***
Феликс смотрит на письмо, прикреплённое к зеркалу каким-то чудесным образом. На конверте кривым Хёнджиновым почерком неаккуратно выведены слова: «Прочитай, когда влюбишься». И кажется, этот день настал. Феликс берёт письмо в руки и невольно вспоминает о том дне, когда Хёнджин отдал ему его.Flashback
Феликс шёл по переполненному учениками коридору университета, в который они с Хёнджином еле-еле поступили два года назад, и глазами пытался отыскать старшего, но тот словно сквозь землю провалился. «Обещал же, что через пять минут придёт, а уже десять прошло. Где он, блин?» — пронеслось в голове Феликса, как вдруг ему на плечо легла чья-то рука. — Прости, я опоздал, — виновато улыбнулся Хёнджин и потрепал Ли по волосам. — В следующий раз ждать не буду, — огрызнулся Феликс, но Хван понял, что тот несерьёзно, и они вместе направились в сторону аудитории, весело обсуждая будущий год и строя планы, кажется, на всю жизнь. — Ликс. — Хван остановился прямо перед входом в кабинет. — Я хотел тебе кое-что отдать. Возможно, тебе покажется, что это неважно, но меня это волнует. — Эй, Джинни, ты же знаешь: всё, что волнует тебя, — это важно и для меня. Давай, что там? Хёнджин снял с плеч рюкзак и вытащил оттуда белый конверт, как увидел Феликс, запечатанный, так ещё и поверх липучки заклеен дополнительным слоем радужного скотча. Хван протянул конверт Феликсу, и тот смог прочитать короткую фразу, смысл которой так и не понял. — Что это? — Ты читать, что ли, разучился? — «Прочитай, когда влюбишься»? Что это значит? Что там? — Там инструкция, — начал Хёнджин. — Инструкция о том, как любить. Знаешь, я подумал, что ты когда-нибудь точно влюбишься и из-за неимения опыта будешь сомневаться в каждом своём шаге. Я составил для тебя небольшую инструкцию, чтобы тебе было легче справиться с этим всем. Только пообещай, что не будешь открывать раньше времени, хорошо? Не откроешь, пока точно не влюбишься в кого-нибудь. — Э-э-э, хорошо. — Феликс недоуменно посмотрел на конверт, после чего улыбнулся. — Я обещаю. — Ли убрал подарок старшего в рюкзак, и они вдвоём зашли в аудиторию.End of flashback
Феликс невольно улыбается своим воспоминаниям и принимается аккуратно открывать конверт. Радужный скотч хорошо приклеился к белой бумаге, так что Ли с трудом отцепил его. Как только ему это удалось, Феликс в последний раз переворачивает заветный конверт, читает те самые ярко-красные буквы и, точно для себя решив, что окончательно и бесповоротно влюбился, тем самым не нарушив обещанное: «Не открывать, пока не влюбишься», достаёт белый лист, сложенный в несколько раз. Сердце пропускает удар, когда он видит знакомый почерк своего лучшего друга, местами непонятный, но это, как думает Феликс, оттого, что Хёнджин быстрее думает, чем пишет (Ли вычитал об этом в какой-то научной статье на задворках интернета и теперь оправдывается так перед учителями, когда они не могут разобрать его «каракули» в тетрадях). Подумав в последний раз, Феликс шумно выдохнул, волнуясь непонятно отчего, и начал читать: «Привет, мой дорогой Феликс! Если ты читаешь это, значит, ты влюбился! :) Или нарушил моё условие для прочтения этого письма, которое я тебе ставил. Наверное, это уже неважно. Но всё-таки если ты и правда влюбился, то знай, что я очень рад за тебя. Правда-правда. Я всегда думал, что когда твоё сердце выберет себе кого-нибудь, то я буду очень счастлив — это так и есть. А знаешь почему? Потому что я люблю тебя. Люблю уже давно. Хотя я не знаю, когда ты прочитаешь это письмо, но всё же сообщу, что на сегодняшний день (а сегодня 24 марта 2021 года) я люблю тебя вот уже как два года. Возможно, ты спросишь, как это началось. А это началось в тот зимний день, когда ты пришёл к моему дому в дичайший мороз. Помнишь, тогда ещё метель мела такая, что в метре от себя ничего видно не было? Ты тогда был в своей этой смешной шапке с огромным помпоном, тянул меня на улицу играть в снежки. А когда ты мне прямо в лицо этим самым снежком попал и рассмеялся так звонко, тогда я и понял, что пути назад нет. Что я готов слушать этот смех до конца своих дней, готов хоть каждую секунду получать холодным снегом в лицо, лишь бы ты всегда был рядом. И, кажется, до сих пор люблю. Нет, ну правда. Если я не забрал у тебя это письмо под каким-то тупым предлогом, то можешь быть уверен, что моё сердце всё ещё принадлежит только тебе. Я не знаю, кто заставил твоё сердце пропустить удар, но уверен, что ты должен быть счастлив с ним, даже если это не я. Просто знай, что я поддержу тебя, и любое твоё решение будет важным для меня. Если это не я, то не чувствуй вину и не извиняйся передо мной. Можешь даже игнорировать и ненавидеть меня, что, скорее всего, будет проще для нас обоих. Я не знаю, кто он или она, но знаю, что этому кому-то очень повезло, потому что ему достанется самый лучший мальчик на свете, мальчик, что похож на солнце, мальчик, что освещает улицы своей улыбкой, мальчик, чьё сердце является самым добрым на свете. Я обещал тебе инструкцию о том, как любить, а я держу свои обещания, поэтому читай: 1) Для начала сделай глубокий вдох, затем выдохни. Спроси себя: точно ли ты любишь этого человека? Если ты уверен в положительном ответе, то это прекрасно. Помни, что любовь — это прекрасно. 2) Признайся ему. Ну серьёзно. Можешь подойти и просто сказать: "Ты мне нравишься". Самое худшее, что может случиться, — тебе откажут. Но это не конец света. 3) Если ты боишься сказать напрямую, пригласи куда-нибудь: в кино, театр, послушать вместе уличных музыкантов, пойти покормить уточек в парке рядом с твоим домом или на край света — куда хочешь. Я думаю, ты поймешь, нравишься этому человеку или нет. 4) Если тебе ответили взаимностью, то я тебя поздравляю! Я правда рад за тебя! Надеюсь, вы будете счастливы вместе, потому что если счастлив ты, то счастлив и я. Только не забывай обо мне, пожалуйста. 5) Если же тебе отказали, то не грусти долго — позвони мне. Я приду, принесу тёплый плед, твой любимый карамельный попкорн и малиновый энергетик, мы посмотрим фильм и ляжем спать. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь. Можешь не бояться: я не требую от тебя ответа — просто хочу, чтобы ты был счастлив. 6) Если тебя обидит твой возлюбленный, звони мне, я разберусь с ним. Я не позволю обижать моё солнышко. 7) Если у вас взаимно, то не задавайся вопросами: "А что мне делать?" Делай то, что считаешь нужным и правильным. Слушай своё сердце, и оно расскажет тебе, как стать счастливым. Дорогой Феликс, люби и будь любимым, спасибо тебе за всё.Я люблю тебя!♡
Навсегда твой, Хёнджин».
Феликс в ступоре. Он смотрит на календарь: 1 сентября 2021 года. — Почти два с половиной года… — шепчет он эти слова куда-то в пустоту. Всё ещё не отойдя от прочитанного, Ли тянется к мобильному; он уже по памяти набирает до боли знакомые цифры, и через три длинных гудка слышит радостное: — Привет, Ликс! Феликс молчит, чувствуя себя бесконечно виноватым. Он всё ещё не может переварить то, что заставил Хёнджина страдать целых два с половиной года. Мысли об этом бьют кувалдой где-то в районе затылка, а сердце больно сжимается, не желая делать новый удар. Он пытается что-либо сказать, но все слова застыли в глотке, не давая даже вдохнуть нормально. Глаза наполнились слезами, что вот-вот грозятся начать вытекать и заполнить всё пространство вокруг. Ему так обидно, так стыдно за то, что он заставил своего самого близкого человека страдать. — Ликси, ты чего молчишь? Что-то случилось? — Ласковое обращение в свою сторону давит ещё сильнее, так, что сердце грозится разорваться. Феликс всхлипывает. — Эй, Ликс, что такое? — В голосе Хвана слышится нескрываемое беспокойство. — Я не знаю, что делать дальше… — Господи, малыш, я сейчас приеду. Жди. Трубку сбросили, и Феликс дал волю слезам. Он ходил всё это время и не замечал чувств Хёнджина. Или просто не хотел замечать. Теперь стали понятны чужие мотивы, стало понятно, почему Хёнджин всегда рядом. Когда Феликс болеет или когда ему плохо, когда он хочет вкусняшек или когда ему одиноко, когда никого нет — Хван есть. Он в каждом его дне, в каждой мысли, в каждом воспоминании. Нет ничего, что было бы не связано с этим человеком. И всё это Феликс понял только сейчас, только когда задумался о своих чувствах. Ли думает, что он эгоист. Он думает, что на самом деле был давно влюблён в Хёнджина, но просто из-за того, что тот всегда рядом, Ликсу казалось, что они дружат. Казалось. Пока не появилось это глупое желание прижать-обнять-поцеловать. Феликс винит себя в том, что причинил боль другому человеку, и это выедает его изнутри. Спустя какое-то время наконец слышится трель звонка, и Феликс нехотя идёт открывать дверь. На пороге стоит Хёнджин с очень обеспокоенным видом, заметно, что он бежал: волосы слегка растрепались, щёки горят алым румянцем, а грудь вздымается от глубоких вдохов. В руках у Хёнджина большой пакет с логотипом круглосуточного, что находится в паре домов от Ли. Феликсу хочется рыдать ещё сильнее. Хёнджин прибежал по первому зову, купил целый пакет вкусняшек и слишком беспокоился о младшем. — Тише, успокойся, я рядом. — Хван делает шаг в квартиру и, ставя пакет на пол, прижимает к себе Феликса, обнимая. Хёнджин видит своё письмо в руках младшего, но не спрашивает. Ведь если позвонил, значит, прочитал. Если прочитал и сейчас плачет, значит, его отвергли. Так думает Хёнджин, прижимая тонкое тельце младшего ещё ближе к себе, думает, что убьёт того, кто заставил его солнце плакать, думает, что просто так этого не оставит. Они стоят в прихожей несколько долгих минут, прячась в объятиях друг друга. Хёнджин нежно гладит младшего по волосам, шепча что-то успокаивающее, а Феликс молча всхлипывает, уткнувшись носом в тёплую грудь старшего. Когда он успокаивается, Хван отходит от него, чтобы снять обувь, и, взяв пакет в руки, уводит Феликса на кухню, усаживая того за стол и наливая ему воды. — Ну, горе луковое, успокоился? — Д-да... — Ли ещё немного всхлипывает, а потом отпивает воды и уже более уверенно говорит: — Успокоился. — Расскажешь? — Феликс на это отрицательно мотает головой. — Ладно, тогда посмотрим фильм? — Теперь Ли согласно кивает, поднимаясь со своего места. Они уходят в комнату Феликса и включают какую-то сопливую мелодраму, саундтреком к которой становится хруст чипсов во ртах парней и их смешные отхлёбывания газировки. Ликс всё ближе жмётся к Хёнджину, надеясь спрятаться в его объятиях. Он думает о том, как скажет обо всём, но, не найдя вариантов, снова зарывается носом в чужое плечо, надеясь так убежать от всего. Хёнджин, в свою очередь, обнимает крепче в ответ, забирая чужие переживания. Когда видишь такого Феликса, беззащитного, тесно прижимающегося к боку, словно котёнок, то хочешь спрятать его от этого мира, сказать, что всё хорошо, и никогда не отпускать из своих объятий. Когда фильм подходит к концу, Хёнджин выключает его и встаёт с кровати. — Ликси, тебе нужно поспать, — говорит он ласково, глядя на съёжившегося от холода Феликса. — Ты полежишь со мной? — Конечно. Хёнджин помогает расстелить кровать и укладывает туда младшего, укутывая его в кокон из одеяла. Он ложится рядом, слегка приобнимая, а Феликс пытается придвинуться ближе настолько, насколько это возможно. Оба не спят. Феликс думает о своих чувствах — Хёнджин о том, что убьёт того, кто обидел его мальчика. — Ликси, — шепчет Хёнджин, боясь, что младший уже спит. — М? — Кто он? — В ответ тишина. Феликс боится рассказать, боится, что Хёнджин накричит на него, обидится из-за того, что Ли заставил его так долго терпеть, и уйдет. — Почему ты молчишь? — Я боюсь, — шёпотом отвечает Феликс, но Хёнджин слышит. — Чего? — Что ты будешь злиться. — С чего бы мне на тебя злиться? — С того, что это ты… — Что? — Хёнджин подскакивает на кровати и непонимающе смотрит на Феликса. — В смысле я? — Я... я... я не знаю. Прости. Я просто… ты просто… Ты шёл такой красивый, улыбался, а потом подошёл ко мне и протянул тот кофе. И в тот момент во мне будто что-то ёкнуло. Я не знаю, как это объяснить, но меня как будто по голове ударили. Я как будто понял, что в жизни ни к кому такого не чувствовал, кроме тебя. Я не знаю, как сказать... — Хёнджин не дает ему договорить: затаскивает в свои объятия и крепко прижимает к себе. — Господи, Феликс, молчи. Ты чего рыдал-то? — Я просто понял, что заставил тебя страдать целых два с половиной года, — голос Феликса доносится откуда-то из груди Хвана, так что его почти не слышно. — Это была самая сладкая пытка в моей жизни. Оба молчат, понимая, что их чувства взаимны. От этого радость наполняет их души и разливается сладким теплом по телу. Сейчас они — не друзья и не любовники — просто два самых счастливых человека на всей планете. Они обнимают друг друга и ничего больше в жизни не надо: просто вот так бы просидеть всю оставшуюся жизнь, чтобы не париться ни о чём. Да и парить их особо уже ничего не будет. Потому что самый главный вопрос уже решён. — Хён, а поцелуй меня, — доносится снизу, и Хёнджин послушно отстраняется, беря чужой подбородок в свою руку, наклоняется ниже и впивается в чужие губы сладким поцелуем. Феликс поначалу ничего не делал, пытаясь понять, нравится ему или нет, но, придя к выводу, что такое воздействие извне не вызывает неприятных чувств, всё-таки приоткрыл губы и принялся активно отвечать на поцелуй, который со временем перерастал из невинно-нежного в страстный и грубый. Феликс пытался перехватить инициативу в свои руки, а точнее — губы, активнее впиваясь в чужой рот, но Хёнджин вовремя эти попытки пресекал и слегка кусал Феликсовы уста, из которых начинала струиться кровь, после чего слизывал небольшие капельки со свинцовым вкусом и улыбался в поцелуй. Хёнджин действовал нежно и трепетно, показывая таким образом, что не собирается делать больно Ли. Раздевал его, не переставая целовать плечи и шею, гладил бёдра, тёрся носом о висок и шептал на ухо такое, отчего у Ликса сладко ныло в паху и краска приливала к лицу. Хван спускался поцелуями всё ниже, поочерёдно игрался языком с затвердевшими бусинками сосков, поцеловал каждый кубик пресса, чуть прикусил тазобедренную косточку и, наконец, добрался до самого сокровенного, что сейчас было скрыто лишь за тонкой тканью боксеров. С нескрываемым удовольствием Хван лизнул чужой член через трусы и, почувствовав, как тот твердеет, начал слегка посасывать. Феликс от удовольствия смог лишь тихо простонать и чуть выгнуться, подаваясь вперёд и давая старшему понять, что он делает всё верно. Хёнджин, уже порядком возбуждённый, понял, что скоро будет совсем трудно сдерживать себя, чтобы не войти разом и не оттрахать это девственное тельце так жестко, чтобы искры из глаз, — буквально содрал столь ненужную сейчас тряпку и смог наконец-таки разглядеть чужое, такое красивое и колом стоящее достоинство, которое, как и утверждал его хозяин, не такое уж и маленькое. Он снова нагнулся ниже и чуть подул на головку, после чего послышался томный вздох откуда-то сверху и тихое: «Твою мать, сделай уже что-нибудь...» — Хван на это усмехнулся и, наконец, наспех лизнув головку, вобрал в рот наполовину, выбивая у Феликса первый полноценный стон. Сосал Хёнджин настолько хорошо, будто бы занимался этим всю свою сознательную жизнь, по крайней мере, так думал Феликс, когда его сознание, затуманенное от возбуждения, смешанного с наслаждением, иногда прояснялось, чтобы удостовериться, что Ли ещё на Земле, а не в раю. Но, по правде говоря, делал это Хван в первый раз — ему просто хотелось сделать максимально приятно этому веснушчатому комочку радости, что дарил Хёнджину счастье своими улыбками каждый день. Хван заглатывал теперь уже почти целиком, самостоятельно насаживаясь горлом на член и очерчивая языком каждую из витиеватых вен, что пульсировали, перегоняя кровь. Попутно с выслушиванием Феликсовых стонов он начал оглаживать руками чувственные половинки, со стороны похожие на сердечко, проводил пальцами по чуть сжимающемуся проходу, очерчивал круги, но проникнуть внутрь без смазки не решался, боясь сделать больно. Поняв по тому, как Феликс сильнее напрягся, что тот скоро кончит, Хёнджин резко вытащил его член изо рта, чмокнув напоследок головку, и под полный разочарования стон потянулся к заднему карману джинс, в котором мирно лежал тюбик смазки и пара презервативов, что Хван носил с собой со вчерашнего вечера. — Встань в коленно-локтевую, — почти шептал Хёнджин, пока выдавливал себе на руку лубрикант, — тебе так будет легче. Из-за затуманенного рассудка Феликс не сразу понял, что от него хотят, но когда смысл услышанного всё же дошёл до подкорки, то стало страшно. — Откуда ты всё это знаешь? — всё ещё собираясь с силами и пытаясь перебороть смущение, проговорил Феликс. — Есть небольшой опыт, — сухо ответил Хёнджин, не желая рассказывать сейчас о таком. Феликс лишь угукнул, невесело усмехнувшись, и встал в позу, в которую попросили. Возбуждение ударило новой силой уже через секунду, когда Хёнджин вновь поцеловал его в загривок и начал спускаться ниже, выцеловывая треугольные лопатки и каждый торчащий позвонок, кружа при этом пальцами по девственному сфинктеру и чуть надавливая. Когда стенки наконец-то поддались, Хван протолкнул первую фалангу, останавливаясь, но спустя несколько секунд протолкнул уже весь палец, чувствуя при этом, как Феликс сжался. — Тише, расслабься, иначе я не смогу продолжить, или же тебе будет очень больно. — Хван успокаивающе чмокнул одно из полупопий и переместил вторую руку на член Феликса, чтобы немного его отвлечь. Это помогло, и Феликс смог немного отвлечься от не совсем приятных ощущений в заднице и постарался зацепиться за удовольствие, которое приносит чужая рука на его собственном члене. Хёнджин стал более активно двигать пальцем и через несколько минут смог протолкнуть уже два пальца, раздвигая узкие стенки на манер ножниц. Вскоре к первым двум добавился третий палец, а затем и четвертый. Когда Хёнджин решил, что Феликс уже в принципе готов, то аккуратно вытащил из него пальцы и наспех стянул с себя джинсы вместе с трусами, наконец даря долгожданную свободу Хвану-младшему, который благодарно дёрнулся от вида пульсирующего входа лучшего друга. Быстро разорвав упаковку и раскатав презерватив по члену, Хёнджин вернулся к изнывающему от неудовлетворения Феликсу и медленно вошёл в него, едва не сорвавшись на стон. Феликс пискнул и хотел было отползти, чтобы не чувствовать дискомфорт в своей заднице, но Хёнджин удержал его за худощавые бёдра, лишь глубже проникая в него. Ликс машинально сжался ещё больше, да так, что у Хвана в глазах потемнело. Старший вошёл до упора плавным толчком и больше уже не мог остановиться. Двигался в Феликсе сначала осторожно, боясь покалечить друга, потом всё сильнее, едва не срываясь на бешеный темп. Ухватил Ли за бледные бёдра, навалился всем телом, после чего Феликс сдавленно пискнул, забарахтался, и Хёнджин опустил руку к его члену, помогая. Было узко, горячо и так дурманяще, что Хван действительно наслаждался моментом и ловил нереальный кайф от того, как реагировал на него Феликс. Лучший друг, в которого он так давно влюблен, теперь принадлежит только ему. Кажется, мечты сбываются. Феликс кончил первый, что неудивительно. Внутри он сжался так, что ещё пара движений — и Хван, подхватив его под дрожащие ягодицы, кончил следом, толкаясь в тугой горячий проход. Кончив, Хёнджин упал рядом на кровать, приобнимая всё ещё тяжело дышащего друга и утыкаясь носом ему в плечо. Так они и уснули: голые, разгорячённые и довольные. Утро встретило Хёнджина солнечными лучами, падающими ему на лицо через незашторенное окно. Парень сладко потянулся и понял, что чего-то не хватает. А не хватало Феликса, с которым Хван уснул в обнимку этой ночью. Осознав отсутствие друга рядом, Хёнджин спрыгнул с постели и, быстро найдя свои трусы, выбежал из комнаты в поисках потеряшки. Добежав до кухни, он остановился в дверном проёме, наблюдая за тем, как Феликс в одной футболке стоит у плиты, забавно крутя бёдрами и бормоча себе под нос ругательства в сторону Хвана. — Чего это ты с утра пораньше на меня злишься? — Хван тихо подошёл к Феликсу сзади и обнял его, кладя руки на живот младшего. Ли вздрогнул от неожиданности, но продолжил переворачивать готовящиеся оладушки. — А с чего бы мне не злиться, если у меня теперь задница болит, а? — Ли угрожающе поднял лопатку вверх и попытался оттолкнуть Хёнджина. Тот, в свою очередь, выпустил Феликса из объятий и одним лёгким движением развернул к себе лицом, забирая из крошечных ручек лопатку, после чего толкнул младшего к ближайшей столешнице и, взяв за бедра, усадил Феликса, а сам встал между его ног, улыбаясь. — Тише, малыш, не злись. Боль пройдет, я всё-таки пытался быть нежным. — Что-то я не заметил, — всё ещё обиженно проговорил Феликс. — Да ты многое не замечаешь, мой дорогой, — усмехнулся Хван и нежно потрепал Ли по волосам. — Ни нежности, ни чувств моих. — Он чмокнул Феликса в лоб и прижал к себе, обнимая. — Прости, — более спокойным тоном произнёс Ли. — Но почему ты сам мне ничего не сказал? — Потому что ты должен был сам догадаться. Иначе я бы тебя навсегда потерял. — Хёнджин лишь ближе прижал к себе маленькое тельце Феликса. — Я знаю тебя не один год, и ждать было единственным верным решением. — А если бы не дождался? — Феликс вопросительно поднял глаза на Хёнджина. — Я запретил себе думать о таком, — отрезал Хёнджин, принюхиваясь к чему-то. — Малыш, тебе не кажется, что что-то горит? — Оба парня одновременно посмотрели в сторону уже почерневших оладушек. — Хёнджин! — раздалось на всю квартиру. — Ты сегодня без завтрака, потому что твоя порция сгорела! — Феликс быстро отодвинул от себя Хвана и спрыгнул со столешницы, подбегая к плите и пытаясь хоть что-то сделать с испорченной едой. — Как это?! — возмутился Хёнджин. — Ты не разделишь порцию со своим парнем? — Каким парнем? — Феликс удивлённо посмотрел на Хёнджина. — У меня нет парня. — И продолжил выгребать оладушки в помойное ведро с максимально невинным лицом. — А то, что ночью мы… — Он не успел договорить, как его перебили. — По крайней мере, я не помню, чтобы мне что-то такое предлагали, — ответил Феликс и укоризненно посмотрел на Хвана. — Тогда... — Хёнджин подошёл к Ликсу почти вплотную и встал перед ним на колено. — Ты будешь моим парнем? — задал свой вопрос Хван, вручая возлюбленному отобранную у него лопатку. — Конечно буду! — радостно воскликнул Феликс и наклонился, чтобы поцеловать теперь уже своего парня, принимая из его рук деревянное орудие готовки. Этим утром Хван Хёнджин и Ли Феликс явились в университет вместе, держась за руки. На улице стояла прекрасная погода: солнце светило, согревая всё вокруг, раздавалось пение птиц, радующихся продолжению тепла, лёгкий ветерок обдувал лица влюблённых, даря нежную прохладу. Парни улыбались пейзажу осеннего Сеула, думая о чём-то своем. Хёнджин думал о том, как же он счастлив оттого, что его веснушчатое чудо рядом и держит за руку. Феликс о том, что самые лучшие дни в жизни только начинаются, потому что его любят, а он тоже любит в ответ. И ещё Ли думает о том, что благодарен Хвану за то чёртово письмо.Кстати, где оно?