Cigarettes and music.

Понедельник — день тяжёлый, особенно когда тебе ещё и на тренировку надо идти с утра пораньше. Расторопностью я никогда не отличалась, так и сейчас еле волокла ноги в сторону комплекса. Улицы города пустовали, за исключением редко где мяукающих бездомных кошек. Школа была ещё далеко впереди, времени помыслить о чём-то своём было предостаточно. Голова была забита всем самым хорошим, что очень радовало — раньше такого не было. Прошедшие выходные, несмотря на ссору и разлуку с Никитой, прошли на весёлой ноте. Внутри разлилось странное чувство, указывающее на возвращение былой радости, а всё из-за постепенно налаживающихся отношений с семьёй. Когда поздно ночью мы с Яром обсуждали резкие перемены, мы оба были приятно удивлены и сильно обрадовались происходящему, надеясь, что так теперь будет всегда. А дело вот в чём. Два года назад мой и Яра старший брат умер от Эпилепсии. Припадок настиг его именно в тот момент, когда в доме не находилось никого, кроме старой кошки Маньки, которая была с нами ещё с моего рождения. Очевидно, что животное ничего не могло сделать. Тогда мне было всего четырнадцать лет, а Ярику тринадцать. Юра страдал от этого с детства. Сколько я его помню, так он постоянно улыбался, несмотря на его болезнь, которая давала о себе знать весьма часто. Мы, конечно, старались находиться рядом с ним, но в тот день что-то просто пошло не так. За неделю до смерти брат заболел. В итоге он сел на больничный, во время которого и погиб. Это было холодной зимой, что было не странно для Швеции ( да-да, именно там мы тогда жили!). Мы с Яром ходили в школу, тот день не стал исключением. Родители были на работе в очередной последовательности: то папа, то мама, но именно в тот проклятый день отца срочно вызвали на работу. Юра умер. Он лежал на полу в гостиной, по телевизору шёл Властелин Колец. Первой в доме оказалась я. Когда я стала звать его в коридоре, чтобы удостовериться, что с ним всё хорошо, но он не отвечал. Брат стремительно шёл на поправку от ангины. В коридор, где я стягивала с себя пуховую куртку, вбежала Манька. Она мяукала, цепляла когтями мои джинсы, в которых я пошла в тот день в школу. В груди тогда стал разжигаться огонь страха, закалённый чувством предстоящего ужаса. Я медленно шла вперёд, пересекая кухню и маленький коридорчик между гостиной и ней. Кошка всё также шла за мной, иногда выбегая вперёд и, опять же, жалобно мяукая. С громким встревоженным вздохом я вошла в гостиную и закричала. От ужаса. От страха. От нежелания верить в происходящее. На моём ещё детском личике застыла гримаса ужаса и неверия. Дрожащими от истерики пальцами я набрала номер скорой и тут же вызвала врачей. По лицу катилисб горькие солёные слёзы, нос заложило и дышала я теперь ртом, периодически всхлипывая. Я не решалась звонить родителям, но продолжала сжимать в руке телефон с набранным номером отца. Когда приехала скорая было уже слишком поздно. Отцу я позвонила, он на первых парах примчался домой, только уже вместе с мамой. Я сидела на полу около окна, прижав колени к груди. Глаза болели от слёз, но я просто не могла остановиться, я не могла успокоиться. Когда вернулся Ярик, мы плакали всей семьёй. После случившегося дата смерти брата была выжжена на моём сердце, напоминая о себе каждый раз, когда я вспоминала о прошлом, потому что прошлое без Юры — не моё. Спустя год после этого горестного события мы с Яром набили татуировки с датой его смерти. На груди, прямо под сердцем, красовалась грустная дата, вытатуированная римскимии цифрами.

14.01.2018

Тогда тату-мастер спросил нас, что значит эта дата. Мы с братом переглянулись, кивнули друг другу и в голос сказали: — Самое ужасное событие в нашей жизни. Мужчина тогда посмотрел на нас, как на сумасшедших, но ничего не ответил, продолжая выполнять свою работу. Вот тогда-то всё и пошло в тар-тарары. С такими мыслями я дошла до комплекса, едва не знакомясь с железной входной дверью настолько близко, насколько мне не подобает. Столкновению помешала моя поднятая вверх голова — вовремя я решила посмотреть, где я иду. Ноги, как видно, уже заметили курс и сами вели меня туда, где мне надо было быть уже вот как две минуты. Чёрт, опоздала. В спортзале уже как пчёлки крутились волейболисты, выполняя базовые легкоатлетические упражнения. Кто-то медленно наматывал круги по помещению, кто-то растягивался, а кто-то вообще ничего не делал. Думаю, назвать их по именам нет надобности. В последнее время меня начали предупреждать о том, что господин Норимуне может заставить меня тренироваться со всеми, но мой разум чётко отказывался в это верить, приговаривая, что тренер — хороший человек и так никогда не поступит. Я сама предательски верила в это, но всё равно старалась не накручивать себя по этому поводу. В зале было людно, шумно и невыносимо душно несмотря на то, что тренировка у парней даже не началась. Туда сюда сновали волейболисты, мозоля своими довольным жизнью моськами мои глаза. — Коурай, чего опаздываем? — позади резко и неожиданно рисуется тренер, прожигающий мою чуть испуганную особу беззлобным взглядом. — Норимуне-сан, три минуты это не так уж много... — голос подрагивает, она припоминает слова волейболистов. Тренер задорно смеётся, что-то бормоча про наказание, но так и не предпринимает ничего дельного. Леся со вздохом опускается на скамью, бросая к стене портфель с учебниками и тетрадями. Резко около неё материализуется Суна, сдвигая на край скамьи. Он смотрит исподлобья, будто чего-то этой лисьей морде надо, но парень продолжает натянуто молчать, наивно предполагая, что девушка поймёт без слов. Чего, конечно же, не происходит. — Чего уставился? — разрывает напряжённое молчание девушка, пытаясь сосредоточиться на чём-то другом, кроме подозрительно упорного взгляда друга. — Ничего сверх твоих возможностей. — голос Ринтаро просяще-повелевающий, будто он лишь подначивает Лесю на какое-то будущее действие. — Не томи, иначе пошлю и дело с концом. — отрезает Алеся, уставившись взаимным ссуженным взглядом на Суну. Ей кажется, что он нагло и бессовестно врёт ей, но она терпеливо ждёт, чего этому олуху от неё надо. — Мне нужна помощь. — сдавленно цедит он, закатывая глаза и чему-то кивая. — О, прекрасное продвижение! Вы так не думаете? — Коурай уже хочет дать оплеуху собеседнику, но сдерживается изо всех сил. — Мадемуазель, полегче, — принимая привычное выражение лица и голос щебечет он; проходящие мимо волейболисты непонимающе выгибают брови и удачно сбегают, пока их не пошлют далеко и надолго. — Мне нужна пара. — А я при чём? — устало вздыхает девушка, вспоминая, в какой момент жизни так нагрешила. — Почему именно я? — Давай в школе поговорим, хорошо? — Суна поднимается со скамьи и бросает взгляд на тренера. — Иначе нас сейчас с потрохами сожрут. — Как хочешь. — Алеся пожимает плечами и исчезает в сторону склада, собираясь бороться с полотенцами, бутылками и энергетиками. — Кто куда. — недалеко бросает какой-то парень в надежде, что на него обратят больше внимания, чем на других. — А я по съёбам. — глаза сами закатываются, дверь в склад сама с громким стуком открывается, встречая Алесю с распростёртыми объятиями.

***

В классе было безумно тихо. Сидеть в обеденный перерыв в одиночестве только потому, что не захотела идти в столовую — самое лучшее событие в жизни. Только вот от этой промозглой тишины Алесе плохо не было, наоборот, даже спокойно и хорошо, нежели когда над ухом пищат противные и слишком высокие голоса одноклассниц наперебой с гоготом мужской половины класса, более приятной слуху. Алеся всё обдумывала предложение Ринтаро, но никак не могла взвесить все за и против. Этот дурак поспорил со своим другом, ни имени, ни фамилии которого не знаю, что у него есть девушка, а на деле у него её нет, но вот говорить об этом он не стал. Теперь дело для него осталось за малым — уломать меня и пойти на "двойное свидание" с человеком, которого я не знаю. Очень весёлое предложение, не правда ли? Дверь со скрипом открылась, и в класс ввалилась тройка недо-богатырей прямиком из Японии. — Ну, что? — с ходу начинает Ринтаро, вставая напротив меня и с надеждой прожигая взглядом. — Ты согласна? — Что мне за это будет? Делать что-то бесплатно я не собиралась, даже несмотря на то, что он мой друг. Авантюра хоть и не самая сомнительная, но почему-то всё это мне не нравится. Будто он хочет что-то устроить, прикрыв всё это спором. — Что пожелаешь. — живо выпаливает Суна. Парни сзади шокированно хлопают глазами, я вдруг понимаю, что они что-то знают. — Не смешно. — О чём ты? — в глазах друга читается недоумение, он искренне не понимает, что я имею ввиду. — Те два имбецила что-то знают, — немного задумавшись, она продолжает, хрустя суставами в пальцах. — И, как мне кажется, даже больше, чем я. — Что ты мне один раз сказала? — теперь уже удивляется Алеся, оторвавшая взгляд от окна. — Когда кажется креститься надо. — Покрестишься — ещё больше казаться будет, — отрезает она, закидывая ногу на ногу. — Кончай ломать комедию, принцесса. Не смешно уже. Либо так, либо никак. Суна хмурится, думает и кивает чему-то. Иногда парень даже оборачивается на друзей, но не может найти во взглядах поддержку и понимание. Как видно, вылезать из собственных проблем он будет сам.