в ванную и подождал, пока ванна наполнится водой. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я просто трахнул тебя, — пробормотал Арктурус, прижимая еще раз свои губы к губам проститута и нежно расчесывая его волосы пальцами. Мерлин, волосы Гарри тоже были такими мягкими? — Но мне действительно нужно сначала вымыть тебя, дорогой. Гигиена важна для меня, понимаешь. Я знаю, что ничто не сможет очистить кровь внутри тебя, но я могу попытаться, сладкий. Я могу попытаться вытрахать из тебя эту грязь. Он молча подождал еще несколько мгновений, и как только в ванне набралось достаточно воды, Арктурус снова схватил проститута и толкнул его в ванну. Мерлин, было очень приятно держать кого-то под водой так долго, что он переставал сопротивляться. Магл изо всех сил старался дышать, и Арктурус несколько раз уступал и позволял ему перевести дух, прежде чем снова толкнуть его вниз. Арктурус громко застонал, прижавшись всем телом к борющемуся маглу и потерся промежностью о задницу мужчины. Он намеревался вытащить проститута из воды и уложить его в постель, чтобы хорошенько потрахаться, но к тому времени, как Арктурус вспомнил о своем плане, мужчина уже перестал двигаться. Более пристальный осмотр привел к разочаровывающему осознанию того, что мужчина не только потерял сознание, но и действительно умер. Что было, ну...жаль. Но едва ли это конец света. Арктурус знал, куда он мог всегда пойти, чтобы подобрать на улице еще одного бедного магла. И, возможно, рано или поздно он доберется до человека, которого желал по-настоящему. На данный момент ему нужно было избавиться от тела. * Учитывая как много подарков он получил на Рождество, Том действительно не ждал, что получит что-нибудь еще на свой день рождения. В лучшем случае объятие и немного торта, потому что Том знал Гарри достаточно хорошо, чтобы понять, что мужчина точно не станет просто игнорировать двенадцатилетние Тома. Однако он в очередной раз недооценил своего опекуна. К большому удивлению Тома, Гарри предложил позавтракать в «Угощениях Тремлетта» и потом зайти в любой книжный магазин в Косом переулке. Сильный снегопад, похоже, не помешал людям провести день на свежем воздухе. Проходя мимо различных магазинов и лавок, Том слышал, что кое-где до сих пор звучат рождественские песни. Веселая атмосфера еще не исчезла, и Том не возражал, поскольку это каким-то образом делало людей более привлекательными. Даже холод не был таким ужасным, как обычно. Хотя, возможно, это могло быть связано с теплым пальто, которое подарил ему Гарри. В «Угощениях Тремлетта» было довольно многолюдно, но вскоре группа ведьм покинула свой столик у окна. Том сел на один из освободившихся стульев и стал наблюдать за людьми, выходящими на улицу, ожидая, пока Гарри принесет их еду. Время от времени он узнавал нескольких человек из Хогвартса, что напоминало ему снова о школе. Ему действительно нравилось проводить время в Хогвартсе, но проводить время с Гарри было еще лучше. — Твой яблочный пирог, — сказал Гарри, ставя на стол заказ Тома вместе с большой кружкой медового молока. — Уже двенадцать, да? Как летит время. Мерлин, я едва могу вспомнить свои двенадцатый день рождения. Подожди, нет, я помню. Благодаря Добби то ужасное лето у Дурслей невозможно забыть. — Сколько тебе лет? — спросил Том. Ему стало любопытно. — Я не помню, чтобы ты когда-либо говорил мне про свой настоящий возраст. Ты не выглядишь старым. — Двадцать два, — ответил Гарри с усмешкой. — Ровно на десять лет старше. Том наблюдал, как Гарри откусывает кусок пирога с патокой, и подумывал расспросить его о жизни до приезда в Лондон. Однажды Гарри туманно сказал ему, что он потерял всех своих друзей на войне, но наверняка у него еще кто-то остался? Странно было думать, что у двадцатидвухлетнего выпускника Хогвартса, который так хорошо ладил с людьми, не было ни одного друга его возраста. Ни друзей, ни семьи. Просто появляется из ниоткуда, почти усыновляет Тома и начинает новую жизнь. Как бы сильно Том ни хотел узнать о прошлом Гарри, он не хотел его об этом спрашивать. Главным образом потому, что он уже догадывался, что это приведет к эмоциональной дискуссии, а Том лично никогда не любил никаких эмоциональных дискуссий. — Сколько книг ты позволишь мне купить? — вместо этого спросил Том, решив придерживаться безопасной темы и оставить более скользкую на потом. — Я слышал об одной, она называется «История Хогвартса»... — О, эта книга, — сказал Гарри, пораженный упоминанием книги, которую так любила Гермиона во время учебы. Внезапно он почувствовал такую сильную тоску по ней и Рону и по тому времени, которое они провели вместе в Хогвартсе. — Мерлин, воспоминания… — Ты, наверное, думаешь о другой книге, — сказал Том, странно взглянув на него. — Потому что та книга, о которой я говорю, была написана Бэгшот и опубликована только в прошлом году. В любом случае, в книге идёт речь о разных мифах Хогвартса. Ты, например, знал, что в озере водятся настоящие русалки? И что почти полностью доказано, хотя многие пытаются опровергнуть этот факт, что настоящее имя Ровэны Когтевран было не Ровэна, а Регема. И что на самом деле она была из Африки. Говорят, что один из директоров Хогвартса в прошлом не хотел, чтобы основательницу запомнили как чернокожую женщину, поэтому он отредактировал почти все упоминания о ней. — Я слышал о русалках, но не о Когтевран, — сказал Гарри, думая об одном мифе, связанном со Слизерином. И он бы не хотел, чтобы об этом мифе узнал Том. Меньше всего ему было нужно, чтобы Том обнаружил Тайную комнату на первом курсе. — Но больше всего интересных существ обитает в Запретном лесу. Имей в виду, я настоятельно не советую туда ходить. С кентаврами ещё можно попробовать договориться, но не с другими тварями. — Видишь, мне так много нужно прочитать, — сказал Том. — Именно поэтому я хочу знать, сколько книг мне разрешено купить на этот раз. Я действительно хочу что-нибудь о мифах Хогвартса, но сейчас это не самая важная тема для меня. — Как насчет следующего, — начал Гарри. — Ты получишь одну книгу, а также подписку на «Международные галеоны». Я знаю, что ты давно этого хотел, и я знаю, что они смогут доставлять тебе газету в Хогвартс каждую неделю. — Правда? — спросил Том, выглядя более взволнованным, чем Гарри когда-либо видел. Глаза мальчика расширились от удивления, а на его маленьком личике сияла искренняя улыбка. Это было трогательно, и у Гарри возникло искушение протянуть руку через стол и нежно ущипнуть ребенка за щеку. — Ты серьезно? Гарри кивнул, на мгновение задумавшись, не балует ли он Тома, прежде чем прогнать эту мысль из головы. Том прошел долгий путь от угрюмого ребенка, которым был в начале, и, учитывая, как мало он имел в приюте (и как мало Гарри мог дать ему до смены работы), он определенно заслуживал время от времени получать удовольствие. Кроме того, как он мог заставить себя пожалеть о чем-то, когда видел Тома таким счастливым? * [Мы всегда будем помнить об этом. Казалось, что в конечном счете только чудо могло спасти Германию. Мы, национал-социалисты, верили в это чудо. Наши противники высмеивали нашу веру] Несколько мгновений назад она была в своей гостиной, читала о планетах и наслаждалась тишиной своего дома. Теперь она стояла посреди смутно знакомой толпы, и чувствовала холод, голод и необоснованную злость. Кассандра Трелони уже трижды видела то же самое видение. Она знала, что произойдет. Она знала, где это произойдет. И самое главное, теперь, она наконец знала, когда это произойдет. Она сможет отправить Реддла на его первую миссию и заставить отработать деньги, которые он так легко получил. Дело не в том, что Кассандре не нравился Реддл, нет. На самом деле, этот человек с яркими глазами был более терпим, чем Свидетели других Провидцев. Он по крайней мере не попросил автограф, хотя Кассандра была уверена, что Реддл узнал ее имя. Не было ничего более раздражающего, чем люди, которые смотрели на нее со слепым трепетом и пресмыкались перед ней, пытаясь угодить. [Если бы Германский рейх погрузился в большевистский хаос, это в тот же момент ввергло бы всю западную цивилизацию в кризис немыслимых масштабов] Толпа вокруг нее внезапно разразилась аплодисментами, вернув ее к видению, в котором она все еще находилась. Люди вокруг начали поднимать руки для фашистского приветствия, и, к большому неудовольствию Кассандры, ее рука тоже поднялась. Казалось, что на этот раз она наблюдала за развитием событий через глаза настоящего немца, словно шпион в другом теле. Ведьма слегка повернулась, чтобы рассмотреть окружающих ее людей. Через несколько секунд она нашла человека, которого видела каждый раз в своем видении. Высокий мужчина, который держал свои руки за спиной. Мужчина, который был одет в магловский костюм, но, по мнению Кассандры, определенно не был маглом. У него были светлые волосы, и, хоть он и улыбался, на его лице отчетливо читалось презрение. Да, каждый раз, когда она видела этого человека, она ещё больше укреплялась в своем решении предупредить о нем Реддла. В нем было что-то тревожное, и хотя Свидетели были под защитой, иногда случались несчастные случаи. [Сколько крови напрасно пролито ради этой цели! Сколько миллионов немцев сознательно или бессознательно прошли горький путь внезапной или мучительной смерти ради этого идеала!] Говорили на немецком, как и всегда, и все же Кассандра осознала, что понимает язык, который никогда в жизни не изучала. Ведьма вздохнула, готовая отвернуться и сосредоточиться на мужчине, который все еще говорил со всеми этими людьми, когда она поняла, что незнакомец со светлыми волосами вообще не смотрит на сцену. Кассандра прищурилась, попыталась найти, на что мог смотреть мужчина, но не увидела ничего, кроме затылков людей. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что незнакомец пристально смотрел именно на чей-то затылок. Он явно пришел сюда не ради того, чтобы послушать это выступление, не так ли? Или, возможно, это была его изначальная цель, а затем его внимание привлек этот человек, за которым он сейчас наблюдал. Она снова проследила за его взглядом и, вздрогнув, обнаружила, что этот человек ей знаком. Кассандра почувствовала пропитывающий все нутро страх, когда поняла, что все это время блондин смотрел ни на кого иного, как на Реддла, одетого в форму, отличную от формы стоящих вокруг него людей, но невидимую для всех. Для всех маглов. Это только подтвердило подозрения Кассандры насчет блондина, и теперь она точно знала, что он волшебник. Был ли он просто очарован присутствием Свидетеля или он откуда-то знал Реддла? Мерлин, ей определенно нужно было рассказать об этом мальчику. Она не могла отправить его в это дело вслепую, несмотря на то, что для неё так было проще. [В 1918 году никто не удосужился узнать, чего они хотят. Хотя союзники поддержали право на самоопределение примитивных негритянских племен, они отказались предоставить такой высокоцивилизованной нации, как немцы, права человека, которые им были официально обещаны ранее] Кассандра знала, что Реддлу не рассказали о рисках, связанных с работой. Это было упущение, которое она еще не исправила. Хотя было правдой то, что Свидетели были невидимы для маглов, а магический народ знал, что к ним нельзя приближаться, несчастные случаи все же происходили. В начале 1700-х годов существовала террористическая группа волшебников, которая преследовала Свидетелей, записывавших важные достижения женщин. Затем, столетие спустя, появилась группа, которая считала, что Свидетели были в каком-то смысле святыми и получали свои задания не от Провидцев, а от высших божеств. Это заблуждение привело к массовой охоте на Свидетелей и их кратковременной классификации как нечеловеческих существ. Потом эту классификацию отменили. В наши дни к Свидетелям относились с уважением. С похожим уважением относились к целителям и координаторам благотворительной деятельности. Уважение возникало из восхищения людьми, которые внесли вклад в жизнь общества, а не из реального уважения к самой работе. Некоторые ведьмы и волшебники отказывались быть Свидетелями, предпочитая продолжать свою плодотворную карьеру. Что ж, по крайней мере, Реддл не казался особенно амбициозным. На самом деле, мужчина выглядел совершенно ошеломленным, когда узнал о своей зарплате. В каком-то смысле это было грустно. «Посмотрим, как будут развиваться события», — подумала Кассандра, отворачиваясь от незнакомца-блондина. «В начале часто бывает трудно, и я получила слишком много предзнаменований смутных времён, чтобы можно было расслабиться. Реддл окажется в водовороте происходящего с самого начала. Справится ли он со всем этим?» * 1939 год Целитель Оули ненавидел сообщать плохие новости семьям в их собственном доме. Не то чтобы ему когда-либо нравилось сообщать плохие новости близким пациентов, но, по крайней мере, в больнице было значительно легче оставаться безличным и отстранённым от ситуации. Мужчина глубоко вздохнул и повернулся туда, где стоял муж его пациентки. — Мне жаль это говорить, — начал Оули. — Но состояние вашей жены совсем не выглядит многообещающим. — Насколько плоха ситуация? — спросил лорд Блэк. — Ведь наверняка можно что-то сделать? — Нет, боюсь, что нет, — сказал Оули, прежде чем нерешительно продолжить: — Лучшее, что мы можем сделать, это обеспечить ей максимально комфортные условия на данный момент. Конечно, было бы лучше, если бы мы могли переместить ее в больницу Святого Мунго. Но, это только поможет нам понять, что послужило причиной ее состояния. Все, что я могу сказать прямо сейчас, это то, что ущерб уже нанесен, и нет никакого способа его исправить. Если хотите, лорд Блэк, я могу прислать вам письменный отчет с подробным описанием ее состояния. Однако я должен Вас предупредить, что это... не будет приятным чтением. — Даже если мы выясним, что именно стало причиной ухудшения ее здоровья, — продолжил Арктурус. — Вы уверены, что это нельзя как-то повернуть вспять? — Ее легкие почти полностью разрушены, — объяснил целитель Оули. — Даже если бы мы начали операцию по их замене, ее кровь тоже… испорчена этой… болезнью. Я никогда раньше не сталкивался с такой болезнью и не знаю, какие зелья могли бы ей помочь. Экспериментировать слишком опасно: это может немедленно убить ее. Простите, лорд Блэк, но я действительно ничего не могу сделать. Кроме того, это наверняка не было обычной болезнью, что разрушала тело леди Блэк изнутри таким ужасным образом. Оули видел признаки либо проклятия, либо очень сильного яда, но он давно понял, что в некоторые дела лучше не совать нос. В конце концов, он был целителем, а не аврором. На кровати Мелания зашлась в приступе кашля, задыхаясь. Она ощутила сильный привкус крови во рту и слезы полились из ее глаз. Она чувствовала себя униженной. Это не могло быть совпадением, что она заболела так скоро после перемирия с Арктурусом. Она умирала, и в этом был виноват ее муж. — Сколько времени у меня есть? — спросила Мелания хриплым и болезненным голосом. — Дни? Недели? — Две недели, — мягко сказал целитель Оули. — В лучшем случае. Через две недели она умрет, а Арктурус останется счастливо живым и сможет делать все, что пожелает, с именем и состоянием Блэков. А что насчет ее детей? Она не могла просто так оставить их. Арктурус все еще стоял у двери с грустным выражением лица. О, как сильно она его ненавидела. Как она могла быть настолько глупой, чтобы пойти на его сделку? Этот чертов ублюдок, должно быть, все это время смеялся над ней. Однако это не станет его победой. Она этого не допустит. — Вы можете мне что-нибудь дать? — начала Мелания, выдавив дрожащую улыбку. — Что-нибудь, чтобы облегчить боль… и усталость…? — Совсем немного, — сказал целитель Оули, покачав головой. — Бодроперцовое зелье и что-то, что может облегчить боль. Но это может увеличить вашу подвижность только на очень ограниченное время. — Все в порядке, — сказала Мелания, закрывая глаза и чувствуя себя глубоко утомленной. — Если у вас есть что-нибудь из этого, пожалуйста, оставьте их на столе. Оставшись одна, ведьма судорожно вздохнула, подавляя желание заплакать. Какой конец ей предстоял. И, ох, как беспомощна она была в сложившейся ситуации. Арктурус выиграл этот раунд, думая, что он последний, но Мелания пока не собиралась признавать поражение. Ее гордость безжалостно грызло осознание (даже больше, чем поражение от человека, которого она презирала) того, что ее смерть сделает ее мужа счастливым. Арктурус не заслуживал счастья. Если бы она только могла каким-то образом ему помешать. Должно быть что-то, что она могла бы сделать. Что угодно. «Он делает все это, чтобы в конце концов получить то, что хочет, — подумала ведьма, все еще борясь с осознанием того, что Арктурус действительно зашел так далеко. — Но чего он хочет? В конце концов, явно не быть министром магии. Неужели все это может быть ради Реддла? Этот грязнокровка даже не заинтересовался Арктурусом!» Глаза Мелании расширились, когда она начала понимать, в какую ситуацию попал ее муж. Арктурус, как жалкий и несчастный человек, которым он был, снова поддался желаниям, которые сейчас питала его навязчивая идея. По всей вероятности, целью его желаний был Реддл. И, если что-то не изменило статус-кво, грязнокровка еще не попался ни в одну из ловушек Арктуруса. Мелания слегка улыбнулась, почувствовав надежду и удовлетворение. Она начала думать о том, что можно написать в письме, еще даже не пойдя за пергаментом и пером. Ей придется предоставить хоть какую-то информацию, чтобы убедить Реддла встретиться с ней и выслушать. Если она предупредит этого человека, то есть все шансы на то, что одержимость Арктуруса не закончится успехом. Это не было большой победой, учитывая какие потери она несла в свою очередь со своей стороны. Но, по крайней мере, это было что-то. Вернувшись в свою кровать, Мелания несколько мгновений лежала неподвижно, собираясь с мыслями и решая, с чего начать. Затем она начала писать.