* * *
Родной дом, но чужая Кагура. Она выше качелей на которых когда-то каталась, и жёлтый дождевик теперь едва прикроет плечи. Вода катится за шиворот, исследует кожу на спине и груди. Это противно. Дождь словно живой, тянется к ней. Давно… как это было давно. Кагура на секунду закрывает глаза, прислушиваясь к тому что происходит вокруг. Ничего нового. Чего она ждала? Земля резко ушла из-под ног. Она не успела толком ничего понять как вдруг вместо своих ног, Кагура видит кошачьи лапы. Сумасшествие какое-то. Это странный и долгий сон. И если Кагура будучи человеком, ещё могла контролировать происходящее, то теперь этого сделать было нельзя. А дождь продолжать устремляться с неба на землю и кошачье тело. Потянуло новым запахом. Кагура напряглась. Даже будучи Ято с навыками кошачьего нюха это не было сравнимо. Тело обуздала странная жажда. Жажда игры и крови. Лапа вперед, вторая… Двигаться в этом теле легко. И рыжая кошка, ведомая запахом своей добычи ринулась вперёд. Тянуло к мусорным бакам. К запаху прибавился отчетливый шум… Шкыр-шкыр. Бряк. Свалилась жестяная банка, покатившись прямо кошке под лапы. Шух. Все стихло. Кагура замерла. Сотни звуков и запахов. Сводят с ума, но ей это нравится. Ощущение того, что весь мир открыт перед ней. Теперь открыт, когда все её навыки обострены до предела. Между пакетами и баками мелькнула тень. Всего секунда, но зоркий кошачий взгляд это уловил. Она бросилась напрямую. Пакеты рухнули. Когтями разодрала полиэтилен. В нос ударил затхлый аромат помойки. Тут же перед глазами замелькали десятки серых шкур. Крысы. Они бросились врассыпную. За кем же ей бежать?! Кошка ринулась вправо, ударила лапой, но промахнулась. Теперь влево. Вперёд, туда где нет выхода. Кагура знала, что там должен быть тупик. Крысе некуда деться. Но этот тупик был для неё. Как же кошка ошиблась. Сверху на спину свалилась крыса, больно впившись зубами в шкурку. Спереди напала ещё одна. Кагура свалилась на бок, попыталась стрясти этих тварей с себя. Но их становилось только больше. Ещё чуть-чуть и убьют. Страшно. Позвать на помощь не получается. Вместо слов — мяу. Никто и не обратит внимания на этот звук. Крысы ползают по ней, их длинные хвосты то и дело касаются кошачьего носа. Противно. Как же больно и противно. Жажда привела её к такому состоянию. Больно. Больно. Мяу. Шелест. Боль прекратилась. Ударил поток ветра и одна крыса взмыла вверх вместе с черным пятном. Дождевая капля попала прямо в глаз и кошка зажмурилась. Крысы исчезли, словно их и не было. Тяжело, но Кагура встала на лапы. Чёрный ворон сел перед ней. Глаза. Какие у него странные глаза. Темно-красные. Птица пахнет иначе. Хотя по сути своей — тот же обитатель помойки. В клюве у него висит крысиная тушка. Мерзкая тварь. Попадутся они ей — убьёт всех до единой. Ворон открыл клюв и скинул крысу под свои лапы. Птица с интересом смотрела на кошку. А Кагура, поддавшись новому инстинкту, кинулась вперёд. Удар. Острый черный клюв разбивает кошачий лоб.* * *
Глоток воздуха. Так больно расправляются мышцы на боку, что хочется перестать дышать вовсе. Глаза. Нужно открыть глаза и осмотреться. — Ммм… — стонет Ято и узнает свой голос. Воспоминания вырываются в голову. Картинка за картинкой. Зеркало. Ванна. Шинпачи и странная боль. Кагура вертится, оглядывается и понимает, что находится в палате. Торс перебинтован как и её рука. — Очнулась? Ято вздрогнула. Её инстинкты смолчали, не подсказали, что в палате она не одна. Странно. Из темноты появляется фигура капитана. Он сейчас похож на того ворона из её странного сна. — Только не ты, — бормочет она. — Может быть именно только я? Он что-то знает? Кагура смотрит в его глаза. Блеф? Откуда ему о чем-то подобном знать? Даже Гину и Шинпачи она ни о чем не рассказала. Кагура знала, что никто не сможет ей помочь. — О чем ты? Видеть морду чихуахуа как проснешься — это не то, что хочется больше всего на свете, — манерно и глупо. Ято осознает свой проигрыш. — Говори правду. Хватит. Ты заигралась и перешла границы. — Что? Да о чём ты, ару? — В порту и в больнице… Я обо всем знаю. Я всё вспомнил. Кагура сжала ткань одеяла в кулаке. И мир поплыл, исчез в чёрной дымке. Образ Сого стерся, мелкой пылью застыл в воздухе. Кажется она сходит с ума.* * *
Он лежал, уставившись в потолок. Ожидание затянулось. Сого отчётливо понимал, что тот, кто следил за ним, исчез. Он один. Стало спокойнее и легче. Ожидание сменилось сном, лёгким и поверхностным. Таким, что любой шорох разорвал бы вуаль сновидений. Капитан думал о красном цвете, о бесконечных драках, лицах… пока не наткнулся на своё странное воспоминание, которое только теперь обрело смысл. Драка была в парке. Поваленное дерево разделяло их. У Сого было сломано три пальца, так что катану в руке не удержишь. Девчонка из Еродзуи стояла напротив, её одежда в грязи и местами порвана. Волосы растрепаны. Точно будет психовать из-за своих заколок, а ведь он нарочно поломал обе. — Сегодня твоя взяла, — Сого кричит, тяжело дыша. — Ты победила. Признать своё поражение значит остаться хотя бы на ногах и относительно целым. Капитан чувствовал, что было что-то не так. Кагура не хотела прекращать. Словно ей хотелось добить Окиту. Какая же у неё истинная цель? Несмотря на его слова, Ято двинулась вперед, перепрыгнув поваленный ствол. Оставалось всего несколько шагов. Противник. Наваждение не отпускало её ни на секунду; колючими зарядами под кожей, сводящим тугим узлом в животе. Она хотела вновь выбить из него весь дух, лишь для того чтобы прикоснуться без последствий для самой себя. Кагура не искала причин, просто шла на поводу своих желаний. И это не было похоже на то, что творилось с ней в Ешиваре в тот раз. Сумасшествие не поглотило разум. Кагура вменяемая. Она может рассуждать и решает вложиться в один удар. Сого не сможет оказать сопротивление, просто не сможет… Не столь уж часто драка переходила в рукопашный бой. Капитан не сдался. Тело отреагировало само. Кулак пролетает совсем рядом, Окита отклонился. Кагура уткнулась прямо в него, вот и захлопнулся капкан. Зверь против зверя. Лихорадочно она ищет способ вырваться из его рук, но такого способа не существует. Этот танец, он не полон страсти. Этот танец её жажды и его опыта ведения боя. И, пожалуй, никто его не станцует лучше, чем эти двое. Непреодолимое желание, вынуждает Кагуру сделать шаг навстречу. Она впивается зубами в его шею и ощущает как он пытается её оттолкнуть. Кажется сегодня она не выиграла. Не получится. Хватка ослабла и она мимолетно касается губами места укуса. Сого открыл глаза и сел на кровати. Невольно потер шею, там где когда как раз были её губы. Что это все могло значить? Девчонка…? Она же не…? Нет, это просто бред. Капитан качает головой. Что-то другое открылось за этим поведением. Возможно с ней нужно быть осторожнее. Шум в коридоре отвлек от мыслей. Над тишиной раздались голоса сразу нескольких людей. Окита слез с кровати и подошёл к двери, прислушиваясь к разговору. Обеспокоенный мужской голос был похож на голос очкарика из Еродзуи. Это вынудило Сого открыть дверь и выглянуть в коридор. Предположение оказалось верное. Но вот причина по которой Шимура был здесь, была гораздо интереснее… На каталке лежала Ято, явно без признаков сознания. Одежда на боку пропитана кровью. Капитан вышел в коридор. Шинпачи до последнего не замечал его. Только лишь после того как Сого подошёл вплотную и задал вопрос. — Что случилось? — Окита-сан… Вы здесь? — А где ещё мне быть? Так что случилось? — Сам не понимаю… С Кагурой в последнее время что-то не то. Она сама не своя. Сегодня разбила зеркало, и когда я хотел помочь обработать рану, она поскользнулась и упала, напоровшись на осколок зеркала. Медики увезли каталку, оставив Шинпачи и Сого в коридоре. Они редко когда разговаривали, чаще видели друг друга в боевой обстановке. Перекидывались короткими фразами. А сейчас… Сейчас было достаточно времени, чтобы поговорить нормально. Сого не хотел задерживаться в коридоре, поэтому начал без прилюдий. — Она ведет себя странно с тобой? — О чем Вы капитан, Окита? — Шимура поправил съехавшие очки. — Пытается прикоснуться? Скажем, так — ищет физический контакт? — Нет, такого… Я не замечал. А вас она…? — Шинпачи не договорил, словно потерялся в вопросе, в его формулировке. — Нет, — соврал Сого, — просто пытаюсь понять как именно она себя не так ведет. — Я беспокоюсь за неё. Чем старше мы становимся, тем сложнее с ней. Кажется скоро я вообще потеряю с ней весь контакт. — Шимура грустно выдохнул и уткнулся взглядом в пол, сжав руки в замок. — Ты… — Капитан попытался подобрать хотя бы какие-то синонимы, но не смог, — влюблен в неё? — Вы не так всё поняли, капитан Окита. Я всего лишь беспокоюсь о своей подруге, — он нервно замахал руками, даже подскочил на ноги. Они замолчали, явно думая о Кагуре. Интуиция капитана била тревогу. Что-то было не так во всей этой ситуации. Казалось что что-то ускользает от него, что-то очень важное. В недрах воспоминаний роились картинки, эпизоды, сюжеты. Кагура мелькала в каждом из них, но Сого чувствовал, что это неважно. Кагура была рядом всегда, когда… Когда он чувствовал боль. Кагура была источником адской боли. Он бросил беглый взгляд на коридор по которому увезли её каталку. Мерзко. Отвращение обволокло все существо, захотелось вырваться из этих стен, подальше от Ято и очкарика. Хотя… — Если я попрошу о помощи, то… ? — капитан многозначительно замолчал. Шинпачи сжал кулаки, осмелился взглянуть собеседнику прямо в глаза. Он в отличии от Окиты жаждал помочь Кагуре. И конечно безраздумий согласился бы на любое предложение. Шимура даже представить себе не мог, что капитан делает это во благо себе, а не Ято, что в итоге он будет чувствовать себя преданным и предателем одновременно. — Да, я к Вашим услугам. Гин-сан… — Обойдёмся без Данны, — прервал его Сого, и поднялся на ноги. — Я сообщу детали позже. Это будет касаться только нас двоих. Надеюсь на твоё благоразумие. Шинпачи промолчал, хотя поведение капитана его пугало. Обычно Сого казался беззаботным, но сейчас в нём словно что-то переменилось. Но это неважно. Об этом все можно побеспокоиться завтра, сейчас важнее Кагура.***
Месяц спустя Сого действительно пришёл в Еродзую, словно зная, что Шинпачи будет один. Гинтоки проигрывался в автоматах со вчерашнего вечера, Кагура отлучилась по женским делам с Сое. Шимура устало сидел на диванчике после уборки, когда без приглашения явился капитан. Он был хмурый, явно вымотанный работой, куда тяжелее, чем у Шинпачи. Молча капитан сел напротив и спустя минуту молчания выложил конверт на стол. Шинпачи не шелохнулся. — Здесь достаточно, чтобы промолчать. — Так чем же я должен помочь? — Скоро сюда явится девчонка. Она не упустит шанса вновь развести скандал и драку. Мне нужно чтобы ты последовал за нами. — Звучит странно. Это поможет Кагуре-чан? — А мы говорим о её спасении? — Сого недовольно ухмыльнулся. — Мне казалось, тогда в больнице… Вы хотели помочь разобраться с тем, что с ней происходит. Я не прав? — Просто следуй за дракой. И вот ещё что, — из потайного кармана пиджака, он выудил небольшой чёрный куб, — заснимешь всё на камеру. Так надёжнее. — Зачем? Сого кивнул в сторону конверта, словно напомнил о молчании, которое касалось и вопросов насчёт сделки. Окита много думал после разговора с Шинпачи в больнице. Он как можно больше попытался вспомнить моментов, когда они дрались с Кагурой. И всегда находились странные воспоминания, которые он не мог трактовать иначе, чем желание Кагуры его тела. Слишком трудно ему далось принятие этого факта, но ничего другого на ум не приходило. Девчонка из Еродзуи сходила с ума, с ней что-то творилось всякий раз, когда Окита был рядом. Сого чувствовал на себе её взгляд, едва их пути пересекались в городе. В последнее время она словно сдерживалась, капитан замечал сжатые кулаки, Кагура избегала зрительного контакта. Она перестала появляться вместе с Данной возле Шинсенгуми, когда последние просили помощи. Кагура точно что-то скрывала и Сого хотелось это узнать. Он должен был узнать. Это было бы небольшой оплатой за все причинённые ему неприятности. Остальное он возьмёт с неё сполна. Сого замер. Дверь в Еродзую вновь была открыта. Он сидел спиной ко входу, но почувствовал с первых секунд, что домой вернулась Кагура. Он повернулся в пол оборота, желая увидеть её злое лицо. Но встретил лишь испуганные глаза. Кагура боялась, впервые за многие годы, боялась. Она боялась не Сого, а самой себя.