Ты вновь далеко, где-то там, а я где-то тут По-прежнему, шлю свой сигнал прямо в пустоту
Кронпринцесса затаила дыхание, боясь спугнуть это ощущение. Следующие строки она стала читать еще медленнее, впитывая в себя каждое слово, каждый скрытый звук. Они волшебным образом отражали то, что тревожило ее саму, облекая в слова ее мысли и переживания, надежды, которым, увы, не суждено сбыться. Девушка осторожно взяла блокнот, установила его на пюпитр и, не отрывая глаз от текста, легко пробежалась пальцами по клавишам, замечая движение сбоку — Эмелин придвинула стул ближе и села, с едва заметными искорками детского восторга в потухших глазах, наблюдая за работой проклятой принцессы. Мелодия, полившаяся у нее из-под пальцев, была тихой и печальной, в ней практически каждая нота говорила об одиночестве и тоске, о любви, которая никогда не будет доступна. А затем принцесса тихо запела, отражая голосом все те чувства, таящиеся у нее в душе, лежащие каменным грузом на сердце. На ум снова пришел светловолосый юноша с яркими зелеными глазами, блестящими из-под длинной челки, и его красивый, сильный и звучный голос, раздающийся из маленькой плюшевой игрушки. Сколько уже с ним было пройдено бок о бок, но парень упорно оставался холодным и ни за какие коврижки не желал сближаться с сводной сестрой, несмотря на все ее усилия подобрать к нему ключик и стать хоть немного ближе, но хотя бы стал немного терпимее, и то хорошо. Возможно ли, что он знал и просто поступал как правильно? Эм выдохнула, словно камень свалился с ее плеч, и прикрыла глаза. Ее губы тронула печальная улыбка. Она выглядела такой умиротворенной, что принцессе не хотелось заканчивать петь, чтобы сестре не пришлось снова возвращаться к мучившей ее суровой реальности. Люсьетт то замедлялась, то ускорялась, но всегда неизменно пела и играла тихо, спокойно, даже несколько робко. Как колыбельную. — Эмелин? — тихо позвала принцессу девушка, дотрагиваясь до ее руки, когда растворились в тишине зала последние аккорды. — Ты в порядке? — Ох, Люсьетт, — она удивленно моргнула, словно успела забыть абсолютно обо всем, и начала старательно стирать с лица слезы. — Прости. Я очень скучаю по нему. — Вы успели встретиться и поговорить? — Но Эмелин покачала головой. — Он прислал мне рисунок. Они замолчали, не зная, что сказать. В такие моменты, сидя рядом с той, кого столько раз отталкивала, Люсьетт чувствовала, что они по-настоящему похожи. В них было столько общего, что осознание этого факта до сих пор выбивало кронпринцессу из колеи. Она не понимала, как раньше не видела и не чувствовала этого единения, которое сейчас так их сблизило. — И это совсем нельзя изменить, да? — спросила Люсьетт. Девушка задала этот вопрос, который касался обеих пар, и не могла сказать, к какой именно он был обращен. Эм отрицательно покачала головой, принимая его на свой счет, и принцессе до боли в груди захотелось хоть как-то ее приободрить. — Но тебя же все любят! Тебе должны пройти навстречу! — Девушка уставилась на сестру, ожидая ее ответа. — Знаешь, — Эм села поближе к сестре, — после того, как король женился на простолюдинке, — она странно улыбнулась, произнося это слово, — на нас с братом нацелено слишком много колючих взоров. Мы должны прижиться здесь, а мне вообще придется править королевством. — Она тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. — Ты только представь, что будет, если я свяжу свою жизнь с человеком не из знатной семьи? Будет полная катастрофа. — Прошептала она последнюю фразу. — А будет лучше, если ты выйдешь замуж за знатного человека? Тебе будет лучше? — Нет, Люсьетт. Боюсь, но мы с братом никогда и ни при каких условиях не станем частью этого круга, но ему проще. Он не скован всем, чем скована я. И раз уж так случилось, что я должна сделать все для королевства, я постараюсь это сделать. Как-никак страдание одного, человека — ничто по сравнению со страданиями всех людей. — Она замолкла, едва сдерживая слезы отчаяния. — Как я тебе завидую.Я знаю, тебе одиноко там, как и мне И каждый закрыт в своем собственном коконе
Проклятую принцессу больно ударили эти слова, заставляя сердце стыдливо сжаться. Значит, простая девушка с окраины рассуждает в разы взрослее и смелее, чем она, истинная кронпринцесса. Хотя, кто еще из них двоих истинная кронпринцесса, судя по подобным рассуждениям? А все, кто говорил, что Эмелин лучше, на самом деле были правы. — Для этого не оснований, Эмелин, — тихо ответила девушка. — Я была частью многих кругов и не смогла стать частью ни одного из них. Иногда кажется, что я не смогу нигде осесть и везде буду только балластом, раздражающим фактором, который мешает слаженной жизни, — понимая, что не справляется с эмоциями, Люсьетт замолчала, отвернувшись. — Не смей так говорить, слышишь меня? — слегка прикрикнула на ее Эм, насильно поворачивая лицо Люсьетт к себе. Ее испугали слова служанки. Неужели можно относиться к себе настолько жестоко? — Ты — часть королевства, моя подруга, мой наставник. Ты мне как сестра, поэтому не смей говорить подобные вещи. — Ее глаза сверкали, когда она произносила эту пламенную речь. Как сестра. Эта фраза отозвалась одновременно теплом и болью в сердце проклятой принцессы, но она сдержалась. — Эмелин, — сделала попытку прервать сестру Люсьетт, — спасибо, что пытаешься поддержать меня, но я всегда была для всех чужой. Я в изгоях с самого рождения, и даже когда все вернется на прежние рельсы, я не стану ближе тем, кто мне важен. — Подожди. На прежние рельсы? Что-то изменится? — Очень многое, — она грустно улыбнулась, опуская голову и почему-то в очередной раз вспоминая свой первый поцелуй. — Я боюсь, Эмелин. Боюсь делать, говорить, чувствовать, верить. — Люсьетт замолчала, слушая, как сильно стучит в висках кровь, а Эмелин едва ли могла дышать, слушая такие редкие откровения сестры. — Я все выдержала, не подавая вида, не давая никому и малейшего шанса на осознание, что их действия меня ранят, но меня выбросили. — Что?! — Эмелин, что это за чувство, когда выбросили и забыли то, что и было никому не нужно и всеми забыто? — отчаянным шепотом вопросила Люсьетт, полностью поворачиваясь к сестре, начисто игнорируя ее вопрос и, в кои-то веки давая волю рвущимся на волю слезам. — Ты не вещь, чтобы тебя выбрасывать, Люсьетт, — тихо начала Эм, потрясенная увиденным и услышанным. — Не в прямом смысле «выбросили» — прокляли, — уточнила девушка. — Прокляла та единственная, кто была в курсе всего, что со мной происходило, что регулярно слушала меня и, казалось, понимала, а потом обвинила, и я оказалась на улице. — Она задумалась, приложив палец к подбородку. — Хотя слово «выбросили» тоже подходит. — Почему ты говоришь, что была никому не нужна раньше? — поинтересовалась Эмелин, понимая, что сейчас именно тот момент, когда на ее вопросы ответят. — У тебя же наверняка есть семья, друзья. Люсьетт пристально уставилась на сестру. — Тем, кто меня знал раньше, кто был в курсе происходящего больше, чем остальные, было на меня плевать. Три года я была полностью одна, и единственными, с кем я могла поговорить, были учителя. Несколько друзей и правда было, но они забыли о моем существовании. Из семьи у меня есть отец, но и ему не было до меня дела. Как ты верно сказала: страдания одного — ничто по сравнению со страданием всех. Семья у меня появилась потом. И именно эти люди проявлялись ко мне как к члену своей семьи, отчего я лишь сильнее хотела таких проявлений именно от отца, но он проявлялся так не ко мне. — Она печально вздохнула. — Ревность была принята за озлобленность, из-за чего я и оказалась проклята. — Наказание за злость? Но ты добрая! — Я не знаю, Эмелин. Кажется, что я ничего не знаю. Все, что окружало меня раньше, что окружает сейчас — ложь. — Она подняла голову, смотря прямо в глаза принцессы. — Эм, как я могу знать что бы то ни было, если я даже не знаю себя? Почему все знают меня лучше меня самой? Почему они дают мне правду о моей жизни в час по чайной ложке? Почему?! — Она схватила блондинку за плечи и встряхнула в порыве эмоций. Эмелин вместо ответа порывисто схватила сестру за плечи, рванула на себя и крепко обняла, гладя по голове и плечам. Люсьетт окаменела. — Люсьетт? — Это первый раз, когда меня обняли, — еле слышно выдохнула девушка, не понимая, что в Эмелин заставляет ее открываться этой светловолосой девушке. Она обхватила блондинку руками, прижимаясь к ней и замирая, впитывая как губка новые для нее ощущения. Немного успокоившись, Люсьетт отстранилась от сестры и снова потянулась к клавишам, извлекая из них полную тоски мелодию. — А вы говорили? — Нет. — Ты ему призналась? — Нет, точнее не так, как обычно люди признаются в своих чувствах. — А как ты ему призналась? Принцесса надолго замолчала, слегка покачиваясь из стороны в сторону и набираясь храбрости для ответа. — Поцеловала. — Ее щеки тут же вспыхнули, на что Эмелин довольно хихикнула. — Точнее ответила на поцелуй. — Ну так все же прекрасно, Люсьетт. — Нет, Эмелин. Все далеко не «прекрасно». Все сложно и неправильно! — Люсьетт, почему?! Ты же ему нравишься. — Эм, он меня ненавидит и точка. — Она вздохнула. — Люсьетт, я тебя совершенно не понимаю! Он мой брат. Наш с тобой, Эмелин, брат. Даже если то, что ты говоришь — правда, мы никогда не сможем получить то, что хотим.***
— Люсьетт! — резкий окрик этого голоса заставил ее замереть. Девушка понимала, что нужно повернуться к нему лицом, но не могла найти в себе сил на это. — Принц Род? — девушка медленно обернулась только тогда, когда явно почувствовала парня за своей спиной. — Что-то случилось с Эмелин? — Нет. — Тогда что Вам нужно? — не поняла Люсьетт, все еще смотря куда угодно, но не на брата. Род на мгновение замялся, не зная, что сказать. Он не смог уснуть до самого утра, все продолжая прокручивать в голове разговор сестер, которому стал случайным свидетелем. А теперь, увидев ее, медленно бредущую по коридору, окликнул, даже не задумываясь и не отдавая себе отчёта. Именно поэтому следующие слова вырвались из плюшевого кролика быстрее, чем он придумал ответ. — Эмелин мне все рассказала. — Принцесса рвано выдохнула и зажмурила глаза. К ее лицу приливала кровь, стучала в висках, вызывая болезненные ощущения во всем теле. Казалось, что сейчас она упадет, но Род схватил ее за плечи, удерживая в стоячем положении. — Люсьетт, я… прости меня. — Что? — от его внезапных слов она подняла глаза, встречаясь с его пронизывающим ее как и раньше взглядом. Она тряхнула головой. — Почему? За что? Только сейчас она заметила, что ему было не менее неловко, чем ей. Он отчего-то дрожал и сжимал в тонкую линию губы. Его щеки были красными как маки. — Я должен был открыть хоть часть правды как твой партнер, невзирая на то, нравилась ты мне или нет. — Он опустил голову, но даже длинная челка не закрывала обзор: Люсьетт прекрасно видела, как он закусил губу. — Это была моя обязанность, Люсьетт. И я не должен был ею пренебрегать. — Все в порядке, это уже в прошлом. Они замолчали, боясь возникшей тишины и одновременно боясь ее нарушить. Принцесса смотрела под ноги, ее глаза щипало, а грудную клетку сдавливало. Род же смотрел куда угодно, лишь бы не на сестру, но взгляд то и дело цеплялся за ее поникшую худенькую фигурку. — То, что произошло тогда, — с трудом начал выдавливать из себя юноша, все-таки поднимая на нее взгляд. — Ты мне тоже нравишься, Люсьетт. — Но все не имеет смысла из-за наших статусов, — с болью в голосе закончила за него принцесса. Род сжал губы в тонкую линию и кивнул. — Но никто не запретит нам рискнуть. Ты же пойдешь на это? — с надеждой в голосе и взгляде спросил ее юноша. — Да. И перво-наперво нужно освободить Эмелин от сдерживающих ее оков, одновременно пронеслось в их головах.Только верю, что чудо случится Несмотря на замки и границы