Курим и молчим

Они заснули как-то одновременно - по крайней мере, Максу так показалось. Он словно провалился в какой-то неожиданно спокойный сон, ощущая, как дышит рядом Володя, а проснулся уже только утром, когда тот еще спал. Вот и хорошо, пусть поспит. У него сегодня интервью в три, а они вчера заснули практически под утро... или нет? Совсем вчера он потерял чувство времени. Надо пойти, поставить чайник. И посмотреть, что есть в холодильнике. Володя проснулся, но вставать не спешил, даже глаза не открывая, лежал, слушая свое же дыхание и свои же мысли, которые после вчерашнего стали более... оформленными? И четкими. Макса рядом не было, он чувствовал, но вставать пока не хотелось. Он не мог. Морально не мог, пока не посмотрел бы на то, что болтается у него сейчас в мыслях. По факту он никому не рассказывал это раньше, никому. Никто и не спрашивал. Только один человек до Макса знал, что происходило. Арсений. Арсений был типичным поэтом, каким их привыкли видеть из очерков о литературе - с длинными волосами, ещё длиннее, чем у него самого, худым и нескладным, и совершенно непривлекательным внешне. Они познакомились, когда Володя работал ещё в другой газете, с печатью, полосами и проспектами, а сам Арсений в его нынешней редакции. Писали про культурную жизнь. И заобщались. Володя не помнил, на чем они сошлись точно, то ли стихи, то ли музыка, то ли работа, но общаться они стали часто. А потом Арсений спросил... Спросил сначала про любовь, потом про искусство, поглядел, как передёрнуло Володю, свернул этот вопрос. Потом они ещё пообщались, ещё и ещё, без всякого подтекста. А потом... Он как-то спросил "я вижу, что тебе очень больно. Это так?" И Володя не смог не ответить. Он помнил, как ревел с чаем на кухне, а его гладили по голове и шептали "ну, кому мы такие нужны, травмированные то, только друг другу". Он помнил, что Арсений не лез первый нисколько, пока Володю самого не накрыло. Володя помнил, что ему вернули чуть-чуть ощущение "есть же нормальные люди, ну есть" и этот страх, противное чувство "самавиновата" куда-то ушло. Арсений все понимал, но Володя никогда не спрашивал, что у самого него было, просто не мог, не хватало ресурса, а тот никогда не рассказывал. И даже не упоминал, кроме той одной фразы "такие травмированные". Они и не встречались-то толком. Не было типичных встреч, как у всех влюбленных. Володя просто иногда приезжал к нему и проводил время. Разговаривал. Слушал в ответ. Иногда они спали, чаще всего нет, и это было приятно, не всякий совместный сон приводил к сексу, совершенно не всякий, Володе тогда это было нужно. Арсений привел его в союз писателей, сначала как журналиста для статьи, потом как участника. Он устроил его в редакцию, где работал сам, и где Володя работает сейчас, сначала в отдел к Игнатьичу и Матвею, про спортивные события. Спорт - это тоже было хорошо, да и коллектив был адекватнее. Арсений никогда не просился к нему домой, а Володя и не приглашал, хотя к тому времени уже несколько лет жил здесь. Они встречались исключительно у него и в этом была некоторая безопасность - Володя всегда мог уехать. Хотя не было ни одного повода. Они расстались мирно. Просто расстались, Арсений решил жениться, в принципе, вообще, и они разошлись. Володя тогда в общем-то пришел в себя, и общение сохранилось на какое-то время. Работали вместе. Общались просто так. Володя знал его девушку. Это было не больно, не грубо, не обидно, это было естественно... никто из них с самого начала не обещал друг другу любви. Да ничего не обещал, в общем. Арсений потом сказал, что и не любовь у них была никакая, ему просто некуда было девать свою нереализованную заботу, но Володе тогда и не "любовь" была нужна вовсе, "любви" он наелся до этого, а как раз эта забота то и была нужна. Арсений уехал в Европу, место в культурной колонке освободились и Володю перевели туда, потому что он смог подхватить. Потом он познакомился с Лидой, она как раз ушла от очередного своего ухажёра, вроде как начинала отношения с Матвеем, потом переключилась на Володю. Он ей ничего не рассказывал - надобность отпала, острота сошла, да и зачем это. Немного попустило тогда, и Володя просто сделал вид, что ничего не было и почти сам в это поверил. Пока не вылезло вчера. Вставать с кровати было очень тяжело. Они и правда угваздали кровью вчера всю постель и, похоже, себя, но на ткани она воспринималась не страшно. Вообще, надо будет потом покопаться, не сейчас, попозже, может его и не кровь пугает вовсе, а собственные ранения, кто его знает. Но в любом случае все это придется стирать. Макс обнаружился на кухне. Что-то готовил, похоже, уже некоторое время не спал. На часах почти девять, они внезапно рано поднялись и это было... так непривычно. А ещё он очень хотел сейчас обняться, но почему-то... боялся? Как будто вчера он все нахер испортил. - У нас все в порядке? - совсем осторожно спросил Володя у Макса, замирая в нескольких шагах от него. Не потому что боялся или что-то еще. А потому что... Было ощущение, что надо сначала спросить. Очень надо. Макс обернулся от плиты: - Да, а что? На плите зашипело, и он обернулся обратно: - Щас, прости! Он затеял сырники. Вообще в Володином холодильнике не то чтоб могла повеситься мышь, но мог бы потеряться даже опытный археолог. Там были залежи продуктов, которые валялись там явно не первую неделю. "Наверное, мама привозила, а он не ел". - с грустью подумал Макс. На этот раз результатом раскопок оказался несколько подозрительный творог. Вспомнив мамины советы, что если что-то портится - надо тепловую обработку, Макс решился творог обрабатывать. Первый же нагугленный рецепт в телефоне дал понять, что он во всеоружии. У него все нужное есть. Сырники, конечно, были довольно корявые - и Макс усмехнулся, вспомнив, как вчера говорил Володе про свои корявые руки. А тут его Володя и позвал внезапно со спины. Ну, сырники могли еще какое-то время пережить без внимания. Макс сделал поменьше нагрев и обернулся уже надолго: - Ты чего, Володь? - Не знаю. Я немного ебнутый, - признался тот, всё-таки подходя и обнимая, зарываясь пальцами в волосы, носом в висок, все пара секунд, обнять, обнять, очень нужно обнять, чтобы попустило, чтобы понять, что он ничего не испортил вчера, что он вообще ничего не испортил. С чего он решил, что может что-то испортить, он не знал, но страхи на то и страхи, чтобы появляться иногда сами по себе. И он очень надеялся, что пока обнимает Макса, у того там ничего не сгорит. - Да мы оба с тобой, - усмехнулся Макс. А потом сказал: - Володь. Ты меня вчера просил, чтобы я не переставал с тобой спать... после твоих рассказов. Ты боишься, что я перестану? Тут на плите опять зашипело, и Макс выключил конфорку. - Да. Честно, да. Потому что тебя может переклинить на моменте "а откуда я узнаю, что он реально хочет, а вдруг нет, но промолчит и т.д." Это либо все время инициатива от меня должна исходить... либо вообще... не знаю как... Я... реально не промолчал бы в нашей с тобой ситуации, не смог бы, я надеюсь ты веришь мне в этом. Просто... меня очень успокаивает то, что мы слышим друг друга, и этого достаточно для того, чтобы мне было комфортно, честно. - Так вот это и главное - слышать. Мне не нужна будет постоянно твоя инициатива, но важно будет, чтобы ты сказал - нет, если вдруг тебе что-то не понравится. Вот и все. Сырники будешь? - Буду, - Володя поцеловал его в губы, просто прижался. - Скажу, будь уверен. И это обоюдная возможность. Чтобы ты не думал. Так... только я в душ сначала. Потому что у нас вся постель в кровище с моих пальцев и я местами тоже. Да и привык я с утра у душ ходить, чтобы проснуться... Ты как раз чуть-чуть с ними разберёшься... - Он поцеловал Макса ещё раз и выдохнул совершенно искреннее. - Спасибо тебе. Правда. - Да не за что, бог с тобой, - внезапно сказал Макс. - Иди, я уже ходил, придешь - я порезы тебе замажу и заклею. Кофе или чай? - Чай. - Володя наконец отпустил его и пошел в душ. Машинка стирала, пластырь только чудом держался, а внутри попускало насколько, что Володя почувствовал - ему больше не больно. Он не один. Не обязан со всем разбираться в одиночку. И это внезапно дошло ясно, как никогда раньше. Пахло сырниками на весь дом. Сырники были единственными блюдом, которое у Володи никогда не получалось. То пристанут, то пригорят, то пересолит, то ещё что-то... Макс, похоже, справлялся лучше, и это было видно. Видно по тому, что в итоге получалось. - У меня они никогда не получаются, - признался Володя, усаживаясь за стол. - Я все время что-то с ними упускаю, то сгорят, то от сковородки не отдерешь. Запеканка - пожалуйста, а эти мне не даются. А у тебя вон выходит... - Это со страху, - заржал Макс. - Я так боялся, что не выйдут, что, видимо, они тоже испугались и вышли. По крайней мере, не пригорели, только вот... корявые. Но надеюсь, что форма на вкус не влияет?.. И еще... я фартучек напялить забыл. Это плохо, да. Потому что я обляпал маслом твои штаны и их надо будет хорошенько постирать! Вместе с кровавой простыней! И добавил шепотом: - Считай, что кровавая простыня - это такой... твой переход в другое состояние. Потеря, так сказать, разговорной девственности. Что тебе теперь больше не нужно прятать вот это все в себе и бояться. Давай палец, кстати, я пластырь приготовил. - Боже, так ты что, их в первый раз что ли делаешь? - улыбнулся Володя. - Форма на вкус не влияет, это уж точно, а со штанами разберемся, это уж точно. - Он немного помолчал и добавил тоже чуть тише: - Я не думал об этом с такой стороны... Но очень похоже, и вчера было очень похоже... - Он протянул Максу руку, оба пальца, потому что помощь всё-таки была не лишней. И внимание, внимание тоже было не лишним. - Давай после завтрака маршрут посмотрим, Семёнов скинул. Чтобы ты хоть примерно ориентировался. У нас там навигатор есть на всякий случай, но все же. А то ты по Москве только когда меня вез в первый раз, на адреналине проехал, так чтоб хоть как-то ориентироваться... Володя стащил один сырник с тарелки и попробовал. - Вкусно! А что насчёт формы, я тоже красивые лепить не умею, так ещё и пригорают, как правило... Так что не переживай, все получилось. - Спасибо! Реально в первый раз, просто рылся в холодильнике - нашел погибающий творог, а как еще его утилизировать? Запеканка - это духовка нужна, а инструкции к твоей духовке в интернете нет. А рецепт сырников есть! Макс был чрезвычайно доволен собой. Как же! - Вот только фартучком реально не стоит пренебрегать прежде всего в гигиенических целях. Надо будет крючок для него повесить, что ли. И посмотрим маршрут, да. А то реально я заблудиться могу, опыта-то нет по большому городу ездить, я все больше по байкальским степям на Урале или по полям на тракторе. - С духовкой все проще, чем кажется, я потом покажу, - весело отозвался Володя. - Я вообще люблю сырники, только вот у меня они не выходят. Ну точнее выходят как попало. Так что... - он улыбнулся, отпивая чай. - все очень в тему. А что насчёт фартука... Был у меня ещё один, точно был, самый обычный, я его сам покупал, найти бы. Вот его на кухню. А тот, что ты нашел... он для другого.