The Sun

      — Что такое, дорогая?       Пусть тихий, ее голос вибрацией отдавался в ее груди, на которую ты положила голову. Минуту назад ты рассказывала ей один из древнегреческих мифов, которыми она заинтересовалась после того, как ты случайно упомянула Деметру и ее влияние на сезоны. Пока что ее любимым был миф об Ариадне. Оказывается, в Астрее были другие боги.       Теперь же, ты замолчала, отвлекшись на внезапную мысль, разглядывая ее руки, обнимающие тебя так уютно. Она поглаживала твою кожу большим пальцем, и благодаря тому, что она наконец сняла многочисленные кольца, ты чувствовала, какими мозолистыми на самом деле были ее руки.       Сцилла не шутила, когда говорила про свои умелые руки — хоть тебе еще и не удалось испытать их в том смысле, о котором она шутила изначально. Ты видела, как она взламывала замки шпилькой, вскрывала бутылки ножом, иголкой с ниткой ставила заплатки на твоей одежде — но все это делали ее руки, умело направляющие инструменты. Стереотип изнеженной аристократки был разрушен: Сцилла определенно была женщиной, способной составить тебе компанию на заброшенном острове.       Ты завертелась в ее руках в попытке приподняться на локтях, случайно надавила на одну из ее грудей, и услышала шипение в ответ. Пробормотав извинения, ты с смущенно смотрела, как Сцилла потирала пострадавшее место. Она игнорировала саму идею ношения бюстгальтера, да и спала без рубашки, в одних высоких трусах-слипах темного шоколадного цвета.       Не то чтобы ты имела что-то против. Сцилла была прекрасна, и она знала, что заставляла тебя дышать чаще.       — Просто будь осторожнее в следующий раз, когда решишь, что моя грудь — более удобная подушка чем та, что лежит в изголовье кровати. — Она хитро улыбнулась. — Так что случилось?       Какими чувственными были ее губы! Но в этот раз твой интерес был обращен на другую часть ее тела.       — Твои татуировки, — ответила ты мгновение спустя. — Пионы, змей, солнечный компас, солнце. Они что-то значат?       Сцилла издала короткий, довольный смешок.       — Ты думала, я просто так навсегда покрыла свои руки чернилами? Конечно, они что-то значат.       Она немного приподнялась и облокотилась на подушку у изголовья кровати. Полусидя, она видела, как ты снова легла ей на живот. Движения ее тела завораживали; на людях она всегда двигалась с впечатляющей грацией — элегантно, но с ощущением силы, немного по-мальчишечьи, непокорно, притягивая к себе внимание. Но сейчас, когда она держала тебя в объятьях, позволяя тебе водить пальцами по контурам чернильных рисунков, она была спокойна и расслаблена, ее поза отдавала чем-то домашним и беззаботным.       — Ты можешь рассказать историю каждого рисунка? Пионов, например. Ты не похожа на человека, которой без ума от цветов, — предположила ты. На самом деле, пионы заполняли пространство между рисунками побольше, но их нельзя было просто выкинуть из полной картины. — Это как-то связано с их значением? Романтика и счастливый брак?       Сцилла громко фыркнула, и внезапно ты поняла. Количество расторженных помолвок у Сциллы перешагнуло за пять, и она наверняка подумала, что твои слова были очень, очень обидной шуткой.       — О богиня, Сцилла, мне-       — Ну, на самом деле, ты угадала, — ответила она немного нерешительно, как будто сомневаясь, стоит ли ей делиться чем-то… настолько личным. Легко уязвимым. — Но эти татуировки я сделала позже всего. Просто чтобы заполнить пустое место, честно говоря.       Так ты была права.       — Тогда что было первым?       Сцилла оценивающе взглянула на свои руки, которые ты держала так нежно, но потом ее взгляд снова переметнулся к твоему лицу у нее на животе. Ее привычка смотреть людям прямо в глаза сначала пугала тебя и заставляла напряженно замирать; потом оказалось, что так она уделяла тебе все свое внимание.       — Змей. Мне едва исполнилось восемнадцать, как я его сделала. Эсцелл и Флориан… тогда еще не были в разводе. — На мгновение, голос Сциллы дрогнул. Ты дала ей время прокашляться. — Тогда мы еще жили все вместе, но Эсцелл уже отдавал предпочтение Феликсу. Я постоянно убеждала себя, что, будучи в семье единственным не владеющим магией человеком, я была не хуже кого бы то ни было, но, сама понимаешь, я —       Она издала натянутый, отрывистый смешок, и ты поняла, что она пыталась избавиться от комка в горле.       Сцилла не всегда была такой чувствительной; обычно она просто отмахивалась от любых упоминаний о своей семье, увиливала от вопросов и продолжала говорить о себе. Но ты все равно заметила, еще во время первого семейного ужина, когда ты и Феликс пытались сбежать из западни Эсцелла.       Она была, возможно, единственным членом семьи Эсцелл-Ангуис, который не хотел, чтобы семья совсем распалась. Во время того ужина Сцилла напомнила тебе тот мем с мужчиной, удерживающим на поводках двух непослушных детей в попытках с ними справиться; только в этот раз вместо детей были Эсцелл и Феликс, готовые перегрызть друг другу горло, и наверное где-то там еще был Флориан, а Сцилла пыталась хотя бы не дать им поубивать друг друга.       Ты была уверена, они относились к ней не так хорошо, как она того заслуживала. Она отправляла Эсцеллу подарки — а он их передаривал. Она пыталась спасти Феликсову задницу — а он обзывал ее на все лады. Они оба смеялись над ее неудавшимися помолвками, и ты просто не могла понять, почему Сцилла еще ни разу не накричала на них обоих.       А может она это сделала, а ты просто этого не увидела.       — Ну, мне было больно, — продолжила Сцилла. — И потом я натолкнулась на какую-то песню, и в ней было что-то о змее, склоняющемся перед королем, не волнующим воду в омуте, просто ждущем подходящего момента, и по какой-то причине я подумала: вот то, что мне нужно. Я потерплю сейчас, и покажу свою настоящую силу потом — а потом они развелись, но татуировка уже была у меня на руке.       — А дальше?       — А дальше они решили быть ответственными родителями и подумали, что поделить имущество и детей — это отличная идея. Сама знаешь, Эсцелл взял Феликса, и так как последним ребенком в наличии была я, меня отдали Флориану.       И она снова хмыкнула. Ты подумала было сказать ей что-то утешительное, но Сцилла продолжила, может быть, не желая уделять слишком много внимания своим чувствам.       — Все изменилось очень быстро. Мне тоже удалось быстро ко всему приспособиться, но на самом деле я понятия не имела, что еще жизнь в меня швырнет. Моя жизнь и мой детский план мести Эсцеллу были испорчены.       — И тогда ты подумала о компасах, указывающих тебе путь, — догадалась ты.       — Ну, не совсем я. Это был Флориан. К моему стыду, в один день я сломалась и рассказала ему о всех потаенных мыслях и страхах. Он выслушал меня и сказал мне все добрые слова, которые выучил из своих обожаемых книжек, но увы, мы оба не знали, что делать дальше, а вся наша семья была убита при таинственных обстоятельствах. Ты никогда не угадаешь, что Флориан предложил сделать.       — Мне он всегда казался благоразумным. Это не так? — спросила ты, наклонив голову, глядя на то, как Сцилла первый раз за разговор искренне смеется.        — Он предложил спросить у карт Таро, — ухмыльнулась Сцилла. — И это был бунт, дорогая. Никогда не думала, что он так может.       Ты на самом деле не понимала, что мятежного было в картах Таро, которые были таким распространенным тропом в каждом фандоме. Заметив смятение у тебя на лице, Сцилла пояснила:       — Как и Феликс, Эсцелл считал гадание бесполезной тратой времени. А Флориан решил позволить какому-то куску картона решать нашу судьбу. Эсцелл и Феликс с ума сойдут, если услышат об этом, так что прошу тебя сохранить это в секрете.       — Можешь на меня положиться. Так что сказали Таро?       — Я не особо помню, дорогая, — сказала Сцилла с улыбкой, которую ты расшифровала как «Я все прекрасно помню, но не скажу». Ты решила не давить.       — Но я помню, как Флориан сказал мне о том, что моим арканом-покровителем, должно быть, является Солнце, потому что так же, как и я, оно может мгновенно изменить свое значение. В прямом положении оно означает успех и радость, но если оно перевернуто, значения тоже совсем другие — отсутствие успеха и уныние. И если у тебя есть солнечный компас, то солнце поможет тебе найти путь. Вот так у меня появились Солнце и компасы.       Оставался последний кусочек паззла.       — Что насчет пионов и счастливого брака?       — Почему вас всех так заботит то, что я хочу быть счастлива в браке? Эсцелл, Феликс, теперь ты. Разве я этого не заслуживаю? Жениться на любимой женщине и быть счастливой, пока смерть не разлучит нас? — притворно поплакалась Сцилла и надула губы.       Ты не смогла сдержать смешок. Ты поцеловала ее в губы и почувствовала, как под твоими губами гримаса обиды превратилась в самодовольную улыбку. Она манипулировала тобой, а ты с удовольствием поддалась, потому что как можно было упустить шанс поцеловать Сциллу? Ни за что, ни один поцелуй не должен был быть упущен.       — Ну конечно ты заслуживаешь счастливой свадьбы, Сцилла, — ты пробормотала ей в губы и отстранилась точно тогда, когда Сцилла попыталась углубить поцелуй. Отказ заставил по-детски обиженную гримасу появиться снова, но у тебя были кое-какие важные вопросы для обсуждения.       — И еще ты заслуживаешь знать ответ на одну загадку.       — Какую загадку?       — Угадай, как сильно я тебя люблю.       Ты видела, как вспышка чувств отразилась у нее на лице, и могла поклясться, что видела, как Сцилла немного покраснела — что, однако, не помешало ее губам изогнуться в чеширской ухмылке.       — И насколько же сильно?       Какими соблазнительными были ее губы, а ты была простым существом, поддающимся на ее искушение. Ты поцеловала ее снова, и Сцилла сразу же положила руку тебе на затылок, зарылась пальцами в твоих волосах и углубила поцелуй. Ее губы были теплыми и мягкими, и такой же была ее кожа; определенно, Флориан был прав.       — До солнца и обратно.