Вот выплыла луна, И самый мелкий кустик На праздник приглашен. Кобаяси Исса
Мэй проснулась с восходом солнца. Сощурилась, глядя как лучик света, проникнув в окно, разрезает воздух сияющей полосой. Повернула голову и взглянула на Кадзу, все ещё спавшего рядом. Его темные волосы разметались по подушке, слабый утренний свет очерчивал острые скулы и слегка приоткрытые губы мужчины. Кицунэ улыбнулась. Медленно, очень медленно она встала с кровати, стараясь не разбудить его ни единым звуком. Взяла свою одежду и на цыпочках, осторожно, стала красться к выходу. Ей уже стало казаться, что у неё получилось, но в следующий раз оглянувшись на оставленную кровать, она встретила ироничный взгляд темных глаз Кадзу. Он скептически приподнял бровь: — Сбежать решила, неведьма? Она вздохнула. Конечно, наивно было полагать, что она сможет бесшумно скрыться от синоби. Однако уже в следующий миг девушка улыбнулась ему. — Доброе утро. — Рано сегодня, неугомонная, — проговорил Кадзу, садясь на постели. — Да, многое нужно успеть, — уклончиво ответила девушка, — День предстоит долгий. Он кивнул, принимая её нежелание вдаваться в подробности. Встал с постели, направился к двери. Проходя мимо, задержался лишь на миг рядом с ней, прикоснулся рукой к щеке и едва ощутимо поцеловал в лоб, чуть коснувшись губами. — Осторожна будь, — бросил коротко, выходя из комнаты. Оставшись одна, Мэй принялась одеваться и собираться. Присела у зеркала ненадолго, расчесала длинные волосы гребнем, подаренным Масамунэ. Взгляд невольно задержался на изящной вещице, лежащей в руке. Она замерла, задумалась, закусив губу. Но затем тряхнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания, и положила гребень на стол. Заколола волосы, поднялась. Решительным шагом направилась к выходу. Вскоре она уже бежала по лесу, освещенному утренними лучами солнца. Опять остановившись у ручья, так же как и вчера наполнила бурдюки водой и отправилась дальше. Вновь отыскать приметное старое камфорное дерево не составило труда. Мэй присела перед широким стволом, приложила ладонь к шершавой коре, слегка погладила. — Хоко? — негромко позвала она. Ей почудилось, что под её пальцами внутри дерева что-то шевельнулось. В следующий миг из-за ствола выглянуло знакомое лицо, в обрамлении косматой шерсти. На неё взглянули прозрачно-голубые глаза. — Ли-са, — поприветствовал Хоко, выходя к ней и виляя хвостом, — Хо-ко лучше. Мэй придирчиво оглядела его. Рана на боку все еще была красной, но припухлость спала и кровотечения не было. В целом, Хоко выглядел заметно веселее, чем вчера. Он даже улыбался, высунув собачий язык. — Похоже, идешь на поправку, — Мэй уже без опаски потрепала его по загривку, — Я очень рада. Вот, попить принесла. Она принялась открывать бурдюки и поить его. Пил он опять много, а остатки воды Мэй, как и вчера, вылила под корни дерева. Потом она ещё раз обработала его рану оставшимся лечебным бальзамом — на всякий случай. — Ли-са помогла, — сказал наконец Хоко, потоптался на месте, переминаясь с лапы на лапу. Похоже, он что-то хотел сказать ей, но разговоры давались ему с трудом. Мэй боялась представить, сколько столетий он жил, оставаясь един с деревом и не пользуясь речью. Хотя, чем больше он общался, тем легче это ему давалось, видимо навык постепенно возвращался к нему. — Ли-са, осторожно, — проскрипел он наконец, — Везде опасно. — Опасно? О чем ты говоришь, Хоко? Хоко вздохнул. — Злой человек ходит. Колдует. Плохо для ёкай. Мэй сдвинула брови, напряглась. Похоже, она знала о каком колдуне идет речь. — Ищет сильных ёкай, — продолжал тем временем Хоко, — Меняет их. Подчиняет. — Знаю о нем, — кивнула Мэй серьезно, — Сталкивалась с результатом таких…ммм… изменений. Внезапная безумная мысль пронеслась у неё в голове. — Хоко, — воскликнула она, — А ты знаешь, где он… ну, ходит? Ёкай кивнул. Его голубые глаза стали тревожными. — А не мог бы ты… — Мэй помялась, просить о таком было наверное дерзостью, но на кону было слишком многое, — Не мог бы ты провести к нему? Хоко склонил голову набок, посмотрел внимательно и понимающе. Потом вздохнул, указал взглядом на камфорное дерево. — Не уйти. Место тут. — Ты не можешь отойти от своего дерева… — пробормотала Мэй, начиная понимать речь этого странного существа, — Ведь вы с ним едины. Ты привязан к месту… Но может быть тогда ты можешь описать, где именно ходит колдун? Как можно подробнее, прошу. Хоко наморщил лоб, задумался. Вытянул лапу в сторону черневшей вдалеке горной гряды. — Там. На юге, по ту сторону гор. Там прячется. Недалеко от человеческих жилищ. Ёкаи знают, говорят между собой. Не ходят туда больше. — Недалеко от человеческих жилищ? — задумалась Мэй, — От деревни то есть? Ну конечно, ему ведь нужно где-то закупать еду. Не думаю, что он станет тратить время на охоту… За кем-то кроме ёкай. Хоко кивнул. — Послушай, Хоко, все это очень важно, — быстро заговорила Мэй, беря его большую голову в свои ладони и заглядывая в голубые глаза, — Но чтобы остановить его, помочь ёкаям и защитить дорогих мне людей, я должна, просто обязана рассказать об этом Такао. Понимаешь? — Такао? — переспросил ёкай, — Знаю имя. Тоже колдун. Но чтит традиции. Приносит дары. Ему — говори. Больше никому. Мэй клятвенно заверила его, что больше никому не скажет. Затем вдруг порывисто обняла странного зверя, уткнулась лицом в жесткий мех. — Спасибо тебе, Хоко. Ты очень помог. — Ли-са помогла, — возразил в ответ Хоко, — Ли-са… удачи. Он повилял хвостом на прощание, улыбнулся своей странной нечеловеческой улыбкой и снова исчез внутри камфорного дерева. А Мэй поспешила обратно в деревню. «Сегодня как раз должен быть урок магии с Такао, — думала она по дороге, — Вот все ему и расскажу». Заскочив на обратном пути к старому Чонгану, девушка вернула ему бурдюки и долго рассыпалась в благодарностях, чтобы избежать всяческих расспросов. Старик это заметил, ехидно пошутил пару раз, но допытываться не стал. Дал ей с собой трав, которые следовало пить во время тренировок, и мешочек засахаренных бобов в качестве лакомства. Мэй успела еще заглянуть домой, быстро позавтракать и сменить тренировочное кимоно на свой привычный наряд. «Не хватало только явиться к дзёнину в замаранной одежде. Прав Сатоши, все по лесам бегаю, совсем одичала». Она украдкой улыбнулась, вспомнив предстоящий вечером ужин, на который её пригласили. Но тут же одернула себя. «Колдуны, ёкаи, войны кланов, Они и Рэйки, привратник… Сами небеса, кажется, скоро обрушатся на мою голову. Не время думать о развлечениях!». И, приняв серьезный вид, она отправилась на урок. Такао уже ожидал её, по обыкновению стоя у обрыва и отстраненно глядя вдаль. «Он смотрит, но как будто бы не видит. Думает о своем. Хотела бы я знать, что на душе у этого необыкновенного человека. Или может, лучше не стоит? Ужаснусь ли я, заглянув в омут его мыслей, или увижу там спокойную и умиротворенную гладь воды?» — думала кицунэ, почтительно останавливаясь неподалеку, дабы не нарушить своим приближением его размышлений. Но Такао словно почувствовал её появление, обернулся и улыбнулся ей, как всегда сдержанно и доброжелательно. Мэй подошла, поприветствовала дзёнина. Затем, не откладывая, подробно пересказала ему информацию, полученную от Хоко. Такао слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда Мэй закончила рассказ, дзёнин вновь оборотил взгляд в сторону далекого горизонта. — Похоже на то, что убежище колдуна находится где-то в лесу или в горах на юге, недалеко от окрестных деревень, — произнес он после недолгого молчания, — Поселений там несколько, но тот факт, что ему нужно закупать еду, означает что он так или иначе появляется там регулярно. Хм… а вот это уже действительно полезно. Я пошлю туда наших людей, разведать и разузнать все. Уверен, местные жители могут кое-что рассказать о чужаке, что появляется время от времени и покупает еду. Он обернулся к девушке и выражение его глаз изменилось. В них как будто бы появилась тень уважения. — Ты и в самом деле молодец, Мэй. Смогла добыть ценную информацию, — он слегка поклонился ей. Щеки Мэй залило краской, она поклонилась в ответ, пряча смущение за вежливостью. — Не тревожься об этом более, — продолжил дзёнин, — Я займусь этим вопросом. Тебе же нужно сосредоточиться на обучении. Кицунэ кивнула с готовностью. Следующие несколько часов она тренировалась создавать иллюзорные образы, делать их как можно более реальными и даже наделять некоторыми эффектами. Она училась использовать свое собственное воображение как оружие. Когда солнце село и с гор спустились тихие сумерки, урок был окончен. Такао проводил девушку до деревни и направился в дом Сатоши. До ужина оставалось еще пару часов, и Мэй решила привести себя в порядок, внешне и внутренне. Первым делом она отправилась в купальню и долго лежала в горячей воде, смывая с себя усталость и тревоги последних дней. Затем как следует расчесала длинные волосы и уложила их в простую, но элегантную прическу, украшенную парой резных шпилек. Тщательно втерла в кожу благоухающие масла, нанесла легкий макияж. И наконец, достала из коробки синее шелковое кимоно, расшитое цветами и птицами. Подобрала подходящий к нему веер. Усмехнулась, повертев его в руках. Ей вспомнились занятия с Кадзу, блеск заточенных граней боевого веера и странные, опасные движения танца, которому он её учил. «В чем же все-таки причина его сомнений? — мелькнула непрошенная мысль, — Почему он не хотел браться меня учить? Неужто думает, я не справлюсь?». Девушка сжала в руках веер, в глазах мелькнула упрямая решимость. Однако размышлять об этом сейчас времени уже не оставалось. Закончив приготовления, девушка вышла в большую комнату, где её дожидался Кадзу. Синоби, сидевший у очага, поднял голову оглядел её с ног до головы. Взгляд был глубоким, проникающим в самую душу. Под этим взглядом кицунэ покраснела, почувствовала как по коже бегут мурашки. — Удивительная, — тихо произнес он не отрывая от нее глаз, — Волшебная без всякой магии. Он подошел близко, очень близко. Огонь, вспыхнувший в глубине его темных глаз обещал многое — нежные прикосновения, страстные поцелуи, ласки, доводящие до изнеможения… Дыхание Мэй сбилось, волна жара прошла по телу. Ей вдруг отчетливо вспомнились ночи, наполненные вздохами, тихими стонами и жаром двух разгоряченных тел. Их ночи. Ей почти хотелось забыть про какой-то там обед, наплевав даже на все свои усилия по наведению красоты. Но Кадзу, читая эти мысли в её горящих глазах лишь лукаво улыбнулся и протянул ей руку. Смущенная девушка с легким вздохом вложила свои тонкие пальцы в его ладонь. Пора было отправляться.***
В доме Сатоши и Хонга этим вечером было людно. Тут и там стояли столики, уставленные разнообразным угощением, под потолком мерцали маленькие волшебные фонарики, отовсюду звучал сямисэн. Люди перемещались по комнате, непринужденно общались между собой, смеялись. В глубине комнаты Мэй заметила Такао, с доброжелательной улыбкой отвечавшего на приветствия только что пришедшего Масамунэ. Кими сновала меж гостей, заботясь, чтобы всем было удобно. Кадзу коротко сжал её руку, а затем отпустил. Ободряюще улыбнувшись, он исчез среди гостей, предоставляя ей возможность освоиться самостоятельно. Девушка оробела поначалу, но быстро взяла себя в руки. «Если ему придется опекать меня даже на званом обеде, я и вовсе со стыда сгорю. Уж где-где, а здесь-то я, поди, не оплошаю». Обменявшись вежливыми приветствиями со всеми, кицунэ направилась к Кими, низко поклонилась. — Госпожа. Вы прекрасно потрудились, организовав такой прекрасный праздник. Могу ли я чем-то помочь? Кими только руками замахала, рассмеявшись: — Что ты, Мэй. Право, не стоит, ты ведь гостья. Отдыхай и наслаждайся общением. В другом углу комнаты раздался взрыв хохота. Сатоши и Хонг дурачились, подшучивая друг над другом. Кицунэ подошла к одному из столов, деликатно положила себе в тарелку кое-какой еды, присела на татами, наблюдая. «Это совсем не похоже на о-дзасики, традиционный банкет, на котором обычно бывают гейши. Обстановка здесь непринужденная, гораздо более свободная, чем в чайных домах. Что ни говори, а в деревне синоби свои порядки». От размышлений её отвлек голос Чонгана: — Ох-ох, мои глаза, — старик лукаво щурился, деланно прикрывая глаза рукой — Ты, что ли, всех здесь ослепить своей красотой сегодня решила, а, лиса? — Дедушка Чонган, — девушка поклонилась, — Рада вас здесь видеть. — Сильно не радуйся, я ненадолго. Зашел вот, из уважения, всех вас разом повидать. Пойду уж скоро, пусть молодые веселятся. Стар я стал для таких забав. — Вы верно не слышали сказание о старике Такэтори, иначе не говорили бы так, — рассмеялась девушка и принялась рассказывать ему историю о никогда не унывающем старом резчике бамбука и принцессе Луне. Вскоре вокруг начали собираться люди, тоже желавшие послушать историю, но Мэй этого не замечала, увлеченно повествуя. Одобрительные возгласы и удивленные восклицания сопровождали её рассказ. А когда он был закончен, отовсюду раздались негромкие хлопки. Кицунэ с достоинством поклонилась. Она ожидала, что её попросят так же станцевать для гостей, но никто этого не сделал. Наоборот, Кими налила девушке чаю, и принесла вагаси — сладкие пирожки с бататом. Кицунэ невольно улыбнулась. Ей давали понять, что она такая же желанная гостья, как и все остальные, и предоставляли возможность отдохнуть и насладиться вечером. Это было очень необычно и по-своему приятно. Мэй расслабленно сидела у окна, попивая чай, неспеша кушая сладкие пирожки, слушала тихую музыку, и на душе у неё было спокойно. Взгляд сам собою нашел среди других людей Кадзу. Ниндзя о чем-то беседовал с Хонгом, но как будто почувствовав её взгляд, повернул голову. Улыбнулся ей сдержанно, но удивительно нежно, едва заметно подмигнул. Кицунэ ответила такой же улыбкой. Даже здесь сейчас, в толпе людей, между ними как будто пролегла незримая ниточка связи, которую она явственно ощущала. И от этого на душе становилось теплее. После горячего чая Мэй стало жарко. Она кинула взгляд в окно, где в ночном небе сверкала холодным светом полная луна, вспомнила рассказанную ею сегодня историю, улыбнулась сама себе. Тихо выскользнула в коридор и, накинув верхнюю одежду, вышла на веранду. Ночь была тихой. Ветра не было и снег, лежащий вокруг, сверкал и переливался в лунном свете. Кицунэ вдохнула полной грудью прохладный воздух, поглядела на посеребренные снегом вершины гор вдалеке, на темную громаду леса у их подножия. Ей вспомнился Хоко, Сино-Одори, другие удивительные создания, что повстречались ей там. Сколько же ещё тайн таил в себе этот мистический лес… — Не помешаю? — раздался за спиной негромкий голос. Обернувшись, она увидела в дверях Масамунэ. Несколько раз за вечер она ловила на себе его испытывающий взгляд. Сейчас, видимо заметив отсутствие девушки, он последовал за ней на веранду. — Конечно нет, — ответила она, — Я рада тебе. Масамунэ приблизился, встал рядом, облокотившись о перила, ограждавшие веранду. Так же как и Мэй, посмотрел вдаль. Из дома доносились отголоски музыки и смеха, но здесь, на веранде, царила тишина. Девушка и ронин стояли рядом, взирая в темное ночное небо, и каждый думал о своем. — Ты счастлива здесь, Мэй? — внезапно нарушил Масамунэ тишину неожиданным вопросом. Кицунэ с удивлением взглянула на него. Лицо ронина в неверном свете луны казалось отстраненно-задумчивым, и… печальным? «Счастлива ли я? Какой странный вопрос. Мне спокойно в деревне синоби. Пусть не всегда легко, но сложности можно преодолеть. Зато я знаю, что эти люди не бросят меня, научат, подскажут, защитят. А я буду стараться защищать их, насколько это в моих силах. Но счастье ли это? Или просто чувство безопасности?» — Мне хорошо здесь, — просто ответила она, — Но счастье… я не знаю что это такое. Я не знаю, как оно должно ощущаться. — Значит, нет, — грустно усмехнулся Масамунэ, — Если бы была счастлива — ты бы не сомневалась. Просто знала бы, что это оно. Обескураженная странной беседой, кицунэ глубоко задумалась. Да, деревня синоби стала для нее почти что домом. Но может ли она с уверенностью сказать, что именно здесь — её место? Ведь не о такой жизни она мечтала, не такое будущее представляла себе. Последние месяцы она делала то, что от неё требовали обстоятельства. Но куда ведет её эта дорога дальше? В тупик, отчетливо поняла девушка. Настоящей синоби ей никогда не стать, на это нужны годы и годы тренировок, причем желательно с раннего детства. Она делит кров и пищу с этими людьми, но одной из них она никогда не будет. Она не синоби, она кицунэ. От этих мыслей стало тошно. Мэй закрыла глаза, медленно выдохнула. Открыв их, увидела перед собой встревоженное лицо Масамунэ. Он положил руки ей на плечи. — Прости, Мэй, — произнес с раскаянием, — Я не имел намерений расстроить тебя. Просто хочу убедиться, что ты уверена в том, какой путь выбираешь. И в тех, с кем его разделяешь. Едва заметный намек кольнул, словно острой иглой. Мэй сделала шаг назад, отстраняясь. Масамунэ удерживать не стал, но взгляд ронина оставался все таким же пытливым, требовательным. — Ты знаешь, я сделаю все что в моих силах для того чтобы ты смогла быть счастливой, — тихо и твердо произнес он. Кицунэ до боли закусила губу. Сложные, противоречивые чувства совершенно сбили девушку с толку. Она не была готова ни к подобным вопросам, ни к приходящим в голову ответам. — Ну, а ты, Масамунэ? — спросила она, чтобы перевести тему — Ты счастлив? Он горько усмехнулся. Вновь повернул лицо к ночному небу. — Я ронин, Мэй, — сказал еле слышно — Я не имею права просить о счастье. Только о покое. «Додумалась, — мысленно отругала себя Мэй, — Как могла спросить такое? Забыла, с кем разговариваю?». За их спинами раздалось осторожное покашливание. Синоби, всегда двигавшийся бесшумно, обозначил таким образом свое приближение. Она обернулась на звук. Из дома вышел Кадзу. — Устали от нашего общества? — его голос скрежетнул сарказмом. — Кадзу… — девушка подошла к нему, заглянула в глаза. Но синоби смотрел на Масамунэ. Пристально, изучающе. Ронин даже не обернулся при его появлении, продолжая отстраненно смотреть вдаль. — Просто хотелось подышать свежим воздухом, — произнесла Мэй, стараясь сгладить начинавшее нарастать напряжение и аккуратно вклинилась между Кадзу и Масамунэ, вынуждая синоби перевести взгляд на неё. Он скептически изогнул бровь, разгадав её уловку, но уголки губ едва заметно дрогнули в усмешке. За дверью раздался шум и голоса. Вскоре на веранду вывалились Сатоши, Хонг и несколько других ниндзя, оживленно о чем-то споря. Увидев их, Сатоши махнул им рукой. — На звезды любуетесь? — спросил весело, — Шли бы лучше внутрь, там в тора-тора играют. — Время позднее, — заметил Кадзу, — Идти пора. Мэй кивнула. Она рада была возможности сейчас покинуть праздник. Поэтому попрощавшись со всеми и поблагодарив за гостеприимство, синоби и кицунэ вскоре покинули дом Сатоши.