Луноликая госпожа

- С доброго согласия моей луноликой Михримах, я решил ее и Рустема пашу сочетать никахом! Да дарует им счастья Аллах. - Аминь - радостно раздалось из уст Хюррем и Мехмеда. Сестры повелителя же в немом изумлении переглянулись. Это даже был не страх, а недоумение. Как им сейчас победить Хюррем? Если ее верный слуга Рустем обрёл ещё большую власть? - Тогда я объявляю Михримах султан и Рустема пашу помолвленными! - торжественно сказал султан. Это был приговор. Сказанный в порыве гнева и бушующих эмоций внутри той, которая лишь жаждала любви. Как ее матушка с отцом. Пройдя через все жизненные испытания измен и интриг, они любят друг друга той же пламенеющий как огонь любовью. Ни знатность, ни дорогие одежды и украшения, не могли заменить луноликой госпоже, бриллианту османской империи - любви. Той любви, в которой ты каждый день тонешь до глубины души, всем своим сердцем. Но у Михримах султан была другая судьба. Ее предали, растоптав все мечты о счастье и великой любви, что может победить всё. А ведь предал ее самый родной человек - мама. Обещавшая ей некогда свадьбу по любви. И ради чего? Ради власти одного из ее единокровных братьев? Мама, что поклялась, но не сдержала своего обещания. Неужели такая высокая цена? Непосильная ноша обрушенная на плечи госпожи луны и солнца. О, братья, какой ценой вы куплены. Ценой всей жизни единственной дочери султана Сулеймана - Михримах. Идя по коридору, слёзы сами появлялись на ресницах ее голубых, как небо глаз. Но слёзы ничего не изменят, ей все равно придется пойти под венец. Михримах находилась в своих покоях. Невыразимые чувства сковывали ее душу. Безысходность и боль. Боль неразделенной любви. Обстановка в покоях напоминала ее душу. Мелкие огни свечей и лампад освещали лишь малую часть вокруг них. От огня создавалась приятное золотое освещение по всей комнате. Это можно было сравнить с закатом в ясный летний вечер или с огнём, который приближаясь, молниеносно был готов сжечь ее дотла. Она одна стояла посреди темноты своей души в которой светом были лишь ее воспоминания. О детстве, девической радости и в какой-то степени гордости. За себя, за свою мать. Сейчас же весь свет поглотила тьма этого брака. Лишь отголоски прошлых ясных дней, давали надежду. Надежду, что кто-то все таки спасёт ее душу, вырвет ее из этой бездны печали и тьмы. Вдруг в полной тишине раздался звонкий стук. Кто это мог быть? Мама, что будет фальшиво поздравлять ее с самым важным для неё событием. Или Джихангир будет расспрашивать ее о том почему она выбрала его и как осмелилась на этот шаг. Она надеялась, что это служанка которая известит ее о разрыве помолвки. Как ее матушка вообще согласилась выдать свою единственную дочь замуж за сына свинопаса и конюха при дворце? - Войдите - безразлично промолвила госпожа. Подняв, блестящие от слез глаза, она увидела Мустафу. Того, ради поражения которого и произойдёт эта ненавистная свадьба. Зачем он явился? Этот брак не выгоден и ему, может он поможет ей? Михримах сразу попыталась скрыть свои слёзы. «Нельзя. Ты госпожа. Ты должна быть сильной. Не показывай свою слабость врагам» - так говорила ей матушка. А враг ли он ей? Может это мать настраивает её против брата? - Госпожа моя, Михримах - улыбнувшись, сказал старший Шехзаде, подходя к сестре. В этой улыбке она узнала, свойственную ему, ещё с детства невинность. Михримах удивилась такому необычному приветствию. Но сочла это за простую любезность в её тяжелой ситуации. Луноликая так же сидела, отвернувшись от брата. Она почему-то то стыдилась, не хотела, чтобы он видел её слёзы, её слабость. По наставлениям матери, она сделала это. Однако ей хотелось рассказать ему все, расплакаться прямо перед ним. Хотя бы от него получить поддержку. Не услышав ответа, Шехзаде подсел к сестре. Взяв её за руку, как бы боясь, что он повредит ей, или она отвергнет его. Но луноликая госпожа, ответив на его жест, повернулась к нему. - Мустафа, помоги мне! Я не хочу за него замуж! Я не люблю его! Мать запрещает мне рассказать об этом повелителю! - голос её дрожал, а из глаз вновь полились слёзы. Всего пара фраз, а они заключали в себе столько боли. Она затмила ее разум. Последние несколько дней она думала только об одном: зачем она согласилась и как можно расторгнуть помолвку? Но ее отвергла даже мать. Ты полюбишь его. Говорила ей она. Что значит полюблю? Разве брак изначально не должен заключаться по обоюдному согласию? Сейчас брак превратили в цену. Которая будет заплачена за ее родных братьев. - Михримах, - ответил Шехзаде, убирая мимолетным движением рук слёзы с ее лица и смотря ей прямо в глаза. Только он видел ее слёзы. Нет не те, что прямо сейчас стекают по ее ангелоподобному лику. Другие. Духовные, нематериальные слезы, которые ты не можешь ощутить. Их можно только почувствовать. Подобно угрызения совести они не дают покоя твоей душе. - Я с тобой, не бойся, я помогу тебе, я не отдам тебя ему. Только не плачь - продолжил Шехзаде, прижимая сестру к себе. Простое объятие, а как со случаем со словами Михримах, некогда сказанными в истерике, они имели для неё большой и духовный смысл. Не только словами и сочувствием он сейчас помог ей, но и телесным прикосновением, дал ей скорее духовную опору. Ведь в его власти попрать все это. - Уже поздно, ложись спать, отдыхай, не беспокойся о Рустеме. Ты чего нибудь хочешь? - этим вопросом он пытался хоть как то отвлечь ее истощенную от горя душу. - Останься - этой просьбой луноликая обрадовала и себя и брата. На лице которого тотчас появилась лёгкая, но довольная улыбка. Она сейчас нуждалась в нем, нуждалась в том, кто понимал ее боль и был готов помочь ей. Это брак не выгоден им обоим. И Шехзаде сделает все, чтобы не лишать Михримах истинной любви. Ведь кто мы без любви? Кем бы ты ни был: сыном торговца или повелителем мира, без любви ты теряешь все то что есть в тебе. Ты теряешь самого себя. Ты становишься рабом окружающей тебя всюду злобы и зависти. Которые кого-то медленно, кого-то тут же превращают в пепел. - Засыпай, я с тобой - промолвил Шехзаде, погладив ее по шелковистым волосам. Укладывая как ребёнка и держа за руку уже засыпающую Михримах. Главное — ей уже не так страшно. Она доверилась ему, доверила ему свою душу. Она видела в нем избавителя от этого брака. А Мустафа все так же сидел у ее изголовья, продумывая план действий и умиляясь силуэтом спящей младшей, любимой сестры.