Фанат неба

      «Как же все достало». Именно с такими мыслями Антон сидел в зале ожидания в аэропорту. Нашел какой-то бар, присел, в ожидании очередного задержавшегося рейса. Бокал с виски красиво переливался в руке, сияя хрустальными гранями, но его это сейчас вообще не волновало. Усталый взгляд из-под полузакрытых век скользил по таким же пассажирам, как и он. Телефон пиликнул очередной смс-кой, но отвечать совершенно не хотелось.       «Ты сел в самолет?»…       Арсений. Всегда переживал, всегда заботился, всегда интересовался… Пытался показать, что он всегда рядом, всегда тут, для Антона. Надоело. Устал. Опостылело. Может, ну это все?.. В какой момент их «свободные» отношения переросли в это? А ведь просто дружили. Просто общались. Просто смеялись с шуток друг друга. Просто трахались. Да, именно трахались. Любовью тут и не пахнет. Не у Антона уж точно. У него, вообще-то, Ира есть. Милая, добрая Ира. «Своя» уже много лет, привыкшая к бесконечным турам, съемкам, поездкам в Воронеж. Только летал он, почему-то, всегда один. В любой момент мог сорваться, полететь, несмотря на планы и желания девушки. Да, эгоистично. Только так похуй.       И еще снег этот. Лететь всего час, а он застрял здесь уже почти на пять. Поздравил маму с наступающим Новым Годом, называется.       Сообщение так и осталось висеть непрочитанным в шторке уведомлений. Оно было уже не первым, вылет перенесли сначала на полчаса, потом еще на час, потом еще, и еще, и еще. Хотелось забыть хотя бы об этой проблеме. Хотя бы на час.       Наконец, объявляют посадку, Антон успешно садится в самолет. Уставшие бортпроводники приносят всем еще раз извинения за задержку. «Уважаемые пассажиры, просим вас занять свои места, пристегнуть ремни и прослушать инструктаж. В условиях турбулентности может немного трясти»… — голос капитана корабля успешно «затыкается» наушниками. Как же хочется спать…       Антон неожиданно просыпается спустя лишь двадцать минут полета, слышатся крики других пассажиров, даром, что первый класс. Умирать всем страшно. Самолет безбожно трясет, того и гляди вывалятся кислородные маски, как в американском фильме-катастрофе. А умирать действительно страшно. График работа-дом-работа кажется теперь безумно глупым, даже нелепым. Буквально за шаг до края слишком многое начало казаться ценным, но точно не сцена. Бесконечная беготня за деньгами теперь кажется пустой и бессмысленной. Время, до этого бегущее неумолимо быстро, вдруг замерло, а перед глазами возник тот самый образ. Его образ. Шаст вспомнил всё. Все улыбки, всю заботу, всю ласку, всю любовь. Л ю б о в ь…       И океан глаз, казавшийся болотом…       «Какой же я идиот…»       Впервые в жизни он готов был молиться всем богам, вселенной, судьбе. Кому угодно, лишь бы успеть сказать те самые слова одному-единственному человеку.       «Да, я фанат неба, но не хочу в него прям. Дорогая вселенная, я обещаю сделать его самым счастливым, только дай мне шанс!»       В этот момент Арс, находившийся в аэропорту Москвы, напряженно следил за табло. Узнать, когда вылетел определённый самолёт из определённого города, не составило большого труда. Он знал, что Антон не обрадуется, увидев его здесь. Ему никогда не нравились его публичные проявления чувств. Но сегодня прямо тянуло. Быть ближе, как будто душа была не на месте.       Известие о том, что самолёт пропал со всех радаров, ударило как гром среди ясного неба.       «Я оставлю его, уйду, не буду мешать. Только пусть он живёт, пожалуйста!»       И вселенная услышала. Пилотам удалось выровнять самолёт, выйти из опасной зоны и успешно приземлиться. Колёса коснулись взлётной полосы, в ушах звенело и руки судорожно сжимали билет. Антон выходил в зал ожидания прибывших, тут же натыкаясь на знакомые голубые глаза. Казалось, от переживаний Арсений постарел лет на десять. Под глазами залегли темные круги, морщины глубокими бороздами пролегали через лоб от того, что тот бесконечно хмурился. Искусанные в кровь губы…       Шаст подлетел к Арсу, на ходу сжимая того в объятиях. — Арс, прости… — виноватый голос, впервые за столько лет.       Не знающий как на это реагировать Попов, замирает, не решаясь даже обнять в ответ, хотя так хотелось стиснуть до хруста рёбер, чтобы почувствовать: живой.       Два взгляда встречаются. Весь мир вокруг перестает существовать. Один был недоверчивый, как будто это короткое слово предназначалось совсем не ему, а кому-то другому. Второй же был полон надежды. Надежды найти внутри прощение и любовь.       Антон потянулся к Арсению, коснулся его лица, нежно пытаясь разгладить морщинки. Тот в ответ просто принимал ласку, практически впервые за пять лет, купаясь в ней, прикрыв глаза.       Два взгляда снова встретились. Впервые они выражали одно и то же, осталось только сказать это вслух. И два голоса зазвучали в унисон. Тихо. Шепотом. Только для них двоих. — Я тебя так люблю!