На троих

      Куроо прогибается в пояснице до легкого хруста позвонков.       Тяжелый день и две огромные стопки документов, которые принесла ему на подпись милашка-секретаресса, не прошли бесследно для мужчины.       Две пары рук настойчиво оглаживают разморенное горячим душем тело, то и дело сползая к разведённым ногам и подрагивающим бёдрам. - Куроо-сан, - горячечный шёпот опаляет одно ухо. - Куро, - к другому прижимаются вторые, обветренные и сухие, но такие родные, - позволь...       Тетсуро выдыхает прерывисто. Пусть делают, что вздумается.       Шое и Кенма воспринимают шумный выдох как отмашку.       Они словно бросаются в бой, атакуя беззащитное тело мужчины.       Тонкие пальцы в прохладной смазке мажут меж ягодиц, поглаживают внутреннюю сторону бедра, тонкую кожу поджавшихся яичек, будто заново изучают, даруя и исследователю и подопытному какое-то странное удовольствие на грани сумасшествия. Другие же пальцы, немного меньше, чуть короче, с огрубевшей на подушечках кожей, порхают будто по всему телу: гладят за ухом, едва не зарываясь в волосы, трут соски, очерчивают ямку пупка и снова возвращаются наверх, к месту, где на шее под чёткой линией нижней челюсти бьется артерия. - Тетсуро-сан, - Хината с едва различимым отчаянным стоном пикирует носом в шею Куроо и прижимает губы к чувствительной белой коже в собственническом жесте, - ты такой красивый и сладкий.       Кенма где-то внизу, меж разведённых ног Куроо, лишь тихо фыркает и припадает ртом к сжавшемуся сфинктеру, не давая уйти от ласки крепкой хваткой на бёдрах. Куроо уже не волнуют синие и красные следы, которые отпечатаются на молочно-белой коже. Его волнует только юркий горячий язык в заднице и смазка со слюной, стекающая по ложбинке на простыню. Его волнуют только грубые пальчики на шее, ключицах и сосках, давящие, растирающие и щипающие. Тетсуро в раю и аду одновременно. Эти двое точно хотят его смерти. - Куро, - зовёт мужчину Кенма, - Тетсу.       Тетсуро с трудом фокусирует взгляд на раскрасневшемся лице, влажном раскрытом рте и высунутом язычке, бесстыдно гуляющем по отверстию меж ягодиц. - Мы с Шое хотим тебя вдвоём.       Куроо вцепляется зубами в свои же пальцы и протяжно воет. Кенма и Шое расценивают это как согласие. Через судорожно сжимающийся сфинктер проталкиваются сразу три пальца и раздвигают податливые мышцы. Последнее, что ясно видит Тетсуро перед тем, как провалиться в оглушающую темноту, это качнувшаяся голова лучшего друга. Мужчина ощущает, что пропало тепло, а потом как хорошо смазанный член Шое плавно входит в задницу прям под пальцами Кенмы.       Все, что может Тетсуро, это согнуть ноги в коленях и сильнее развести их в стороны. Грудной стон Хинаты отзывается где-то за солнечным сплетением, из легких невольно вырывается ответный звук. Кенму где-то рядом перетряхивает от этой симфонии, но пальцы он не убирает, терпеливо продолжая разминать упругие мышцы и для себя тоже. - Господи, - Шое почти скулит, вталкиваясь глубже, - господигосподикуроосан!       Смазка льётся, кажется, нескончаемым потоком, Кенма не жалеет подобных вещей, потому что ерунда, он может купить хоть целый ящик, но не простит себе, если его парню будет больно или хоть немного неприятно.       Куроо сучит ногами по простыне, сжимает многострадальную ткань в цепких узловатых пальцах и вскидывает бёдра, словно хочет быть ближе к этим двум демонам. - Кенма, хватит, - хнычет Тетсуро, - давай уже.       Наглого кота дважды просить не требуется. Он вытаскивает пальцы, а Шое тут же врывается в Куроо по самые яйца с блядским хлюпаньем и звонким стоном. - Тогда открой глаза и смотри, - мурлычет Козуме, - не смей закрывать их.       Кенма встаёт на колени рядом с Шое и вцепляется в его волосы, притягивая для развязного поцелуя. Его пальцы в смазке, и Хината будет ворчать, но это потом. Сейчас они сплетаются языками, не успевая ни смыкать губы, ни сглатывать слюну, и вязкая прозрачная жидкость стекает из уголков ртов; Козуме пальцами второй руки подцепляет ее и размазывает по своему члену. Куроо не то чтобы не смеет закрывать глаза, он просто не простит себе, если пропустит подобное зрелище: два его любимых человека отчаянно целуются, цепляясь друг за друга скользкими пальцами, и это так по-блядски пошло, откровенно и до мерзостности сексуально.       На глазах выступают слёзы, когда в растянутый сфинктер давит головка второго члена. Тетсуро хочется выть. За все время совместного времяпровождения они впервые пробуют такое, но мужчина не может сказать, что ему больно, скорее это странно, немного жжёт, но ощущения такие яркие и откровенные - на грани сумасшествия от удовольствия.       Кенма успевает протолкнуть лишь головку, когда Куро заходится в судороге и кончает, всхлипывая отчаянно. Хината и Козуме отлично знают, каково это - трахать расслабленного после первого оргазма Тетсуро. Они легко проникают оба и задают неспешный темп, выходя и толкаясь обратно по очереди. Куроо просит ещё. Он хочет больше. Хочет обоих одновременно и по самые яйца. Шепчет тихое «пожалуйста», и «ещё», и «сильнее», и «Ками-сама», и «умоляю». Перед глазами стелется красный туман, картинка размывается и остаются лишь ощущения: ласковые пальцы оглаживают колени и бёдра, успокаивая и отвлекая; легкое жжение и непрерывное давление на простату.       Кенма глухо постанывает, Шое задыхается, Куроо, не стесняясь, кричит, заставляя своих мальчиков крупно дрожать и покрываться мурашками. А потом оказывается на животе.       Шое ловко проталкивает под него подушку - теперь вновь воспрянувший член трется о наволочку. Куроо больше не может стонать: истерично всхлипывает и глотает слёзы. В этой позе проникновение ещё глубже. Глубже, ярче, откровеннее настолько, что сердце заполошно скачет уже где-то в глотке. Его слегка подташнивает, и кружится голова, но это ничего. Прерываться сейчас ради таких выкрутасов организма грешно.       А тем временем Кенма давит горячей ладошкой на поясницу, вынуждая прогнуться: - О, господи, да! Прям там, пожалуйста! - Тетсуро срывается на рыдания.       А Шое и Кенма на разъезжающихся коленях из последних сил стремятся вырвать ещё один оргазм любимого мужчины. В воспалённых мозгах бьется мысль, что Куроо затих. Адреналин настолько кипятит кровь, что они не замечают ничего вокруг. Ближе, еще ближе, громче, ну же, Тетсу, кричи так громко, насколько хватит связок. Хината на каких-то внутренних резервах резво вбивается внутрь и рычит, словно дикий зверь. - Кур-р-роо-сан, давай же, - Кенма рядом не выдерживает и с глухим, булькающим звуком из грудины кончает внутрь мужчины и заваливается рядом. - Давай, Тетсу, поднимайся, я хочу, чтобы ты кончил мне в рот.       Куроо выдает лишь уставшее «н-н-н-н-ха-а-а». - Кончи вместе с Шое.       Дважды просить не надо.       Хината воет, запрокинув голову и содрогаясь в оглушающем оргазме.       Потрясающе. Сумасшедше. Крышесносно.       Парни ластятся по обе стороны от Куроо, словно два кота, и все, что может мужчина – глухо хмыкнуть. Они целуют его аккуратно, едва касаясь, и в четыре руки обтирают тяжелое тело влажными салфетками.       Он едва в состоянии держать глаза открытыми. - Я люблю вас, - шепчет тихо, проваливаясь в сон.       Шое и Кенма переглядываются и дарят друг другу нежные улыбки.