10 дней с Берти Векшей

Скоро вечер Сегодня выветрились жалкие остатки моих мозгов. Точно и неоспоримо. Если раньше я произносила (ну, писала) эту фразу для красного словца, для которого, как известно, и батюшку не жалко (Ни родного, ни церковного...), то теперь это банальная констатация факта. Так что на этом свете стало на один констатированный факт больше. О-хо-хо-хо-хо-хо-хох... Я теперь из комнаты не выйду. Ни при каких обстоятельствах. Пока не уедет Берти. А это будет завтра, к счастью. Или к сожалению... Нет, однозначно, я не смогу теперь показаться ему на глаза ни под каким предлогом. Он... Он ведь шутил. Наверное. А я... Господи, у меня даже рука не поднимается это написать. Я... его поцеловала. Сегодня после обеда я подошла к Берти и потребовала, чтоб он рассказал мне, что он сказал Белке - он ведь обещал. Он в ответ театрально закатил глаза и предложил пройтись в сад - от лишних ушей подальше. - Берти? - спросила я, усаживаясь рядом с ним на скамейку. - Рудик, - в тон мне ответил он. - Слушай, оно тебе вообще надо, а? - Да! Не для того я столько времени пыталась заставить расколоться Белку и выиграть у тебя в "Поймай зеленого человечка", чтоб теперь остаться с носом. - А есть шанс, что, если я буду молчать аки партизан на допросе, то тебе, в конце концов, надоест, и ты забудешь? - Нет. Я буду терроризировать тебя до глубокой старости. - Я надеюсь не дожить до глубокой старости. Мечтаю умереть молодым и красивым! - Берти, хватит выеживаться. Такое ощущение, что ты размышляешь, рассказывать ли мне государственную тайну. - А вдруг ты угадала? Вдруг, стоит тебе лишь узнать, что я сказал Белке, и твоя жизнь никогда не станет прежней, ты перестанешь спать по ночам и всю оставшуюся жизнь будешь оглядываться, присматриваться, прислушиваться: не узнал ли кто... - Берти! - Что? Я просто предупредил. Ты по-прежнему не передумала? - И не надейся, - я облокотилась на спинку и скрестила руки на груди. Стук-стук-стук. - Хорошо. Только обещай не перебивать меня, пока я не закончу, иначе это произведет не тот эффект, который мне необходим, - я кивнула. - Обещаешь? - Грр, да, обещаю, - стук-стук-стук. - Итак. Я сказал Белке, что влюблен в тебя... - Что?! - СТУК! - сердце с такой силой ударило о ребра, что я удивилась, как но их не сломало. - Ты, кажется, обещала! - Продолжай, - я сглотнула. Это было как-то неправильно. Я только начинала смиряться с мыслью, что, возможно (заметь, именно только возможно) мне нравится Берти, и тут он говорит, что влюблен в меня. - Так вот. Я сказал ей, что влюблен в тебя... - Зачем? - Ты опять? Дашь ты мне договорить, или нет? - возмутился Берти, и тут же на его лице отразилось понимание. - Ааа... Я тебе нравлюсь? - Что? - я тоже попыталась возмутиться, чувствуя, как предательски краснею. - Да при чем тут?.. - кое-как справившись с мимикой, наконец, произнесла спокойно, - Продолжай. - Еще раз ты меня перебьешь, и я больше ни слова не скажу. - Хорошо. Молчу, - я показала, будто закрываю рот на замок и выкидываю ключ. - Повторяю. Я сказал, что влюблен в тебя, - Берти сделала паузу, чтоб убедиться, что я действительно молчу. - И что, возможно, ты тоже в меня влюблена, но я не знаю наверняка, поэтому она должна мне помочь это выяснить. Сначала Белка мне не поверила и решила, что это очередная моя выходка, но у меня получилось ее переубедить. - Знаешь сестренка, как-то так странно сложилось, что я постоянно влюбляюсь в девушек, которые спасают мне жизнь. - Что ты имеешь в виду? - На четвертом курсе я начал встречаться с девушкой, которая помогала мне готовиться к экзаменам. - Не говори ерунду. К экзаменам тебя готовил Фреди. - Ты действительно думаешь, что я предпочитал уроки со своим братцем интимному общению с милой девушкой в укромном уголке библиотеки Львиного Зева? - Я думаю, что вряд ли она смогла бы научить тебя тому, чему тебя научил Фреди. - Тем не менее, своим поступлением в Старший Дум я обязан именно ей. Ибо она смогла вдолбить в мою голову то, что, в устах Фреди, полностью моим хрупким организмом отторгалось. И я, признаться, тогда считал, что она мне жизнь спасла. Но на пятом курсе я понял, что жизнь спасать можно и более радикальным методом. Сразу говорю, с той девушкой мы расстались еще в конце четвертого курса, так как она, хоть и сдала все экзамены на "Дракона", решила не продолжать обучение, а уехать во Внешний Мир к родителям - у них там какой-то то ли бизнес, то ли я не помню уже... Да это и не важно. Суть в том, что к тому моменту, когда одно маленькое рыжее чудовище благородно решило пожертвовать своей жизнью ради такого бессовестного идиота, как я, мое сердце было абсолютно свободно. - Берти! Как ты можешь так говорить о Миле! - А вот если б ты, Белка, лучше меня знала и хоть иногда слушала, ты бы поняла, что в моих устах "маленькое рыжее чудовище" является комплиментом. Мне можно продолжать? - Да. - Разумеется, я не влюбился в нее в тот самый миг, когда ее Метка оказалась на мне. Слишком уж она была для меня... Да девчонкой она была, чего выламываться-то. Но уже курсе на шестом-седьмом, то есть, когда ей было лет 15-16, я начал замечать... Ну... Ты поняла. Полностью осознал, что влюбился в нее я в конце седьмого курса, когда умер Гарик. Согласен, довольно странное время я выбрал. - Нет, со временем как раз все в порядке. Но... Почему же ты тогда уехал? - А вот это уже не имеет никакого отношения к нашей теме! Ты поможешь мне выяснить, нравлюсь ли я Миле или нет? - Ну, и она согласилась, - флегматичным тоном закончил Берти. А я смотрела на него и... Не знаю, что на меня нашло, но то, о чем говорил Берти... Не знаю, почему это произвело на меня такое впечатление, но мое сердце теперь колотилось намного сильнее, чем в тот раз, когда оно чуть не сломало мне два ребра. Не знаю, может, его эксперимент показал положительный результат, а может он просто все это время шутил и рассчитывал, что я его сейчас столкну со скамейки, и на этом все закончится, но... Я посмотрела в его глаза, перевела взгляд на губы... - Так значит, ты сказал Белке, что хочешь узнать, нравишься ли ты мне. - Да. Тогда я наклонилось и произошло то, о чем я вам говорила. Я его поцеловала. ...Но он не ответил на поцелуй. Не оттолкнул меня, но и не ответил. Я отстранилась. Он дважды моргнул, не показывая никаких эмоций. И, поняв, какую чудовищную глупость совершила, я вскочила со скамейки и убежала в дом, чувствуя, как щеки заливает румянец. Какой черт меня понес его целовать?! Божечки, что он обо мне теперь думает? Что я какая-то дура, которая даже шуток не понимает. Да еще и влюблена в него! Какой кошмар! И где были мои мозги, спрашивается? И дураку понятно, что он не влюблен в меня с четвертого курса. Он совершенно не вел себя таким образом, что можно было даже предположить, что я ему нравлюсь. Позор... Поздний вечер Отсидеться не получилось, так как ни Акулина, ни Белка не согласились принести мне ужин в комнату. Ромка - святой человек! - согласился добыть мне какое-нибудь количество пропитания, но у него ничего не вышло - на кухне ютились (и рьяно охраняли все продукты) одновременно и Акулина, и Белкина мама, и Платина. Так что мне пришлось спуститься вниз. Я хотела подождать в гостиной, но там был Берти, поэтому я отправилась помогать Белке разносить еду. За ужином Берти все время смотрел на меня. Самое ужасное - он просто смотрел: без упрека, без улыбки, вообще без единой эмоции. В конце концов я не выдержала и встала из-за стола, не съев и половины тарелки. Выходя из комнаты, я услышала, как отъехал в сторону стул Берти. Я ускорила шаг. - Мила! Я сделала вид, что не расслышала и буквально взбежала по лестнице в свою комнату. Заперев дверь на защелку, упала на кровать и обняла подушку, крепко зажмурившись. В дверь постучались. - Мила, открой дверь! Я не отреагировала, только сильнее сжала подушку. - Рудик, отворяй, я знаю, что ты там. Никакой реакции. - Блин, Мила! Да впусти же ты меня, нужно поговорить. По виску скатилась слеза. Господи, какая же я дура. Он наверняка пришел, чтоб объяснить, что это все была просто глупая шутка и ему очень жаль, что все так вышло. Тем временем за дверью послышались шаги и перешептывания. И опять стук в дверь. - Мила, это я, открой! Берти ушел. Я судорожно вздохнула, вытерла слезы и впустила Ромку. - Что случилось? - спросил он, усаживаясь рядом со мной на кровать. - Ничего особенного. Просто твоя лучшая подруга - идиотка, - ответила я, уткнувшись в его плечо и снова начала реветь. Ромка как-то неуверенно погладил меня по голове. Это я сейчас понимаю, что у него шок был - парень впервые увидел, что у меня истерика; а тогда у меня была истерика и я вообще ничего не понимала. - С чего ты взяла-то, можешь сказать? И что это за сцена с Берти под дверью? Если ты думала, что никто не заметил, как он на тебя косился за столом, ты глубоко ошибаешься - я все видел. Что у вас стряслось? - Ничего. Просто у меня резкое обострение кретинизма и Берти об этом узнал первый. - Не волнуйся, кретинизм не является неизлечимой болезнью. И тебя вылечим. Я улыбнулась сквозь слезы. Отстранилась и вытерла мокрые разводы на щеках. - Прости, пожалуйста. - Ой, да брось. Зачем вообще нужны лучшие друзья? Я выдавила из себя слабую улыбку и перевела взгляд на Ромкино плечо. - Я тебе футболку намочила. Он косо глянул на нее, отмахнулся и прошептал очищающее заклинание. - Не страшно. Так ты мне не расскажешь, что произошло? - Не могу, Ром. Извини, правда, не могу. Мне стыдно об этом говорить. - Это ты так тонко намекаешь, чтоб я и у Берти не спрашивал? - Можно и так сказать, - я посмотрела на убывающую луну за окном. - Красиво. - Да, - согласился Ромка. - Так с тобой уже все в порядке? - А со мной когда-нибудь было все в порядке? - отшутилась я. - Тогда я пойду? - Спокойной ночи. Ромка ушел из спальни, и я осталась одна. Господи, какой же сегодня день дурацкий. Поцелуй этот... Стыдно как... Еще и Лапшин меня застал за истерикой. Первой в жизни, между прочим. Я даже когда с бабушкой жила не ревела. А теперь - на тебе. Из-за парня! Позорище. Ну и ладно, все равно Берти завтра уезжает. И этот эпизод постепенно выветрится из его головы. Да и из моей. Нужно только перекантоваться как-нибудь до завтра... Спокойной ночи.