***
…Оглашение приговора по этому глупому суду должно было состояться сегодня. Все знали: приговор будет оправдательным, и обвинения Республиканского Верховного Суда — беспочвенны и надуманны. Слишком напугали Сенат последние события. Общественный резонанс слишком сильно всколыхнул Республику. Не отреагировать они просто не могли, хотя все и знали, что дальше демонстрации дело не зайдёт. Десять джедаев и пять падаванов обвинили в превышении полномочий и халатности. Пытались обвинить в госизмене, но тут вмешался наш голос в Сенате — Мейс Винду, и обвинения рассыпались по мановению руки, лишь только дело приобрело яркий политический окрас и затронуло такую скользкую тему, как религия. Если бы Йода не вмешался, суда, возможно, бы не было. Во всяком случае, так говорят в Храме. Был бы трибунал, такой же, как для Асоки. Не могут они обвинять в Порче, но хотят, вот и пытаются! Многим Орден перешёл дорогу в последнее время. Политики хотят нашей крови, и обвинение в Порче — самый лучший вариант. Только обвинение в Порче — это исключительно прерогатива Совета, и то, предположения о таких обвинениях высказываются крайне осторожно, даже в случае, продемонстрированном магистром Ки-Ади-Мунди. Слишком шокирующим для нашего Ордена оказалось знание об этой опасности, перед которой померкла Тёмная Сторона. Из Тьмы возможно было вернуться, тогда как Порча затягивала в себя всех, до кого смогла дотянуться. Слишком задело случившееся Учителя Учителей. Некогда единый Совет Магистров раскололся. Не было более единства в нём. Мой Учитель говорила, что его не было и вовсе. Погода была в этот день на редкость солнечная. Вечный смог, накрывавший планету, развеялся, позволяя согреться поверхности под лучами восходящего солнца. Настроение от этого было праздничным у всех. В одной из столовых Храма даже был заранее накрыт праздничный обед, кульминацией которого был огромный именинный кремовый торт, украшенный цукатами из сливочной вишни. Идея принадлежала магистру Киту Фисто и была неожиданно поддержана Мейсом Винду. Слишком много горя принесла эта война. К нам пришло понимание: отдых и праздники нужны даже джедаям. Поэтому идея Фисто совместить два радостных события: день рождения Кайли, одной из осуждённых падаванов, и оправдательный приговор по всем нашим друзьям, была встречена радостно.***
Мне стоит пояснить расклады в Храме. Члены Ордена устали от войны и того, что несли смерть. Мы находили силу в братских и сестринских узах, в своём долге. Каждый тянулся друг к другу. От этого Орден, с одной стороны, стал как никогда единым, но с другой, пролегла трещина, одну из сторон которой представлял Мейс, другую же — как никогда хмурый Йода. С одной стороны, начали праздновать дни рождения, праздники. На одном из пустующих этажей Храма была создана зона отдыха, уже названная Горячим Водопадом. Рыцари, техники и аграрии в едином порыве создали целый комплекс искусственных озёр с минерализованной горячей водой. Был разбит робкий ещё пока, но самый настоящий сад. Столовую на этом уровне переоборудовали, отремонтировали, и теперь путь всех вернувшихся с миссии джедаев лежал туда. Там рыцари могли пропустить стаканчик чая или чего покрепче. Часто просто посиделки превращались в рассказы, которые слушали во все уши падаваны и юнлинги, полюбившие это место. Часто рассказы были нужны не юным джедаем, часто джедаи просто выговаривались благодарным слушателям, находя утешение, сбрасывая груз невзгод. И мне было радостно, что Учитель Жустин приложила к такому замечательному месту свою руку. Часто наши с ней занятия превращались в целые лекции. Особенно всех впечатлила система асан и мантр. Теперь над шумом бегущей воды разлетались слова, декламируемые пребывающими в медитации джедаями на странном языке, рассказанные моим мастером и известные мне с начала обучения. «Adore the Immortal Emperor For he is our Protector. Admire the Immortal Emperor For his Sacrifice to Mankind…» — летели слова мантры над залом Горячих Водопадов, вплетаясь в звуки живой музыки и обычной речи. Язык был грубым, каким-то архаичным и излишне помпезным, но слова и строки работали. Я это испытала сама на себе. Эти слова помогали найти Свет, даже в самой непроглядной тьме. Но были и другие. Одни, как Треяне, находили утешение в новой философии. Многие собирались в кружки по интересам, замыкаясь в себе. Такие ложи по интересам пользовались популярностью. А были и те, кто уверовал в Кодекс, безоговорочно и полностью, приближаясь к опасной черте Вознесения во Свет. По странному стечению обстоятельств, если у нас были лишь те, кого можно назвать представителям рода человеческого: коруны, забраки, сефи, люди, и т.д. ТО у разросшейся фракции Треян в большинстве были люди и тви’леки. Впрочем, и другими экзотами, отличными от человека, они не пренебрегали. Все они, с одной стороны, отдавали себя делу помощи другим, но с другой, делали это иногда пугающе. Особенно, в последнее время, меня пугали выходцы с Рилота. У них словно гон начался, во всяком случае, концепт «дарения» и «свободной» любви, популярной у этих экзотов фракции Треян, ничем другим объяснить было нельзя. Впрочем, все, связанные с новым учением, этим грешили. Отдаться душой и телом во имя служения другим стало для них обычной практикой. Нет, и у нас не слишком осуждались личные привязанности, впрочем, как и увлечения, если сохранять определённые рамки. С клонами спать никто не собирался. Жустин справедливо сказала, что это сравни педофилии и не лучшим образом скажется на настроении в войсках. Мы приняли клонов как младших братьев. Война нас сроднила, и «спать» с младшим братом — недопустимо. Впрочем, как и заводить отношения не с одарёнными. Слишком мы разные. Не приветствовалось и выставление отношений напоказ. Всё, что касается такой связи, не должно покидать порог спальни. И напротив, из дружбы не стоит делать секрета. Её не стоит стыдиться. Стать же боевыми братьями и вовсе почётно. Иногда такие «родственники» ближе кровных. Вообще тема родства и уз на удивление находила поддержку и у клонов. Нас приняли за своих. У Треян было, с одной стороны, так же, но с другой, распущенность жителей Рилота словно стала заразной. Словно разом упали все ширмы в борделе. Но больше всего было джедаев, которые слишком буквально воспринимали Кодекс, без трактовок и любых других отклонений. Конфликта с этой фракцией не было только потому, что всё было в рамках дозволенного…***
Сегодня должен был быть праздник, призванный скрасить ужас последних событий. Он должен был подарить надежду. Но на небе стали собираться тучи. Оглашение приговора должно было состояться в Вестибюле Храма, где собралась большая часть находившихся на Корусанте джедаев. Уже тогда ощущение праздника было разбавлено чем-то тёмным. Это тёмное излучал Йода. Учитель Учителей вместе с Кеноби выступили единым фронтом. Верховный Магистр показал судебной коллегии Сената: размер не имеет значения. Под его натиском отступили сенаторы, а его непреклонная воля просто раздавила обычно непроницаемого Таркина (тогда ещё нового и малоизвестного протеже Палпатина). Присутствующий Канцлер выглядел удивлённым, и Сила говорила чётко — это не очередная маска, а истинные чувства политика. Магистру приходится нелегко, особенно сейчас. Мейс Винду не мог участвовать в судейской коллегии из-за очевидного конфликта интересов. Смерть магистра Депы Биллабы, что некогда была падаваном коруна, тяжёлым грузом легла на плечи Великого Магистра. Вспоминая её похороны и то, что её тело, как и тело её падавана, сожгли в закрытом, запаянном наглухо гробу… Я помню лицо коруна, когда он доставил их останки на Корусант. Сила окружила его. Светлая Сторона требовала смертей! Убить, уничтожить, выжечь, испепелить! Стереть саму память об убийце! Немудрено, что Йода временно отстранил его, но в то же время слишком много навалилось на Учителя Учителей. Я подошла к подсудимым, которых охраняли Стражи Храма. Пусть Стража не теряла бдительности, но всё же они были почётным эскортом, нежели тюремщиками. Они были облачены в парадные доспехи, и от всех их фигур веяло расслабленностью. Одним словом, они тоже знали, что весь этот суд — фикция. Собственно, поэтому меня и пропустили к подсудимым, впрочем, предварительно попросив сдать оружие на временное хранение. Порядок должен быть порядком. — Привет, Кайли! — Поздоровалась я со своей подругой, у которой сегодня был день рождения. — Как ты? – Привет, Талли. Засиделась немного. Келья — это, конечно, не камера, но посидеть в ней неделю безвылазно — та ещё мука. — Потянулась всем телом забрачка. — Как всё закончится, может, устроим спарринг? — Я даже поддамся. Немного. Всё же у тебя день рождения. — Улыбаюсь я жизнерадостной девочке. Помню эту гиперактивную кроху ещё совсем маленькой. Есть такие люди, которым хочется улыбнуться в ответ любому. Не покривлю сердцем, но она всеобщая любимица. Её голос обладал просто волшебной силой. Её песнями, на простенькие мотивчики заслушивались все, включая преподавателей. На мелкие шалости гиперактивного ребёнка не обращали внимания. Всеобщее обожание не испортило её душу. Она всегда была готова выслушать и поддержать. Ей пророчат будущее великого дипломата. Я была рада, что её взяли в падаваны. Радость омрачало лишь то, что ей едва исполнилось двенадцать лет. Война, пусть она будет проклята… — Всё пишешь, Лазутчица, в свой маленький блокнотик? — Улыбнулась широкой улыбкой Кайли, отчего на её лице появились миленькие ямочки, кивая на датапад в руках. — Сколько врагов Республики ты записала сегодня? — Да ну тебя! Скажешь тоже! Это всего лишь дневник! Может, когда-нибудь напишу книгу по нему. — Дашь почитать потом? Надеюсь, там будет маленькая глава о скромной мне?! — Конечно! Всё, я побежала! Ждём тебя в столовой. Тетушка Зайнаб специально для тебя испекла торт с твоими любимыми цукатами. Не опаздывай! Магистр Винду будет тебя поздравлять. — Всё же так непривычно, что день рождения празднуют в Ордене… Впрочем, и то, что наш магистр Винду, который суровым взглядом может крейсер сбить, на самом деле может быть и мягким… Конечно, я приду! Ведь, что может случиться, чтобы мне помешать?***
Мои руки до сих пор трясутся. Холодный душ не помог. Струи холодной воды не смогли принести покой кровоточащей душе. Одно хорошо: в холодных струях воды никто не разглядит слез. Я ненавижу! Ненавижу эту тварь! Мы все её ненавидим! Эта (дальше непереводимая игра слов и матерных конструкций на мандалорском и хаттском) падаль перечеркнула всё, во что мы верили, умирали, жили! Кеноби тряпка! Только и может, что отводить взгляд и молчать. Они все молчали! Никто не сказал ни одного слова…. И не скажут. Трусы! Хуже предателей!!! Всё! Кончился Орден!!! Нет его! Есть только разумные одарённые с рабским ошейником, полным взрывчатки! Братство? Забудьте! Теперь Орден — жёсткая армейская структура. Нет больше вольности. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. Прыжок — взлёт, попытка побега! Выйти из Ордена можно теперь только трупом! Суки!!! Не промолчал один магистр Винду. Не промолчал так, что теперь лежит в Залах Исцеления со сломанным в двух местах позвоночником! Скайуокер тоже не промолчал, даже зарубить пытался! Слабоумие, отвага или просто бескаровые яйца. Не важно. Итог тот же! Лежит в Залах Исцеления с переломанными костями. Всеми костями! Следы его крови корпус Обслуживания ещё долго будет очищать с потолка Вестибюля… Во мне лопнула плотина, с хрустом ментальных установок и скреп философии. Чувства захлестнули меня. Душа кровоточила и болела, словно кровь невинных была на моих руках. Эмоции сотен одарённых обрели такую силу, что над Храмом засияло полярное сияние. Волна скорби и меланхолии постепенно затапливала Корусант Весь Храм заполняли волны скорби, боли и ненависти. Сила страдала вместе с нами, то излучая потоки тьмы, то пульсируя нестерпимым светом.***
— … виновными! — Дальше я не смогла слушать. Меня словно огрели пыльным мешком по голове. По Силе разлились волны недоумения и шока. Дернулось даже вечно невозмутимое лицо Канцлера, всего на мгновение отразив гримасу удивления, прежде чем матёрый политик снова взял себя в руки. — …По прошению Верховного Магистра Ордена Джедаев было поставлено избрать мерой пресечения для … смертную казнь. Для остальных избрать меру пресечения согласно Уставу Ордена — Отделение от Силы! Приговор вступает в силу немедленно! В Вестибюле установилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами плачущей Кайли. Её приговорили к Отделению от Силы. Это для обычного разумного кажется, что смертная казнь суровее. Смерть же конец. Вот только между смертью и инвалидностью воин выберет первое. — Учитель, почему? — Нарушил тишину Винду. — Они не виновны в том, что их командир преступник. Только благодаря им мы вообще узнали о предательстве… — Ошибок много совершил я. Прав тогда был ты. — Спокойным голосом произнёс постаревший и осунувшийся Йода, перебивая магистра. — Нерешительный был. Боялся. Боялся перемен. Боялся во Тьму оступиться. Был от этого мягок. Взрастил смуты семена я в Ордене. Дуку был первым побегом. Своенравие привело его к Тьме. — Учитель… — попытался вставить слово в монолог Йоды магистр Винду, но был скован его Силой. — Не должен перебивать меня ты, Мейс. Непочтительно это. Не этому учил тебя я. — Чеканя каждое слово, произнес Йода, ударяя в такт своей речи тростью. Его глаза засветились призрачным светом — Горяч ты. Гордыня разум ослепляет твой. Смири её. — Мастер… — превозмогая гнёт, произнес корун, вступая в силовую дуэль. — Вы не правы. Ученик за Мастера не отвечает! Если мастер оступился, не обязательно что и ученик пал. — Не слушаешь меня ты. Урок я преподам вновь тебе. — Небрежный пас рукой, и магистр был скручен силой Йоды в поклонную позу, невзирая на хруст костей. — Не место своеволию отныне в Ордене. Есть только слово Совета. — Магистр Йода. Я не разбираюсь в Силе, но, возможно, если нельзя избежать наказания, и пусть судебная коллегия не увидела состава преступлений со стороны буквы закона, может, возможно его смягчить? Тюрьма создана для того, чтобы разумный подумал о содеянном и раскаялся. — Произнес Канцлер. — Слишком небольшой проступок. — Поддержал Палпатина опешивший от такого зрелища Таркин. — В Армии солдат за такое получил бы десяток плёток. — Тюрьма Ордена в руках врагов наших. — Покачал головой Йода, теряя концентрацию. Магистр Винду упал сломанной куклой на пол. Оби-Ван, единственный из присутствующих, кроме Мейса и Йоды, во плоти магистров, отвёл глаза от своего коллеги. Тот, кто мог прекратить это безумие, просто решил делать вид что ничего не происходит. — Другие стены не удержат адепта Великой. Многие заключённые в неё встали под знамя Дуку. Тёмными аколитами стали они. Не выполнила своего предназначения твердыня эта. Слишком мягким был Орден. Уроком будет такое наказание всем сомневающимся… Сила верховного магистра была настолько велика и сокрушительна, что перешла в физический мир. Его фигуру объял белый свет, а голос сместился в ультразвуковой спектр. Сила Светлой стороны подавляла, пугала. Мощь, заключённая в хрупкую оболочку из плоти, впервые вышла наружу. — Именем Ордена, внемлите, джедаи, Власти Светлой Стороны! Выполните предначертанное, Стража. Буйство энергии сковывало. Подавляло. Свет, что изливался из фигуры, опалял душу, вымывая эмоции. Он давил, заставляя склонить голову. Вбивал покорность лучами. Вгрызался в глубь души клыками и когтями. Сковывал. И самое страшное, что внутри что-то отвечало ему. Чужеродное, пока разум с ужасом наблюдал, как с осуждённых срывают храмовые накидки и туники, оставляя их полностью нагими. Стражи, словно дроиды, двигались механически. Их руки вместе с латными перчатками подрагивали на пиках. Их разум заполнила одна мысль. Они выполнят приказ. Они выполняют то, для чего учились и к чему готовились. Они исполнят волю верховного магистра. Пусть их душа и противилась этому. Их души истаивали в пламени Света, но то была не Светлая Сторона. Это был хищный, холодный Свет. Осуждённые заняли уготованные им места. Голые, униженные, сломленные. Статуи великих джедаев прошлого обжигали их взглядом. Не будет пощады, для врагов Света, а в особенности для оступившихся. Свет до всех доберется. Он развеет Тьму вместе с пеплом её последователей и принесет во вселенную покой, законсервировав её навечно. Страж, в отделанной чёрным ониксом маске, замер с пикой наизготовку. Медленно и величаво из пики вылезло золочёное лезвие. Палач посмотрел на Йоду, ожидая знака. Владыка Ордена кивнул. Палач опустил свой клинок, и первая голова покатилась по выложенному мозаикой полу. Лезвие прижгло рану, но не сильно. Толкаемая сердцем кровь прорвала слабую корку и разлилась по полу. Лужа крови медленно и неотвратимо залила герб Ордена. Палач работал методично и неотвратимо. Сила кричала с каждой смертью. Свет разгорался всё ярче. Всё больше глаз братьев и сестер по ордену загорались голубым светом, когда души в попытке защититься отказывались от эмоций. Наваждение коснулось и моей души. Закладки в разуме развернулись, блокируя сопротивление энергии. То, что должно было помочь в исцелении и предотвратить отторжение чужой энергии, теперь работало против нас. С каждой секундой мы становились идеальными джедаями, убивая в себе живого разумного, всё глубже уходя на Светлую Сторону. А идеальным джедаям чужда жалость. Чужды узы. Они действуют в интересах Гармонии. Если для гармонии потребуется затопить галактику в крови, они это сделают. Йода подошёл к приговоренным, которым была уготована участь хуже смерти. — Начнём с дитя юного. — Молвил зелёный гуманоид, протягивая трехпалую конечность к плачущей Кайли, улыбаясь доброй улыбкой. По лицу девушки текли слезы. Из носа бессовестно лилось. Она билась, словно птичка, попавшая в силок, при виде голодного феликса, но всё было тщетно. Стражи, вывернувшие ей руки, зафиксировав её на коленях, держали надежно.***
Крылатая дева спешила. Огненные крылья несли астральное тело Жустин, продираясь через неподатливый воздух. Двуручный клинок в её руках превратился в пышущий огнём пропеллер. Святая сталь, благословенная Императором, резала нематериальные щупальца Света. Губы молодой Святой шептали молитву:«O Immortal Emperor: have mercy on us, miserable unworthies that we are. O Master of the Galaxy: Protect your flock from the Alien. O Keeper of Light: Guide our Darkened Path with your Radiance We are your Warriors and we are servants of Thee, We stand free from Blindness of heart, Free from Hypocrisy, Vainglory and deceits, But captive to hatred, Malice and Anger, To the filth, the alien, the heretic. …».
«Я должна прорваться! Спасти их! Такова воля Его!» – Билась в голове Жустин единственная мысль, пока она вела неравный бой в Царстве Снов. Она не была одна. Её фланги прикрывали две фигуры. Две девушки. Одна — в джедайской робе, другая — в ситхском доспехе. Два тела, но одна душа. Сама Сила, ещё не рожденное, не пробудившееся божество, вела бой за души своих адептов. За спиной Святой шли когорты сотканных из света Адептус Сороритас, поддерживая молитву Крылатой Девы хором своих голосов. В авангарде бились объятые огнём космодесантники. Их броня была чернее ночи. Вместо знаков и геральдики ордена были символы смерти, покаяния и кости. Рядом с Девой летели сотни и тысячи призраков Силы, её ангелов и защитников. Ситхи, джедаи и последователи равновесия шли в бой за свою Госпожу. Для них бой нескончаем! Силы Порядка пытались остановить непоправимое. Они бились за души джедаев, пытаясь вырвать их из щупалец безумного Света. Но силы были неравны. Всё больше душ сгорали в объятиях щупалец Света. Немногочисленные демоны Варпа, наблюдавшие по воле своих господ за Храмом, в страхе бежали. Свет выжигал их тела.***
Избранный пребывал в оцепенении. Свет осторожно касался его души, проникая вглубь. Светящиеся щупальца перебирали ключи к его Я. Всё было готово, чтобы выковать из Избранного истинное Орудие Света, но Свет совершил ошибку. Он попытался стереть образ Падме, сейчас сжимающей руку своего мужа, не замечая, что наманикюренные ногти вспороли ладонь до крови. Это Свет сделал зря. Разум Энакина инстинктивно пришёл в готовность, сбрасывая щупальца наваждения, выстраивая защиту, явив самые дорогие сердцу человека воспоминания. И надо было такому случиться, что первыми воспоминаниями было то, чего стыдился Скайуокер. «Учитель…» — на месте малознакомой девушки оказалась плачущая Асока. «Суд. Позор. Не смог защитить.» — Прошелестело в голове у Избранника. –Так нельзя… — шептала Падме, смотря на развернувшуюся бойню, не замечая своих слёз и того, что другая рука легла в защитном жесте на круглый живот, в котором зрела новая жизнь. Для бывшей королевы планеты Набу, а ныне сенатора Галактической Республики, джедаи всегда были сказочными героями из легенд, защитниками добра и справедливости. Но экзекуцию, представшую перед глазами бывшей королевы, можно было назвать чем угодно, только не справедливостью. На смену ужасу и возмущению приходило... непонимание. "Почему остальные просто стоят и наблюдают?! Почему никто, кроме магистра Винду, не вступится за этих несчастных детишек? Почему никто не пытается остановить это безумие?! Неужели остальные джедаи согласны с решением Гранд-магистра Йоды?!" Скайуокер сбросил путы. Душа, едва не потушенная и не испепелённая Светом, воспылала вновь. Внутри Избранного разгорался неукротимый огонь Гнева, что питался не Тьмой и тёмными страстями. Гнев черпал силы в Светлой Стороне, беря энергию в любви и узах дружбы. Гнев раскалил заготовку тлеющей Ненависти, созревшей в глубинах души маленького мальчика, которого заставили бросить мать. Ненависть во мгновение ока превратилась в нерушимый щит Веры. –Стой!!! — Крик Избранного сбросил наваждение с толпы. Верный клинок прыгнул в руку, оторванный вместе с магнитным креплением от пояса. Ноги совершили прыжок. Всю фигуру юноши объял Свет с короной из Тьмы. Он был Светом, объятым Тьмой. Синее лезвие пело в такт сердцу хозяина, протягиваясь к ненавистному зелёному гуманоиду, посягнувшего на святое… — Не вздумай мешать мне, рыцарь. — Невозмутимо проговорил Йода, улыбаясь гаденькой улыбкой. Когтистая рука сделала пасс, будто бы схватив фигуру Избранного. Тело Скайуокера изменило вектор движения и ударилось об потолок. Потом об пол. Пересчитало стены. Снова и снова. Экзекуция прекратилась, когда Энакин почти перестал напоминать живое существо. Магистр отшвырнул его небрежным движением, по направлению к Парадному входу. Лишь чудом он не долетел до лестницы…***
«Это слишком сурово.» — Думал Палпатин, наблюдая за развернувшимся представлением. Ситуация была довольно ироничная. С одной стороны, каждую смерть джедая ситх встречал с ликованием, с другой стороны, каждую смерть политик встречал с грустью. «Одарённые — это ресурс. Ресурс редкий и трудновосполнимый. Йода, в своём стремлении к контролю, вышел за рамки допустимого.» — Палпатин мысленно хмыкнул, отметив ироничность происходящего ещё раз. Ему, истинному Владыке, жалко джедаев, пусть даже в виде ресурса. «Впрочем, а что мешает воспользоваться мне этим ресурсом?» — пришедшая в голову мысль заставила одну часть личности Канцлера вознегодовать, другую же погрузила в раздумье. «Джедаи не только враги, но ценный и невосполнимый ресурс. Взять Агро Корпус. Это подразделение Ордена имеет почти равный политический вес в сравнении с Дипкорпусом Ордена. Что говорить, даже мои наряды сотканы из тканей, семена которых вывели в Ордене. Доход этой структуры не просто заметен на фоне бюджета Республики. Он сияет бриллиантом, огранённым, но вставленным в бижутерию. Его потеря в ситуации кризиса экономики будет иметь долгоиграющие последствия. Работа специалистов Ордена позволяет хоть впроголодь, но обеспечить продовольствием и население, и армию. Не спорю, можно будет выкрутиться, биореакторы ещё никто не отменял, только вот они несовершенны, к тому же дороги до безобразия.» — С каждым витком мысли хмурился Канцлер. «Получается, в своем стремлении уничтожить Орден под корень, я сам стреляю себе в ногу? Что дальше? Дуэль с Йодой? Мощь Тёмной Стороны его сомнёт, без сомнения, только нет гарантии, что бой закончу я. Погружение во Тьму, требуемое для победы над таким противником, — опасно. Слишком неоправданный риск, в угоду своему самолюбию. Я не могу допустить даже вероятность своего безумия. После этой дуэли можно дойти и до постройки станции, размером с луну». Палпатин внутренне улыбнулся. «Решено! Ордену джедаев жить. Не всем, но большей части. Устроить чистку при помощи приказа 66, выбить самых упёртых и опасных. Пригрозить репрессиями и заставить работать на себя. Метод кнута и кнута в действии. Йода сейчас мне облегчил работу. Винду, несмотря ни на что, довольно вменяемый разумный. Униженный, разочарованный в учении Ордена, он с лёгкостью пойдет на контакт. Главное не загонять его в угол. Возможно, он сам возглавит Чистку. Сейчас он сделает всё, чтобы спасти своих братьев и сестер. А то, что он будет светлым и не пойдёт путями Тёмной Стороны — мелочи. Надо потом сказать спасибо на могиле Йоды ещё за урок моему будущему ученику. Если будет могила…»***
Наваждение спало. Душа ныла и болела. В сердце разгорался пожар бешенства и ярости, питаемый Светлой Стороной, как это было ни парадоксально. Свет Светлой Стороны был другим. Он был живым. Он сиял оттенками чувств и одновременно умиротворял. «Покой, но живой», — всплыли в голове слова старого Кодекса. Болел знак на груди. Он пылал раскалённым огнем. Талисман защитил мою душу от… от чего-то безумно страшного! Я вспомнила! Из-за этих воспоминаний руки сами тянутся к клинку! Ненавижу!***
Четырехлетняя девочка бьётся в руках джедаев-рекрутеров. Она не хочет идти с ними! Мастер джедай кивает своему падавану, чтобы вывел малышку из скромной, но чистой комнаты, где на коленях стоят её родители, умоляя не забирать их маленькую крошку от них. Через пару минут мастер выходит вместе с учеником из небольшого аккуратного домика. Обколотая успокоительными девочка засыпает на руках падавана. Сквозь сон она слышит разговор этих разумных. — Как всё прошло, Мастер? — Как обычно, мой юный ученик. Сила их разума ничто перед мощью Великой! Утром они вспомнят, что сами отдали девочку. — Мастер, а это правильно? Такое внушение ведь разрушает психику и разум? Эти люди сопьются, станут наркоманами или просто сойдут с ума! — Эта необходимая жертва, мой юный ученик. Мы не можем дать Тьме даже крошечный шанс на возрождение…***
Маленькая девочка плачет. На ней надета туника и роба джедаев. В Храме красиво, вкусно кормят, много друзей, но она хочет домой, к маме! — Почему, маленькая, ты грустишь? — Йода улыбается, как ему кажется, тёплой улыбкой. — Я скучаю по маме! — Хнычет девочка. — И папе! — Ничего, маленькая. Ты теперь джедай. Джедай должен отпустить привязанности. Пасс рукой, и ребенок успокаивается. Её глаза стекленеют на мгновение. Дорогие сердцу образы покрываются дымкой, размываются, уходят в глубь души. Поверх их, яркими красками, рисуется набросок любви к Ордену. Остальное детский разум доделает и додумает сам. Ещё через мгновение девочку подхватывает хоровод ребятишек, а магистр смотрит вслед ребёнку. На его лице нет сожаления, есть только усталость от проделанной работы. — Так надо. Тьма должна уйти навсегда…***
— Наставник Лин, а что вы делаете? — Спросила девочка мастера ясель, которая склонилась над бездыханным телом её друга. «Он слишком хотел домой! Я перестаралась! Бывает. Не в первый, и не в последний раз. Одним больше, одним меньше, если не будет шансов Тьме, то какая разница?» — Мастер замечает, что слишком громко думала и её мысли услышали. Наставница шагает к испуганной девочке. — Просто твой друг слишком плохо учился, дитя. Вот его и отправили в Агро Корпус…***
— Не стоит этого делать. — Рука Учителя, лежащая на моём плече, не дает мне сделать роковой шаг. Её голос отдает сталью. — Оглянись. Я попыталась вырваться, но хватка её пальцев была стальной. Мне пришлось последовать её совету, и глазам открылась истинная картина. Сила наполнилась скорбью и болью. Свежей и застарелой. «Они тоже вспомнили!» — Проносится у меня в голове догадка. – Поняла. Это хорошо! А теперь посмотри на балкон, вон туда, за статую. – Учитель кивком головы указывает направление. По её лицу стекает кровь. Алая жидкость льётся из глаз вместо слез, из носа и ушей. Лицо её бледнее мрамора. Глаза подёрнуты легкой дымкой медитации. Её Сила незримым покрывалом пытается накрыть всех джедаев. — Снайпер. — Растерянно шепчу я. — Более того, Антарский Рейнджер. В руках у него отнюдь не бластер. Это пулевая снайперская винтовка. И он не один. Далеко не один. — Вы же не хотите… — Хочу и скажу! — Глаза её Учителя полны той же боли, что и у неё. — Но демонстрация ещё не закончилась! — … Мы покидаем Орден! Картина изменилась. Отрезанные от Силы бьются в судорогах. С их губ хлопьями падает пена. Стражи встали возле зелёной твари почётным эскортом. На их месте группа джедаев. Разумных тридцать. — Право это ваше. — Сказало зелёное чудовище. — Но бремя мое, Тьме не дать взойти. Огонь. Силу обожгла вспышка смерти. Пули рвали тела. Кровь потекла по Храму. Недоумение, обида, страх наполняли Великую. — Отныне не будет к отступникам жалости. Магистр Кеноби: подготовьте отряд боевой. Многих мы должны отступников покарать. Дженсаарай будут целью первой.***
В столовой была тишина. Мёртвая. Обслуга уже знала о случившемся, поэтому именинный торт спешно убрали. У многих на глазах были слезы. Гнетущая атмосфера опустилась на Храм. Многие встретили торжество Кодекса с ликованием, но ровно стольких же повергло в пучину уныния это событие. Тяжёлое молчание прервал юноша, сквозь слезы затянув мотив: — Давайте поднимем чарки свои, и выпьем за наших друзей. И хлебом закроем стаканы тех, кто навеки умолк… — И хлебом прикроем стаканы тех, кто навеки умолк…***
— Знаешь … Энакин, ты меня удивил. Даже не ожидал от тебя такой смелости. Видно, я не ошибся в тебе. — Сказал Мейс Винду, лежа в медицинском корсете в Залах Исцеления, стоило уйти врачам. Избранный издал звук удивления. Трудно говорить, когда почти все кости треснуты или сломаны, и пары зубов не хватает. — Шо вы имеете в виду, магистр… — начал было Избранный. — Зови меня по имени, пожалуйста. — Перебил его корун. — Ты заслужил, как и моё доверие. Не зря я из тебя хотел сделать моего преемника. — Эээээ. Я думал, вы меня ненавидите. — Прошамкал шокированный Скайуокер. — Спрашивал я с тебя строго. — Улыбнулся Винду. — Ненавижу я немного по-другому. — Боюсь представить в чём разница. — Не беспокойся. Увидишь. Такого я не прощаю. — Я не понимаю, как вы с ним можете разговаривать после этого! — Ты слишком юн ещё и горяч. Это хорошие качества, но не всегда. — Магистр попробовал потянуться. Лежать было неудобно. Сказывалось отсутствие бакты. Йода специально наказал поставить этих двух смутьянов на ноги без современных средств. Только самые примитивные препараты и медитация. — Мы ему нужны. Ты рычаг влияния на Канцлера и просто хороший генерал. Я же могу остудить горячие головы. Что и сделаю. Не время ещё. Мы не готовы. Сделай я что-то не так и не было никого, кто бы мог его остановить. Орден и галактика были бы обречены. — … — Поэтому поправляйся. Сил нам понадобится много. Если мы нужны, это не значит, что от нас не попытаются избавиться. За дверями палаты раздался шум, и через приоткрытую щель были едва различимы слова. — Чиска, как они? — Голос Таллисибет был очень взволнованный. — Я сделала всё, что могла, Талли. Плохо они. Обширный некроз тканей головного мозга. Кто-то пострадал сильнее, кто-то почти легко отделался. Все они теперь инвалиды, даже если вернуть связь с Великой. — Может, мастера Вокару попросить? — Она мне это и сказала. Она и раньше на мнение Йоды плевать хотела, а после того, как она приняла философию Четырёх Столпов Великой, ей и вовсе плевать, когда кто-то в беде. — Вздохнула Чиска, юный мастер-целитель. — Отделение от Силы работает через внушение и самовнушение. Нужно убедить разумного, что он больше не сможет использовать Силу, остальное он сам сделает. Барьер — лишь инструмент. — Вообще ничего нельзя сделать? — Шмыгнула носом Талли — Слишком всё грубо было проделано. Внушение и само Отсечение слишком повредили мозг. Даже если установить импланты, это им уже не поможет. С Кайли совсем всё плохо. Если переживёт эту ночь, то она навечно останется на уровне развития девочки четырёх лет. В лучшем случае…***
— Госпожа Кэти! Госпожа Кэти! Ваша матушка завёт вас ужинать! – Золотой корпус архаичного протокольного дроида С-3РО протиснулся в приоткрытую дверь комнаты. — Уже бегу! — Девочка аккуратно положила старинный прибор на подушку и пулей выскочила из комнаты. — Типичный Скайуокер. — Проворчал ей вслед старый дроид, добавив: — Вся в своего прадеда.