Птичья Песня

В тот день я не ходила на рынок, потому что Робин обещал прийти пораньше. Он заглянул на кухню, когда мы с Джеем заканчивали искать в тарелках съедобные кусочки, и даже попробовал найти что-то похожее на еду в сковородке. – Брось, это невозможно, – сказал Джей, взял яблоко и ушел на веранду. Робин присоединился к нему, а я махнула запиской над краном, чтобы помыть посуду. То ли магии в записках было мало, то ли я тратила много воды, отмывая львов, но запас уже истощился вполовину. Надо бы спросить Робина, для чего нужны остальные записки и попросить принести новых. Я уменьшила поток воды и прислушалась, о чем там щебечут колдуны. Джей ворчал, что мои кулинарные потуги больше похожи на попытки отравления. Я даже уронила щетку от возмущения! – Не ной, – оборвал его Робин, – сам виноват. Правильно, сам виноват! – Мне всегда не везло, но это же просто катастрофа! Я со злостью принялась оттирать сковородку. Хорошо, что она чугунная, а то я бы протерла в ней дыру. – Тебе всегда везло больше, чем другим, – возразил Робин, – поэтому ты воспринимаешь нормальные вещи как катастрофу. Она научится. А вот это неправильно! Не собираюсь я учиться! – Да если бы она и хотела, – огрызнулся Джей, – времени нет. Тин скоро будет в городе. – Откуда ты знаешь? – Я его пригласил. – Так он только ради тебя приедет? – Ты же его знаешь. Не упустит случая пошантажировать. А мне бы только избавиться от этого чертового пятна. Он ее увидит и умрет от смеха... – Не худший вариант, – вздохнул в ответ Робин. Я поняла, что они говорят о своем старом учителе, с которым у Джея была неправильно разорвана связь. Джей все больше раздражался, а Робин уговаривал его, что все получится. Я не стала слушать дальше этот колдовской сеанс психотерапии. Мне бы и самой такой не помешал! Я ведь нахожусь здесь больше недели и не предприняла ни единой попытки, даже слова не сказала о том, чтобы меня вернули домой! Недовольная, да еще и подпитываемая раздражением от колдуна через мою с ним связь, я выключила воду и ушла жаловаться на жизнь львам. Скоро подошел Робин. Наверное, хотел провести беседу и со мной, но я не желала обсуждать с ним рецептуру моего омлета, поэтому спросила первая: – Что такое тень мира? Дело было даже не в том, что я почему-то вбила себе в голову, что через нее смогу попасть домой. Меня просто тянуло туда, к туману, влажному воздуху и тишине. Робин прислонился к спящему Достоевскому. Бонифаций, который сегодня был на сторожевом посту, сиял на солнце свежеотмытой мраморной шерстью. – Тень мира... Это то, что раньше было нашим миром, нашей планетой. Теперь это только тень, существующая параллельно. – Это как те миры, через которые мы шли сюда? Параллельные миры? Робин помотал головой: – Нет, это совсем другое. Мы шли сюда через разные планеты. У меня внутри что-то оборвалось. Значит, оттуда домой никак не добраться. Робин продолжал: – Давай сядем, я тебе объясню. Пока мы приводили сад в порядок, в зарослях обнаружилось несколько широких ваз под клумбы и пара скамеек. Я опустилась на одну из них. – Сначала про тень мира или про планеты? Я пожала плечами. Сейчас расскажет мне, что хоть мир и не плоский, а шарообразный, но держится все равно на слонах и черепахе. – Все в природе копирует себя и развивается по спирали, – сказал Робин своим учительским голосом. – Люди, животные, растения. И планеты тоже. Когда новая планета развивается по благоприятному сценарию – не сгорает, не замерзает, не разрушается, и на ней появляется жизнь – то природа копирует ее. Новая планета может быть на огромном расстоянии в космосе от своей прародительницы, но всегда связана с предыдущей особенным видом связи. Это космическая спираль, на которую, как бусины на нить, нанизаны планеты. У людей, животных, растений ведь тоже так, знаешь? Внутри есть спираль, которой дети связаны с родителями. – Ты про ДНК? Вот вам и средневековье! Я произнесла аббревиатуру по-русски, значит, мой внутренний словарь не перевел это слово, потому что его не было в языке этого мира. Робин не понял, но кивнул. – Значит, знаешь. Так как это спираль, то можно переходить не последовательно, а перепрыгнуть на виток выше или ниже. – Как через то место с алыми бабочками? Робин поморщился и кивнул. – Да, приходится через них, чтобы сократить путь. – И много существует планет? – Очень много. Я задумалась. – Это же так можно идти-идти и дойти до самой первой планеты? Профессор колдунских наук строго посмотрел на меня: – А ты можешь поговорить со своим пра-пра-прадедушкой? – Нет, конечно. – Вот и с планетами так же, первая вряд ли существует. Были исследователи, которые уходили очень далеко и не возвращались. Может, нашли свой идеальный мир, а может, погибли. Таких смельчаков по пальцам пересчитать. – А что же, – не унималась я, – может, есть и другие спирали? Или, например, короткие, оборвавшиеся, такие космические бусы из дюжины планет? – Да ты, я смотрю, философ, – улыбнулся Робин, – есть и такие теории, но их не проверить. Ох, Екатерина, прекращая умничать! А то еще Робин расскажет Джею, что я что-то соображаю и тот уверится в том, что я назло ему готовлю несъедобное, и взвалит на меня какие-нибудь более интеллектуальные задачи, чем мытье статуй и полов. – А что такое тогда тень мира, если не соседняя планета? – Еще триста лет назад не существовало совета, не было запретов в магии, каждый колдун был сам по себе и, естественно, у каждого были свои интересы. Наш мир был уничтожен необдуманной, эгоистичной магией. В последние дни его существования, когда шансов спастись не оставалось, все колдуны мира объединили свои силы и создали копию планеты, на которой мы сейчас и находимся, и перенесли людей, животных, часть домов – все, что успели. Они спасли миллионы жизней, но при этом породили множество аномалий, таких, как тень мира, разнообразные новые виды сай, город вне времени и еще много всего. Мне хотелось закидать Робина вопросами, но я просто слушала, стараясь запоминать и жалея, что у меня нет под рукой блокнота. – А тень – это, как ты правильно сказала, параллельный мир. В нем только разрушенные здания и необычные сай – тени животных, которых колдуны не успели перенести на новую планету. Как эти львы. Там растет только мох, иногда грибы попадаются. Я чуть было не ляпнула, что видела, но вовремя сдержалась. – И они съедобные? – вместо этого спросила я, вспомнив, что Джей говорил тогда за завтраком. – Как сказать. Есть их можно, но только в крайнем случае. И задерживаться там не стоит. Этот мир очень зыбкий, существующий лишь потому, что прицеплен к нашему. В нем все гораздо тише, спокойнее. Там можно легко потерять себя. И уж точно не рекомендуется там спать. Есть сай совсем примитивные, есть с ограниченными интересами и возможностями – такие, как эти львы. Им бы только поохотится. Но и в них есть жажда найти себе тело. А есть сай умнее, хитрее. Можешь заснуть там, а проснешься уже не ты. Точнее, ты тоже останешься в теле, но сай в итоге подавит тебя, и ты угаснешь. А алым бабочкам люди вообще добровольно отдают себя. У меня по телу пробежала дрожь. – Так та... госпожа Сай в гостинице?.. Она?.. – Она может быть и не украла тело, возможно, кто-то из ее родителей. Кто знает. Робин замолчал, да и у меня пропало желание задавать вопросы. Как будто решив подшутить надо мной, именно в ночь после этого разговора тень мира вновь просочилась в мои сны, и под утро я проснулась, ощущая кожей мох, вдыхая тяжесть туманного воздуха. Птичья татуировка, о которой я успела забыть, чесалась. Сколько раз я говорила себе, что я не герой приключенческого сериала! Но меня разрывало от любопытства. Я как будто подсмотрела у кого-то в телефоне кусочек серии, и мне хотелось узнать, что же там происходит. После рассказа Робина было страшно, и часть меня требовала вернуться в постель и завернуться в еще теплое одеяло. Я подошла к окну и посмотрела в щель между занавесками. Так и есть – зелень расстилалась до горизонта и исчезала в низком тумане, куда уже направлялся Джей с одним из львов. Обуваться и переодеваться было некогда – неизвестно, сколько времени колдун проводит там. Я решила выйти через окно, потому что боялась, что пока дойду до двери, потустороннее утро развеется и станет обыкновенным. Как герой-неудачник, уже на подоконнике я встретила препятствие в виде занавески, которая зацепилась за мою ногу. Наконец, растрепанная, но гордая тем, что вышла победителем из схватки с куском ткани, я спрыгнула на землю. Мох был пружинистый, влажный и скользкий, а мелкие веточки и камушки впивались в ступни. На меня обернулся лев с большим лбом и печальными глазами, и я застыла. Грязный после охоты и отдыха, он только что заступил на дежурство. Мраморно-белый зверь спрыгнул со своего пьедестала и, скалясь, медленно пошел ко мне. Я не на шутку перепугалась, потому что отчего-то была уверена, что он должен меня знать! Я вжалась в стену, которая больше не была целой стеной дома, а представляла собой раскрошенные обломки крупного камня, увенчанные широкой рамой, с которой наружу свисала занавеска. Если даже я сейчас попытаюсь забраться внутрь – не успею, да и учитывая мою грацию, точно упаду. Лев тем временем приблизился на расстояние вытянутой руки. – Достоевский... – позвала я. Лев остановился и наклонил голову, прислушиваясь. – Ты же меня знаешь, я тебя на той стороне все время мою, это же я, Рина, Екатерина, – уговаривала я льва, не уверенная в том, что он знает мое имя, да и свое тоже. Лев подошел ко мне вплотную, и я зажмурилась. Зверь по-кошачьи заурчал и уткнулся мне в живот. Я рассмеялась. Достоевский требовательно просунул голову мне под руку, и я гладила его густую белую гриву, шелковистые бока. Лев завалился на бок, а потом и на спину, подставляя пузо, совсем как кот. Здесь и правда было легче и спокойнее, чем по ту сторону. Я так давно не улыбалась, что заболели щеки. Внезапно по левой руке пробежали мурашки и тут же перешли в зуд. Я опустилась на мох и помассировала руку. Лев сел рядом и внимательно глядел на меня. «Вот что бывает, когда гладишь дворовых кошек», – назидательно сообщила тетушка. Зуд исходил от плеча, от татуировки. Я приподняла рукав футболки, и оттуда выскочила птица. На коже остался только рисунок пшеничного колоска. Птица была растрепанная и тоже не совсем понимала, что произошло. Она покружила у меня над головой, а потом села льву на макушку. – Стой! – крикнула я. Но лев никак не отреагировал на птичку, только зевнул, как будто его ничуть не волновало, что кто-то сидит у него на голове. – Вот еще новости, – в отчаянии сказала я. – И что мне с вами делать? Я представила, как из тумана выходит колдун, а тут сижу я, в одной футболке и трусах, рядом мурлычет лев, его лев, вокруг скачет серая птичка с полосатым хвостом. Вся легкость сразу куда-то улетучилась, а сердце стучало так, что я вздрагивала всем телом под его гулкие удары. Лев почувствовал, что со мной что-то не то и лизнул мою щеку теплым шершавым языком. Птица бегала туда-сюда по каменным плитам, которые когда-то были дорогой, и возбужденно махала хвостом. Не так уж она и похожа на воробья, у нее ноги длиннее. – Эй, – тихо позвала я птицу, – нам бы надо домой, пока хозяин не вернулся. И сама сразу же поморщилась от слова «хозяин». Я имела в виду, хозяин львов и дома, но получилось так, как будто я говорю и про себя. Лев сочувственно потерся головой о мою руку, а я обняла его. Шерсть пахла мхом. – Мы с тобой еще сегодня увидимся, – шепнула я ему, – ведь мне все это отмывать. Птица наклонила голову, как будто ожидая от меня первого шага. Тут обнаружилась проблема. Окно располагалось достаточно высоко, а камни, хоть и были старыми, стояли плотно, без малейшего намека на выступы, по которым я могла бы забраться наверх. Спрыгнуть было гораздо легче! Я подергала занавеску, но она казалась непрочной. Я посмотрела вокруг, но не увидела дверь, через которую вышел колдун, затем в отчаянии обернулась – не идет ли он из тумана? Но его пока не было. Лев уже занял свое место на пьедестале и не глядел на меня. Я обратилась к птице: – И как нам попасть обратно домой? Птица встрепенулась, как будто получила задание, оттолкнулась от земли и полетела. Я кинулась за ней, но далеко бежать не пришлось. Птичка сидела на ступенях перед приоткрытой дверью, которая была не видна от окна, как в настоящем мире, а находилась за ним. Наверное, окна и двери как-то соединены с другими окнами и дверьми в тени мира и могут быть расположены иначе. Но времени обдумывать эту мысль не было, я проскользнула в щель, стараясь не задеть дверь, чтобы она была в том положении, в котором ее оставил колдун. Я оказалась в коридоре дома. В приоткрытую дверь был виден сад, освещенный первыми лучами солнца. Птица сидела на колоске пшеницы на моем плече, будто и не бегала только что по развалинам. Я вернулась в свою комнату и заснула, как только голова коснулась подушки. Утро сразу не задалось. Лил дождь, и комариный звон едва перекрывал его. Я собралась, надела балетки, которые не страшно было намочить, и тут вспомнила – кеды! Они так и висели на веранде, теперь уже насквозь мокрые. Я вылила из них воду и повесила в кладовку, надеясь, что не разойдутся швы. Зонтов в доме не было, значит, существовало какое-то заклинание или записка, но не махать же всеми подряд бумажками из коробочки! По улице, пузырясь, текли потоки воды. Над городом нависли тяжелые тучи, туман зацепился за холмы и висел рваными клочьями. Воздух был влажный, густой и пах мокрой землей. Я накинула ветровку с капюшоном, который не спасал, и побежала к мостовой. На полпути меня окликнул мужчина. Он как будто был в пузыре, по стенкам которого стекали капли дождя. – Девушка, что же вы! У вас записки закончились? – сочувственно спросил он. Даже не начинались, господин из шара. Я кивнула и собралась бежать дальше. – Погодите-ка! Мужчина покопался в кармане, извлек несколько записок и махнул одной из них у меня над головой. Дождь сразу прекратился, точнее, прекратился локально. Теперь я тоже была внутри шара. Я поблагодарила мужчину и не спеша двинулась дальше. Чего в шаре не хватало – так это дворников и обогрева. Через ручейки воды было видно не очень хорошо. К счастью, ливень закончился, моросил мелкий дождик. Но я успела изрядно промокнуть, и теперь с одежды и волос текла вода. Торговцы и посетители рынка уже привыкли к моему странному виду, но сегодня их ждало новое представление – посмотрите, Рина из дома колдуна умудрилась намокнуть в сухом шаре. Некоторые не скрывали смешков. У палатки с овощами маленький мальчик подергал седовласую женщину за подол юбки и громко спросил: – Бабушка, а что с тетей? – Записки с ошибками! – нравоучительно ответила та. – Так бывает, когда плохо учишься. Я залилась краской, надвинула мокрый капюшон пониже и окружила себя десятком воображаемых зеркал. На выходе я не смогла отказать себе в удовольствии остановиться у стола с соломенными фигурками. Армия мышей поубавилась, зато появились стрекозы. Я хотела заговорить с девушкой, но она была слишком занята нанизыванием бусин на ленточку, а усатый мастер даже не заметил меня. Он наматывал солому на каркас и что-то монотонно рассказывал девушке, которая изредка кивала. Последние пару недель всем моим общением были лекции о городе и параллельных мирах от Робина. Я жалела о том, что не ценила те вечера, когда Алина приходила с работы, оттаскивала меня от компьютера, а я недовольно ворчала, что только включила новую серию. Она заваривала чай, доставала круглую металлическую коробку с печеньями и рассказывала мне об одном из своих путешествий по живописным городам. Как только вернусь, куплю ей самого лучшего печенья! Сливочного, с кусочками шоколада! Или лучше набор, в котором разные виды – от прямоугольничков, покрытых шоколадом, до вафельных трубочек и кокосовых медальончиков. И еще коробку конфет. И мармелад. Я так углубилась в свои мысли, что перестала смотреть под ноги, и, не дойдя всего пару метров до выхода, поскользнулась и, не удержав равновесие, рухнула на камни, едва успев подставить руки. Они приняли на себя часть веса, но я неудачно ударилась коленкой. От боли слезы брызнули из глаз. Из корзинки полетели продукты. Яйца весело поскакали по брусчатке, не разбиваясь. На помидоры наложить заклинание никто не додумался, и выпавшие из корзины плоды полопались. Я села и ободранными ладонями схватилась за коленку. Ко мне уже бежали люди, кто-то собирал продукты, а золотоволосая девушка присела рядом со мной. – Покажи. Я убрала руки. Джинсы были испачканы, но не порвались, поэтому было неясно, что с коленкой. – Встать можешь? – Не знаю... – простонала я и залилась слезами. Чертов мир, чертовы колдуны! – Ну, ну, нога на месте! – успокоила меня девушка. – А остальное можно вылечить. С ее помощью я поднялась, но даже распрямить ушибленную ногу не смогла, не то что встать на нее. Кто-то из прохожих предложил помощь, но девушка сказала, что мы и вдвоем доберемся до дома. Одной рукой она держала меня за талию, а я оперлась на ее плечо. От ее волос приятно пахло сухими розами. Она подхватила свободной рукой корзинку и крикнула: – Дядя, я пошла! Усач стоял у лавки, уперев руки в бока и качая головой. На слова племянницы он интенсивно закивал, будто говоря – какие могут быть возражения! Дождь почти прекратился. Мы медленно дошли до мостовой, молча, потому что я была очень сосредоточена на том, чтобы не наступать на правую ногу, при этом левой не поскользнуться снова и не слишком утомлять девушку. – Меня Лорой зовут, – наконец заговорила она, – а тебя? – Е... Рина. Нам вон туда, за пекарню. – Знаю. – Ты знаешь, где я живу? – Видела тебя в саду. Я как раз приехала к дяде, когда пошли слухи, что колдун вернулся. Ну я сразу побежала посмотреть, любопытно было. В горку мы ползли очень медленно, как две древние старушки на променаде. Коленка пульсировала и горела, в балетки натекла вода из луж. Лора пыталась подбодрить меня, шутила, но у меня разболелась голова, так что я даже ради приличия не могла улыбнуться. Прыгать на одной ноге было тяжело, черная сумочка-кошелек била по животу и позвякивала монетами. – У моей мамы такой же был, – снова нарушила молчание Лора, но у меня не было сил ответить. К тому времени как мы добрались до дома, мое дыхание сбилось, да и Лора устала. Мы остановились отдышаться. Из почтового ящичка торчал мокрый конверт. Достоевскому на голову осыпались белые лепестки. – Пойдем? – я кивнула на вход. Лора вдруг рассмеялась: – Смешная ты, как я пройду? Я непонимающе посмотрела на нее. – Это же охранники, – девушка кивнула на львов. – Нужно, чтобы колдун разрешил. Ну, или если ты вдруг знаешь имена. И она снова засмеялась. Я открыла было рот, но она меня опередила: – Да шучу я, шучу! Никто не дает сай имена. – Почему это? – возмутилась я. – Ты же не даешь имя табуретке! Кажется, я ее очень развеселила. – Я одна до двери не дойду, – буркнула я. – И не надо! Просто подождем, пока твой хозяин нас заметит. Я поморщилась. Чего тут ждать? Я мысленно поискала колдуна в доме – он снова был в библиотеке – и попробовала направить ему свой образ. Вот, смотри, я несчастная, с ушибленной коленкой, стою у калитки и одна до двери не доберусь. Не позволите ли, предобрейший хозяин, этой милой девушке помочь мне дойти до комнаты? – Смотри-ка! – вдруг воскликнула Лора. Я проследила за ее взглядом, но ничего не увидела. – Да вон же, меняется! – Что меняется? – Узор, ну! У входа! Я только пожала плечами. – Да ты магию не видишь! – догадалась она. – Как же тебя колдун на работу взял? Ну, не расстраивайся, я тоже совсем чуть-чуть вижу и могу только самые простые вещи делать, воду пустить через кран или плиту нагреть. Даже огонь разжечь у меня не всегда получается. Когда мы одолели половину сада, дверь распахнулась. На пороге, сложив руки на груди и хмуро глядя на нас, стоял Джей в своей вечной черной рубашке и коричневых брюках. У Лоры сбился шаг, и я, потеряв равновесие, чуть не упала. Колдун в несколько шагов оказался рядом и подхватил меня на руки, вырвав из облака сушеных роз. От его кожи и волос все так же, как и в первый день, пахло мертвой зеркальной пылью. Я сжалась и задержала дыхание. – Заходи, – кивнул колдун Лоре. – Да, господин, – очень тихо ответила девушка. Эх, Лора, он же сейчас совсем не страшный! Джей ногой открыл дверь в мою комнату, опустил меня на неубранную кровать и сказал: – Снимай джинсы. Слово прозвучало инородно, а я уставилась на колдуна с негодованием. – Или прыгай на одной ноге, пока не пройдет. Если там не трещина, – резко сказал колдун и отвернулся, чтобы закрыть дверь. Я, пыхтя и стеная, кое-как стянула прилипшие, все еще влажные от дождя джинсы и откинула их на пол. За ними отправилась насквозь мокрая ветровка. Коленка покраснела, опухла и отчаянно пульсировала. Джей расправил покрывало и сел рядом со мной на кровать. Он прочертил над коленкой квадрат и сначала просто смотрел, а потом стал чертить еще какие-то фигуры и завязывать невидимые ниточки. Когда он в очередной раз замер, открылась дверь, и в комнату зашел Робин. – Джей, ты тут? Ой, извини, Рина! – Да чего уж, заходи, – пробормотала я, еще больше краснея. Не комната, а проходной двор. – Я прихожу – а у вас на кухне волшебная фея хозяйничает. Спросила меня, что господин колдун на завтрак предпочитает! Ну надо же, фея! Волшебная! А я-то им сразу растрепанный воробей. Робин не заметил, что я обиделась, и продолжил: – Я кое-что узнал про татуировку, хочу проверить. Ты закончил? Джей дважды провел указательным пальцем над моим коленом, как будто поставил знак «равно». Я протянула ему ободранные ладони – начал, так уж лечи до конца. – Готово. – Где это ты такому научился? – спросил Робин. – Это же не магия времени? – В библиотеке у сай. Я сразу поняла, что выступила в роли лабораторной мыши. Я все еще дулась на Робина за фею, а благодарить Джея даже не думала. Обойдется. Табуреткам не дают имена, но их чинят, если ножка сломается, и не ждут благодарности. Я согнула и разогнула ногу. Краснота проходила на глазах, отек спал. Я встала и прошлась по комнате. Нога совсем не болела, только продолжала пульсировать. – Что там с татуировкой? – спросил Джей. Робин подвинул к кровати стул, сел и позвал меня. Джей встал рядом с ним. Я уселась на кровать и закатала рукав. Лабораторную мышь погоняли по лабиринту и теперь созвали консилиум. – Вот, смотри, – Робин прочертил квадрат в воздухе, как будто приглашая коллегу взглянуть на экран, – это след от осуществленного условия. А это... Робин нахмурился, а Джей наклонился поближе. – Что такое? – спросила я. – Ничего страшного, – медленно проговорил Робин, – только к ней сай прицепилась. – Что?! Как это? Это она во мне теперь, что ли? – я чуть не вскочила с кровати. – Не волнуйся, – успокоил меня Робин. – В таком виде она не представляет для тебя опасности. Теперь у нее есть тело, хоть и в виде рисунка, на твое она покушаться не будет. Просто она теперь живет у тебя на руке. Этого еще не хватало! Что дальше, на лоб мне печать поставят? – Может, пробралась за тобой из тени мира? – Робин спрашивал Джея. Тот снова сверлил меня взглядом. – ...или из города. Мы проходили мимо магазина с ловушками, и там что-то отцепилось, мало ли... Джей? Тот не отвечал, тогда Робин переключился на меня. – Рина, а ты не... – он не успел закончить. Джей положил ему руку на плечо и произнес: – Не надо. Теперь они гипнотизировали друг друга. Я попыталась понять, о чем думает Джей, но мысли читать связь не давала, так что я нащупала лишь постоянный фон раздражения. По крайней мере, он не стал приставать ко мне с тенью мира, и я могла сохранить в тайне свое посещение мшистого сада и ожившую птицу. – Хорошо, – медленно ответил Робин. – Тогда давай продолжим. Они снова занялись моей татуировкой, в которой было столько всего намешано, что колдуны никак не могли отделить одно значение от другого. – Теперь я вижу вплетенную ловушку для сай, – сообщил Робин. – Значит, так и задумывалось. Вернемся к тому, что я нашел – видишь, похоже на символ дороги, путь. – Вижу. Значит, функция сай – проводник? – Да, именно так. Но и без сай работало. Вот как Рина прошла за тобой: амулет тянул из старого колдуна энергию, а татуировка направляла ее и помогала открыть проход по свежему следу. – Да, это все объясняет. Я делала вид, что занята коленкой – сгибала ее, разгибала, гладила, а на самом деле мое сердце билось часто-часто. Если то, что Робин говорит, верно, то у меня есть навигатор, и найти путь домой теперь не проблема! Нужен только источник колдовской энергии, и тогда я смогу вырваться отсюда! Я старалась дышать ровно, чтобы Джей не связал мое волнение со словами его друга. – А потом, – продолжил Робин скорее для меня, чем для Джея, – в ловушку попалась сай, и сразу получила цель – быть проводником. – Что же, я теперь по пути на рынок не заблужусь? – язвительно спросила я. Соседство с Джеем не шло на пользу моему характеру. – Сейчас, – оборвал меня Джей, – тебе надо одеться и, не заблудившись, дойти до кухни. Робин, пойдем. У нас там фея без присмотра. Я извлекла из рюкзака домашние штаны серого цвета, мягкие, по местной моде сужающиеся книзу и обхватывающие ноги серой резинкой на лодыжке. Пока Джей был занят лечением моей коленки, Лора захватила кухню. Она достала мои покупки, нашла холодильник и приготовила омлет. Вчерашние подсохшие булочки превратились тосты, а помидоры и зелень отправились в салат. По мне так слишком много возни с тем, что можно просто съесть. Стол был накрыт на двоих, колдуны сели, а меня Лора потянула за локоть в коридор. – Как твоя нога? – спросила она, когда мы зашли в комнату. – Нога в норме, только я есть хочу. – Ну и поешь скоро, я много приготовила. – А сейчас почему нельзя? – удивилась я. Лора залилась смехом. – Ну ты смешная, честное слово! Откуда ты такая взялась? Сначала хозяева едят, потом слуги. – Мы всегда ели вместе, – нахмурилась я. – Ой, странно! Ну, может быть, твоему колдуну после многих лет в зеркале одиноко было, но это непорядок. Я не собиралась с ней спорить, вместо ответа посгибала и поразгибала ногу. Лора продолжала: – И странно, почему это они на кухне едят. Столовой тут нет? – Есть, – буркнула я. Прилетела волшебная фея и за полчаса навела свои порядки. Мне показалось, что на мою территорию покушаются, и я оказалась права. Робин ушел сразу после завтрака, а Джей позвал нас и предложил Лоре приходить по утрам и готовить, если она не против. Девушка, которая в присутствии колдуна бледнела и устремляла взгляд в пол, оживилась. Она приехала на пару месяцев навестить дядю и помогает ему на рынке. Уделить новой работе несколько часов ей будет совсем не сложно. Я с удивлением поймала себя на том, что злюсь. Эй, Екатерина, ты что это? Тебе же так будет лучше – минус одна раздражающая обязанность. А там глядишь – и Лора так понравится Джею, что он быстренько отправит тебя домой за ненадобностью. Лора убежала, пообещав вернуться к обеду. Посуду она успела помыть, пока я ела. Нужно признать, готовила она даже лучше, чем Робин. Я пошла к львам. Мыть было особо нечего, утренний дождь постарался. Цветы поливать тоже не надо. В почтовом ящичке с внешней стороны калитки так и торчал мокрый конверт. Я забрала его и положила на столик в прихожей. Даже странно, подумала я, у меня теперь есть свободное время. Как будто прочитав мои мысли, из библиотеки вышел Джей со стопкой книг в руках и сказал, что раз я освобождена от обязанностей повара, то смогу поработать курьером. – В Старом городе есть книжный салон господина Туана, за эти книги проси с него не меньше ста монет. Понятно? – И не дав мне ответить, продолжил: – Дашь ему этот список, если у него что-то есть – покупай. Это все стоит не больше пятидесяти. Если нет, спроси, сможет ли достать. Потом зайди в лавку господина Руты в торговом районе у Эллы. Повтори. Я открыла рот, вдохнула воздух. – В Старом городе... и у Эллы торговый район. В первом господину... – я специально делала длинные паузы, стараясь казаться глупее, чем я есть. – Туану. – Туану продать книги за сто монет, а во втором... не помню, – жалобно закончила я. Джей на секунду прикрыл глаза. Я почувствовала, что он начинает закипать. – Во втором Рут! Рута! Господин! – поспешно сказала я. – Первому продать и купить, во втором купить, если в первом не будет! Но первого попросить достать. Джей потер переносицу, но хотя бы передумал вскипать. – У тебя три часа. Я даже не успела запротестовать, что это слишком мало для человека, который ни разу не был один в городе. Колдун забрал мокрый конверт со столика и удалился на второй этаж. Я погрузила стопку книг в рыночную корзинку, список положила на дно. Робин показал мне записки для зонтика, и одну я сунула в карман. Джинсы нужно было стирать, поэтому я отправилась на улицу в серых домашних штанах и балетках, а сверху накинула свитер. Тетушка, увидев меня в таком виде, непременно объявила бы, что я хочу свести ее в могилу. Дождь прекратился, но клочья тумана так и висели на холмах. Было холодно. Я шла медленно, чтобы снова не поскользнуться на влажной брусчатке, да и просто чтобы это новое задание заняло как можно больше времени. Если из меня выйдет такой же никудышный курьер, как и повар, то Джею придется нанять еще кого-то, а меня наконец-то вернуть на мое законное место. Я шла к мосту и ничего не замечала вокруг, пытаясь воссоздать в памяти свою спокойную старую жизнь. Близится полдень, значит, я бы сварила себе кофе, взяла баночку клубничного мороженого и включила бы какой-нибудь старый фильм из детства, а может даже мультик. На другой стороне реки я остановилась, не зная, куда идти. Мне и в голову не пришло спросить колдуна, где находится эта лавка. Скорее всего он раздраженно велел бы разбираться самой. Для начала я повернула на первую попавшуюся улочку, кривую, со старыми двухэтажными домами, стены которых были покрашены в разные цвета – светло-зеленый, розовый, голубой и персиковый. Все как один оконные проемы были украшены кадками с цветами. Улочка была настолько узкая, что две женщины, высунувшись из окон стоящих друг напротив друга домов, разговаривали, почти не повышая голоса. Одна жаловалась, что выросли цены на рыбу, а вторая сочувственно поддакивала. Запах жареного лука и приправ сменился ароматом кофе, который вывел меня к центральной улице. Здесь дома были белые, с красными рамами, как у рыночной площади по ту сторону реки. Мимо витрин лениво прогуливались прохожие, задерживавшие взгляд на моем наряде. Огибая их, спешили по делам велосипедисты. Я свернула налево, туда, где между домов высился шпиль. На подходе к зданию из крупного красного кирпича, которое, как мне показалось, должно было быть собором, на дороге у меня встал бритый молодой человек в светлом балахоне. Приветливо улыбаясь, он поздоровался и спросил: – Веруешь ли ты в брата нашего Аида, сестра? Я опасливо отступила на шаг вбок, чтобы обойти его, но приставучий молодой человек словно ждал этого и преградил мне путь. – Все заблудшие души стремятся домой, – сообщил молодой человек. Я отгородилась корзинкой с книгами и попыталась обогнуть его с другой стороны. Он тоже сделал шаг, не давая мне пройти. – Дом Аида открыт для всех с шести утра до восьми вечера, за городской стеной направо, не доходя до Рыбного рынка. Молодой человек ловко сунул мне в корзинку листовку и, когда я наконец-то умудрилась обойти его, прокричал вслед: – Мы настоятельно советуем не посещать Дом всех богов во избежание путаницы! Я быстро добежала до красного собора со шпилем. Вблизи он выглядел гораздо выше и внушительнее, чем издалека. Я вынула из корзинки бумажку. С одной стороны тянулись длинные строки, написанные мелкими буквами, а на другой был изображен голубь с огненными крыльями. Молодой человек уже нашел новую жертву и настойчиво совал ей в руки листовку. Я опасливо посмотрела по сторонам, нет ли тут еще таких сумасшедших. Дальше на улице девушка в красном плаще с откинутым капюшоном что-то говорила толстячку, тщетно пытавшемуся вырваться на свободу. Аккуратная бабуля, выходившая из здания, заметила, что я внимательно разглядываю листовку. – Ах, братья Аида! Нигде от них покоя нет, вечно ошиваются у Дома всех богов. Смотри-ка, а вон там и свидетели Юты. Я вопросительно взглянула на бабулю. Та оценивающе оглядела мой костюм: – А ты издалека, как я посмотрю. Я кивнула. – Давно здесь? – Пару недель, – неохотно ответила я и уже раздумывала, как бы обойти приставучую старушку. – И что же, не попадались тебе раньше ни братья, ни свидетели? – Я работаю на другой стороне реки. А вы не знаете, где магазин Туана? – спросила я, не дав бабуле задать мне новый вопрос. – Книжный салон господина Туана? Да кто же не знает! Я тебя отведу, а заодно расскажу кое-что. Бабуля ловко схватила меня под руку и повела за собор, подальше от девушки в красном. Мы вышли на широкую площадь. За ней, над крышами домов высился светло-коричневой громадой замок. – Тут вот Старый рынок, но он после обеда откроется. Ну-ка, обернись! Я послушно посмотрела назад. С этой стороны стена здания была испещрена маленькими круглыми окошками с цветными стеклами. Должно быть, утром, когда солнце встает из-за холма, внутри очень красиво. – Дом всех богов, – гордо произнесла бабуля, как будто лично вставляла цветные стеклышки в окна. – Сюда каждый может прийти и помолиться в тишине своему богу. Ты не знала? Я помотала головой. – Ну вот, из какой же глубинки ты приехала, – поцокала языком старушка и воззрилась на мои балетки. – У вас-то там, наверное, каждому богу по отдельному дому. А тут, в столице, нельзя. Все дома за городской стеной. Я, когда помоложе была, каждый день бегала в Дом светлого нашего солнца, а теперь только досюда дохожу. И нет такого дня, чтобы эти вот зазывальщики ко мне не прицепились! А их бумажку ты выброси, зачем забивать себе голову. Ты сама в какой дом ходишь? – Ни в какой, – буркнула я. – Вот и славно, – пропела старушка, – пока дойдем до лавки, я тебе расскажу про светлое наше солнце! Я попыталась аккуратно высвободить руку из цепких лапок бабули, но не тут-то было. Она выполняла свою миссию гораздо успешнее бритого молодого человека. Я не слушала и смотрела по сторонам. По моим расчетам, мы шли перпендикулярно реке. Я составляла карту в голове, чтобы в следующий раз не спрашивать дорогу и так глупо не попасться. – А где полицейский участок? – вдруг спросила я, перебив старушку. Та запнулась и ослабила хватку. – А-а-а... Это зачем? Я промолчала. – Один, старый, у подножия холма недалеко от истока Эллы, речка такая, знаешь? – я кивнула. – А второй, новый, с большой тюрьмой – на холме напротив замка. Чтобы заключенные всегда видели из окон обитель нашего молодого короля и думали над тем, что натворили. А вот и салон! – обрадовалась старушка. Слава всем богам, чуть не закричала я вслух. Бабуля поспешно попрощалась и скрылась за углом. Я осталась одна в маленьком сквере, окруженном статными белыми домами с колоннами. Впереди резко устремлялась ввысь скала с непонятно как цепляющимися за вертикальную поверхность кривыми сосенками. В сквере стояли лавочки, почти все свободные, посередине весело шумел невзрачный фонтан, цвели рододендроны всевозможных оттенков – фиолетовые, красные, малиновые, оранжевые, такие яркие, как будто их раскрасили фломастерами из детского набора. Стряхнув с лавочки капли, я ненадолго присела отдохнуть, чтобы бабулин голос выветрился из головы. Мне там хватало и тетушкиного. Господин Туан стоял за стойкой в конце узкого холла и рыбьими глазами из-под полуприкрытых век презрительно оглядывал посетителей. За его спиной тянулись ряды книжных полок, упиравшихся в потолок с затейливой лепниной и сотней мелких ламп-шариков. Пахло цветочными духами. Посетителей было немного, и когда я зашла, все взоры устремились на меня. Я даже удостоилась того, чтобы господин Туан приоткрыл веки. Он определенно не одобрил ни мои штаны, ни свитер, ни спутанные волосы, а уж книги, сваленные в продуктовую корзину, заставили его широкие ноздри затрепетать, а тонкие губы лишиться краски. Он был немолод и оттого крайне консервативен. Ну что ж, здесь мне пригодятся уроки тетушки-псевдоаристократки. Я выпрямилась, убрала волосы за уши и гордо прошествовала по красному ковру к стойке, тоже прикрыв веки и кивая посетителям. Дама в узкой юбке, расположившаяся на диванчике, возмущенно подняла повыше газету, мужчина в сером отвернулся. – Добрый день, госпожа, – откуда-то сверху раздался холодный голос господина Туана. Он был очень высоким, и, хотя я тоже была немаленькой, мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. – Добрый день, – мило улыбнувшись, пропела я и поставила корзинку прямо на стойку. – Покупаете ли вы книги? – Смотря какие, – натянуто улыбаясь одними губами, ответил владелец лавки, а потом глаза его опустились на содержимое корзинки, и брови поползли вверх. – О-о-о! Он бросился копаться в книгах, сразу став похожим на паука с длинными быстрыми лапками, и периодически восклицал: – Редкая вещь! Все страницы целы! Надо же, то самое издание! Потом он взял себя в руки, снова прикрыл веки и вернул презрительный взгляд, но щеки его разрумянились. Нет ничего страшнее коллекционера, который нашел пополнение для своего собрания. – Сколько вы за них хотите, госпожа? – Сто... сто пятьдесят, – рискнула я, вспомнив свои компьютерные игры, где надо было повышать навык торговли, предлагая торговцу несусветную цену. Левая бровь господина поползла наверх, но он быстро вернул ее на место. – Сто десять. Ну нет, дядя, ты так легко не отделаешься! – Сто тридцать. – Сто двадцать, и это мое последнее слово! – Чудесно, – милостиво уступила я. – Раз с этим вопросом мы разобрались, то не взгляните ли на список? Что из этого вы можете мне предложить? Господин Туан переложил книги на стойку, вернул мне пустую корзину и приблизил к глазам список. – Мне знаком этот почерк, – задумчиво произнес он. – Неужели?.. – А вы что же, не слышали? – любезно поинтересовалась я. Мне понравилось играть новую роль, это вам не полы мыть и не за яйцами на рынок бегать! Меня, можно сказать, к этому всю юность готовили. – Слышал, но, по правде сказать, до конца не верил... А вы работаете у господина колдуна? – мужчина наконец посмотрел на меня с интересом, а не как помеху для созерцания книжных полок. – Да. Меня зовут Рина, – представилась я и протянула руку, которая тут же утонула в его длинных паучьих пальцах. – Что касается этих книг, госпожа Рина, то дневники Сари и «Учение о всяких тварях неразумных» я вам сейчас вынесу. Новую редакцию Запретов Совета спросите у господина Руты в торговом районе, я популярную литературу не держу. Логика миротворения у него тоже должна быть, у меня последний экземпляр недавно купили. А что касается этой, – господин Туан понизил голос и постучал пальцем по верхней строке списка, – то только господин ан-Тарин мог так легкомысленно записать ее на бумагу. Мой вам совет, будете у господина Руты – загните край листа. – Что же, – шепотом спросила я с показным разочарованием, – хотите сказать, что даже вы, господин Туан, не имеете связей, чтобы такое раздобыть? Господин Туан оглядел посетителей своими рыбьими глазами и наклонился ближе. – Давайте так, госпожа Рина. Приходите через два дня, и у меня будут для вас новости. Он выпрямился и сухо произнес: – Итак, госпожа, сто двадцать монет я вам должен, минус десять за дневники, десять за Учение и двадцать за услуги, – тут он стрельнул в меня глазами. Я заподозрила, что где-то он меня обманул, но согласно кивнула – не мое дело. Господин ан-Тарин вообще не приказывал торговаться. Владелец салона начеркал что-то на бумажке – наверное, названия и цены, удалился в коридор книжных шкафов и вернулся оттуда с двумя довольно большими томами. Из ящичка в стойке он извлек горстку монет и несколько бумажных банкнот, которые он все равно называл монетами. На всякий случай я это запомнила. Распихав бумажки и монетки по карманам – кошелек я забыла дома – я хотела было положить книги в корзину, но господин Туан воскликнул: – О, прошу вас! Он порылся у основания стойки и вытащил узкую холщовую сумку с длинными ручками. Я поблагодарила торговца, сложила книги в сумку, на которую тоже, судя по весу, было наложено заклинание. Выйдя на улицу, я положила сумку в корзинку, не ходить же с пустой корзиной и сумкой на плече. Я отошла в дальний уголок сада и села на лавочку под прикрытием пурпурного куста. У меня тряслись руки и пересохло в горле. Мне понравилось играть эту маленькую роль, но до чего же страшно! Каждую секунду я ждала, что вот-вот господин Туан поймет, что я ни в книгах ничего не смыслю, ни в его работе, да что там, даже читать не умею. Недолго было из-за Джея, который видел меня насквозь, утерять навык. Скамейка была холодная, воздух тяжелый и влажный. Я решила, что нужно выйти к большой реке, Карне, а оттуда дойти до Эллы и торгового района. Я ориентировалась на массив замка, который высился над городом на востоке, и старалась не выйти снова к Дому всех богов, но, пока блуждала по узким аккуратным улицам, все равно каким-то образом оказалась у здания со шпилем. Лысый молодой человек был занят с новой жертвой, а девушку в красном я обошла за десяток шагов. Я узнала маленькую улочку, по которой добралась до центра от моста, и хотела свернуть на нее, но тут меня поманил запах кофе. Я осталась на главной улице и пошла по направлению от замка параллельно Карне, разглядывая витрины магазинов и прилавки. Мне хотелось тоже сесть за столик у пекарни, и чтобы принесли маленькую чашечку кофе, чая или даже какао и вон то красивое пирожное с клубникой. Или корзиночку с черной смородиной. А может, булочку-пиццу. Я даже решилась зайти в одну чайную, но с прилавка смотрели непонятные буквы и, вероятно, цифры, и внезапно на меня с новой силой обрушилась чужеродность окружающего пространства. Я выскочила из чайной и поплелась к реке, подальше от широких улиц, от соблазнительных запахов и любопытных взглядов. Я нашла свободную скамейку у отцветающего куста сирени и твердо решила никуда больше не идти. Ни в лавку, ни обратно к колдуну, вообще никуда. Пускай я замерзну здесь, у реки, с которой дует мокрый неприятный ветер, под холмами, закутанными обрывками тумана, с видом на тюрьму. Умирать от холода оказалось скучно и некомфортно. Я закуталась в свитер, поджала ноги, но лучше не стало. Тогда я решила полистать книги. Одна была поменьше, и в ней совсем не было картинок. Наверное, это дневники какого-то там господина. Вторая оказалась интереснее, с островками текста и мелкими картинками. Ну конечно, это что-то про тварей! Книга была не новая, с потрепанными краями и загнутыми уголками. Я открыла наугад и попала на большую, в полстраницы, иллюстрацию, изображавшую бабочку. Несмотря на то, что рисунок был черно-белый, я сразу поняла, что это алая бабочка. Оставшийся разворот занимал текст, а в уголке была нарисована маленькая фигурка человека с раскинутыми руками и бабочкой вместо головы. Мне отчего-то стало жутко, но я продолжила листать страницы. Картинок было не так много, в основном маленькие, как тот несчастный человечек. Никаких совсем уж необычных животных я не находила. Вот лошадь с очень длинной шеей почти как у жирафа, вот маленький кролик, вот медведь. Медведь, правда, держал в лапе фонарь, поэтому тоже вызвал у меня неприязнь. Дальше шли разные птички. Одна грозила человеческой рукой из-под крыла, и я поспешила перевернуть страницу. А вот и мой старый знакомый, китайский дракон с плоской мордой! Тут он не выглядел таким устрашающим, как в книге из библиотеки колдуна, наверное, потому что был изображен маленьким, в уголке страницы, и походил на ящерку. Больше места на этот раз занимала фигура человека, нарисованная одним лишь контуром. Внутри фигуры были расставлены черные ромбики – два у ребер, третий в районе сердца, четвертый под горлом и пятый в середине лба. Рот у человечка был открыт, он беззвучно кричал. Я закрыла книгу. На душе было мерзко, погода была мерзкая, и мерзкие мысли одолевали меня. Я не знала, сколько прошло времени, но думала, что больше часа. Нужно было двигаться дальше, пока в голове не возник мерзкий поторапливающий звон. До Эллы я добралась довольно быстро, потому что было слишком холодно для неспешной прогулки. Набежали тяжелые темные тучи и заморосил дождь. Я вспомнила про записку-зонт только на полпути. Стало сухо, но холод никуда не делся. Я шла по выложенной камнем узкой набережной и вглядывалась в домики, пытаясь опознать тот, через дворик которого мы с Робином попали на торговую улицу. Пришлось спрашивать прохожих, которые разглядывали мою одежду и отвечали неохотно. Чтобы не было страшно обращаться с вопросами к незнакомым людям, я представляла себе, что я жительница этого мира. Скажем, путница в поисках Дома Аида, которой как можно быстрее нужно попасть к своим братьям и сестрам, а по пути купить книгу. Наконец, я добралась до торговой улицы и нашла домик, увитый девичьим виноградом, с вывеской в виде раскрытой уголком книги над деревянной дверью. Дождь к тому времени лил вовсю, даже сильнее, чем утром. Я ввалилась в книжную лавку и застыла на пороге. Внутри все выглядело как противоположность салону господина Туана – темное тесное помещение, забитое книгами, которые лежали на столиках, толпились в книжных полках, покрывали все свободные поверхности. Шарики-лампы висели хаотично, освещая отдельные островки. Пахло старыми книгами и свежей выпечкой. Откуда-то из темных глубин раздался голос: – Дверь закройте! Я поспешила захлопнуть тяжелую деревянную дверь, но за порог уже налилась лужица. Вслед за голосом из темноты появился невысокий пожилой мужчина. Лицо его было окружено ореолом седых волос, они торчали из-под серой шапочки, вились растрепанной бородой, топорщились усами. За мужчиной следовал парящий в воздухе шарик света. – Ах, поди ж ты! – расстроенно всплеснул он руками. – Элла! Элла! Иди сюда! На его зов из двери сбоку выскочила полная женщина в домашнем платье в крупный горох и не менее растрепанными, но не такими седыми, как у мужа, волосами. – Элла, ну ты глянь! Лужа! – Рута, ты зачем истеришь? – строго обратилась к нему женщина. – У тебя посетитель, займись своим делом, а я займусь своим. Она выскочила в дверь, через мгновение вернулась с тряпкой и ловко вытерла лужу, приговаривая: – Вот и все, вот и нет лужи, а ты, девочка, не обращай на старого ворчуна внимания! Девочка, то есть я, тем временем прижалась к полке в углу и мечтала испариться. Я бы выбежала обратно на улицу, но проход был перекрыт Эллой. – Смотри что наделал, старый дурак! Она же и так вся трясется, замерзла, а ты тут со своей лужей! – Эта лужа вовсе не моя! – взвился мужчина, но тут же успокоился. – Так значит. Я Рута, это жена моя, Элла, названная в честь реки. Объясняю сразу, потому что всегда этот вопрос у новых посетителей. А какой у вас, госпожа, вопрос? – Ох уж надулся, вон какой суровый! – проворчала женщина и обратилась ко мне: – Я тебе сейчас горячего чаю принесу. Мужчина откашлялся и сделал попытку пригладить бороду. – Ну так вот, по какому вопросу? – Мне нужны книги, – запинаясь, произнесла я и сунула ему листок с загнутым краем. К счастью, господин Рута не стал разгибать его. Шарик света проплыл вперед и завис над списком. – Про животных и дневник у меня уже есть, – осторожно нарушила я тишину. – Правильно, правильно, – проговорил мужчина. И чего он там так долго читает! Вернулась Элла с маленьким подносом. Если бы ее руки не были заняты, она бы ими обязательно всплеснула. – Ну Рута, ну как так! Мужчина встрепенулся и повел меня за книжные полки через книжные полки к другим книжным полкам, которые опасно нависли над маленьким столиком и тремя креслицами, освещенными большим шариком-лампой. Элла поставила на столик поднос с тремя кружками темного ароматного чая и тарелочкой печенья, а сама уселась в одно из кресел. Рута последовал ее примеру, а мне указал на третье кресло. Сам он протянул лист жене и выжидательно смотрел на нее. Я сжала руками колени, чтобы не схватить чашку с чаем. Неприлично, бубнил в голове тетушкин голос, надо подождать, пока возьмет кружку хозяйка. И я ждала. Хозяйка тем временем повертела листок в руках и отдала Руте. – И что тут такого? Очередные запреты Совета, сказки про тварей и миротворение. Дневник Сари – еще куда не шло. – Элла, а почерк?! Она снова выхватила у него лист: – Да не может такого быть! – Я тебе говорил, Элла? Говорил! – победно вскричал Рута. – А ты все – не выдумывай, не может такого быть, чтобы кто-то из зеркал вырвался до срока! – Ох, уймись! – только отмахнулась женщина. – А ты, девочка, как тебя зовут, кстати? Бери чай, бери печенюшку, не стесняйся, она имбирная, сразу холод прогонит. – Рина, – сказала я и наконец-то взяла в руки горячую чашку. Пахло травами и лимоном. – Слышишь, Рута, как птичка! Ну-ка расскажи нам, птичка, неужели вернулся? Неужели прямо из зеркала? И как он? Я пожала плечами, подула на чай, отпила чуть-чуть – горячо – и отчего-то ляпнула, как есть: – Из дома не выходит и раздражается. – И не удивительно, – заметил Рута, который успел выпить половину своего чая и уминал третье печенье. – Брось, Рута, он и раньше был вспыльчивый! А из дома не выходит, так это понятно, дюжину лет быть запертым в клочке невещественного пространства, каково ему, а? Теперь настал черед Руты пожать плечами. – А ты печенюшку бери, Рина, я сама пекла. И что же, ты у него работаешь, значит? Я кивнула и откусила печенье. Оно было острое и сладкое. Сразу загорели щеки, а по телу расползлось приятное тепло. Я впервые за долгое время расслабилась. Ведь это именно то, что я люблю – кресло, горячий вкусный чай, печенье и тысячи книг вокруг. – Элла, ты не отвлекай, – строго сказал Рута, – сама говоришь, вспыльчивый был, а сейчас, представь, какой? С этим-то своим характером! А ты девочку задерживаешь, ругаться будет, небось. Ругаться? Я легкомысленно махнула рукой – чего я там не видела. Сейчас мне было хорошо. Элла вдруг подняла брови и стала усиленно кивать мужу, тот нахмурился и пожал плечами, как бы говоря – чего еще ты, жена, хочешь? Меня клонило в сон, и я наблюдала из-за полуприкрытых век. Женщина потерла ладонь под большим пальцем, и я догадалась, что она заметила мое пятно. – Ну тем более, Элла! – зашептал Рута, думая, что я задремала. – Тем более он будет ругаться! Женщина только вздохнула и отодвинула от Руты тарелочку. Рута заметил, что я открыла глаза, и сказал: – Новые Запреты Совета на столике, можешь взять. Я протянула руку и взяла первую попавшуюся книжку, потом другую. – Да нет, вон же, на ней так и написано! Я раньше не знала, что значит сгорать от стыда, но теперь этот момент настал. Может быть, горячий чай с имбирным печеньем сделали свое дело, но я залилась краской от шеи до волос. Проглотив печенье, я, дипломированный переводчик со знанием двух иностранных языков, выдавила из себя: – Я не умею читать. – Ах, – всплеснула руками Элла, – как же тебя колдун на работу взял! Я слышала этот вопрос уже второй раз за день. – Случайно, – ответила я. – Я... не из этого мира. – Вот оно что, Рута, смотри-ка! Из другого мира, ишь ты! Вот и одежда, видишь, не местная! Рута воспользовался тем, что Элла отвлеклась, и ел уже пятую или шестую печенюшку. Отряхнув под суровым взглядом жены крошки с бороды и усов, он авторитетно заявил: – Ну, на своем-то языке, она, положим, и говорить, и читать, и писать может, так? – Так, – кивнула я, прекращая сгорать, – и еще на двух. – Вот видишь, Элла, все-то тебе сенсации нужны. Научится, коли надо будет. А что до книг, то Логику миротворения сейчас откопаю. Всего будет семь монет, две за Запреты, пять за Логику. Пока он копался, ворча, в книжных полках, Элла заставила меня съесть еще печенье, а я была совсем не против. Тут же она объяснила мне, как различить банкноты по картинкам и цвету. Рута быстро вернулся, и я с сожалением допила последний глоток чая. Я совсем утеряла контроль над временем и теперь в любую минуту ждала, что в ушах зазвенит комариный писк. Элла сбегала в жилую часть дома и принесла мне еще печенюшек в бумажном пакетике. Уже у порога Рута поинтересовался, сколько Туан взял с меня за «Учение о всяких тварях неразумных», а услышав ответ, вздохнул, как будто хотел найти повод поругать конкурента, но не получилось. Я с сожалением покинула уютную лавку. Дождь и не думал прекращаться, а мой волшебный зонтик начал протекать. Покопавшись в карманах штанов, полных монет, банкнот и бумажек, в поисках записки, я восстановила защиту от дождя и побрела к старому мосту. От луж записка не защищала, так что балетки скоро стали хлюпать и неприятно шлепали по ступням. До дома я добралась уставшая, голодная и раздраженная. Комариный писк так и не появился, чтобы поторапливать меня. Наверное, колдун чувствовал, что я направляюсь к дому. Первым делом я скинула балетки и надела носки. Тетушкин голос был против того, чтобы я ходила по дому без обуви, но у меня оставались только кроссовки, и я решила их поберечь. И почему Алина не позаботилась о какой-нибудь непромокаемой обуви на случай дождя! Колдун был наверху, но не в библиотеке, а за дверью напротив. Я стояла перед ней добрую минуту, не зная – постучать или нет, что сказать, а может просто пойти на кухню и дождаться, когда Джей сам спустится?.. В конце концов я тихонько постучала. Щелкнул замок. Я нажала на ручку и толкнула дверь, за которой обнаружился небольшой, скромно обставленный кабинет. За столом у окна сидел колдун и писал что-то на большом листе бумаги. Слева к стене прижалась узкая книжная полка, вторая дверь, по-видимому, соединялась с библиотекой. Пыль осязаемо висела в воздухе, и было неясно, пахнет ли это зеркальной пылью или настоящей. Джей забрал у меня книги, выслушал про предложение господина Туана и выразил надежду, что через два дня ему не придется мне напоминать, чтобы я посетила книжный салон. Затем он быстро дописал что-то на бумаге, запечатал письмо в конверт и велел мне кинуть его в почтовый ящик с внутренней стороны калитки. Оказалось, что так здесь работает исходящая почта. Вырученные деньги должны были отправиться в шкатулку, и я могла использовать их для оплаты прачечной и покупки продуктов, книг и прочих необходимых вещей. Уже у двери я, осмелев от сегодняшних разговоров, сказала быстро, чтобы не успеть испугаться: – Я хочу домой. Перо в руке колдуна на секунду зависло над новым листом бумаги, а потом снова продолжило выписывать завитки. Я постояла немного и вышла в коридор. Вслед мне донеслось: – Приготовь кофе. И никакого «пожалуйста». Вечером пришла Лора и начала выпытывать из меня все, что нужно и не нужно было знать про дом и колдуна. Во сколько он ест, сколько раз в день, что он ест, почему на завтрак всегда омлет, почему не творог, почему не каша, а как варить кофе, какие овощи на ужин, почему не рис, почему на кухне, а не в столовой? Мне пришлось показать ей заброшенную комнату. Я прошла к окну и раскрыла штору, вырвав помещение из полумрака. В пыли на полу отпечатались мои следы. – Если хочешь, можешь тут убраться, но меня вполне устраивает, что он ест на кухне, – сказала я, глядя в окно. Живую изгородь я постригла довольно-таки неплохо для человека, который впервые держал садовые ножницы в руках. Лора не ответила, и я обернулась. Она, хмурясь, дотронулась до розы в засохшем букете посередине стола. Роза была бордовая, почти черная. От прикосновения верхние лепестки полетели на стол. Лора отдернула руку и, заметив мой удивленный взгляд, произнесла: – Нет... нет. На кухне, так на кухне. Я только пожала плечами – чем меньше работы, тем лучше. Лора тут же вышла, и мне пришлось последовать за ней. Приготовив ужин, она тут же убежала, пообещав вернуться завтра рано утром с продуктами.