***
Давно скрылся из глаз Редклиф, а Кейр Кусланд всё спешит вперёд. Пусть всё хорошо, пусть сын эрла спасён, а мертвецы убиты — чеканит шаг Кусланд и сам не замечает, что почти бежит. Ох, как любил старший брат пугать его сказками о тёмной магии! Как прятался под одеяло маленький Кейр и не мог уснуть до рассвета! Кто мог ждать, что детские страхи вернутся теперь — воплотятся в жизнь, обернутся хуже ночных кошмаров?.. Заставляет себя остановиться Кейр, оборачивается. Далеко ушёл он от товарищей — лишь Морриган да верный мабари смогли поспеть за ним. Кусланд ждёт, когда друзья догонят его, молчит, не думает о мертвецах и колдуньях. Не думает, не думает, не думает!.. — Страж, — бросает Морриган, и вздрагивает Кейр. Хмуро глядит он на спутницу, а та — лишь протягивает яблоко. Вспоминает Кейр, как ведьма собирала яблоки в Редклифе и думал он, что есть дела поважнее... и понимает: не помнит он, когда в последний раз ел. Удивляется Кейр заботе Морриган и тянется взять угощение... но замирает, едва касаются пальцы кожуры. Красивое яблоко дала ему ведьма: сочное, свежее. Да бьётся в голове мысль: «Не ешь! Не ешь его!», и кажется: откусишь хоть кусочек — уснёшь вечным сном. Мотает головой Кейр, гонит прочь наваждение. Ох, братец, знал бы ты, как долго будут вспоминать твои рассказы! Кусает яблоко Кусланд, благодарит ведьму. Забудь свои страхи, сын тейрна: ты Серый Страж, и нет у тебя права бояться. Почти ласково улыбается Морриган — но волком скалится на неё мабари.***
Плохо спит Кейр в эту ночь, да не мертвецы ему снятся. Но и Архидемона нет в его снах, нет и горящего Хайевера. Лишь темнота вокруг: душащая, опасная... жарко, жарко, и тянется Кусланд расстегнуть рубашку, но не может он пошевелиться; проснуться — не может. Обступает со всех сторон жар, и долго-долго пытаются разбудить Кейра соратники. Да только не спит Серый Страж, слышит всё, всё понимает. Слышит увещевания Алистера, ругательства Стена — слышит и слова Морриган: — Оставьте нас, тут нужно колдовство. Выходят отчаявшиеся друзья, надеются на чудо. А ведьма склоняется над Кейром, касается губ… и тут же открываются его глаза. — Да, спать горазды Стражи, — тянет Морриган. Улыбается. Касается лба Кусланд: что было с ним? почему его поцеловала ведьма? — да только война кругом, и некогда ему думать о себе. В битвах проходит день, и не удаётся Кейру расспросить товарищей.***
Весь день не отступает жар, и кажется Кейру, будто он ещё спит: дурман в его голове, и с трудом понимает Страж чужие слова. Лишь к вечеру проходит болезнь, и идёт к ведьме Кусланд: расспросить, что за странное проклятье было на нём и как сняла его Морриган. Но замирает Кейр, и все слова вылетают из головы. Неужто он был слеп раньше? Как мог он не заметить, до чего прекрасна Морриган? Словно завороженный, смотрит он на колдунью, а та лишь манит пальцем и рассказывает, как холодно ночами одной…***
Уж сколько дней назад получила подарок ведьма, а всё не может налюбоваться. Вертит она зеркальце в руке, улыбается отражению, спрашивает шутливо: — Кто на свете всех милее? Молчит зеркало, и отвечает Кейр вместо него: — Ты, — шепчет. — Ты, ты, ты…***
И кажется война чем-то далёким и зыбким, будто Тень. Куда-то идут они, с кем-то сражаются, о чём-то говорят… Как можно говорить, когда рядом золотые глаза Морриган? Как думать, если столь прекрасно лицо её, что сам Создатель прогнал бы Андрасте, лишь бы увидел эту дикую ведьму?.. Ревнует к Создателю Кейр, ревнует и к людям. Но Создатель далеко, а люди — близко, и нередко завязываются драки после нескромного взгляда на ведьму…***
— Я не понимаю! — горячится Кусланд. — Как, как ты можешь уйти?! Хмурится Морриган. — Условия мои ты слышал, Серый Страж. Не можешь соблюсти их — что ж,прощай. Хочет уйти ведьма, но не пускает её Кейр. Притягивает к себе, обнимает: лишь бы вместе побыть, пусть хоть ночь одну…***
— Я не понимаю… — твердит Кусланд тихо-тихо. — Не понимаю… Окидывает Анора мужа взглядом — холодным, как и всё здесь. «Зачем она запретила топить в замке?» — думает Кейр, но молча смотрит на жену. Королевский наряд у Аноры: унизано драгоценностями белое платье, вверх стремится высокий воротник. А поверх кос её белая корона — да не придаёт она прелести королеве. Потому что даже глядеть на Анору — холодно.***
И у Аноры есть зеркало. Совсем не похоже оно на то, что было у Морриган — да всё равно Кусланд не может отвести взгляд. Ведь точно таким был взгляд ведьмы, и кажется, вот-вот спросит королева: «Кто на свете всех милее?» Думает Кейр, что бы сказал он, да не может найти ответ. Морриган ярче? Анора нежнее? Каждая из них прекрасна по-своему, и обе — красивы нечеловечески. А зеркало притягивает его взгляд, манит к себе. Высокое оно, до потолка доходит — а широкое настолько, что и Кейр, и Анора свободно умещаются в нём. Тянется Кусланд, касается рамы, по гравировке пальцем проводит. — Здесь написано: «Вечность». Что они имели в виду? Равнодушно пожимает плечами Анора, бросает: — Мне подарил его прежний Первый Чародей. Говорят, оно рассеивает злые чары. Не знаю, причём здесь вечность.***
Говорят Кусланду, что видели Морриган в Морозных Горах, и в ту же ночь уходит из замка принц-консорт. Ведь лучше всего держат заклинания яблоки, и если есть они у опытной ведьмы, то легче лёгкого ей отравить, усыпить навеки или вызвать столь жгучую страсть, что не погасят её ни поцелуи прекрасной королевы, ни волшебное зеркало.