***
Акаи беспокойно ворочалась, сминая белые простыни в руках. На ее лице, сквозь приоткрытые бархатные драпри, шевельнулись лучики утреннего солнца. Она нахмурилась, перевернулась на другой бок в надежде продлить блаженное начало дня. Когда Итачи привёз ее домой, стрелка часов уже перевалила за полночь. Нахлынувшие гибельной волной эмоции не позволили забыть один единственный момент: протянутая в рукопожатие рука висела одиноко в воздухе, пока Итачи думал над ответом. Чёрт, почему же он молчит? — она кусала губу, считая идею с таким предложением бредовой, но внезапно тепло его пальцев скользнуло по коже, немилосердно кололо, едва ли не обжигало. Итачи нежно перевернул её ладонь тыльной стороной вверх и поднес к губам. Смотрел на неё исподлобья, бесстыдно ловил беспомощную робость в серой дымке её глаз. — Это был прекрасный вечер, — невесомое прикосновение его губ к бархатной коже возымело должный эффект: место пылало, как и её лицо. — Прекрасных снов. Под яркими впечатлениями от их галантного прощания, она ещё долго ворочалась в постели, искала удобную позу, смаковала каждый фрагмент, — и только к утру сдалась. Ясно уверенная в том, что проспит до обеда, будил ее в утренние часы отнюдь не собственный телефон. Это она поняла, когда услышал непривычно строгий рингтон. Назойливо, дотошно, без остановки — даже у Сакуры есть пределы. Акаи поднялась на локтях, бросила взгляд на тумбу — ее телефон молчал, перевела на дверь — звук шёл из коридора. Именно там, где вчера она оставила свою сумку, скидывая с ног неудобные туфли. В голову ничего не приходило, она только растерянно и сонно хлопала глазами, пытаясь объяснить причину звука. Но думать было бесполезно и неохотно, поэтому Акаи лениво поднялась с кровати, босыми ногами топая в коридор. Коснувшись пальцами ремешка, она несколько секунд подумала — окинула заспанным взглядом своё отражение, и сунула руку в темную бездну сумки. Причину ее раннего пробуждения она нащупала сразу, и тут в голову врезались картинки того, как ловко она вырвала из рук Итачи телефон и кинула его к себе. За разговорами она забыла о том маленьком условии, и теперь представляла, как Итачи был зол. Взглянув на экран, Акаи обнаружила множество пропущенных от Саске, и отчего-то облегченно выдохнула. И минуты не прошло, как ее друг решил повторно достучаться до старшего Учиха. — На проводе твоя подруга, и я огорчу тебя, но нет — Итачи не со мной, — она представляла, как вытянулось привычно-холоднокровное лицо Саске, стоило ему услышать тонкий голосок, явно не принадлежавший Итачи. В трубке зазвенела тишина, Акаи даже подумала, что Саске ее сбросил, но взглянув на экран поняла — разговор ещё идёт. — И тебе доброе утро, — нервно усмехнулся Саске, нащупывая эмоции подруги. — Знаешь, ты меня всегда удивляешь, но сегодня превзошла саму себя. Но девушка только мелодично засмеялась, а между тем сон постепенно отступал. Она упала в объятия теплых подушек, и закрыла глаза. — Учиха Саске, наверняка, хочет знать подробности, как телефон его брата оказался у меня? — весьма точно предположила Акаи, опережая всякие расспросы: — Прежде чем я расскажу, ты поделишься со мной на милость, какого черта вы с Сакурой устроили. — Кажется, я только что видел Итачи в лифте. Прости, я позвоню позже, — и прежде, чем она успела выплеснуть накопленную за это неудавшееся утро, злость, Саске поспешил сбросить звонок. — Так и знала! Эти двое определённо что-то задумали, — недоуменно почесав макушку, она сладко зевнула и повертела в руках телефон. — Что ж, нужно вернуть тебя хозяину.***
Итачи казалось, что в порядок его мира внесли турбулентность. Он не привык: думать о ком-то, кроме младшего брата и семьи, быть открытым больше, чем позволено. Обычно, он видел каждого насквозь: одним требовались связи, другим — деньги, а третьи и вовсе охотились за его сердцем. Итачи привык: люди вокруг него не имели важности, не имели преданности, не имели доверия, — ими двигало потребление, выгода. И ради этого они притворялись, готовые ступать крепким шагом по головам. Исключением из этой заправки был единственный человек — Шисуи. Ему он доверял безоговорочно, во всем: даже в делах амурных. Вернувшись поздно ночью в безжизненные апартаменты, он устало бросил пиджак на кресло, осушил бокал виски и прильнул лицом к мягким подушкам. Итачи, впервые в жизни, по-настоящему вымотался, вот только усталость эта была слишком приятной. Перевернувшись на спину, он расстегнул рубашку и задумчиво уставился в потолок. Весь разговор перед её домом не выходил у него из головы. Акаи приняла это решение далеко не спонтанно, и всю дорогу думала о том, как сказать ему об этом — это Итачи понял по её искаженному в раздумьях лицу. Предложение быть друзьями звучало весьма и весьма безобидно, но вот, пожимая в согласие руку, Учиха и не думал дружить. Разумеется, лезть в отношения между ней и Саске он и не помышлял, в конце концов, его воспитывали не так. Но зыбкая мысль преследовала его до самого дома, не отпускала в уединение, лихорадочно укоренялась в сознание. Итачи подумал позвонить Шисуи, чтобы невзначай услышать дружеский совет, но вот беда — телефона он не обнаружил. Поднявшись, он пошарил по карманам пиджака, но и там пусто. И в этот момент он вспомнил озорной блеск, и пропавший в дамской сумочке смартфон. — Черт! — усмехнулся Итачи, и обратно лёг, подложив руки под голову. — Не сумасшедшая, а чертовка. Проснуться не от рабочих звонков, а по собственному желанию для Итачи было явлением непривычным. Солнце опаляло его умиротворенное лицо утренними лучами, а послевкусие вчерашнего променада слепило душу. Он чувствовал, нет, он с упоением проживал этот день вновь и вновь. Итачи не торопился открывать глаза, наслаждаясь приятной тишиной и трепетными этюдами их прощания. Невесомое соприкосновение их пальцев, нежная улыбка в ответ, и лукавый блеск в глазах — он запомнил каждую деталь. Восторженный визг, сплетенный с детской радостью, стоило их вагонетке закружить по рельсам, забавлял его. Прекрасное от мерцающих огней лицо испачканное в мороженом, вызывало желание попробовать соленую карамель на её губах. Задиристый смех и томительное молчание в кабинке, что возносила их к небу, завораживало его. Акаи, казалось, была зыбкой и причудливой, но ей удавалось погружать Итачи в пучину новых ощущений, и ему это, по неведомым причинам, нравилось. Он никогда в жизни не испытывал такого набора эмоций одновременно. Невероятно, каким искренним он был. Как много хотел бы ей рассказать, жаль дорога была слишком короткой, а её голос — слишком приятным. Разговоры, разговоры — ох, как Итачи к ним не привык. Считался немногословным, едва ли любил рассказывать о себе хоть что-то. Но перед ней он открывался, до последней капли был искренним, и это позволило установить связь. Вот только, она предложила ему дружбу. Дружбу? Итачи отроду ни с кем не дружил, кроме Шисуи. Но их связь, их странная душевная близость в том парке, надавила на него, и он согласился. Увидев её тонкий силуэт среди столпившихся у входа гостей, сердце замерло. Итачи считал, что в судьбу верят те, кто привык по жизни плыть по течению и бояться брать ответственность за собственную жизнь. У него были другие принципы, и совершенно другое мышление, но в стылый мартовский вечер нечто в его сознание прояснилось. Утренняя рутина проходила для него в привычном темпе. Пробежка, плотный завтрак и бодрящий кофе по дороге в офис, — обычно это не вызывало эмоций, но сегодня каждая минута проживалась иначе. Бережно подписанный стаканчик в его руках напоминал о ней, салон автомобиля впитал прохладу сладостно-чувственного аромата её духов, а непрошенные воспоминания стали для Итачи наваждением. Независимая, но вместе с тем трогательная, чертовски шаловливая в словах и вызывающая его на эмоции, — она была в его мыслях, в ясном образе, в самых скромных закоулках памяти. — Кисаме, ты слишком хмурый для такого солнечного дня, — заметил Итачи, стоило его личному помощнику замаячить на периферии зрения. Мужчина почтительно поклонился, наблюдая, как Итачи аккуратно раскладывает на столе вещи, прежде чем опуститься в кресло. Это вызвало внутреннее облегчение, ведь привычка с самого утра наводить порядок для Итачи было сродни ритуалу, и в этом он был неизменен. — Итачи-сан, — прокашлявшись в кулак, заговорил Кисаме, — до Вас с самого утра не дозвониться, я начал… — Не было нужды для беспокойства, — поспешно оборвал его Итачи, заканчивая утренние приготовления. — Я просто забыл свой телефон дома. Непривычная забывчивость совершенно не примерялась с образом Учихи. Кисаме не придал бы этому значение, как многие сотрудники в этом здании, но на этого человека, он работал чуть ли не всю свою сознательную жизнь. — Ты подготовил все документы? — сразу к делу перешёл Итачи. — Да, но, — Кисаме выдержал правильную паузу, прежде чем сообщить, — с поставками произошла задержка. — Снова проблемы в логистике? — Итачи изумленно поднял бровь, досконально анализируя отчетность. — Мы, кажется, уже не в первый раз сталкиваемся с подобными искусственными трудностями. Транспортная логистика хуже всего, некоторые пункты теряются в бумагах. Может стоит пересмотреть партнёров? — Владельцы ресторанов теряют деньги, и выбирают наших конкурентов, — внёс свою одобрительную лепту Кисаме. — Тогда устроим корректировки, — Итачи бросил бумаги на стол, откинувшись на спинку кресла. — Мы рассмотрим новых предпринимателей, может даже молодых. Главное, вернуть доверие наших клиентов. И пересмотри финансовые документы логистической компании, цифры не сходятся. Передай Саске… Итачи не успел закончить свою речь, как его прервал появившийся в дверях кабинета вышеупомянутый, до чрезвычайности потрёпанный дикой спешкой, едва ли не снося увесистые двери. Глаза буравили его насквозь, активно сканировали каждую эмоцию. Тишина повисла в воздухе, обжигала легкие, и только грузный вздох рассек молчание. — Я сам передам, можешь быть свободен, — недовольно сморщив лицо, Итачи выслал своего секретаря на выполнение поручения. — Доброе утро, Саске. Младший Учиха выглядел встревоженно, и не сложно было свести по формуле, какие мысли обуяли его. Вероятно, Саске мог быть в бешенстве, неправильно трактовать их вечер, а может утренним звонком на его телефон, он запустил карусель неслыханных фантазий. Впрочем, хотелось ли Итачи оправдываться, он и сам не понимал? Опровергнуть любые предположения, объяснить, что между ними ничего не было разумнее всего сейчас, пока Саске не начал поднимать пыль. Но на его удивление, тот задорно плюхнулся в кресло напротив, будто собирался отмечать триумфальную победу. — Мне кажется, или сегодня в твоём кабинете слишком ярко? — оценивая придирчивым взглядом обстановку вокруг, Саске откровенно валял дурака. — О чем это ты? — Нии-сан, твоё лицо сияет так, что в любую минуту стол заискриться, — чрезмерно авантюрно поддразнивал его Саске. Реакция младшего брата вводила Итачи в легкое замешательство. Вместо обидчивых криков, испепеляющий дотла его совесть гневный взгляд, Саске откровенно потешался над ним, а вся ситуация небывалым образом веселила его. Причину такого настроения Саске, судя по озорному блеску в глазах, знал лучше него самого, — это вызвало жаркую дискуссию мыслей. Ответить ему честно или бесчестно оправдать свои тайные желания? — Так в чем причина? — не унимался Саске, как и следовало ожидать, нарочно выводя его на чистую воду. — Рассказывай. Итачи церемониться не собирался, и пляшущие в глазах Саске непослушные искры только подначивали его к тому, чтобы раскрыть свои карты. Младший едва ли не прыгал от нетерпения услышать что-то заветное, что ножки стула буквально ходили под ним ходуном. Он то закидывал ногу на ногу, то сцеплял руки в замок, и поступательными движениями к нему приходило осознание. — Ты оставил меня со своей девушкой, и действительно хочешь знать, что мы с ней делали? — внезапно выдал Итачи после оглушительной паузы, чем едва ли не поверг Саске в шок. Длительная пауза в мыслительных процессах затягивалась. И Саске решился на уточнения: — Ты про Акаи? — Да. Саске сдержался от того, чтобы не вытаращиться на брата, как на умалишённого. Что за ересь он несёт? Когда ему могло показаться, что между ним и подругой могла существовать любовная связь? Саске даже вздрогнул от столь мимолетной фантазии, и его лицо скривилось в гримасе отвращения. Нет, он абсолютно точно любил эту девчонку, но совершенно не так, как надумал в своей голове Итачи. Вот уж умора. — Это конечно забавно, — Саске прыснул от смеха в кулак, чем ещё больше начинал нервировать Итачи. — Но эта сумасшедшая девчонка для меня, как сестра. Облегчение, которое испытал Итачи от сказанных Саске слов буквально вырвалось из его груди шумным вздохом. Он поставил локти на стол, сцепил руки в замок и уткнулся в них лбом. Его безупречная сдержанность исчерпала свой лимит, и на лице растянулась довольная ухмылка. Радость, от озвученной информации, подбрасывала в его пламя дрова, сжигая внутренности, вязкой лавой разгоняясь по венам. Ему требовалось, как минимум — переварить новость, как максимум — обдумать план следующих действий, чтобы не казаться излишни настойчивым. Ведь, по сути, воздвигнутые перед ним барьеры в одночасье рухнули, и то, что сдерживало его — больше не существовало. О да, Итачи торжествующе ликовал, и не собирался скрывать своё упоение предстоящей встречей. А то, что она будет он ни на секунду не сомневался, ведь если пораскинуть мозгами, его телефон всё ещё находился у Акаи. Итачи собирался забрать его, а ещё — заглянуть в её хрустальные искорки, выманить из груди удивленный вздох, поймать на пухлых губах дерзкую улыбку. — Надо же, — подвел итог Итачи, скупо прокомментировав услышанное. — Мне показалось, — он опустил руки на стол, не упуская из виду любые проявления эмоций Саске, — что вы близки, — но тот лишь школьничал перед ним, явно удивленный такой гипотезой, и это было убедительно для Итачи. — Знаешь, если бы ты чаще интересовался жизнью младшего брата, то знал бы намного больше, — с острием обиды проговорил Саске, сдерживаясь от того, чтобы не надуть губы, как делал это в детстве. А Итачи хватило усилий не ткнуть ему двумя пальцами в лоб, — как делал это только он. — Мы дружим с первого курса университета. — Но ты о ней никогда не упоминал, — подметил существенный пробел недосказанности. — Не упоминал, потому что не было необходимости, — Саске недовольно скрестил руки на груди. — В конце концов, она другая часть моей жизни, и зная нашу семью… Договаривать, как бы это было не прискорбно, Саске совершенно не хотелось, от того он замолк. Их взгляды пересеклись на последнем слове, Итачи безмолвно закончил фразу, согласившись. В их семье существовали формальные правила, и устоявшиеся традиции. В правилах — не запрещалось общение с людьми низшего класса, но в традициях — полная изолированность подобных людей в устоях клана. Итачи нехило вздернуло от одной только небрежной мысли знакомства Акаи с, преданным традициям клана, — Мадарой. По счастливой случайности, у них был шанс столкнуться лбами на аукционе, что проводил Хаширама. Но в тот вечер — она уехала раньше, а дела Мадары задержали его до поздней ночи. Рано или поздно, но они встретятся, к чему Итачи был не готов. — Скажи мне лучше, где твой телефон? — Саске ловко перескочил с неприятной темы разговора к более любопытной для него. — Я пытаюсь с самого утра до тебя дозвониться. Саске лукавил перед Итачи, ведь он уже знал местонахождение его телефона. И будучи осведомлённым о темпераменте своего старшего брата, он был уверен, что тот не посвятит его в подробности, даже если озвучить догадки в лоб. И с большей вероятностью, начнет подозревать его в излишней заинтересованности. — Акаи забрала его у меня, — лаконично ответил Итачи, поймав на себе удивленный взгляд Саске. — Хотела, чтобы никто меня не отвлекал. — Хах, — усмехнулся краем рта Саске, в который раз убеждаясь, что в голове Акаи мозг работал за счёт совершенно других винтиков. — Она-то может выкинуть нечто подобное. Итачи хорошо чувствовал своё желание как можно скорее приехать к ней — для этого он вооружился благовидным предлогом. И дело было не в надобности девайса, хотя он был уверен, шквал звонков обрушился на Акаи с первыми лучами солнца. Нет, дело совершенно не в предлоге: ему просто необходимо было увидеть, как ноздри тоненького носа негодующе раздуются, нервно задергается правый глаз и на губах обнажится задорная ухмылка при виде его на пороге дома. Итачи мечтал услышать её мелодичный смех от невероятно уместных шуток, что полетят в него, словно щепки. Поймать этот озорной блеск в серых глазах, и улыбнуться в ответ. — Ты можешь дать мне её точный адрес? — Итачи поднялся с места, надел пиджак и резким движением выпрямил лацканы. Он готов ехать к ней, — сейчас же, немедленно. Саске непривычно импульсивному порыву Итачи удивился, но без зазрений совести взял со стола небольшой клочок бумаги и нацарапал ручкой точный адрес. Протянул лист, с интересом наблюдая, как жадно Итачи вчитывался в информацию, словно чернильные символы на бумаге растворяться, и он никогда больше её не найдет. И в другую минуту за ним хлопнула массивная дверь. Слышались быстрые шаги Итачи, а Саске уже предчувствовал вкус победы в этой маленькой авантюре.***
Круговыми движениями маленькая ладонь скользила по запотевшему стеклу. Туманный силуэт в отражении цепко искал ответы в нахмуренных бровях, в мерцающих сомнением глазах. Под водопадом тревожных мыслей, Акаи не смогла как следует расслабиться. Наполненная ароматными маслами ванная, что должна была взбодрить, напротив вызывала напряжение. Пока она потягивала мышцы, массируя щеткой свое тело, в голове настойчиво верещали мысли, и принадлежали они двум персонам: тому, кто сделал ей больно, и кому ещё предстояло это сделать. Акаи реверсировала вокруг волнующей её сердце миниатюры, в которой Итачи изложил перед ней весьма недвусмысленное предложение. Безусловно, кусая в раздумьях губу, в теплом салоне его автомобиля, она не могла не подумать о том, что этот мужчина, не смотря на такую близость, был совершенно на другом полюсе недосягаемости. Дружба с Саске — это одно дело, но связь с таким человеком, как Итачи — иной коленкор. Кто она рядом с таким мужчиной? Неудачница, что не в состоянии продвинуться в любимом деле хоть на унции. В этом, она мысленно соглашалась с Сасори, когда он горячо утверждал, какая она бесталанная. Цепочка мокрых следов тянулась за ней с самой ванны до комнаты. Одна из ее многочисленных причуд была в том, что Акаи никогда не вытирала тело после душа полотенцем, позволяя одежде сделать это за неё. Сакура частенько ругалась за такое пренебрежение, но когда она была послушной? Акаи набросила длинную футболку, что жадно впитывала влагу. Телефон Итачи, который она переместила на рабочий стол, на её удивление молчал, словно все, кто искал его персону, в момент о нём забыли. Это даже несколько удивило, как и то, что она с девчачьим любопытством хотела бы залезть в смартфон. А как же личные границы? Ну ведь одним глазком приоткрыть занавес жизни Итачи Учиха не являлось преступлением? Хотя, когда он вообще пытался от неё что-то скрывать. Но если призадуматься, Акаи безупречно знала Саске, но никогда не слышала из его уст упоминание об Итачи. Будто бы в жизни её друга этого человека не существовало. Но, вероятно, оправдывала она это тем, что существовавшая за гранью их общения другая жизнь требовала уединения. И по итогу, сведения, которые у неё имелись на руках скудно насчитывала пару неприметных фактов. Неожиданный звонок в дверь прервал трель её голословных мыслей, и вывел из некоторого транса, в котором пребывала Акаи уже пару минут. Стеклянным взглядом она смотрела в окно, не сразу среагировав на появление гостей, но тут же бросила взгляд в коридор. — Неужели Сакура? — невнятно бормотала себе под нос Акаи, пока шлепала сырыми ногами до двери. — И чего её так рано принесло? Итачи на секунду вздрогнул от ошеломленного выражения лица Акаи, и не отводя взгляд, заинтересованно сверлил моментально закрывшуюся перед его носом дверь. — Чёрт! — оглушительно взвизгнула Акаи, что даже Итачи по ту сторону слышал, как усиливался всеобщий гневный мятеж. Сердце Акаи, как сумасшедшее, долбилось об хрупкие рёбра, разгоняя застывшую кровь. Она хлопнула дверью, прежде чем Итачи успел что-либо сказать. Девушка прильнула мордашкой к зеркалу, щипала себя, чтобы и без того пунцовые щёки, порозовели; провела пальцами по влажным спутанным волосам, тщательно их расчесывая и гладя на своё отражение. Стоило скрыть уже прилично влажную футболку, через которую было видно все пикантные изгибы её тела. Мысленно она молилась, чтобы он не успел за те несколько секунд её замешательства заметить это, и платиновая макушка проворно юркнула в широкое горло толстовки. К удручающим догадкам, Итачи действительно успел отметить, как податливо синтетика льнула к оливковой коже. Вопреки волнующим ожиданиям, на пороге её дома он столкнулся с необходимым эмоциональным фольклором, который в последнее время вызывал противоречивое умиротворение. Подгоняемый загадочным чувством эйфории, он стремительно преодолевал забитую машинами дорогу, и только у самых дверей отчего-то засомневался. Это было секундное замешательство перед тем, как он нажал на звонок. Итачи точно ощущал непреодолимое желание увидеть её, — прямо сейчас, в это пылкое мгновение. После убедительных разъяснений о сугубо душевно привязанных отношениях между Акаи и Саске, огонь его сомнений потух. Дружба между ними, как решил для себя Итачи, не сложиться по той причине, что он в ней, по объективной случайности, не заинтересован. С другой стороны, он в полной мере и до умопомрачения увлечен этой непредсказуемой особой, фрагментами их встреч, мимолётными касаниями, хрупким дыханием. Воспоминания врывались в его мысли, хватались за частицы разума, совершали головокружительное сальто. С каких же пор он так зациклился на ней? С каких пор проговаривать слова при встрече заделались в привычку? Неужели с того дня, как она укусила его за шею? Итачи непроизвольно коснулся подушечками пальцев места, где побывали её белоснежные зубки, сдерживая улыбку. Совершенно не похоже на него. Прошла излишне томительная минута ожидания с того момента, как он застал её врасплох. Дверь перед Итачи с рывком повторно открылась, а на его персону с молчаливым неодобрением озиралась пара завораживающих серых бусинок. Под красноречивое молчание, она шумно выдохнула через ноздри, скрывая за влажными волосами смущение. Акаи сделала шаг назад, открыла дверь нараспашку, подобным жестом приглашая его войти, чем Итачи поспешил воспользоваться, уверенно переступая порог. — Итак, — закрывая за ним дверь, девушка взяла смелость первой разорвать полотно неловкого молчания, в полной мере осознавая, зачем пожаловал её нежданный гость. И эта мысль обрисовывала безрадостные перспективы их разговора. — Я очень…очень сильно извиняюсь за то, что забыла вернуть тебе телефон… Просто наш вечер… Он так хорошо закончился, — от смятения фаланги её пальцев издавали странный хруст, как ореховая скорлупа. — В общем, тебе звонили, много…чертовски много раз. Наверное, ты зол, — ошибочно предположила она. — И я понимаю, — Акаи зацепила зубами нижнюю губу, Итачи неуловимо вздрогнул. — Поэтому прости меня. Итачи с легким волнением смотрел на неё, едва поспевая за оживленным журчанием мягкого голоса, улавливая суть в процессе. Дождавшись, пока сбивчивый монолог угаснет, и её глаза поднимутся, он заговорил: — Разве, — бесшумной поступью Итачи приближался к ней, чувствуя, как от желания коснуться покалывает пальцы, — я могу злиться на тебя за тот прекрасный вечер? Вопрос весьма риторический, и его характерная улыбка насыщает её ответами. — Я тоже прекрасно провела, — с придыханием прошелестела Акаи, робко встречая его взгляд, — этот вечер. Безупречно точная формулировка в её голове определенно — чёрт бы побрал бескостный язык — не должна была прозвучать вслух. Взволнованная неподвижностью звуков, она держала внимание на его изящных очертаниях, не смея сдвинуться, какой бы опасной не была игра. Акаи затаила дыхание, когда его тонкие пальцы убрали выбившуюся прядь за ухо. Он держался рискованно близко, обводя подушечкой пальцев упрямую линию её подбородка, — свыкаясь с противоречивыми мыслями о тех, в которых он не хочет торопиться и спугнуть, до тех, в которых он хочет поцеловать её. Смел бы Итачи назвать себя рискованным в действиях, если бы не бессознательные импульсы, что буквально заставляли его повиноваться. Он наклонился на долю дюйма, ощущая её жаркое дыхание на своей, гладко выбритой, щеке, чувствовал, как она замерла в предвкушении. Она не приглашала его, не тянулась на встречу, но вольная оттолкнуть — не торопилась. Лица Итачи коснулась легкая улыбка, пару дополнительных действий, и они потеряют контроль — что мало его волновало — он просто хочет этого, и видит искорки в сероватой дымке её глаз.