***
Где-то на Олимпе Эрулла с беспокойством оглянулась на террариум с маленькой дракошей. Стеклоподобная защита вибрировала и, казалось, вот-вот не выдержит напряжения и лопнет. Даже слышался лёгкий перезвон… Переместившись внутрь на искусственно созданный луг, богиня узрела маленькую дракошу, лежащую на траве. Рядом с ней были так и не тронутые со вчерашнего дня её любимые кусочки нарезанных сладких персиков. Сам же дракончик выглядел каким-то болезненным и поблекшим. Чешуйки, ещё недавно поблёскивающие в солнечных лучах, сейчас, казалось, потускнели, как у взрослой особи перед линькой. Открыв глаза, маленькая рептилия посмотрела на неё на редкость осмысленным и больным взглядом. — Вспомнила… — только и проговорила Эрулла. — Не думала, что ваша связь и после перерождения Дина останется. — Но, похоже, недооценила я своих потомков, как и многие до меня, — сокрушённо покачала головой богиня, — Памяти не было, а привязанность осталась. И, судя по всему, Дин тоже скучает по тебе, только пока не осознаёт. Тоскуешь по нему? Дракоша только слабо кивнула. — Как только Дин покрепче уснёт, ты сможешь ему присниться. Будешь выглядеть, как ребёнок, так он тебя лучше воспринимает. Пообщаетесь, — вздохнула Эрулла. — Поешь хоть немного. Нехотя повернув голову, «ящерка» проглотила, не жуя, два ближайших кусочка, похоже, даже не ощущая вкуса одного из своих любимейших лакомств. Затем она вновь отвернулась и замерла в прежней позе. — Ну, хоть так… — вздохнула Эрулла. В глубине души она очень надеялась, что после общения с отцом настроение Эммы изменится. Эх! Поскорее бы её неугомонные потомки успокоились и легли спать, наконец! Что за манера вторую ночь нормально не ложиться, а девочка страдает!***
Дину снился Ад, а перед этим его разрывали гончие. Как же было больно! Как же его мучил палач. Сколько часов, дней, лет он провёл в пытках и нескончаемой боли, Винчестер уже и не помнил. Как и в тот раз, он уже почти сломался… был готов сдаться и начать убивать, стать полноценным демоном, чего от него и добивались, когда почувствовавший слабину палач расслабился и совершил большую ошибку. — А твой отец покрепче был! Дольше продержался, а ты так легко сломался, — усмехнулся он, глядя на окроваленное и закованное в цепи тело своей жертвы. Отец… Дин тут же вспомнил Артура, Молли… свою жизнь… Незначительные, на первый взгляд, и совершенно не героические детали своего второго детства, но, в отличие от муштры и бесконечных превозмоганий под руководством Джона, эти бытовые мелочи вызывали в душе Дина гораздо более сильные и позитивные чувства, чем воспоминания о Джоне. Взгляд рыжеволосого мужчины, улыбка, похвала… Его манера гладить по голове и обнимать своих детей. Джон как-то не особенно баловал своих двоих сыновей «телячьими нежностями», относясь к ним, скорее, как к маленьким солдатам в армии, а вот Артур подобным не страдал, а потому никогда не скупился ни на похвалу, ни на лишний физический контакт и объятия, он не считал, что «настоящий солдат» не плачет, не стремился воспитать из Дина воина и охотника. Артур ничего не требовал от Дина, не ставил перед ним завышенных целей и ожиданий, не вешал на него непосильной ответственности за маленького брата, он просто позволял ему с Сэмми побыть детьми и… искренне наслаждался общением с ними, он часто улыбался и играл с ними, ведь его мысли и чувства не занимала постоянная одержимость местью и Охотой… По ассоциативной цепочки памяти Дин вспомнил, как выбрался из Ада, выкапываясь из собственной могилы, точнее, его вытащили, впрочем, это было уже неважно. Главное, что он понял. Иногда с ним такое случалось, что прямо во сне во время кошмара, Дин вдруг осознавал, что спит. После этого кошмары обычно становились просто обычными снами, либо он просыпался. Только вот сейчас кошмар почему-то не отступал. — Тебе это только привиделось! — крикнул демон, озвучивая его подсознательные страхи, — Думаешь, твоя дочурка не прибила бы тебя? Как бы не так. Вот, гляди, что было на самом деле! И Дин увидел взрослую Эмму в боевой трансформации и кажется уже в состоянии берсерка, кинувшуюся с ножом на Сэма, но младший Винчестер, успел выстрелить. Пуля наверняка бы попала в лоб амазонке. Не могла не попасть с такого-то расстояния… Дин даже судорожно затаил дыхание, не в силах отвести глаз от своего потаённого страха, даже несмотря на осознание, что это неправда, как вдруг… Его дочка резко уменьшилась в размере, став снова пятилетней девочкой. Пуля просвистела над её головой и ушла в молоко. Растерянно оглядевшись вокруг почему-то замерших демона и Сэма, девочка посмотрела на отца, её глаза с ужасом расширились, похоже, вид у Дина был жутким. — Ну, у тебя и сны, папочка! Пошёл на х… сволочь! — совершенно не куртуазно выразилась она, глядя со злостью на демона и тот… реально ушёл, выйдя за дверь пыточной, правда, непонятно куда, но Дин в глубине души очень понадеялся, что именно туда, куда посылала дочка. Сэм же просто молча исчез, а Эмма кинулась освобождать отца из оков, разрезая железные цепи ножом, будто они были простыми веревками. — Что это было, Эмма? — удивился Дин, стараясь не двигаться, чтобы не мешать дочери. — Я тебе снюсь. Ты… О нет! Не просыпайся! — в отчаянии воскликнула малышка, а Дин, ощутив, что спит на животе, проснулся от неудобного положения. Шея и всё тело затекли и конечности слегка покалывало, дыхание было немного затруднено подушкой. Неудивительно, что ему снились кошмары в такой-то позе… Но Эмма просила не просыпаться, да и кошмар уже прошёл, так что, перевернувшись на бок и приняв более удобное положение, Дин снова погрузился в сон… Теперь Дину снилась Нора, только почему-то пустая. А сам он был взрослым, точнее не совсем, посмотрев на своё отражение в большое зеркало у входной двери в доме, рядом с которым теперь была оборудована полноценная прихожая со шкафчиками и вешалками для верхней одежды, он увидел себя таким, как выглядел наверно лет в восемнадцать-девятнадцать, может плюс-минус год. Кажется, он откуда-то вернулся, вроде бы с работы. Он быстро разулся, с тех пор, как на полу и половике в прихожей регулярно обновлялись самоочищающие и согревающие (кроме летнего времени) чары, в доме все ходили босиком (откуда-то молодой человек это знал), повесил куртку в шкаф для верхней одежды (тоже автоматически, не задумываясь, что делает). Дин быстро зашёл в ванную, вымыл руки и умылся. Потом он услышал младенческий плач из совмещённой кухни с гостиной и отправился на звук, даже не удивившись. Там он увидел немного постаревшую Молли, качающую младенца и что-то тихо напевающую ей. Повернув голову, мама, а Дин именно так её воспринимал, приветливо и немного устало ему улыбнулась. — Эмма только сейчас успокоилась, похоже, колики — тихо проговорила она. — Покачай её, а я пойду отдохну. Ты как? Сильно устал на работе? — Ерунда, — ответил молодой человек, подходя к дочери и беря её из рук Молли. Увидев лицо отца, девочка тут же заулыбалась и стала издавать непонятные, но явно довольные агукающие звуки, потянула ручки к лицу Дина, ухватив того за нос. — Соскучилась, принцесса? — с улыбкой спросил Дин, мягко убирая одной рукой шаловливые ручки со своего лица, а другой придерживая, кажется, семимесячную малышку на локте, так, чтобы ее голова была у сгиба. На щёчках у неё было несколько красных пятен. — Похоже, аллергия на эту новую смесь, — покачала головой Молли, заметив взгляд сына. — Материнское молоко ничто не заменит, как и маму… — грустно добавила она. — Да, это точно, — со вздохом констатировал Дин, — но мы очень постараемся, и будем любить её больше всех, правда, мам? Молли в ответ только слабо улыбнулась. — Слышишь, Эмма? У тебя самая классная и любящая семья! И самые замечательные бабушка с дедушкой! А уж какие у тебя дяди и тётушка! Мы тебя все очень, очень сильно любим! — Ты забыл упомянуть сумасшедшего и самого трепетного на свете папашу, — добавила Молли, усмехнувшись. — Да, я такой, — и не думал отрицать комплимент Дин. — Слышишь, Эмма? У тебя просто очешуительный папочка, который сделает всё, чтобы его малышка была счастлива. — А ещё и великий скромник, к тому же, — с иронией заметила Молли уже с лестницы, по которой поднималась в свою спальню, желая хоть немного отдохнуть. — Ты есть будешь? — материнское сердце миссис Уизли не могло вынести, что кто-то из её пусть даже и выросших детей может остаться голодным. — Да, — рассеянно ответил Дин, что-то ласково говорящий крохотному младенцу. — Не переживай, я сам все достану из стазис-ларя и посуду потом вымою. Отдыхай… А мы с Ронни… кстати, а где он? — Скоро вернётся из лавки. Я отправила его за хлебом, — ответила Молли. — Поешьте оба. Стоило ей скрыться за дверью своей спальни, как что-то по ощущениям Дина неуловимо изменилось. Повинуясь внутреннему чутью, он положил дочку на диван. И в тот же миг, малышка резко выросла, став пятилетней девочкой, именно такой, какой помнил её Дин по прошлой жизни, и села. — Папочка! — радостно взвизгнула она, кидаясь ему на шею и обнимая, — Я так соскучилась! — Эмма? — уточнил Винчестер, обнимая её в ответ. — Всё в порядке, милая… Это и правда, ты? Ты же не можешь так больше, родившись человеком, или я чего-то не знаю? — Я ещё не родилась, — ответила ему со вздохом малышка, отстраняясь, сейчас она была одета в летнее платьице весёленькой расцветки по погоде. — Это — сон. — Вот оно что, — пробормотал Дин, оглядываясь вокруг. — Значит… — осознание стало медленно к нему возвращаться, — мне сейчас десять, и я сплю в детской… — Именно! Ты только вчера всё вспомнил, и я тоже. Эрулла разрешила мне тебе сниться. Связь работает! — И если я ночь пропущу, то ты… — тут же встревожился Дин. — Нет, — поспешила успокоить его дочка, схватив за руку. После такого томительного ожидания встречи, сейчас Эмма не упускала ни малейшей возможности телесного контакта, просто чтобы удостовериться, что папа тут, живой, рядом… Интуитивно понимая это, Дин не мешал, а уселся с ней на диван рядом. Девочка тут же перебралась к нему на колени, положив голову на плечо и снова крепко обняв. Какое-то время она просто так и сидела молча, слушая стук его сердца и успокаиваясь. Потом девочка подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Я ещё не родилась, тела как такового нет, поэтому и умереть тоже не могу. Просто в тот момент, когда ты всё вспомнил, я вдруг осознала себя там… за гранью… — Где именно? — тут же попытался уточнить Дин. — Тебя там не обижают? — Нет, что ты! Бабушка, в смысле Эрулла, создала мне просто персональный Рай, но… я там себя не помнила… не могу сказать… просто существовала, но у меня всё было… я ни в чём не нуждалась, а потом внезапно вернулась память и осознание, как будто проснулась от долгого сна… — И когда ты родишься, то всё будешь помнить? — задал вопрос Дин. — Сомневаюсь. Ну, может любовь и привязанность останутся, какие-то ассоциации, наиболее сильные чувства и впечатления, но… вряд ли будут такие же нечеловеческие возможности, и не будет рабской привязки с риском для жизни. Просто пока я не родилась и всё ещё за гранью, то… вроде как такая же, как и раньше… Ну, почти, — попыталась объяснить Эмма то, чего и сама до конца не понимала. — А после рождения будет, tabula rasa, то есть чистый лист, — пояснила она на непонимающий взгляд отца. — Вот оно что, — сказал Дин, — Значит, это просто сон. — Не то, чтобы просто. Я реальная и разговариваю с тобой, а то что вокруг… Кто знает? — пожала плечами девочка. — Может, это предупреждение для тебя такое? А ты сам как живёшь? Как у тебя дела? Расскажи, пап! Пожалуйста. — Ну, даже не знаю, с чего и начать, — даже растерялся Дин. — Хочешь, расскажу тебе какой был у нас с Сэмми торт на дне рождения? Или, может, про нашу первую драку? — Да! — воскликнула малышка. — Я хочу знать всё-всё! — Ну, тогда слушай…***
Сэму снился отец, но не Артур, а Джон Винчестер. Их ссора во время его ухода… — Я ухожу! — наконец, ответил он. — И мне плевать, что ты думаешь! Я буду жить нормальной жизнью и никакой Охоты! — Если уйдёшь, можешь больше не возвращаться! — в сердцах ответил Джон. Это было последним, что слышал Сэм, захлопывая дверь. Он сделал несколько шагов из дома, как и тогда, пытаясь поскорее убежать к ближайшей остановке, чтобы добраться в город, поправил дорожную сумку на плече… как вдруг резко остановился… Перед ним возникла… возник… призрак Джессики. В белом, точно такой же, какой он видел её накануне смерти, только без ран. Она была неплотной и сквозь неё Сэм мог видеть очертания и силуэты деревьев и соседних домов. — Джессика… — воскликнул Сэм, оглядываясь по сторонам, мгновенно осознавая и вспоминая… — Где мы? Почему ты здесь? — Я пришла к тебе, потому что ты меня не отпускаешь, — спокойно ответила она. — Я? — Ты, Сэм. Я не виню тебя в случившемся, но мне давно пора на перерождение, но ты… не даёшь мне этого. — Как? — только и смог прошептать Винчестер. — Просто, мы с тобой должны снова встретиться. В другой жизни, но ты так долго держал меня чувством вины и гневом. Отпусти, и я вернусь к тебе, только немного другой. — Вернёшься? Правда? — Да, Сэм. Мы ещё встретимся, в другом мире. Я не буду ничего помнить, но буду тебя любить, как и раньше. — И… я тебя узнаю? — Куда же ты денешься? — с мягкой и такой знакомой улыбкой ответила ему девушка. — Но ты меня держишь и оттягиваешь моё рождение и нашу встречу. Пожалуйста, перестань. — Я… я виноват перед тобой. Если бы не я… — То я бы умерла от РАКа или меня бы сбила машина, упал бы кирпич на голову… — продолжила Джессика. — Пойми же, в том мире моя жизнь была недолгой по определению. Просто так уж вышло, что причиной стал демон. Но я рада, что встретила тебя! Сколько бы времени нам ни было отпущено, я была счастлива, и ты тоже… — Значит, ты… — Должна уйти, чтобы вернуться. Я ни в чём тебя не виню и ни о чём не сожалею. И чем раньше ты сам себя простишь, тем быстрее мы встретимся, пойми это, наконец! — горячо воскликнула девушка, — Знаешь, как я соскучилась по тебе? Как хочу снова тебя встретить? А ты сам, сам лишаешь нас второго шанса! — Прости меня, Джесси, я не думал… — растерянно пробормотал Сэм. — Я… считал, что… — Хранишь обо мне добрую память и до сих пор любишь? Так оно и есть, но, пожалуйста, смирись уже с тем, что ты был не в состоянии изменить. С некоторыми вещами надо просто смириться, включая мою смерть и непростые отношения с Джоном. Вот, смотри! — девушка кивнула на зарытую дверь и подошла к окну. — Посмотри на него, Сэм. — А… — Он тебя не увидит, — ответила она на невысказанный вопрос. Ощущая одновременно любопытство и страх, Сэм заглянул в открытое окно. Увиденное потрясло его. Джон Винчестер сидел на полу и … плакал. Тихо, бесшумно, но Сэм отчётливо видел слёзы на глазах ещё недавно такого бескомпромиссного, непреклонного и сурового на вид отца… Сейчас он казался абсолютно сломленным. — Сэмми… — чуть слышно прошептал он, но сын его каким-то образом услышал, — Как же я виноват перед тобой, малыш… Он закрыл лицо руками и сгорбился над… тут Сэм заметил детскую фотографию их с Дином и Джоном, лежащую у него на коленях. — Отец, — обнял его весьма юный тогда Дин, не проронивший во время скандала брата и родителя ни слова. Судя по всему, он был потрясён не меньше Сэма. — Не вини себя. Он ещё вернётся. — Нет, Дин… я сам…. прогнал его. Он слишком гордый, чтобы вернуться. — Тогда я его верну! — тут же отозвался сын. — Хочешь, побегу за ним и за шкирку притащу? Только скажи, пап! — Нет… не надо… не хочу, чтобы он видел меня таким… — ответил Джон, неловко вытирая слёзы рукавом. — А может, наоборот, пусть посмотрит до чего довёл тебя?! Может, совесть проснётся?! — с горечью в голосе ответил Дин. — Я и сам был не сдержан, мягко говоря. А всё сказанное им, правда. Я действительно лишил вас детства, таскал с места на место, лишал шанса на лучшую жизнь… — Неправда! — Нет, Дин, он прав. Пусть живёт своей жизнью, может, он и найдёт свой путь… больше ему подходящий, чем с нами. — Ты всерьёз в это веришь? — спросил Дин, помогая Джону подняться. — Да, сынок, — кивнул Джон, непривычно опираясь на плечо старшего сына, — Может, без нас ему будет и правда лучше… После этой фразы всё померкло, и обстановка вокруг Сэма изменилась. Оглядевшись вокруг, он обнаружил себя в их с Джессикой квартире, где её убили. — Тебе пора домой, Сэм, — спокойно сказала она. — Но, ты же… погибнешь, — прошептал Сэм. — Я не могу. — Можешь и должен, — ответила Джессика. — Теперь ты точно готов. Отпусти меня и обиду на отца, Сэмми! Так надо, чтобы потом снова встретиться. — Если мы и правда встретимся… — ответил Сэм. — Правда. Джону, кстати, тоже пора перейти на следующую ступень, как и твоей маме. Дай им уйти, Сэм. Не держи! — Хорошо… — Обещай, что будешь жить полноценной жизнью, не отягощенной виной и обидами прошлого! — Обещаю, Джесси… Я люблю тебя. — И я тебя, — ответил ему голос из темноты… Проснулся Сэм уже в своей постели в детской. Посмотрев на часы, он только удивлённо присвистнул: было почти одиннадцать утра. Хорошо же они поспали. Родители в честь прошедшего праздника, похоже, не стали их будить, и даже Джинни, видимо, сумели как-то отвлечь. Сэм повернулся и посмотрел на безмятежно спящего брата. Дин улыбался во сне, его лицо было таким расслабленным и счастливым. Похоже, ему снилось что-то очень хорошее и светлое. Сэм решил пока не будить его. Вместо этого он сел и посмотрел на весеннее утро за окном. После общения с Джессикой, Сэм ощутил лёгкость и какое-то странное умиротворение, как будто тяжёлый груз, придавливающий его к земле много лет, вдруг исчез. Нет, он не перестал любить Джессику и искренне горевать о её утрате, но исчезло щемящее и разъедающее душу чувство вины и гнева. Странно, но подобное спокойствие Сэм испытывал после секса с Азиль. Только сейчас это было не временным улучшением, а окончательным выздоровлением. Это младший Винчестер теперь твёрдо знал. Именно в этот час и в этот день Сэм Уизли, бывший Винчестер, окончательно распрощался с прошлым, оставив там все обиды, ненависть и боль. Теперь он точно знал, что готов двигаться дальше и встретить своё будущее без сожаления и тянущего назад груза прошлого.