"В городе так много темноты. И не только вокруг, но и внутри нас. У каждого из нас есть немного мрака внутри. И этот мрак вечно голоден. Он хочет сожрать тебя изнутри, и чем больше ты ему позволяешь, тем более свирепым он становится".
– Джин Дюпро.
Холодно.
Холодно, холодно, холодно, холодно.
Ощущение, будто в нос засыпали снег вперемешку с песком, а по каждой жилке пустили по пару вольтов.
Отвратительно-приятное чувство, ебучая аллергия, пора вставать и радоваться новому дню.
Босые ноги коснулись ледяного пола и, кажется, провалились в него, будто половицы были не деревом, а каучуком, смешанным с вещими снами.
В доме не было отопления, потому что что-то там сломалось и мастер уже неделю не может дойти до семейки Уэй.
Или его просто не вызывали.
На столе зеленым цветом светились, мигали, дразнили цифры на стареньком будильнике.
Откуда он? Не помнится как и откуда эта убийственная машина оказалась в комнате.
Покинув зеленый свет и пошаркав ногами по полу, получеловек-полупризрак оказался в ванной комнате с зеленым кафелем на стенах и на полу.
Мама утверждала, что этот цвет успокаивает.
Лично Джерарда этот кафель вгонял в тоску.
Открыв зеркальный шкафчик, парень достал зубную щетку, пасту, гель для душа, шампунь и уставился на коробочку с лезвиями, будто надеясь, что силой мысли он сможет заставить картон развалиться, а тонкие кусочки метала рассыпаться и запрыгать по дурацкому кафелю, рукам, ногам, горлу, отросшим волосам.
Все же отбросив пляски с лезвиями в сторону, Джи залез в ванну, чтобы принять душ и, быть может, осознать смысл бытия.
Зависит от настроения.
А вода оказалась какой-то странной.
Светящиеся, бирюзово-голубые капли отскакивали от холодных поверхностей и зависали в воздухе, будто вокруг происходила невесомость.
Настроение было паршивым.
Сахарно-детским, с легкой горчинкой ацетилсалициловой кислоты.
Вскоре подросток сидел на кухне за столом и вслушивался в тишину.
Мама с ее молодым бойфрендом еще не проснулись.
Вроде.
Съев ровно половину всего кислорода, зеленое яблоко и хлопья без молока (оно такое отвратительное), поблагодарив Иисуса Христа за прекрасный завтрак и прекрасное утро, Джерард выбежал из-за стола и, нацепив потертое пальто с полосатым шарфом, который так ненавидела миссис Уэй, вышел из дома, направляясь в сторону школы.
Вокруг все становилось непривычно-привычным.
Серые деревья (колбочки в глазах Джера забыли как различать оранжевый цвет листьев от остальной серости), дороги и небо. Все было словно в картинах Винсента, только без желтого изобилия, но с активным движением воздушных масс в небе.
Никакой статичности.
Вдруг очень захотелось вернуться в зеленую ванную.
Или в комнату, где пыльная вселенная под люстрой и трескучий телевизор.
Но назад пути нет, поэтому да здравствует школа!
Или не да здравствует.
Кажется, это слишком весело для школы.
Перед уроком ещё было время.
Хрустящего клубнично-шоколадно-молочного леденца еще не было рядом в классе, но другие люди уже подтягивались.
Может, он вчера не дошел до дома и сейчас валяется где-то в канаве, словно Иисус с картины Леонардо да Винчи?
А вдруг все еще хуже и он заболел?
А вдруг в его ванной прямо сейчас бунтуют резиновые утки!
– Эй, ты, чертов убийца! – в класс ворвалась... Мама?
А вокруг все исчезли. Даже короли и королевы школы расползлись как пауки по стенам.
– Ты убил его... Зачем? Зачем ты это сделал? Ты убил моего мальчика, – женщина была в отчаянии, – Ох, мой маленький Фрэнки...
Что-то совершенно не клеится.
Не складывается.
Не сшивается и не застегивается.
– Мам, но ведь... Фрэнки не твой сын. Я твой сын, – слова звучали неуверенно.
А точно ли Фрэнки жив и не сын Донны?
Абсурд! Браво! Настоящий артхаус!
Как же персонажу поступить в подобной ситуации?
Варианты ответов:
а) съесть мишку барни, случайно завалявшегося в кармане;
б) разыграть драму с одним из тех королей школы, висящих на паутине, в углу кабинета;
0) убить Фрэнка;
8) убить время.
Предупреждаю, ваши действия будут иметь последствия.
(Правильного ответа нет).
Проснуться.
Сегодня мамины духи пахли особенно отвратительно.
Она всегда любила привлекать внимание тяжелыми запахами и громкими речами о своих страданиях.
Хотелось бы так уметь когда-нибудь. И вновь стать эгоистом, как отец.
Он обычно долго спал по утрам, а если кто-то издавал лишний звук, обязательно начинал ругаться и проклинать мир.
Пол под ногами на этот раз не проваливался.
Но он все еще был холодным, а аллергия все еще щекотала горло и пазухи.
Тяжелый запах духов Донны въедался в рецепторы, царапая их и вызывая легкую головную боль.
– Солнышко, просыпайся! Мы едем в зоопарк!
Духи Донны прозвучали где-то совсем рядом.
– Мне надо в школу, мам...
– Зоопарк! Зоопарк! – пританцовывая, повторяла женщина с высветленными желтыми волосами, – Мы едем в зоопарк!
Джерард не любил эти глупые пархания матери, оттого начинал злиться.
А Донна все не замолкала, крутясь по кругу и разрушая маленький мирок Джи.
Она открыла шторы и громко хлопнула окном, откуда всю ночь поступал свежий прохладный воздух.
– Во имя Христа, мама! Заткнись и выйди! До будильника у меня еще гребанный час!
Донна вдруг остановилась и глянула на Джерарда как на отдельный непонятный мир.
Страшный и пульсирующий от раздражения и желания выспаться.
– Джерард, мне не нравится твой тон, – прозвучало напугано и неуверенно.
Циркулирующий ноябрьский холод подскочил на ноги и, скрипнув зубами, стирая их небольшую часть в сахарные осколки, схватил маму за плечи и пару раз тряхнул ее.
А затем вытолкал за дверь со словами: "Никогда больше не заходи в мою комнату, тебе тут не рады".
Через несколько минут в комнату зашел Стив, бойфренд мамы, и дрожащее спокойствие Джи вновь пошатнулось, только теперь не злостью, а страхом.
Мама всегда отправляла Стива в комнату Джерарда, когда тот ее расстраивал.
Расстраивал?
И Джерард каждое утро думал, что уж лучше терпеть истерию матери, нежели чужие тяжелые руки, чью тяжесть усиливает сила притяжения.
***
В школе тоже все одинаковые, прям как и ты сам. И учителя одни и те же изо дня в день.
Приятно, что понимаешь математику. Неприятно, что делаешь много ошибок на английском.
– Вот.
Фрэнк положил коробочку из дешевого пластика прямо перед носом Уэя.
– Что это?
– Это диск. С классикой. По уцененке, хотя это не так важно. Я спер его.
В душе Джерарда на мгновенье стало так тепло. Словно аномалия в виде тридцати градусов в середине ноября.
– Ты это для меня украл?
– Тип того...
На коробочке было выведено дешево, но со вкусом. На фоне виридианового цвета белыми буквами было выведено название.
"Печальное дерево".
– Твоя мама вчера не заметила, что ты пил?
Все это осторожным шепотком. У них все же урок. Химия.
– Не, ее не было дома. У нее смена через... Пару дней заканчивается, кажется.
Спасение.
– О! Тогда пошли сегодня к тебе! Будем слушать печальное дерево и жевать бруснику.
– Бруснику?
– Ага, люблю бруснику.
– А где ее можно достать?
– Не парься, доверь поиски брусники мне.
Через пару минут Фрэнк снова подал голос.
– У тебя синяки.
– Упал с лестницы.
– Врешь?
– Нет, машина сбила.
На информатике и физике делаешь все, что в голову придет.
Можешь затачивать карандаши соседа по парте.
Можешь проверить будет ли он гореть.
(Сосед или карандаш? Хм...)
Будет. Будет гореть и при этом источать наипрекраснейшие благовонии на весь кабинет.
А одноклассники будут корчить недовольные серые и наигранно-страдающие лица.
И почему все они хотят показать, что им плохо?
Весь день смеешься с глупой чепухи.
А потом твой сосед по парте куда-то испаряется.
Фрэнки даже расстроился немного. Они ведь сегодня хотели к нему в гости.
По пути до дома слушаешь что-то в наушниках и то, как любимые одноклассники ванильно-ласково называют тебя псиной.
– Эй, блохастый! Где умника потерял? Или променял его на бойфренда-вампира?!
Игнорировать.
Игнорировать.
Игнорировать.
Игнорировать.
Игнорировать.
– Ха, смотрите как хвостом завилял! Стоило только вспомнить того упыря!
Игнорировать.
Фрэнки, повернув голову, глянул на почкующихся подростков взглядом тысячелетнего камня, обточенного водой со всех сторон. Вода не достает только до дна, плотно прижатого к земле.
Айеро хотел бы выдать какую-нибудь длинную, эмоционально-окрашенную в красный цвет тираду, но...
Ни-че-го.
Никаких пламенных речей, никаких защитников.
Словом, реализм.
Покинув территорию школы, Фрэнк облегченно выдохнул и пошел в сторону дома.
По маршруту, который ни разу не изменился за все время пребывания в школе.
Зеленая футболка с мелкими дырочками непонятного происхождения.
Шорты, которые сшила мама просто так, от нечего делать.
На кухне грязная посуда в раковине и не протертый стол. Надо бы вставать пораньше, пока мамы нет дома.
Приведя кухню в очеловеченный вид и сделав себе тот самый растворимый кофе, Айеро вернулся в свою комнату.
Домашки было немного, но она все равно вызывала неприятные чувства долга и ответственности, которые мелкими колючками всыпались куда-то в желудок.
Фрэнк долго сидит и залипает в стену, закинув ноги на стол.
Приятно находиться в безмыслии некоторое время.
Но потом приходится загонять все мысли обратно в голову и решать примеры, строить графики, читать историю и слушать, как ветер качает деревья, срывая с них листья, а хотелось бы услышать стрекот певчих цикад.
Освободившись от оков домашнего задания на этот вечер, мальчик по имени Фрэнки стал качаться на стуле, рассматривая темную улицу за окном.
Единственным источником света в комнате служил тепло-желтый светильник на столе.
Время было где-то около семи или восьми вечера, а все дела были уже переделаны.
Все диски и кассеты пересмотрены.
Все песни переслушаны.
Вшух. Тук-тук.
За окном мелькнула чья-то тень с длинными и тяжелыми темными крыльями.
Фрэнки от испуга завалился со стулом вместе на пол.
Свалился и продолжил впиваться взглядом в эту страшную фигуру за окном.
Тук-тук-тук.
Видимо кто-то очень сильно хочет попасть в комнату Айеро.
– Фрэнки, это я, впусти. Тут дождь моросит, – прозвучало приглушенно и из-за этого едва слышно.
Поднявшись с пола, все еще дрожащий от испуга мальчик прошел к окну и теперь уже смог узнать в страшной тени не крылатого монстра, а всего лишь Джерарда, после чего скорее открыл окно и затащил приятеля в комнату.
– Ты... Второй этаж, как ты забрался?
– Меня укусил радиоактивный паук и теперь я могу лазать по разным поверхностям. Не только по полу.
– Пхах, дурной.
Айеро посмеялся и оставил окно чуть приоткрытым, а Джерард стал вытряхивать из карманов что-то прямо на стол, на тетрадь по истории.
Глянув на все это, Фрэнки опешил, так как теперь на его тетради происходило месиво кроваво-красного цвета.
– Чувак, что за хрень?!
– Брусника, я достал свежую, но-о... Кажется, складывать ее в карманы было плохой затеей.
От Уэя пахло кисло-сладкой брусникой и еще чем-то. Очень странное сочетание запахов, которое заставляло бегать пугливые мурашки по спине и рукам Айеро.
– Это была чертовски хреновая идея.
Фрэнки усмехнулся и взял одну более или менее уцелевшую ягодку, закидывая ее в рот и прижимая языком к небу.
Кислый сок прятался за зубами и щеками, от чего скулы немного сводило.
– Ну, на самом деле это не все...
Джи полез в рюкзак и достал оттуда упаковку с чем-то.
– Я нашел сушенную бруснику на случай, если со свежими ягодами произойдет нечто подобное.
Уэй окинул комнату Фрэнки взглядом, зацепился за cd проигрыватель и, достав пластиковую коробочку, прошел к чуду техники, вставляя в нее диск.
– Это печальное дерево?
– Оно самое. Спасибо еще раз.
Липкими от брусничного сока руками мальчики ели эту же ягодку, но в засушенном виде.
– Ты курил когда-нибудь? – Джи сверкнул белыми зубами в полумраке.
– Нет.
Фрэнк соврал.
– Хочешь попробовать?
Айеро покивал головой и они, накинув на плечи первое, что попалось под руки (плед с кровати и халат, который валялся в углу комнаты), не забыв прихватить с собой бруснику, покинули комнату, наполненную звучанием "Печального дерева".
– Прогуляем завтра? – стоя на заднем дворе и поджигая сигарету для Фрэнки, спросил Джерард.
Пораскинув мозгами и глянув на небо, которое шепотом подсказывало ответ, Фрэнки кивнул головой и принял сигарету из рук Джерарда.
– Дружище, кажется, мы испортим друг друга, – выпуская из легких облачка барашкового дыма, сказал Джи и усмехнулся.
Фрэнки повторял за ним, выпуская таких же пушистых барашков в атмосферу.
Глянув на лицо бруснично-яблочного недорозумения, маленький мальчик удивился.
От дневных синяков не осталось и следа, а кожа будто немного подсвечивалась изнутри.
– Синяки исчезли. Ты пользуешься, эм... Тоналкой?
– Нет, просто на мне все быстро заживает. Как на собаке.
На пару секунд в воздухе повисла тишина и в голову Айеро стали закрадываться мысли о том, что Джи совершенно точно не человек. Его выдавала нездоровая любовь к глупостям в перемешку со странностями.
Вскоре тишину оперативно разогнал ветер.
– Нет, я не оборотень и не что-то типа того. Я просто с другой планеты.
– С Марса?
– Нет, не угадал. Я за пределами Солнечной системы и даже не на территории Млечного пути.
Вскоре окурки оказались за забором.
– Ты ведь соврал, мне, да?
– Да, я уже пробовал курить до этого пару раз.
– Я не об этом.
Айеро с непониманием глянул на приятеля, который пытался спародировать кашель историка.
– Потом поймешь, Фрэнки. Потом поймешь.
Подростки скрылись дома только когда на нос каждого упало по пару капель дождевой воды.
Внутри, в уютной комнате, Джерард рассказывал Фрэнку о своей родной планете, где все друг друга любят и по средам устраивают день цветов.
Маленькому мальчику так нравились эти рассказы и ему даже захотелось посетить эту планету, а Джи пообещал свозить его туда когда-нибудь.
А Фрэнк пообещал хорошо завтракать.
Первый будильник кричит в пять часов, но не для того, чтобы разбудить, а чтобы ты открыл один глаз, увидел брусничного чудика рядом с собой, написал маме, что плохо себя чувствуешь и блаженно продолжил спать дальше.
А дальше сонное утро.
Записка на столе.
"Прости, что испортил тетрадь и ушел раньше, чем ты проснулся. Неотложные дела.
P.S. Я вбил в твой телефон свой номер. Пиши, если понадоблюсь".
Сегодня утро встречало запахом ягодно-странного человека, свежести и озона.
Вот бы побывать на дне цветов и выпить горячего шоколада.
