***
Эмма влетела в особняк, со скоростью, достойной целофизиса, скидывая сапоги и кожаную куртку и прыгая через ступеньку на второй этаж. — Генри! — Мамочка! — мальчик выбежал из комнаты и прыгнул в объятия матери. — Мама ещё не пришла, что ты ей подаришь? Эмма мысленно дала себе пинка. Как она вообще могла забыть про день рожденья своей жены, который они отмечали два года вдвоём и уже четвёртый с Генри. Все же, последние ночи, проведённые не под боком жгучей брюнетки, а в ночном патруле давали о себе знать. — Я не знаю, Генри, надо придумать. — Тогда тебе осталось… — мальчик взглянул на часы и загнул пальцы, — два часа. — Два часа?! Может приготовить ужин и нарисовать открытку? Малыш, что скажешь? — Мам, маме очень понравится костёр вместо дома и твои закорючки. Ты же не умеешь ни готовить, ни рисовать! Эмма поджала губы. Как бы обидно не звучало то, что сказал ее наглый сын, это было правдой. Надо думать, потому что времени до прихода Реджины оставалось все меньше и меньше. Вдруг глаза Генри расширились, а рот растянулся в широкой улыбке. — Придумал! Давай споём ей песню! Она часто поёт мне, когда я ложусь спать, а вот ей никто так не делал. — Парень, ты гений! Давай одевайся, надо по-быстрому кое-куда съездить.***
Когда дверь была закрыта на все три замка, чтобы задержать Реджину на входе, Эмма с Генри принялись наскоро распаковывать покупки. На стол полетели пакеты с яблочными штруделями от «Бабушки», из которых планировалось построить высокий торт и воткнуть туда свечи и пачка флажков «С днём рожденья!». Генри прижимал к себе коробку с игрушечным пианино, на поиски которого они с матерью потратили кучу времени, а его уже катастрофически не хватало. Эмма судорожно искала в гугле самую простую песню, которую Генри бы смог выучить за… — она кинула взгляд на часы, — полчаса. Стоп, что? Полчаса? Да они же ничего не успеют! Ладно, попытка не пытка, — подумала Свон и ткнула на первый попавшийся вариант. Слава богам, в одной из приемных семей ее заставили посещать уроки музыки, правда, она не продержалась и года, но чему-то, все же, научилась. — Генри! Я нашла идеальную песню! Ты же любишь динозавров, да? Нет? Тогда полюбишь.Три с половиной года спустя
— Вот так я и открыл в себе любовь к этим огромным и страшным существам. Мама вернулась с работы и была очень рада, так рада, что даже заплакала. Я сначала испугался, но Эмма мне объяснила, что люди иногда плачут от радости. Когда мы закончили петь Эмма подошла к маме и укусила ту за шею как настоящий динозавр, только не больно, я следил. А потом мы включили музыку и устроили вечеринку как у динозавров из песни, которую я теперь пою на наши дни рождения каждый год. Мы ели штрудели и пили горячий шоколад, самый вкусный на свете, с корицей, его так вкусно готовит только моя мама. Вечером я спросил её, умрут ли они как эти динозавры, и мама сказала, что все умирают и в этом нет ничего страшного, потому что это произойдёт очень нескоро, когда они оставят меня, я буду уже совсем взрослым. А Эмма тогда подарила маме белые лилии, как она сказала, они обозначают счастье. Я правда счастлив. Моя мама — динозавр, вторая, кстати, тоже. И они любят друг друга. Класс взорвался аплодисментами. Молодая учительница вытерла непрошенную слезу и улыбнулась Генри, выводя в журнале «А+». По теме «Моя семья» никто не подготовил рассказ лучше и трогательнее. Возможно, этот мальчик станет писателем, может даже очень неплохим, подумала женщина.Ещё семь лет спустя
— Ну Генри! Не дуйся! — не отставала от него Эмма. — Спой один разок! Реджина твоя мама, ей всё равно ломается у тебя голос или нет. Прикинь, в следующем году споёшь ей басом! — Мааам! — простонал мальчик, — я уже взрослый, а эта песня совсем глупая и детская, зачем мне вообще её петь?! Неужели маме не надоело слушать её каждый год по три раза? Я бы уже помер со скуки! — Парень, таковы правила и ты это знаешь. — Не ты ли мне вчера ночью говорила, цитирую: «правила созданы для того, чтобы их нарушать», когда я тебя поймал за поеданием мороженого, которое должно было лежать нетронутым до моего дня рождения? — Черт, ты не должен был оказаться на кухне в три часа ночи! — Мисс Свон, ты, мало того, что нарушила мой запрет, так ещё и ругаешься при нашем сыне?! Эмма подпрыгнула от строгого голоса жены. Походу кто-то сегодня спит на диване. — Хэй, дорогая, это чистая случайность, и вообще, это все Генри! Он вчера ночью сбегал гулять с друзьями после того как ты заснула! Генри открыл рот, вот от кого, а от родной матери он такой подставы не ожидал. — Мам! Это был всего один раз! — Мисс Свон, сдавать своего же сына в попытке отмазаться — низость. Генри победно ухмыльнулся, но улыбка сползла с его лица, только он поймал взгляд матери. — А с вами, молодой человек, нас ждёт серьезная беседа. Реджина вдруг улыбнулась, смакуя пришедшую в голову идею. — А также неделя домашнего ареста, если не споёшь мне про динозавров. — Нееет, мам! Ты не можешь так жестоко со мной поступить! — Я твоя мать, а это значит, что я вправе выбирать любые наказания, которые посчитаю действенными. Генри отвернулся, надуваясь и прошептал: я никогда не буду больше петь эту песню и так унижаться. Никогда. Реджина повела плечом и направилась к выходу. — Эмма, как бы я не была недовольна твоими поступками и лексиконом, Генри разочаровал меня ещё больше, так что, будь добра, составь мне компанию, сегодня у «Бабушки» акция на безлимитные пончики с какао. Если бы Генри не упирался, то не остался бы под арестом. — Молодой человек, — передразнила жену Эмма и показала сыну язык, — марш в свою комнату, извинения и песни больше не принимаются. Генри зло посмотрел на неё и затопал по лестнице, показательно хлопнув дверью в комнату.***
— Дорогая, не слишком ты строго с ним? — уже по дороге к «Бабушке» спросила Эмма, — всё же сегодня его день рождения. — Мисс Свон, не забывайте, вы тоже провинились и тоже наказаны и едете со мной только для того, чтобы осознал свою вину. — Ну ты конечно раскомандовалась… — блондинка прижалась губами к шее Миллс. — Свон! Совсем страх потеряла?! Я за рулем! — в шоке выдохнула Реджина. — А я думала тебе нравится когда я так тебя целую, помнишь, когда Генри было пять, он спросил тебя однажды утром откуда у тебя красные пятна на шее, — Эмма зажмурилась от удовольствия, — твоё выражение лица было бесценным. И то как ты выкрутилась, сказав, что тебя иногда небольно кусает динозавр! А он сказал, что все знает и тоже хочет найти своего динозавра, который будет так же любить и небольно кусать его, как это делаем мы с тобой. Реджина наконец расслабилась. — Знаешь, один раз перед сном Генри мне сказал, что ты похожа на стегозавра, — женщина хихикнула, — такая же неуклюжая и глупая. Эмма открыла рот, поднимая брови. Надо будет показать парню, кто из них ещё глупый и неуклюжий. — Ты то, надеюсь, не поддержала его в этих суждениях? — она потянулась к Миллс за поцелуем. Та рассмеялась и оторвала взгляд от дороги, разворачиваясь к жене. — Нет конечно, дорогая, ты у меня просто мой любимый гарвардский профессор! — она поймала губы Эммы, посмотрев в окно и удивившись, когда это в Сторибруке появились такие большие грузовики. Последнее что услышала женщина это был крик её жены и лязг искореженного металла.***
— A Big Bang came, and they, and they died… — Генри, заикаясь ломающимся голосом, не попадая по нотам, заканчивал песню. — Dinosaurs, dinosaurs fell in love But they didn't say goodbye Он свернулся калачиком между двух могил, прижимая колени к подбородку и глотая слёзы. — But they didn't say goodbye…