***
Наверное, надо рассказать с самого начала, что стряслось в жизни этой бурной и эмоциональной дамы. Какой бы не показалась это история, в конечном счёте, она была самой обыкновенной. По крайне мере, так считала Акаи, перерабатывая в голове весь старый мусор из рванных кусков воспоминаний. Она разглядывала их совместные снимки, сделанные в фотобудке, и разрывала их на части, складывая вместе с его подарками, в черный мешок. Их знакомство не было соткано из красных нитей судьбы; Акаи вообще мало верила в эту романтическую чепуху, считая это, как мифологию о богах, выдумкой. Она верила в силы вселенной, и в то, что оказалась в нужном месте и в нужное время по собственной воле. Это был обычный будничный день, когда Сакура работала не покладая рук в студии с моделями, а Акаи очень хотелось вдохновиться идеями для новой съемки, и она решила посетить, недавно открывшуюся в центре Токио, галерею. Навела она прилично шуму в социальных сетях, поэтому как приверженец моды, она следовала за каждым проявляющимся трендом, — быть в курсе всех событий являлось неотъемлемой частью ее работы. В непрестанном уединение она бродила по белоснежным коридорам, держа в руках толстую брошюру, и с любопытством заглядывая в каждый скромный павильон. Здесь были выставлены на продажу экспонаты разной формы и масти, — начиная от классического формата картин, до небывало глупых вещиц из серии «я так вижу». Некоторые отсеки она проходила мимо, без интереса, даже не бросая свой взор, но в конце галереи её завлекла, выглядывающая черная скульптура женского лица, глаза которой закрывали худыми руками. Она остановилась, и поменяла траекторию движение в сторону этого изваяния. В небольшом помещение было несколько схожих, идеально выполненных, воплощений мастерства. Девушка заплыла внутрь, и заметила в углу комнаты, за столом молодого парня, с яркими волосами, цвета пламенного заката. Он каждую секунду теребил очки, и вёл с кем-то разговор по телефону, совершенно не замечая девушку. Она огляделась, несколько скульптур уже отсутствовало, и видимо находки успешно были приобретены ценителями. Девушка подняла голову, напротив была ещё одна скульптура лица, с разломленной верхней частью, и на этом экспонате она решила задержать свой интерес. Акаи старалась присутствовать незаметно, скромно любуясь хрупким творчеством. Мысли сразу же посещали новые идеи, и она записывала их в свой внутренний блокнот. Акаи уже не помнила, сколько прошло времени с момента, как она остановилась здесь, но пока она любовалась керамическими скульптурами, сзади послышался шорох и легкие шаги. — Вы уже десять минут смотрите на эту скульптуру. Чем же она Вам приглянулась? — неожиданно раздался приятный мужской голос совсем рядом. Акаи повернулась, и столкнулась с любопытным взглядом светло-карих глаз, заставивших её на секунду замереть. Она растерялась только на мгновение, и вернула взор обратно на изваяние. — Мастерством, — вкрадчиво объяснила она, и заметила молчаливый вопрос. — Удивительное воображение, совершенное знание анатомии и мастерство исполнения. Когда я смотрю на скульптуру, у меня складывается ощущение, что мастер немногословный человек, с замечательной позицией наблюдателя, — она улыбнулась, продолжая свой монолог. — Он доверяет собственным чувствам в отношении людей и считает, что выражение лица человека может сказать гораздо больше, чем слова. Действительно, мимика всегда была врождённым языком человека, которым может пользоваться даже младенец. Парень молча слушал ощущения, которые испытывала незнакомка, и впитывал её мнение, как губка. Была ли она права в своих высказываниях? Скорее всего да. — Меня зовут Акасуна Сасори, — молодой человек протянул ей руку, и она приковала взгляд к ней, восхищаясь каким талантом были наделены его длинные пальцы. Спустя секунду пристального внимания, она с радостью пожала её, улыбаясь. — И вы тот самый мастер, — догадливо завершила она за него. — Работы действительно поражают. Мне нравится ход Ваших мыслей. — Можно на «ты», — поправил он. Акаи улыбнулась, и смущенно отвела взгляд. Сасори поразмыслил несколько секунд, и произнес: — Галерея закроется через двадцать минут, и если ты не против продолжить наше общение об искусстве, то здесь есть одно приятное место. Мы могли бы прогуляться? Это было непринужденное приглашение побеседовать, моментальное, с легкой руки Сасори, и смущаясь, она закусила нижнюю губу в раздумьях. — Конечно, — почти ласково произнесла Акаи, после задумчивых мыслей. — Я буду ждать в холле, через двадцать минут. Сасори одобрительно кивнул, и девушка покинула павильон. Она ещё не успела обойти всю галерею, и посмотреть оставшиеся творческие мысли людей. Сасори вернулся за стол, надел брошенные очки, и записывал что-то на листах, Акаи смущенно отвернулась, сжимая брошюру в руках. Как неловко получилось, думалось тогда Акаи, и как сильно она нервничала, когда он стоял в нескольких сантиметрах от неё, распаляя своим приятным мужским ароматом, — невесомо сладким миндалем, с острым привкусом горчинки. Она бродила по оставшимся отсекам безо всякого внимания, ведь всё мысли были прикованы к молодому скульптору, который так галантно её очаровал. Она моргнула, прогоняя странное наваждение, и решила не тратить понапрасну отведённое ей время. Сделав пару снимков экспонатов на свой телефон, она отправила всё это в инстаграм, и покинула бесконечный созидательный лабиринт. В тот день они обсуждали современное искусство несколько часов, пока бродили вдоль аккуратных тропинок сквера, под тусклым светом фонарей. Она слушала его с нескрываемым интересом, жадно вбирала каждое слово из его уст, и поражалась неординарному течению его мыслей. Ему же, симпатизировала её творческая деятельность в роли фотографа, и желание развиваться в изобразительном искусстве. Позже они обменялись номерами, и повторили встречу уже в более приятной обстановке. Ей нравилось, каким выглядело их общение. Сасори посвящал её в те детали искусства, о которых раньше она могла только читать в заумных книжках. Делал это чересчур простым языком, что ей становилось интереснее рассматривать мир с его ракурса. Постепенно они сближались, и в какой-то момент, их близкая дружба переросла в нечто большее. Она даже не заметила, как он, стал самым важным для неё человеком. А потом знакомство Сасори с её друзьями. Она помнила этот день так, будто это был вечно повторяющийся кошмар. Тогда она встретилась с Саске и Сакурой в баре, где произошло первое знакомство, и отчего-то, тогда ещё, Акаи не знала, чем же не угодил Акасуна, но Сакура была категорично и враждебно настроена по отношению к юному творцу. Пока не состоялся тот самый неприятный разговор, подорвавший ненадолго их крепкую дружбу. — Он не нравится мне, Акаи, — честно призналась Сакура, когда после бара, они встретились, чтобы выпить кофе. — Я не понимаю, чем он тебе не угодил? — Акаи искренне удивлялась, откуда у подруги появился такой негативный настрой. — Мы вроде бы хорошо посидели, кажется, он даже понравился Саске. — Дорогая, — перебила её подруга, чуть ли не бросая на стол десертную ложку. — Саске не заводит друзей, так что ему ровным счётом плевать на него. Он просто сделал то, о чем ты его попросила. Сакура не стала рассказывать о том, чем с ней поделился Саске, когда подвозил домой после бара. Она не хотела вмешиваться в их отношения, ведь прекрасно знала, как легко можно было стать крайней в этой любовной истории. Но видеть его в кругу своих знакомых она не хотела, и Харуно искренне надеялась, что если не одобрит выбор подруги, то возможно, Акаи задумается над причиной. Правда она не учла того неприятного факта, что девушка была непреклонна и продолжала настаивать на своём. — Не правда, — упрямо твердила Ликорис. — Сакура, объясни мне, что не так? Все же было нормально, пока вы с Саске просто молча не уехали. — Мне стало дурно, — неправдоподобно соврала она. Акаи разглядела ложь в бегающих глазах подруги. Дело было не просто в том, что его аура или знак зодиака не совпадал с её. И даже не в том, что, как утверждала Харуно, она перепила, — ее алкогольная мера не знала границ. Да и Саске мог быть дружелюбным, если бы хотел, и раз даже он высказался в нелицеприятном ключе, то дела были хуже некуда. Сакура заметно напряглась от такой настойчивости, и вцепилась в несчастную кружку. — Саске… — Сакура на секунду замешкалась, чтобы подумать. Саске просил её не говорить о том, какой сцены свидетелем стал, ведь это могло ранить Акаи. Но у девушки сжималось сердце при виде её невинно-чистой любви. — Саске сказал, что когда они брали выпить у бара, — начала она неприятную правда, и заметила волнение, покорно затихшее на её лице. — Сасори открыто флиртовал с девушкой за баром. Зная Саске, он не скажет что-то, без веской причины. Я приму любой твой выбор, но не этот, — она грустно опустила взгляд, не в силах заставить себя посмотреть на подругу. Сакура выдвинула противоестественный ультиматум для их дружбы, и единственное, что оставалось Акаи, так это молча встать, оставив за собой шлейф разочарования, и неприятный осадок от бесноватой вины. Трудно представить более унылую картину, чем затворничество девушки в собственной шкуре; она долго игнорировала Харуно, которая не раз пыталась завести разговор, и ещё раз всё обсудить. Их маленькая каста расформировалась после того разговора, и вспоминая, какой дружбой она могла бы пожертвовать, иной раз себя гнобила. Она была непреклонна в решение отдалиться от друзей, пока Сакура просто не заставила её пересмотреть решение. Сасори сделал ей предложение, когда они путешествовали по компактным Нидерландам. Это было на закате солнца, когда они ужинали в номере отеля, провожая тоскливо прекрасные панорамы Лимбурга. Он сделал это в своём духе, — сдержано и спокойно, просто протянув на столе бархатную красную коробочку, и задав ей вопрос: «ты будешь моей?». Тогда Акаи ощущала себя самым счастливым человеком на свете, кивала, как глупая, и наивно хлопала глазами. Но потом что-то резко изменилось; она стала всё чаще думать о том, не было ли решение о помолвке поспешным? Далеко не с её стороны, а по больше части, Сасори. По возвращению в Токио, что-то между ними изменилось, и стало ярко очевидным, отчего твёрдо укрепились на пьедестале её сомнения. Но, Акаи была из тех людей, кто тщательно скрывал свою доброту за колкими фразами и вздорным темпераментом, поэтому продолжала закрывать глаза. Закрывала их на частое отсутствие в её жизни; на какие-то неизвестные командировки, которых не могло и быть; на странные звонки и увлекательный интерес в телефоне. Они стали отдаляться, и это стало естественным в их отношениях, поэтому, когда всё оказалось на краю её терпения, она позвонила Сакуре. — Я не понимаю, что происходит? Негодовала Акаи, когда они пили вино в гостиной её квартирки. Она бросала на диван разбросанные по полу подушки, и пыталась навести порядок. Сакура очень не любила беспорядок: в работе, в жизни и даже доме друзей. — А что ты хотела? — развела руками Сакура. — Я не буду говорить, что предупреждала. Она прошла в гостиную, села на очищенный диван, и взяла со стола приготовленный для неё бокал, наполняя его красным-полусладким. — Ты не предупреждала, — она резко подняла голову и бросила недовольный взгляд в сторону подруги. — Ты просто всякий раз твердишь, что он скользкий, — припоминала она уже стандартные рецензии Сакуры на её парня. — А он просто закрытый и спокойный человек. — Акаи, ты просто не умеешь разбираться в людях, — констатировала общеизвестный, в узком кругу её друзей, факт. Когда они, ещё будучи на втором курсе обучения в Токийском университете, не раз соприкасались с юношеской веселой жизнью, она каждый раз ошибочно принимала мерзкого мудака, за «загадочного и своеобразного». И тогда Харуно казалось, что её подруга просто перечитала романы и книг про эту манящую силу, — любовь. Но, по правде говоря, Акаи просто не умела забираться в голову к людям, и к этому выводу ее подтолкнул Саске. — Я просто хочу сохранить наши отношения. Мне не хочется терять этого человека только потому, что я делаю что-то неправильно, — устало опустилась Акаи на диван, прижимая к себе ноги. Её голова опустилась на колени, и она с надеждой смотрела на мудрую и рассудительную Сакуру. Сакура вздохнула, делая большой глоток, — разговор будет сложным, она уже это предчувствовала. — С чего ты вообще решила, что именно ты делаешь что-то неправильно? — искренне поинтересовалась она. Этот вопрос вогнал Акаи в ступор. Тогда ещё она не знала, что ответить, но совершенно серьезно полагала, что именно она вырыла собственными руками пропасть между ними. Эта уверенность длилась на протяжение ещё нескольких месяцев, на которые Сакура просто закрывала глаза. Пока не настал день «Х», в который Акаи убедилась, какой идиоткой всё время была в глазах абсолютно каждого. Тогда она решила сделать Сасори сюрприз, чтобы как-то подтянуть лямки их отношений. Проснулась окрыленная, наспех собралась, припудрила носик, подкрасила губы и решила сделать ему подарок, в качестве любимых его сладостей и кофе. Она думала о том, как увидит его растерянные карие глаза, а потом он улыбнётся теплой улыбкой, и впустит её внутрь. Так она видела их встречу спустя неделю отсутствия Сасори на её радарах, но правда оказалась суровой. Оглядываясь назад, наверное, Акаи не хотела бы знать истиной причины их конфликта, когда знакомую дверь его студии открыла молоденькая брюнетка. Сложно было описать, что она чувствовала, — в её серых глазах было абсолютно всё: мольба, скорбь, и ненависть, но там же и где-то, разочарование и наивность, что это не правда. — А вы кто? — спросила писклявым голосом разлучница, когда прикрывала обнаженное тело знакомыми бордовыми простынями. — Его невеста! — она удивилась, каким громким и резким оказался голос, который она слышала в своей голове. — И видимо я не вовремя, — это было обращено в сторону парня, который стоял за спиной нагой особы, и волнительно смотрел на неё. Акаи не хотела видеть то, чего свидетелем стала за закрытой дверью его квартиры. Она не помнила, когда бы ещё, ощущала такую неподвластную и наточенную боль. Ей приходилось сталкиваться со многим, включая потерю близких, и сегодня, был очередной похоронный день. Она похоронила свою любовь, свои планы и свои желания, и как в Вальхаллу отправлялся корабль, так и ее любовь спускалась вниз по реке, пронизанная огненной стрелой. Вспыхнул пожар, и сгорела дотла ее нежная любовь. А потом она просто развернулась, бросив на пороге его квартиры коробку с пирожными, и ушла. Бесцельно бродила вдоль заполненных людьми улиц, пустым взглядом ища ответ среди незнакомых лиц. Её телефон разрывался от звонков, сообщения сыпались кучей, и она знала от кого. Но ей не хотелось читать смешные оправдания, ведь всё было до глупости очевидно.***
— Так ты пришла к нему домой, а дверь тебе открыла молоденькая курица? — переспросила Сакура, когда девушка закончила свои повествования о том ужасном дне. Кажется, её до сих пор мучали страшные сны. Она выдохнула, и опрокинула ещё одну рюмку в себя, прежде чем сказать: — Да, всё именно так, — она вертела на пальце его кольцо, и сдерживала горькие последствия предательства внутри. — И я не понимаю за что он так со мной? Сакура тяжело подняла голову, и посмотрела на блондинку. — Не за что, а почему? — в голове был только один ответ, и выражения любопытства на лице Акаи вызывала улыбку. — Потому что ты просто хороша для него. Девушка задумалась над тем, что озвучила Сакура, и оставшийся вечер был прекрасным поводом отметить их удачно пойманную рыбку. Харуно выслушала девушку, и хотела, чтобы ещё несколько коктейльных шотов выполнили качественно свою работу, поэтому оплатила новую партию алкоголя, и поспорила на то, кто же быстрее выпьет эту спиртную дорожку. Акаи не помнила, чем закончилось их пари, но скорее всего её фатальным поражением, не помнила она и того, как добралась до дома, но точно была уверена в том, что не хотела ставить будильник и ехать на подготовительные съемки. Её мозг услужливо помог ей забыть об этом, и она уснула сладким сном.