Глава 17
Неделю спустя…
Время для семьи Уизли пролетело быстро и незаметно. За эти дни Лючия несколько раз сводила на пляж не только младших, но и Перси с Биллом и Чарли, и даже Молли с Артуром. Что сказать? Старшие дети и их родители были впечатлены не меньше двойняшек и Джинни. Кто именно больше радовался: родители или дети — определить сходу было трудно. Пару раз за эту неделю Лючия чету Уизли и в термы затащила, деликатно оставив их одних и пообещав через три часа прислать за ними Бамбину. Что и как они там делали, история умалчивает, но выходили из терм супруги весьма счастливые и довольные. В самом деле, в одной больничной палате со старшими сыновьями и в любой момент приходящими целителями и обслуживающим медперсоналом, особо не уединишься. А тут, такая располагающая и расслабляющая обстановка с бассейнами и банями.
Билл с Чарли получили письма от одноклассников и друзей из Хогвартса. Даже Молли с Артуром получили весточку от Аманды и Джозефа, а в случае с Артуром, ещё и коллег с работы. Было письмо от Пандоры Лавгуд, с пожеланием скорого выздоровления и о том, как соскучилась по визитам в Нору Луна.
Биллу, ещё прислали по письму старосты с Хаффлпаффа и Слизерина, уточняя, когда он появится и рассказывая, как они пока перераспределили между собой его обязанности. Жаловались на Мариссу, категорически отказавшуюся взять на себя хотя бы часть его обязанностей. За это ей пригрозили лишением значка. Правда, решили пока этот вопрос до возвращения Билла оставить. А вообще, решением деканов, скорее всего, должность старост упразднят до пятого курса. Как показала недавно введённая директором практика, третьекурсникам трудно пока справляться, а потому, скорее всего, прежних старост (если они всех устраивают), оставят до окончания школы, а вот на будущее, станут уже назначать старост с более старших курсов. Скорее всего, начиная с курса пятого, но пока это было только на уровне слухов. Подумав, Билл решил для себя, что в этом есть определенный смысл и логика. Его немного удивило столь длинное и подробное письмо от старосты Слизерина, вполне доброжелательное, кстати. Может, потому что он общался с Чински и под её влиянием был по отношению к слизеринцам более терпимым, чем большинство ребят с его факультета? Один раз он даже со своих первокурсников снял несколько баллов, поскольку в конфликте со слизеринцами, тоже первогодками, виноваты были именно они, даже отработки назначил, и заставил виновных принести публичные извинения пострадавшим в Большом зале на глазах у всех четырёх факультетов во время очередной трапезы. Впрочем, эти малолетние хулиганы и на Гриффиндоре особой любовью не пользовались, так что, со стороны однокурсников на Билла особо никто не обиделся, так поворчали немного, но этим дело и ограничилось. Большинство пострадавших (включая и самих гриффиндорцев) были искренне рады, что на этих мелких паразитов нашлась управа. А те, будучи первокурсниками, немного поумерили свой пыл и поутихли пока, боясь связываться со старостой-третьекурсником. Староста со змеиного факультета, ещё добавил, что сейчас эта буйная троица опять распоясалась, а потому все слизеринцы (и не только) с нетерпением ждут его возвращения… и дальнейших публичных выволочек неугомонных хулиганов.
Чарли тоже получил несколько писем от друга Бэна, тот всерьёз за него волновался и спрашивал, не случилось ли чего, даже помощь предлагал, рассказал, какие слухи о нём с братом по школе ходят. А ещё чуть позже Чарли получил и открытку с пожеланием скорейшего выздоровления от Тонкс. Мальчик даже поначалу не мог вспомнить, кто это, но потом в памяти возник образ застенчивой пухленькой девочки, постоянно меняющей цвет волос. Если бы не эта особенность, Чарли бы её и не вспомнил наверно. Его немного удивило, что какая-то незнакомая девчонка пишет ему, и он даже показал немного наивную открытку брату. Усмехнувшись, Билл предложил ему написать ответ, чтобы не обидеть первую поклонницу. До смерти смутившись, Чарли хоть и не особо понимал, зачем, но пару благодарственных строк черкнул. Подумав, ещё и один кокос приложил, с уменьшающими чарами стазиса и облегчения веса, разумеется. Сделал он это не из-за глубокой благодарности, а просто потому что решил прислать кокосы и бананы другу Бэну и остальным знакомым хаффлпаффцам, а поскольку обижать пусть и мало знакомую, но всё-таки написавшую ему письмо девочку не хотелось, то и ей за компанию прислал. В конце концов, благодаря Лючии, у них этого добра было сейчас более, чем достаточно. К тому же, и Билл тоже прислал аналогичные посылки другим старостам (за исключением Марисы) и своим друзьям, чтобы те поделились с остальными на факультете.
Правда, Билла расстраивало и задевало, что от Жозефины не было никаких весточек. Они же вроде как встречались или ей только пароль от ванной старост был нужен? Немного раздосадованный и обиженный, Билл решил ни за что не писать ей первым. Вот и проверит заодно, нужен ли он ей вообще. После неудачного опыта с Мариссой, он как-то немного с недоверием относился к девчонкам. Тем более, что Жози и не особо скрывала своего не совсем бескорыстного интереса к его возможностям старосты. Может, он в ней ошибся? И она, получив желаемое, больше не видит необходимости с ним встречаться?
А ещё к концу этой недели все Уизли приобрели лёгкий золотистый загар, совершенно нехарактерный для уже успевшей испортиться погоде в сентябре. Сама же Лючия, и без того от природы смуглая, и вовсе походила на мулатку, но, поскольку пользоваться пляжем в саквояже она могла круглый год, то внешне для окружающих мало чем изменилась. Их распорядок дня под воздействием сложившихся обстоятельств в течение недели стал уже привычным и упорядоченным, но ещё не успел превратиться в рутину, до сих пор воспринимаясь детьми приятным приключением.
В положенное время пришёл в себя малыш Рон, правда, шрамы ещё пока полностью не зажили, всё-таки они были нанесены магическим паразитом, но целители давали благоприятные прогнозы. Как выразился после осмотра Сметвик: «динамика положительная, особенно при должном уходе и заботе о развитии ребёнка». Не обременённая теперь домашним хозяйством и готовкой, Молли, и свободный от работы Артур всерьёз занялись развивающими занятиями с младшеньким, благо, свободного времени у них было теперь много. Удивлённый и счастливый такому непривычному, но приятному вниманию со стороны родителей и даже старших братьев малыш Ронни цвёл и пах. Ради такого он был готов даже выполнять всякие не слишком уж и сложные задания, научился играть в шахматы с Биллом и Чарли, даже обыгрывая их временами. О том, что старшие братья ему просто поддавались, трёхлетний малыш даже не подозревал, а остальные не стали его просвещать. Временами ему в игре составляли компанию и Сэм с Перси, но гораздо реже. Всё-таки Перси ходил в школу и всю первую половину дня был на уроках, а Сэм с Дином жили у Лючии и тоже учились у неё основам медитации, а потому тоже были заняты.
В конце недели случилось сразу несколько событий: во-первых, Билл получил долгожданное письмо от Жози. Это было днём после обеда в палате, когда мальчик закончил делать уроки, регулярно пересылаемые ему и Чарли профессорами Хогвартса.
Обрадовавшись письму от своей девушки, Билл тут же открыл его и прочитал, затем недоверчиво посмотрел на вложенную копию ведомости об оплате… Перечитал письмо ещё раз.
— Что там, Билл? — с любопытством и тревогой спросила Молли.
Втайне от старшего брата близняшки рассказали ей и Артуру о злосчастном пари и своём совете попробовать выбить «клин клином». Чего тогда Молли стоило сдержаться и не выдать своей осведомлённости сыну, не пожалеть его и не расплакаться, не послать вопилер этой… мерзкой девчонке! Но, видимо, без влияния упыря и постоянная доступность успокоительных зелий в «Мунго» дали свои плоды. Так что каким-то образом, Молли смогла себя сдержать и не поднимать эту тему. Артур её в этом горячо поддерживал. А ещё она очень не хотела терять доверие (и ценный источник информации) двойняшек и смущать старшего сына. Вот так и вышло, что Молли, несмотря на свой темперамент и материнские чувства, продолжила разыгрывать полное неведение.
Из услышанных мельком обрывков фраз и разговоров между Чарли и Биллом, она примерно знала, что Билл сумел выйти из ситуации с пари достойно, правда, подробностей она не знала, и сейчас вроде как встречается с той другой девочкой. Что это за девочка, она больше напрямую не расспрашивала, нет, один раз она попыталась, но Билл явно не хотел это обсуждать, а Молли не стала настаивать, вопреки своим привычкам и несмотря на сильное любопытство. Как сама вынуждена была признать Молли, она менялась. Стала спокойнее, рассудительнее, у неё появилась выдержка и чувство такта, точнее эти качества были у неё и раньше… Просто как-то незаметно их с Артуром поглотила рутина и быт… наряду с постоянной нехваткой денег. После рождения детей она стала меняться, как и Артур, но, понятное дело, не придала этому значения, всё проходило постепенно и незаметно на первый взгляд. В самом деле, после рождения ребёнка женщина так или иначе меняется как под воздействием гормонов, так и внешних обстоятельств, а у неё детей было целых семеро. У Артура тоже были изменения, но более скрытые. От природы более спокойный, его постепенное отдаление от семьи было не так заметно.
Только сейчас, в спокойной обстановке, не обремененные постоянными делами и бытом, супруги смогли оглянуться на прожитую жизнь и… ужаснуться. Неужели они все так незаметно, но неуклонно менялись под воздействием этой твари, даже не подозревая об этом? А ведь могут быть ещё и какие-то ментальные закладки, так или иначе ограничивающие их волю и разум. Вспоминая и анализируя те или иные свои поступки и чувства по рекомендациям целителей, они не могли не проследить закономерности, что самые неприятные черты характера стали чаще проявляться именно с момента предполагаемого появления в их доме упыря. Под воздействием постоянных процедур у мозгоправов и целителей разума, легиментов, Артур и Молли стали лучше осознавать и понимать свои чувства, учились их анализировать, использовать критичность мышления. Собственно, это было частью терапии и заданий от менталистов: надо было чётко обдумывать и анализировать свои поступки и мотивы, чувства, а лучше записывать их в дневнике для большей осознанности и наглядности, делать выводы. Такие тренировки ума помогали людям, подвергшимся обливейту, вспомнить утраченное. К тому же это было своего рода подстраховкой от повторного обливейта в будущем, особенно, если виновник не найден, и велика вероятность повторения.
К ним уже приходили и специально обученные люди из Аврората, которые рассказывали молодым курсантам, о симптомах, признаках и последствий обливейта так, чтобы оперативники могли осознать и понять, что на них воздействовали и своевременно обратиться за помощью к специалистам. Именно по инициативе и по личной просьбе Сметвика, они пришли к семье Уизли в палату и провели краткий ликбез на эту тему оставили брошюры с более подробным описанием симптомов, признаков и последствий. На эту импровизированную лекцию Лючия привела двойняшек и Перси, решив, что и им это узнать будет не лишним. Джинни в это время спала под присмотром Бамбины в палатке, у малышки было время тихого часа, да и вряд ли двухлетняя девочка была бы в состоянии понять и осознать информацию, скорее бы уж раскапризничалась и помешала слушать остальным. Так что будить её не стали, решив просто пересказать потом услышанное, когда она станет постарше и дать почитать брошюры. Учитывая случившееся, и дети, и родители внимательнейшим образом не только прочли и изучили все выданные пособия по теме, но ещё и чуть ли не выучили все признаки заклятья забвения (да и вообще любого ментального воздействия) наизусть. Если бы не постоянное взаимодействие с целителями душ, после пережитого Уизли вполне могли удариться и в другую крайность: паранойю.
Такое, увы, недавно случилось с Аластором Моуди, уволенным из Аврората из-за проблем с психикой, и про кого рассказали в качестве примера на импровизированной лекции, что будет в случае отсутствия вовремя оказанной помощи специалиста. Все Уизли, даже маленький Рон, очень впечатлились, хоть последний и далеко не всё понял. Такой участи ни себе ни детям Артур с Молли точно не желали. А знания в их ситуации были как никогда актуальны, причём не только для родителей, но и для сыновей.
После неё все Уизли ещё более старательно стали вести дневники. Рон, конечно же, был слишком маленьким для того, чтобы осознанно что-то записывать и вести наблюдения за своими эмоциями, но ему можно и нужно было рисовать. Он должен был изображать так, как ему виделись страх, гнев, обида… Либо просто рисовать то, что захочется. Развитие мелкой моторики было очень полезным для мальчика: во-первых, это стимулировало развитие речи, во-вторых, надо было разрабатывать руки после ранений. Мальчик с радостью включился в такую непривычную игру. Лючия принесла всякие как маггловские, так и магические развивающие игрушки и книжки, раскраски, стихи, просто альбомы для рисования и фломастеры с цветными мелками. Теперь каждый вечер мама, отец и братья по очереди читали ему что-нибудь. Днем отец тоже с ним играл в развивающие игры по совету целителей, которые несколько раз провели показательные занятия при родителях и старших братьях, чтобы те понимали, что делать, а потом и давали «домашние» задания, которые родители с братьями и Роном должны были проработать вместе самостоятельно. Рон собирал пазлы, находил в картинках закономерности, раскрашивал нужными цветами определённые предметы или животных, называл их, считал, описывал, что они делают и т.д. Это было так здóрово. Единственное, что немного расстраивало мальчика, так это необходимость лежать в постели: слишком сильно его ослабил и порвал упырь. Но Ронни не терял надежду, он так хотел побывать на пляже и в других интересных местах, обещанных Лючией и так интересно рассказывающих о них братьев, что послушно принимал лечебные зелья, выполнял задания по книжкам. Сначала это было просто необходимостью, а потом мальчик втянулся. Неожиданно для себя он понял, что ему нравится учиться, нравится узнавать что-то новое, он ощутил незнакомое доселе чувство гордости от выполненных заданий, становившихся всё более сложными, когда слышал одобрение или похвалу от ставших такими внимательными родителей и старших братьев. Они, всерьёз переживали за его жизнь и здоровье, а потому старались вести себя с ним максимально дружелюбно и деликатно, уделяли как можно больше внимания, согласно предписаниям врачей, много хвалили и просто оказывали молчаливую поддержку, как будто пытались компенсировать невольное игнорирование за предыдущие годы. Так что, несмотря на слабость и определённые неудобства, связанные с его нынешним состоянием, в целом, мальчик был доволен. Жаль только, что с Дином он сейчас виделся гораздо реже, чем привык, но тут уж ничего не поделаешь. Зато ему с избытком теперь хватало внимания от родителей и Билла с Чарли.
— Вот, мама, смотри, — протянул Билл Молли письмо и ещё какой-то документ с бланком школы.
— Что? — воскликнула, она, тоже перечитав письмо несколько раз и внимательно изучая ведомость. — Папа? Он всё оплатил?! Но… я даже и не думала. Он ничего не говорил.
— А ему и не надо было ничего говорить! Говорить и как-то отвечать должны были вы с папой… ну, или я! — немного резко ответил Билл. Жизнь в изоляции в больнице и гормоны, несмотря на ежедневные прогулки в парке и частые вылазки к Лючии, не могли удовлетворить потребность в общении и активности энергичного подростка в пубертате, а потому это иногда выливалось в излишнюю раздражительность. Да ещё и долго копившаяся обида на отсутствие писем от Жозефины тоже настроения не улучшали. Так что сейчас он был готов выплеснуть своё раздражение хоть на кого-нибудь, но пока ещё пытался сдерживаться.
— Как ты разговариваешь с мамой, Билл! — тут же одёрнул его Артур.
— Не стóит, Артур, — растерянно проговорила Молли, — Как ни неприятно в этом признаваться, но Билл прав. Как мы могли забыть об этом? Во времена нашей учёбы такого, конечно, не было, но мы же общались с другими родителями, у кого дети в Хогвартс ходят. Помнишь, как нам Джонсы говорили о помощи в закупке к школе их дочери Совета Попечителей?
— Да, теперь я это очень хорошо помню, — проговорил немного удивлённо Артур, их с Молли учили тренировать память, чтобы лучше понимать, как и когда на них могли наложить обливейт, а ещё для более успешного возвращения потерянных воспоминаниях. — Но почему-то тогда это показалось неважным.
— Думаю, надо уточнить у наших колдомедиков, — проговорила Молли, делая заметку в дневнике в списке вопросов на завтрашний день, это тоже было частью заданий для лучшего самоосознания. — Может, опять какие-то последствия воздействия упыря?
— Хочешь сказать, что какие-то вещи и информация под его влиянием могут казаться несущественными? — не менее удивлённо спросил Артур, тоже записывая впечатления и вопросы в личный дневник.
Билл только удивлённо смотрел на активно обсуждающих родителей. Впервые на его памяти они к нему не только прислушались, но и согласились, а мама, (слыханное ли дело!) даже признала, что была неправа! Это было так странно, неожиданно и … приятно. Как будто его, Билла, наконец-то признали взрослым и разговаривали как с равным! Да, похоже, что-то во всей этой терапии есть. Родители стали спокойнее, больше общались и обсуждали всё на свете. Может, и ему колдомедиком стать? Целителем разума? Это показалось ему интересным. Любопытно, этому можно научиться или нужны какие-то врождённые способности? Он тут же набросал в своём дневнике ряд вопросов по теме, решив их задать при личной встрече с целителем. Им проводили как семейные консультации, так и наедине, а обеты и клятвы целителей в таких случаях давали гарантию, что дальше них полученная информация не уйдёт.
— Может, — он немного неуверенно заговорил, боясь разрушить начавшееся только выстраиваться такое шаткое взаимопонимание, — Упырь боялся этого? Ну, как тогда, когда мы о нём не помнили?
— Точно! — подхватил не менее довольный такому открытому обсуждению проблем Чарли, — Целители ещё говорили, что упырь старался себя… как это…обезопасить, вот! Может, он боялся, что если ты помиришься с дедушкой, и он придёт в гости то как-то его почувствует?
— Как такое можно почувствовать? — не согласилась Молли. — Лючия маг-менталист, но ничего не заметила.
— Но жить в «Норе» не захотела! — не согласился Билл.
— Верно, — проговорил Артур. — Она тогда сказала, что… вроде бы ей как-то неуютно нас стеснять, и она хочет личное пространство. Но так ли это на самом деле или нет?
— Спросим при встрече! — подвела итог Молли, снова делая пометки в дневнике. — А пока, думаю, надо бы написать благодарственное письмо папе. Лучше поздно, чем никогда.
Взяв чистый пергамент и перо, она обмакнула его в чернильницу и принялась писать, то и дело, нервно перечёркивая написанное и берясь за новый пергамент.
Пока она писала ответ мистеру Прюиту, Билл решил написать ответ Жози. В конце концов, благодарственное письмо будет не лишним, это он на собственном недавнем опыте очень хорошо понял. А ещё он был рад, что она о нём не забыла. Помимо этого, узнав, какие слухи ходят по школе среди непосвящённых студентов, он ещё и вкратце написал ей, что сейчас с братом и родителями в «Мунго», но ничего страшного, они идут на поправку и возможно даже скоро вернутся в школу. Он написал, что младшие сестра и братья сейчас гостят у родственницы, и беспокоиться не о чём. Задал ей вопросы о том, как она там, не сильно ли её достают Марисса со своим женихом, и как поживают остальные. Ещё он не удержался от небольшого хвастовства и отправил ей несколько копий колдографий с пляжа, а также уменьшенные и под чарами стазиса пару-тройку кокосов и связок бананов оттуда.
Во время своего последнего визита, Лючия их во всех ракурсах фотографировала на фоне живописных видов пляжа и моря, и разрешила рассказать об этом месте одноклассникам и коллегам (в случае Артура). Всё равно такой артефакт был фамильным и попасть в него посторонние без сопровождения кровного члена многочисленного клана Дзоколле не могли, как, впрочем, и покинуть его. Потому-то Лючия и присылала за супругами Уизли эльфийку, много лет живущую в их семье, её чары артефакта тоже воспринимали как одну из них. От кражи и ограблений как сам артефакт, так и палатка были очень надёжно зачарованы и охранные чары регулярно подпитывались магией от не слабого магического ядра как самой хозяйки, так и живущих теперь у неё двойняшек. Так что причин скрывать информацию о саквояже Лючия не видела, тем более, что по возвращению в школу (в случае Артура — на работу) у окружающих всё равно возникнут вопросы, где это Уизли умудрились так сильно загореть. Так к чему придумывать и городить обман на пустом месте?
Целители из «Мунго» уже к концу следующей недели могли отпустить всех Уизли домой, за исключением, пожалуй, Рона. Ему, скорее всего, предстояло ещё недели три, как минимум, лечения и реабилитации. А поскольку «Нора» до сих пор была для всей семьи недоступна, то и родители, посовещавшись, решили остаться с младшеньким, ведь ему просто необходимы были занятия и внимание, им всё равно бы пришлось приходить на плановые процедуры, а потом оставаться у него. Так зачем вообще уходить и где-то ещё жить? Стеснять и в без того переполненной палатке с детьми Лючию? С Биллом и Чарли вопрос решался просто: через несколько дней они всё равно возвращались в Хогвартс. Им «Нора» была до каникул без надобности. А Молли с Артуром решили, что легче остаться и приглядывать за Роном в больнице. Целители (в лице Сметвика) не возражали. Правда, немного подумав, Артур всё-таки подкорректировал планы, решив при отсутствие противопоказаний всё же вернуться на работу, но возвращаться с неё сразу в Мунго. Так было даже удобнее: не нужно выделять дополнительно из персонала человека для пригляда и ухода за трёхлетним малышом, не говоря уже о развивающих занятиях и самостоятельной проработки. Это целиком и полностью взяла на себя Молли. В выходные и по вечерам её подменял Артур, отпуская жену днём на уикенд к Лючии, ведь другие дети тоже по ней скучали. Ночевать Молли возвращалась в Мунго. Так что, до конца положенного месяца в больнице Рона они могли спокойно остаться при нем.
А ещё через три дня в газетах появились скандальные статьи…
***
Люциус отложил в сторону «Ежедневный Пророк», довольный как сытый удав. Одни заголовки чего стоили: «Предательница Крови изводит всю семью, перекидывая на них проклятье!», «Почтенная дама или опасная сумасшедшая?», «Упырь в доме Уизли!» и ещё много чего в том же духе.
О произошедшем в рыжем семействе не болтал в Магической Великобритании только ленивый. Кто-то им сочувствовал, кто-то откровенно злорадствовал, но равнодушных не было. А уж какой резонанс ещё вызовет «воскрешение» Питера и повторное рассмотрение дела Сириуса Блэка! Но эту новость Люциус вместе со Скитер и министром решили приберечь чуть позже, когда возникший ажиотаж с Уизли чуть поутихнет.
О, да! Это была настоящая бомба! Как бы случайно, во время ареста мерзкой старухи в её доме оказался один неприметный «жучок», присевший на спину одному из авроров, так что благодаря думосбору и умению делать колдографии в нём, было очень подробно изображён и освящён сам процесс ареста Мюриэль, её попытка к сопротивлению и последовавшая в дальнейшем отвратительная истерика, перемежающаяся угрозами в бессильной злобе. О! Сколько она тогда наговорила и в адрес арестовавших её стражей порядка и своих «любимых» родственников! Фактически, это было признанием вины, но министр не хотел повторять ошибок своего предшественника-коллеги, а потому планировал открытые судебные слушания, дабы ни у кого не осталось сомнений в виновности и дальнейшем наказании.
Ещё хотелось окончательно дискредитировать Крауча, а потому, не афишируя широкой публике, в Министерстве начали трясти и его, и приближённых к нему людей. Пока ещё не добились, но собирались любой ценой выбить ордер на обыск его поместья. В общем, винтики у машины «правосудия» уже вовсю заработали, а запустивший всё это неизвестный «герой» сейчас со злорадством попивал чай в своём кабинете и искренне наслаждался триумфом. Теперь, когда все обыватели отвлечены, а Крауч и бóльшая часть авроров бегают как наскипидаренные с делом Уизли, случайная смерть от драконей оспы Абраксаса Малфоя останется почти незамеченной для широкой публики, да и в Аврорате дел сейчас по горло, не до того будет. Так что расследование будет вестись скорее формально при отсутствии явно прямых доказательств и улик, противоречащих удобной и очевидной версии. На руку Люциусу ещё сыграло и то, что Абраксас недавно вернулся из Румынии, где был по делам, а потом и отдыхал на местном курорте неделю. А в Румынии, как известно, есть один из известнейших драконьих заповедников. А был ли там Абраксас или нет, дело десятое. Чисто теоретически мог и подхватить, тем более, что в отличие от Люциуса и Драко привит он не был. А заболеть драконьей оспой в его возрасте, увы, очень опасно. Нарцисса переболела ею в детстве, ей и прививка была не нужна, да и всё равно сейчас находилась с ещё неродившейся дочкой в «Мунго». А потому за близких ему людей Малфой не беспокоился. Мать живёт далеко от поместья, а недавно, дабы не попасть под подозрение, по договорённости с сыном, вообще на месяц уехала в маггловский лечебный курорт на лечебные воды в Карловы Вары. Там она будет постоянно на виду у кучи туристов, случись у авроров хоть какие-то подозрения, её алиби без труда подтвердится.
Он связался со своим другом Тони, оплатил его поездку, так что в Румынии, к Абраксасу совершенно случайно подлетел нищий, с изуродованным от оспы лицом, и схватил его за руку, прося милостыню. Разумеется, его от мага тут же оттащила местная охрана с извинениями. Но это был не настоящий больной, а загримированный Тони, так никаких чар гламура на нём обнаружить не могли. Просто им с Люциусом нужна была такая постановочная сцена, чтобы факт случайного заражения могло засвидетельствовать много народу. На самом же деле, накануне Люциус написал сообщение отцу, совершенно ничего не значащий ежемесячный финансовый отчёт. Абраксас его корреспонденцию уже давно не проверял, видимо, не думая, что у сына хватит наглости отравить его или как-то навредить таким очевидным способом. А потому, открыв конверт, он незаметно для себя вдохнул микроскопические споры отравленного воздуха внутри конверта, вытаскивая из него письмо, совершенно безобидное по содержанию. Да, драконья оспа — болезнь заразная и передаётся в том числе и воздушно-капельным путём. Болезнь по идее, должна была проявиться не сразу и по срокам как раз подходила к встрече с «нищим». Сам Тони тоже когда-то переболел оспой, ещё в детстве, так что заразиться не боялся.
Люциус не без злорадства наблюдал, как медленно, но верно умирает отец. Он его ненавидел всегда, и так никогда и не простил за муштру и за почти годовую разлуку с матерью. За его отношение. Да, если бы он считался с чувствами сына хоть немного и отнесся к нему по-человечески, Люциус бы вряд ли так с ним поступил, но Абраксас в своей гордыне и заносчивости ни во что не ставил это «отродье», относясь к нему как к производителю правильного наследника, не более. А ещё постоянная муштра и жестокие наказания, так чтобы мог сохранить семейные капиталы. Мог ли тогда понять Абраксас, что хорошее финансовое образование и уличная смекалка, не ограниченная чистокровными предрассудками, помогут не только сохранить, но и во много раз приумножить капиталы? Нет, конечно, уж слишком косным он был в своей аристократической спеси. Так что, когда Люциус проявил себя с этой стороны, он со временем полностью перевёл все дела на него, потому что сам не очень-то любил заниматься финансами. А Люциус всё это время медленно, но верно усыплял его бдительность и тщательно скрывал своё общение с матерью.
***
— Это — просто ужасно! — воскликнула Молли, раздражённо отшвыривая очередное письмо. На одном из столов в палате сейчас была весьма внушительная куча с нераспечатанными конвертами, и это только за сегодня. — Артур! Я больше так не могу! Бедные мальчики! Если уж тут до нас доходят письма от всяких ненормальных, то что же творится в Хогвартсе?!
— Не волнуйся, милая. Они смелые ребята, и всё выдержат, но если хочешь, мы можем попросить Лючию забрать их к себе, пока эта шумиха не прекратится… Из «Мунго» они официально выписались, но…
— Куда?! В тесную палатку?! Да, она и так столько для нас делает, присматривает за Джинни и Перси, не говоря уже о регулярных прогулках в «саквояж» и доставки всяких вкусных гостнинцев! Ещё и старших ей навязывать?
— Да, согласен. Это будет уже чересчур. А ведь она нас ещё и на летние каникулы к себе приглашала на осмотр к родственнику-менталисту практически бесплатно, — согласно вздохнул Артур.
— Вот именно! — воскликнула Молли. — Артур, я хочу, чтобы это, наконец, закончилось! Мюриэль! Подумать только! Как она могла?! Мы ведь доверяли ей!
— Просто у нас не было выбора, дорогая. Она была единственной родственницей, которая хоть как-то общалась с нами после брака…
Тут в окно спикировала очередная сова, большая и важная с коричневым окрасом. Она плавно села на стол, небрежно разметав с него мешающие конверты и надменно протянула лапу Молли.
— Трой?! — воскликнула она, глядя на степенного филина. — Это ты?
— Кто? — не понял Артур.
— Трой — папин почтовый филин, — с дрожью в голосе пояснила Молли, тут же отвязывая письмо от лапы птицы и немного суетливо и нервничая предлагая ему сразу несколько совинных печений и даже остатки мясного пирога.
Недовольно ухнув, филин выбрал пирог, клюнув при этом Молли в палец: не до крови, но весьма болезненно, а потом взмыл в воздух, всем своим видом выражая неодобрение.
— Милая птичка, — задумчиво проговорил Артур, проводив его взглядом. — Очень больно? Вот, возьми бальзам…
Благодарно кивнув, Молли взяла из его рук флакон, смазала палец.
— Он всегда был таким, но после ссоры с папой я его не видела, — вздохнула она. — Так мне и надо.
— Не вини себя, — обнял её за плечи Артур. — Всё наладится.
— Да, наверно, ты прав, — кивнула она, посмотрев на спящего сейчас Рона. Малыш пока ещё очень быстро утомлялся. Несмотря на довольно быструю регенерацию благодаря зельям, кое-какие последствия наверняка останутся. В том числе, и быстрая утомляемость. Их предупреждали колдомедики о том, что если это не прекратится, то Рону, скорее всего, придётся остаться на домашнем обучении. Он просто не потянет программу в школе без жизненно необходимого для него дневного отдыха. В худшем случае, всю оставшуюся жизнь, включая учебную программу, ему придётся строить, исходя из новых потребностей. А ещё не забывать о необходимости физических нагрузок, чтобы тело не страдало от малоподвижного образа жизни и не развились соответствующие болезни, а было это вполне вероятно и даже могла появиться предрасположенность к ним при утрате магии. Колдомедики на этом моменте особенно обращали внимание родителей. При потере магии и резком ослаблении от этого организма урождённого волшебника для здоровья и продолжительности жизни ребёнка малоподвижный образ жизни может оказаться фатальным и гораздо более разрушительным, чем, скажем, для простого маггла. В случае же, если магия у мальчика останется, прогнозы были гораздо оптимистичнее, но уж точно не на ближайшие годы. Лет пять малышу точно понадобится на восстановление, и это в лучшем случае при самых благоприятных прогнозах и наличии магии, которая тоже ближайшие годы проявляться никак не будет, даже в спонтанных выбросах. При других обстоятельствах (в случае утраты магии навсегда) колдомедики и вовсе не давали никаких прогнозов. То, что мальчик вообще выжил и пришёл в себя было сродни чуду и пока рано было что-либо с уверенностью утверждать, было непонятно, осталось ли в нём хоть немного данной с рождения магии или мальчик уже сквиб. Исследования и диагностика ребёнка в нынешнем состоянии не давали точного и достоверного результата. Необходимо было ждать полного физического выздоровления тела, и только потом тщательно какое-то время наблюдать за пациентом: его умственными и психическими особенностями, с какой скоростью он устаёт и восстанавливается, усваивает новые знания и информацию, продолжительность сна и многие другие характеристики.
Пока же, опасаясь самого худшего и боясь рассказать ему это, родители старались быть с младшим сыном как можно мягче, помня рекомендации мозгоправов о том, что мальчик теперь будет очень чувствительным и ранимым, да и старшие братья до отъезда тоже старались, впечатлённые не меньше родителей, они тоже до смерти боялись как-нибудь обидеть или расстроить младшенького.
Двойняшки и Перси ничего об этом пока не знали. Молли не хотела им говорить, Артур возражал, утверждая, что знать братьям это просто необходимо, чтобы случайным действием или словом не причинить боль брату. Дин, конечно, всегда хорошо ладил с Роном, но мало ли. Всё-таки он и сам был ребенком. Вдруг в сердцах что-нибудь скажет или сделает. Соглашаясь с ним, Молли всё откладывала разговор, решив дождаться удобного момента, когда Ронни их точно не услышит, как, впрочем, и другие посторонние. Авроры приходили к ним и рассказали, что их разговор о выигрыше и двойняшках был подслушан ни кем иным, как Питером Петтигрю, почившим «героем» и ныне живущим под видом домашнего любимца Билла. Узнав об этом, мальчик очень сильно побледнел и на всю оставшуюся жизнь возненавидел грызунов, став убеждённым сурифобом (1), как, впрочем, и родители с Чарли. Рон был пока что слишком маленьким, так что подобным страхом не проникся, а помятуя о его нынешней внушаемости, Молли с Артуром и старшие старались при малыше следить за своей речью и поведением: не болтать лишнего и не демонстрировать негативных эмоций, как настоятельно советовали колдомедики. Но, Мерлин, как же это было тяжело и утомительно, особенно с нарастающей шумихой в прессе и постоянно приходящих не всегда доброжелательных писем, действующим на нервы родителям. Может, и к лучшему, что Билл с Чарли уже в Хогвартсе? Что-то Молли было сомнительно, что мальчики, особенно старшенький, долго бы смогли сдерживаться. Уж очень раздражительным и нервным последние дни казался Билл. Колдомедики, подталкиваемые обострившейся паранойей родителей, на всякий случай проверили мальчика, но ничего страшного не нашли, разве что типичные для пубертата изменения. Так что родители немного успокоились, но общаться со старшим сыном, не повышая голоса, несмотря на установившееся доверие и близость, временами было очень непросто.
Артур, как человек более спокойный, держался лучше, а Молли же, будучи не менее темпераментной (похоже, сын унаследовал эту черту именно от неё), чем Билл, просто была готова его прибить иногда. Он, казалось, просто в такие моменты задавался целью — проверять границы её терпения на прочность. А срываться и орать при Роне было ни в коем случае нельзя: очень он от этого сильно расстраивался и, как следствие, плохо себя чувствовал. Как говорили колдомедики, постоянный стресс может отразиться и на психосоматике, выразившись в аллергии, астматическом расстройстве или ещё чем-нибудь столь же неприятном и, это уже, увы, никуда не денется. А потому хотя бы ближайшие пару лет нужно создать максимально комфортный для ребёнка психологический микроклимат.
А ещё семье Уизли очень не хотелось после всей этой газетной шумихи лишний раз привлекать внимание. Молли, например, уже столько вопиллеров присылали с кучей обвинений: и мать она плохая и безответственная, и дура. Рона очень пугали эти красные и кричащие конверты. Он после каждого из них мог по несколько часов плакать. Это не лучшим образом сказывалось на его состоянии, а потому Гиппократ вместе с другими врачами и Лючией после парочки таких случаев наложили специальные охранные чары, не пропускающие красные конверты и всякие подозрительные письма, тщательно проверяющие их на проклятья и вредоносные добавки.
Глядя на слёзы сына, Молли просто возненавидела вопиллеры, пообещав себе, что больше в жизни никому такую гадость не пришлёт. Впрочем, и без магии хватало всяких мерзких посланий. Если бы не поддержка немногочисленных (как выяснилось) друзей и знакомых, преимущественно соседей, она бы наверно впала в депрессию. Но и доброжелательно настроенных людей тоже хватало. Многие писали очень добрые письма и искренне предлагали помощь. Кто-то предлагал даже деньги на лечение. Как ни удивительно это было, но Диггори и Лавгуды (кто бы мог подуматью о неожиданном союзе столь непохожих друг на друга людей!) организовали фонд помощи для их семьи и сейчас собирали пожертвования в их поддержку. В Министерство тоже присылали много писем и лично подходящих к Артуру коллег с пожеланием скорейшего выздоровления Рону. Это было неожиданно и приятно, а Смиты и вовсе приглашали их после выписки отпраздновать это событие вылазкой в маггловский мир, где о них не знают и можно будет спокойно пройтись по улицам без назойливого и не всегда доброжелательного внимания.
Знали бы Уизли, кому обязаны такой неожиданной популярностью! Впрочем, после доставленного письма от Люциуса Малфоя с весьма настойчивой просьбой (практически ультиматумом) встретиться, догадаться было не трудно.
— Проклятый Малфой! — воскликнул в коем-то веке выведенный из себя Артур. — Так и знал, что без него тут не обошлось!
— Успокойся, милый, — погладила его Молли по спине. Сейчас Рон снова спал, а они были у Лючии в саквояже на пляже. Дин с Сэмом и Джинни чуть в стороне от взрослых строили песочный замок на границы набегающих волн, Перси был в школе, а чета Уизли делилась новостями и впечатлениями с Лючией.
— Вы уверены, что это он? — на всякий случай уточнила сицилийка, хотя и сама в глубине души это подозревала. После того, как они с Артуром посмотрели сцену в думосборе, она не поленилась узнать всё об этом господине у Сметвика, потому что на объективность своих работодателей надежда была слабой. Судя по услышанному, Люциус Малфой был вполне способен до всего докопаться и выяснить. А уж как он воспользуется информацией…
— А кто же ещё? Нет, я ещё могу предположить, что в Аврорате докопались до настоящего виновника, но такая шумиха в прессе? Кто ещё мог её раздуть до таким масштабов? Это как раз в духе Малфоя. Видела бы ты, какими заголовками пестрели газеты, когда он доказывал, что был под империо! Прямо слезу вышибало! — ехидно усмехнулась Молли.
— Ну, по крайней мере, ничего плохого о вас лично в газетах не пишут, да и о потенциале двойняшек тоже — осторожно заметила Лючия. Она тоже последнее время с интересом читала «Пророк». — Вас тут выставляют невинными жертвами обстоятельств и коварства. Конечно, люди разные, пишут вам и всякие ненормальные, но в основном, тут скорее уж положительное мнение формируется, не без перегибов, конечно.
— Что в этом может быть положительного? — в сердцах воскликнула Молли.
— Что вас больше не будут считать «Предателями крови»? — тут же предложила Лючия.
— Да, — неохотно признала женщина. — Тут не поспоришь.
— И фонд, созданный для нас, — задумчиво добавил Артур. — Мы могли бы спокойно съездить всей семьёй на эти деньги и расплатиться с твоим родственником, Лючия.
— Не говоря уже о том, что это поможет в будущем Ронни, если понадобится нанимать ему репетиторов и учителей для домашнего обучения, — проговорила Молли. С такой стороны о своей внезапной славе она ещё не думала.
— Ну, вот видите! Сколько уже плюсов от известности! — решила подбодрить их Лючия. — Тем более после того, как потенциально опасные письма до вас не доходят. Кстати, по поводу писем, а что там от мистера Прюитта? Есть какие новости?
— Нет, — грустно покачала головой Молли, — то есть он мне ответил, но чисто формально. Оно и неудивительно, он ждал от меня ответа несколько лет. Думаю, стоит написать ему ещё. Это же мы в какой-то степени виноваты, что вовремя не отреагировали. А может, уже поздно?
— Не думаю, — ответила Лючия. — Напиши про влияние упыря и приложи заключения от колдомедиков. Думаю, если он поймёт, что вы были под воздействием, то не будет судить строго?
— Он скорее уж будет недоволен, что мы позволили так себя оболванить, не подумав заранее о защите и безопасности, — грустно ответила Молли.
— Ну, это же было не от неведомого врага, а от близкой родственницы, которой вы доверяли. Может, он и не рассердится? — попыталась приободрить Молли Лючия. — Я, конечно, совсем не знаю, что за человек твой отец, но раз уж он тогда решился заплатить за Билла, то, может и простить тебя уже готов и общаться с внуками? А сейчас просто выдерживает паузу?
— Я уже не знаю, что и думать, — ответила Молли. — Все устоявшиеся представления слишком быстро меняются, и я не всегда оказываюсь готова. Нужно время привыкнуть и принять всё, но его-то как раз и нет. Хорошо всё-таки, что целители разума нам так помогают, иначе, боюсь, я бы давно сорвалась. И тебе спасибо, Лючия, за возможность расслабиться в твоём саквояже. Поверь, это много для меня значит, — проговорила Молли.
— И для меня, — добавил Артур. — Хотел кое-что с тобой уточнить, Лючия. Видишь ли, учитывая, что ты тратишься на еду и присмотр за детьми, будет только справедливо, повысить тебе жалование хотя бы временно.
— Что ты, Артур! Вовсе нет! — начала отказываться сицилийка.
— Ну, хотя бы небольшую компенсацию расходов за еду? — мягко, но настойчиво продолжил Артур. — Думаешь, я не знаю, сколько стоит прокормить четверых детей?
— Но Дин и Сэм…
— Дина и Сэма ты должна по договору учить, а не содержать, — добавил Артур. — Будет только справедливо, если пока мы в больнице ты будешь получать хотя бы компенсацию текущих расходов. Пожалуйста, не отказывайся. Это будет справедливо.
Открыв было рот, чтобы возразить, Лючия замолчала, отлично уловив чувства супругов. Да, гордость бедняков была присуща и им. Они не хотели быть нахлебниками и старались сделать всё от себя зависящее, чтобы этого не было. Отказ от хотя бы какой-то материальной компенсации сейчас обидел и расстроил бы их.
— Ладно, — ответила Лючия. — Как именно мы это организуем?
— Ну, доступа к сейфу в Гринготтсе в отличие от дома, нас не лишали, — пожал плечами Артур, так что мы все вместе придём в банк и подпишем двухстороннее согласшение, заверенное гоблинами, что раз в три дня тебе будет приходить определённая сумма на расходы, скажем, в 50 галлеонов? Этого должно хватить на еду и проживание?
— Не забывай, что я ещё припрягаю двойняшек на подзарядку амулетов и подпитку магического защитного контура, — задумчиво проговорила Лючия. — За Джинни большую часть времени следит Дин и вполне хорошо справляется. Сэм с Перси хлопот не доставляют. Перси так и вовсе один из лучших учеников в школе. Вы бы его похвалили, а то ему, по-моему, не хватает вашего внимания.
— О, Мерлин! — сокрушённо воскликнула Молли. — Я совсем про него забыла! Что же я за мать такая! Сначала Ронни, теперь Перси…
— Ничего страшного, — успокоила её Лючия. - Он всё понимает, просто пообщайтесь с ним сегодня.
— Обязательно, — горячо заверила её Молли.
Артур на это только молча кивнул, обдумывая будущую встречу и отнюдь нелёгкий разговор с Люциусом. Откровенно говоря, он не ожидал от неё ничего хорошего. Очень слабо грела надежда, что в связи с долгом жизни, Малфой хотя бы не станет публично разглашать тайну о возможностях двойняшек, но что именно он за своё молчание запросит?
***
(1) Сурифобия. Таким термином обозначают боязнь только крыс. К другим грызунам человек относится спокойно.
