Маховик времени

В общей комнате воцаряется тишина, когда я прохожу через неё. Я игнорирую всех. Поднимаюсь по винтовой лестнице, ведущей в общежитие для девочек и останавливаюсь перед одной из них с надписью «Четвертый курс». Я колеблюсь, затем толкаю дверь. В комнате под углом расположены пять кроватей. Одна из них украшена плакатами с изображением симпатичных мужчин, которые, я полагаю, в настоящее время знамениты. Они подмигивают и улыбаются или пристально смотрят на меня, когда я вхожу. На стенке другой кровати есть несколько плакатов, связанных с квиддичем, со схемами бладжеров и квоффлов, а также один, объясняющий, как сделать снитч. Третья кровать голая, ни на стенах, ни на сундуке в конце кровати ничего нет. Я полагаю, что эта кровать моя. Четвертая относительно голая, на стенах ничего нет, кроме нескольких неподвижных фотографий на прикроватном столике. Я полагаю, что это принадлежит магглорожденному. Пятая кровать окруженa взрывом кружев и тюля. Я сажусь на свою кровать. Вздыхаю, вспоминая все свои вещи, плакаты, фотографии и одежду, которыми я владела 81 год назад, точнее вперёд. Я ложусь на кровать. Почему-то, видя мою бесплодную территорию по сравнению с участками других девушек, я скучаю по 1993 году ещё больше. Я слышу хихиканье на площадке за дверью. Я быстро сажусь, как раз в тот момент, когда дверь распахивается. Красивая высокая девушка со светлой кожей, голубыми глазами, густыми ресницами и золотыми кудрями, ниспадающими по спине, стоит там, рядом с загорелой брюнеткой, чьи прямые волосы едва достигают линии подбородка. Они обе улыбаются мне. — Привет. Я Виктория, — говорит девушка с золотистыми волосами. — Виктория Робертс. — в её глазах появляется блеск, она почти похожа на охотника, который только что загнал свою добычу в угол. Все до единого её зубы выставлены напоказ, когда она улыбается даже шире, чем я думала, что это возможно по-человечески. — Джанет Вуд, — говорит брюнетка, оглядывая меня с головы до ног, оценивая. Бабушка Оливера Вуда…? — Робина Кокс. — Откуда ты? — спрашивает Виктория. — Я американка, — отвечаю я. Она смеется. — Честно говоря, я не могу сказать этого. Ты говоришь так по-британски. Обычно у американцев самый ужасный акцент, не так ли, Джанет? — Или, по крайней мере, тех, кого мы встречали, — соглашается Вуд, поворачиваясь к кровати, покрытой постерами мужчин. Я бы подумала, что её кровать была покрыта плакатами о квиддиче. Она начинает рыться в ящике. Виктория не двигается. — Так откуда у тебя такой британский акцент? — ласково спрашивает она меня. Тошнотворно сладко. — Ну, я выросла в сиротском приюте в Лондоне, — отвечаю я. Её глаза блестят. — Правда? Но это всё равно не объясняет, почему ты пришла в школу так поздно. Как маг из маггловского детского дома, ты не могла обучаться на дому, и в твой детский дом послали бы сотрудника, чтобы забрать тебя, когда тебе исполнилось 11. Итак, Робина, почему ты пришла в школу так поздно? С опозданием на четыре года, не говоря уже о том, что сейчас ноябрь, и почти наступили рождественские каникулы. — Ну… — начинаю я. Не зная, что сказать. Затем выпаливаю. — Я не хочу об этом говорить. Улыбка легко сползает с её лица, и она пристально смотрит на меня. — Что-то в тебе не так, Кокс. Мы теперь знаем, что ты американка. Ходят слухи, что тебя исключили из Ильвермони за темную магию и отправили сюда. Это правда? Я улыбаюсь ей. — Если бы это было так, а это не так, я бы тебе не сказала, Робертс. Почему бы тебе не сбегать обратно в общую комнату и не рассказать все эти пикантные сплетни. Порази их всех тем, какой я ужасный человек. — Ну, — сказала она, её голос сочился сладостью, её широкая улыбка вернулась на место. — Если ты даешь мне разрешение, то никакие чувства не будут задеты. — она резко оборачивается. — Вик, — говорит Джанет, выпрямляясь. — Я не могу найти свое перо. Ты сказала, что оно было в твоём ящике. — Ну, разве оно не там? — спрашивает она, подходя к кровати, заваленной симпатичными мужчинами. — Нет — Ты, дурочка, Дженет, его не было в ящике, он лежал поверх него. Ты слишком часто возглавляешь квоффл, вот так, — и с этими словами она вальсируя вышла из комнаты. Джанет вздохнула, направилась к кровати для квиддича, бросила перо поверх красного одеяла и последовала за своей подругой. Так что я была права. Кровать для квиддича принадлежит Вуд. Так что та, что увешана плакатами, конечно же, принадлежит Робертс. Я плюхаюсь на одинокую кровать. Достаю свое эссе по истории магии и кладу его на прикроватный столик. Я положила на него свою палочку. Не могу удержаться, чтобы не рассмеяться вслух при мысли о том, что это мои единственные украшения. Я снимаю мантию и забираюсь в постель в пижаме, которую купила у мадам Грасс. Я натягиваю одеяла до подбородка, чувствуя утешение от его тепла. Дверь со скрипом открывается. — Ты что, спишь? — раздается шепот. Я предполагаю, что кто бы это ни был, он разговаривает со мной. — Нет, — говорю я, садясь. У двери стоит невзрачная девушка с темными волосами и в очках. Я узнаю её по классу, она, кажется, всегда сидит рядом с Уилкинсом. Она закрывает дверь и нерешительно делает шаг вперед. — Меня зовут Эмили. — Робина… Они говорят обо мне внизу? Её бледное лицо краснеет от смущения. — Да, — отвечает она. Она направляется к кровати с магловскими фотографиями. Я снова ложусь, надеясь, что разговор окончен. — Какие занятия ты посещаешь? — спрашивает она через мгновение. Я делаю паузу. — Нумерология и забота о Магических Существах. — Я пыталась изучать Нумерологию, но это было слишком сложно, мне пришлось бросить, — говорит она с застенчивой улыбкой. Я снова сажусь. — Так какие же занятия ты посещаешь? — Древние руны и маггловедение, — отвечает она. Я поднимаю бровь. — Разве ты не магглорожденная? Ее лицо снова краснеет. — Да. Как ты узнала? — спрашивает она, защищаясь. Я вывела её из себя. — Фотографии на твоём прикроватном столике. — В этом есть какая-то проблема? — Нет, — отвечаю я. — Но тогда почему ты изучаешь маггловедение? — я говорю более агрессивно, чем хотела. Она пристально смотрит на меня. — Я хочу иметь дело с магглами в будущем, Кокс. Я слышала от Уилкинса, что ты не слишком умна. Это совершенно очевидно. Может, мне объяснить это по буквам для твоего медлительного мозга? — она не дает мне времени ответить. — Чтобы работать в сфере маггловских отношений, вам нужен новичок в области маггловедения. Для того, чтобы пройти курс Магловедения нового уровня, требуется степень МАГИСТРА в области Магловедения. Таким образом, я изучаю маггловедение. — Прости. — говорю я. Мое лицо краснеет от гнева и унижения при мысли о том, что было сказано. Вероятно, это и заставляет меня продолжать — Но я должно быть умнее тебя, если мне удается учить нумерологию, а ты бросила. Так ты только что назвала себя глупой, да? Она фыркает. — Да, вау. Научилась нумерологии? Да ты ещё даже не прошла курс. У Сэма нумерология только по пятницам. Сегодня четверг. Гениально! — злорадно добавляет она, прежде чем вернуться к тому, что она делала. Здорово. Эмили на самом деле поначалу казалась довольно милой, не считая того факта, что она, кажется, постоянно ошивается вокруг Уилкинса. Но потом она взорвалась из-за маггловской истории. Черт возьми, почему я так плохо умею заводить друзей?

★ °•· ٭ * ٭ ·•° ★

На следующее утро я надеваю мантию относительно рано, все остальные девушки ещё спят. Я спускаюсь в общую комнату. Вокруг не так уж много людей. Я решаю спуститься на завтрак, а затем отправиться на гербологию. Мне не нужно больше, чтобы Уилкинс показывал мне, где находятся теплицы. В Большом зале значительно больше народу, чем в общей комнате Гриффиндора. Я игнорирую всех вокруг себя, медленно отправляя в рот кашу и вспоминаю, что Сэм сказал вчера. Я роняю ложку в миску. Совсем не чувствуя голода, выхожу из-за стола. Как только я выхожу из больших дубовых дверей, я вижу Ньюта и Лету, прячущихся в углу. Они манят меня к себе. Они стоят перед шкафом для мётел. Лета выглядит взволнованной, Ньют тоже выглядит обеспокоенным и продолжает бросать украдкой взгляды на прохожих. — Ньют хочет тебе кое-что показать! — шепчет Лета, как только я подхожу. Он смотрит мне в глаза. Я чувствую беспокойство, исходящее от него. Мысль о двух галеонах, которые он мне должен, ускользает у меня из головы от того, каким озабоченным он выглядит. — Давай, Ньют! — говорит Лета. Выражение её лица так сильно отличается от выражения лица Саламандра. Он бросает на неё удивительно строгий взгляд. — Это не шутка Лета, это серьезно! — Что такое? — раздается голос у меня за спиной, я оборачиваюсь. Там стоит студент постарше. На вид ему около 16 лет, на нем значок Пуффендуй под значком старосты. Он очень хорош собой, точнее личиком и каштановыми волосами. Он чем-то похож на Ньюта, но намного старше. Ньют выглядит раздраженным. Лета, как ни странно, краснеет. — Ничего страшного, Тесей, — говорит Ньют. Лета поворачивается к Ньюту. — Разве мы не можем сказать ему? — она смотрит на Тесея, глядя на него из-под ресниц. Снова поворачивается к Ньюту. — Нет, — говорит он. — Он просто настучит на нас. — в глубине глаз Ньюта я вижу, что, ему больно говорить это. Тесей неловко переминается с ноги на ногу. — Мне очень жаль, Ньют. Это не моя вина. Всё дело в положении. Иногда мне хочется, чтобы меня не назначали старостой, чтобы я всё ещё мог участвовать в твоих шуточках. — Ты всё ещё мог бы, — говорит Лета, подходя к нему ближе. Тесей смотрит на неё. — Нет. Я староста. Мне нужно уважать своё положение и выбор директрисы. Она краснеет. — Конечно. Тесей вздыхает и поворачивается, чтобы уйти. Он колеблется, затем шагает в Большой зал. Ньют выглядит расстроенным, но всё равно поворачивается ко мне и говорит. — Это мой старший брат. Тесей. — О, — это всё, что я говорю. Я не знала, что у него есть брат. Ньют поворачивается обратно к шкафу для мётел. — Лета? — спрашивает он. — Хм? — она всё ещё смотрит в Большой зал. Он указывает на шкаф, смотря на него. Она просто говорит. — Я голодна. Ньют раздраженно качает головой. — Тогда иди позавтракай. Я скажу Робине. Ты всё равно не воспринимаешь это всерьез. Она пожимает плечами и проскальзывает в двери, скрываясь из виду. Но я могу сказать, что ей больно. Встреча с Тесеем и разрыв с Летой, не говоря уже о том, что происходит в шкафу, похоже, доконали Ньюта. Он выглядит расстроенным. — Ты в порядке? — спрашиваю я после того, как он некоторое время ничего не говорит и не делает. — Нет. Не совсем. Мне нужно тебе кое-что показать. И ты никому не можешь об этом рассказать. Хорошо? — Да. — Обещаешь? Я закатываю глаза. – Я обещаю. Он еще раз украдкой оглядывает прихожую. Затем Ньют делает несколько шагов в мою сторону. Он достаточно близко, чтобы прошептать. — Люди верят, что оборотни живут в Запретном лесу. Я моргаю. — А разве нет? — Да… Возможно, я нашел там волчонка и он детеныш оборотня. Я делаю шаг в сторону от него. — Нет… Нет… Его встревоженные глаза впились в мои. — Я ещё не уверен на сто процентов. — На сколько уверен? — Я бы сказал, на семьдесят пять… Я фыркаю. — Это в шкафу для мётел? Он кивает. — Мне понадобится помощь, чтобы позаботиться о нём. Он ранен. — в его глазах мольба. Как я могу сказать «нет»? — А как же Лета? — Ну, ты же видела, какой она была. Она видит в этом какое-то фантастическое приключение, когда это не так. Вот такая она и есть. Я не думаю, что она отнесётся к этому достаточно серьезно или будет осторожной. Она может рассказать Тесею, — добавляет он, подумав. — Но она знает, что он там? — Да, хотя она его не видела. Я не хочу открывать шкаф, когда вокруг так много студентов. И я не собираюсь просить её спускаться между уроками или по утрам и вечерам, чтобы ухаживать. — Ты хочешь сказать, что не собираешься говорить ей, что мы делаем это? — Да. Но тебе и не нужно этого делать. Это опасно… Я тихо смеюсь. — Не волнуйся, Ньют. Я помогу. Увидимся здесь в девять? Он улыбается. — Да. — Хорошо, — я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он держит меня за руку. — Мы ведь завтра вместе едем в Хогсмид, верно? Мое сердце почему-то колотит от этого. — Вместе? — С Летой. Нас трое. Чтобы купить всё, что тебе нужно для школы. Я улыбаюсь, мое сердце возвращается к обычному ритму. — Конечно. Я выхожу на улицу, направляясь к классу гербологии и к ужасной светлой голове, которую я уже отсюда вижу. Уилкинс.