Останется один лишь голос

Брови Латвии от удивления приподнялись, сам же он, держа в руках безымянный белый конверт, присел в кресло в гостиной. Сегодня утром он в своём почтовом ящике нашёл неизвестное письмо без адреса, имени, фамилии и так далее, но у латыша были кое-какие догадки. Дело в том, что на конверте была марка «Почта России», из-за чего Райвис тяжело вздохнул. — Как-то это всё странно… Но я уверен, что именно Россия положил это письмо в мой почтовый ящик. Хм… Он на мгновение задумался, затем из любопытства вскрыл и вытащил его. Развернув письмецо, сложенное вчетверо, взгляд тут же зацепился за русские буквы, что безупречно были выведены на бумаге синей ручкой. Этот почерк он ни с чем не мог спутать…

«Дорогой Райвис, услада сердца моего! Я так скучаю по тебе, по твоему нежному и бархатному голосу, солнечной улыбке и тёплому взгляду. Во снах я вижу лишь тебя одного, всё такого же доброго, милого и светлого. Когда перед глазами мельтешат тени, в них я узнаю твою тень. Когда кругом тихо, но не беззвучно — в ночи я слышу твоё быстро бьющееся сердце, что бьётся в такт с моим и которое ты отдал мне. Сердце моё неведомо изнемогает от этой разлуки... Здесь так темно ночами, но тьма теперь иная, ведь образ твой всё время преследует меня, словно бы предостерегая от чего-то. Я так люблю тебя, свет очей моих, вокруг отчаянья предвестья ты лишь и есть любовь... Знаешь, не из тех я, что век памятозлобствует, гнев мой довольно быстро уходит, сердце же моё кроткое, потому я очень надеюсь, что ты сам до сих пор не обижаешься… Не обессудь, прошу… Прямо сейчас ощущаю, словно бы я нахожусь в месте меж рожденьем и смертью, настолько сильна боль от разлуки с тобой. Не радуют меня более земные радости, тоскую по нашим клятвам, твоим тёплым и нежным пальцам, улыбке, что схожа с полудневным солнцем — ох, как же я мог забыть о том, что ты, помимо всего прочего, и есть солнце, освещающее мне путь во тьме ночной?.. Как же я хочу знать, что ты прямо сейчас делаешь, улыбаешься иль плачешь, читая эти быстро написанные строки. Хочу узнать, где ты бываешь каждый божий день, как опаздываешь на работу. Какие фильмы обычно смотришь в безлюдные и тихие вечера, нравится ли тебе свежезаваренный кофе? Или ты больше предпочитаешь чай?.. Поведаешь ли ты мне однажды обо всех этих ничтожных мелочах, касающиеся тебя? Но пока я жду ответы на все свои скромные вопросы, я продолжу писать слова, что обнажённее, чем плоть. О, как же порой мне хочется исчезнуть, не любя и не грустя ни о ком… Все эти дни я безвестно бродил вдоль стола, пил этот яд, названный спиртом, но не нашёл ничего вкуснее и прекраснее, чем моя любовь к тебе. Она куда сладостнее, пусть порой и отдаёт горечью. Прости за эти бессмысленные и полные глупости слова… Прости за сонмы мерцающих мыслей в голове, что поют лишь о тебе. Надеюсь, что мы вскоре вновь встретимся. Ты ведь улыбнёшься мне при встрече, да? Твой Иван Брагинский. P.S Прости, если напугал этим письмом. Я попросил кое-кого передать тебе его, пока он в Риге. Надеюсь, что ты не испугался, месяц мой ясный!»

Латвия не мог выразить словами, что почувствовал, прочитав письмо, но он ясно ощущал одно: в животе запорхало множество бабочек, а в грудине набухло. Тут же в нём родилось желание написать ответное письмо, совсем как в старые добрые времена!