Что если я проснулась...

Саске открыл дверь и обернулся. Паника в изумрудных глазах заставила с досадой выдохнуть и мысленно приложиться головой о дверь. Утонув в своих мыслях, упустил свое поведение и то, как он сейчас выглядел со стороны. Конечно, он думал о том, что придется уйти, но точно не сделала бы это вот так молча, не сказав и слова. Даже будучи злым, не позволил бы себе этого. — Кхм, — прочистил горло. — Я дойду до администрации, попрошу, чтобы восстановили кухню. Потом дойду до рынка за продуктами. Проследи, пока меня не будет, за камином? Сакура выдохнула, от удивления округлив глаза, не понимая, что от нее просят. Саске дождался, когда женщина кивнет, и ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сакура взглянула на камин, в котором почти догорели поленья, и растянув уголки губ, вытерла слезы с щек и поднялась, планируя несколько дел по дому, пока мужчина будет отсутствовать. Оглянувшись, Харуно поняла, что и правда много чего разрушено и подлежит починке или замене. Ей дали еще один шанс… Сакура чуть понадеялась, что раз Саске Учиха все еще рядом, значит, у нее есть шанс не потерять его. Это и правда придало сил. Может пока это не так очевидно, но кажется, что внутри что-то налаживается. Голова уже не кружится от потока терзающих мыслей, нет острого желания завыть от тоски, не хочется распороть себе вены, чтобы боль физическая отвлекала от душевной. Конечно, это все еще ненадежное состояние, но уже позволяет надеется на исцеление. К возвращению Учихи, Сакура прибралась во всем доме, сделала влажную уборку, привела в порядок и себя. Впервые за долгое время позаботилась о том, чтобы выглядеть ухоженно, как подобает женщине. Нанесла румянец на щеки, уложила волосы, подпилила ногти, увлажнила треснувшие губы бальзамом. Теперь она напоминала здорового человека, что не мог не заметить темноволосый, вернувшись в дом с пакетами продуктов. Вслед за ним вошли несколько человек из персонала, внося новую мебель и посуду. Сакура едва дождалась, когда они уйдут, чтобы прижаться к своему бывшему мужу и спрятаться в его объятиях, собираясь слезно просить прощения. Он закрыл за персоналом дверь и, когда она почти подошла, лишь поймал ее руку, не дав к себе прикоснуться и, одарив мимолетным хмурым взглядом, ушел в спальню, так ничего и не сказав. Сакура сглотнула тугой ком, силясь не разрыдаться. Но понимание того, что им нужно время, остановило ее от очередных истерик, заставляя сосредоточиться на хлопотах на кухне. Стоило занять себя хоть чем-то, что напоминало бы тихую уютную семейную жизнь. … Потепления не произошло ни через день, ни через два. Саске ночью так и спит на диване в гостиной, а бодрствует где-то вне дома. Учиха, скитаясь по деревне, продрогнув от холода, не мог понять, что заставляет его элементарно обижаться. Он злится. Всякий раз, когда видит розоволосую куноичи, хочет или кричать, или что-то сломать. Тогда в гостиной будучи сонным не сильно испытывал эти негативные чувства, но стоило выйти и подышать морозного воздуха, в голове наконец закрутились воспоминания. Он правда устал. Не получается у него спасти свою семью. А эти манипуляции со стороны Харуно? Как она вообще додумалась затащить его в постель, не хотя того? Вопреки здравому смыслу, который подсказывал, что виной всему нестабильный эмоциональный фон и депрессия у женщины, он чувствовал себя использованным идиотом. Или, скорее, насильником. А это было и вовсе гнусное чувство. Злился на себя, за то что был слеп столько времени. — Господин Учиха, — отвлек голос от созерцания крыльца лечебницы. Саске отвлекся от своих мыслей и увидел перед собой главного терапевта клана. В знак приветствия лишь кивнул. — Раз Вы здесь, не хотите провести сеанс за чашкой согревающего чая? Если б сам не раздумывал обратиться за помощью, то отказался бы. Но он и сам думал попросить помощи. Как бы ни злился, его беспокоит здоровье жены. И он понимал, что своим поведением может усугубить ее состояние, которое и так всего пару дней в относительной норме. — Что Вас беспокоит? — первой начала разговор Яманака. — Мы наконец выяснили отношения. — Как-то немного обреченно звучал мужчина. — Но теперь я не в порядке. — Что Вы имеете в виду? — Сакуре стало легче, думаю, хотя она по-прежнему расстроена. И мне стоит и дальше ее поддерживать, чтобы помочь сойти наконец с этих эмоциональных качелей. Но теперь на них завис я сам. — И что Вы испытываете? — Злость и обиду. Я не могу спокойно смотреть на нее, не то что быть рядом. — И чем это вызвано? — Не могу сказать. Это только между нами. Но… наверное за все остальное я тоже злюсь. Сдерживал себя до этого, стараясь быть понимающим, потому что чувствую и свою вину. Но у меня больше нет сил на это. — Саске чувствовал горечь от собственных слов. А последнее признание вырывалось с особой болью. — Я чувствую себя преданным. Асаяма понимающе кивнула. Кончено, невозможно оставаться в одном состоянии, когда тебя всячески провоцируют. Мужчина и так с завидным постоянством доказывал обратное, но, видимо, и у Саске Учиха есть предел. — Вы говорили об этом? — Нет. — Держать все в себе тоже не выход. Возможно, это и стало катализатором затяжной депрессии у вашей жены. Услышав все, что хотел, Саске встал и направился к двери. — Господин Саске, я хотела обсудить один момент. Мужчина обернулся. — Было ли что-то необычное в поведении Сакуры? Понимаете, когда внезапно становится пациентке лучше, не всегда причина тому позитивная. Саске догадался, в чем дело. Ужасные порезы на руках до сих пор отчетливой картинкой всплывали в голове. — Нет. Сакура просто притворялась, чтобы поскорее вернуться домой. — Вот как. — Удивилась Асаяма. — Тогда это многое объясняет. Не смею больше Вас задерживать. Саске кивнул и покинул кабинет. Он услышал, что хотел, и смог развеять свои опасения. Остальное же было не для посторонних ушей. Даже если это лечащий врач, он уверен, что некоторые тайны должны оставаться таковыми. И теперь он лично несет за них ответственность. … Сакура сидела у камина, листая красочную книжку со сказками о принцессах. Ей случайно попалась детская книга, подобная той, что была у нее самой в далеком детстве. Конечно, шиноби рано вырастают. К сожалению, у таких детей как Какаши — сенсей, Итачи Учиха и даже Наруто детства и вовсе не было. Чем гениальней ребенок, тем меньше он таковым остается. Она же даже в академии оставалась мечтательной наивной девочкой, бегающей за одним темным принцем. Разглядывая шрамы на руках, которые так и не смогла залечить из-за подавляющего чакру браслета, Сакура сожалеет, что так долго была наивной, слабой и беспечной. Ей бы гениальные способности, чтобы расти сильной и стойкой. Принцессой тоже не стала, хоть и вышла замуж за уже Короля. Не вынесла с ним обещанные под венцом невзгоды и печали, и радости смогла испытать не так много. И был ли в этом смысл? Чего ради так держалась за свою мечту? Стоило оно того? Саске прошел в дом едва слышно, потому застывшая у камина Сакура так и не оторвалась от задумчивого созерцания огня. Руки ничем не прикрыты, отчего красные следы снова бросаются в глаза. Саске присел рядом и схватил сперва ее правую руку, вглядываясь в порезы, после приблизил левую. Сакура насупилась, недовольная вмешательством в личное пространство и грубостью, но не смогла возразить. Однако, когда, немного подумав, темноволосый оттянул и подол платья, чтобы взглянуть на ноги, то вскочила, возмущаясь его наглости. — Что тебе надо от меня? Не налюбовался еще?! — вскрикнула, злясь. — Успокойся. — Спокойно произнес, поднимаясь следом. — Убедился, что нет новых следов. Холодный серьезный тон утихомирил немного запал женщины, заставив с опущенной головой сесть обратно. Саске вздохнул недовольно и ушел принять душ и переодеться. Теперь они редко сидели в одной комнате, так как мужчина сбегал куда-либо. Сакура сжалась от очередных не утешительных мыслей, возвращая свое внимание к пляшущим язычкам пламени. … Вернувшись в гостиную, Саске застал бывшую жену на прежнем месте. — Иди спать. — Вздохнул он и сел на диван. Сакура не стала устраивать сцену и кричать о несправедливости, просто поднялась и направилась в коридор, но у арки все же остановилась: — Теперь всегда так будет? Вопрос был не из приятных и бил в самое сердце. Вместо ответа Учиха отвернулся и улегся поудобней, укрывшись пледом. Он понимал, о чем вопрос, но не мог подобрать ответ. Вернее, не хотел рассказывать о своих чувствах. Знал, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет. Сакура ушла, не став развивать тему, задавая вопросы, которые норовили слететь с языка. Сама еще вчера была той, кто причинял боль, игнорируя, отталкивая и злясь. Это больно. Получив это всего лишь в ответ, может ли просить сжалиться? Принимая душ, Сакура ни на секунду не переставала думать о последних месяцах своих страданий. Немного отпустило. Уже не так болит. Все три недели, что Саске был рядом, он заботился о ней, пытался вытянуть из состояния отчаяния, любил, как мог, утешал, как умел. Чем она отплатила? Чего Учиха добился? Но не из-за чувства справедливости или благодарности розоволосая терзается, так и застряв под струями прохладной воды. Ее сердце полно израненной любви. Сколько кричала, прося оставить одну и исчезнуть из ее жизни. Сколько отталкивала, доказывая что не нуждается больше в нем. И довольна ли сейчас, зная, что он в любую секунду уйдет?! Зная, что, возможно, больше не хочет ее любить. Зная, что навсегда потеряет его, стоит им вернуться в Коноху. Может, смогла бы с этим смириться, если бы он ушел еще когда получил заявление о разводе? Но он остался и доказывал каждый день, что она не хочет жить без него. Но даже если бы ушел, может, она пожалела бы о своем решении, пусть и спустя многие годы. Тогда было бы слишком поздно что-то менять. Но что ей делать теперь? Смириться и оставить все как есть, потому что заслужила?! Сакура вздрагивает и разворачивается, когда слышит как громко дернулась ручка и распахнулась дверь. Саске влетает, оглядывая ее с ног до головы испуганным взглядом, не понимая, почему на его отклики она не отзывалась. — Что случилось? — спрашивает, поглядывая то на мужчину, то на крепко сжатую ручку двери в его руках. — Ты почему не ответила? — возмущенно. — Я была в своих мыслях, прости. — Ты долго не выходила и я забеспокоился. Сакура только сейчас поняла, в какой ситуации оба оказались. Было поздно пытаться себя прикрыть, и все же отвернулась, чувствуя неловкость. Да, супруги много лет, не так давно делили постель. Но ее все так же смущает столь откровенная ситуация. Особенно сейчас, когда между ними столько недопонимания. Саске же сглотнул тугой ком, наконец осознавая, куда вторгся и что сейчас видит. Однако из душевой не веяло теплом, что насторожило. Женщина и сама не заметила, как простояла столько времени под прохладной водой. Сакура зажмурилась, мысленно проваливаясь под землю. Сейчас решалась ее судьба, как бы глупо это ни было. Она медленно развернулась, стараясь не думать о том, что может быть не настолько привлекательной, как представляется. Из-за стресса она теперь не в лучшей форме и вовсе не выглядит аппетитно. Дрогнув, обняла себя, прикрывая отчасти грудь и в ожидании установилась в глаза мужчины. Сейчас, как никогда, ей хотелось тепла… Так откровенно смотрела в глаза мужчины, сверкая своими изумрудами… и все, что хотела, любви… Учиха способен держать себя в штанах, поэтому почти не ведется на прекрасное тело жены. Но сердце, что застучало с тройным усилием, будто подтолкнуло его в душевую. Не глядя, сдвинул ручку в сторону горячей воды, продолжая прожигать глаза напротив. Было очень страшно… сердце у обоих колотилось так, что сводило дыхание… влажный воздух и так содержит мало кислорода. Одежда вся на мужчине промокла, что впору от нее избавиться. Но он не за этим сюда пришел… Обида все еще в нем… раны не затянулись. Он не станет спать с той, для кого этого не столь же желанно… Потому он лишь обнял и прижал к себе, надеясь, что так женщина согреется. Надеялся, что так ей станет теплее. — Прости меня… — хрипит Сакура, вкладывая все свое сожаление. — Прости… Из-за воды слез не было видно. Но дрожь в голосе все выдал. — Мне так жаль. — Сакура отпускает себя, чувствуя, как наконец согревается, и обхватывает руками торс мужчины, прижимаясь щекой к его груди. Учиха отключил воду, когда стало почти нечем дышать и попытался выпутаться из крепких объятий, но Сакура немедля обхватила руками его лицо и притянула к себе, впиваясь в губы. Поцелуй не был нежным или страстным, он был тоскливым и болезненным, немного холодным и отчужденным. Целуя родные губы стоит испытывать что-то другое, но было всего лишь так… Но даже это приносило столько трепета. Сакура млела от самой мысли, что может вот так вот прижиматься к горячему мокрому телу любимого мужчины, что может целоваться с ним, пока не закончится кислород. Первые секунды не было ответа, но вскоре, темноволосый поддался ощущениям и завлек в глубокий поцелуй, обхватив женский затылок и вжимаясь в губы сильней. Мыслей в голове не осталось… злость, обида, разочарование, боль — все ушло куда-то в подсознание, оставляя лишь желание любви в самом естественном ее проявлении. Не страсть… а любовь овладевала мужчиной. Он хотел ее и дарить. Потому целовал и целовал, прижимая уже к кафелю. Целовал, поглаживая ее щеку. Целовал, издавая несдержанные стоны и ловя их в ответ. И как же это было прекрасно. Чувства скручивались где-то в животе и расползались ниже, заставляя ерзать в нетерпении. Когда женская рука проникла под мокрую рубашку, Учиха наконец прервал это безумие, сразу хватая ее, не позволяя прикасаться к особо чувствительным местам. Глаза в глаза, губы в губы… грудь вздымалась, задевая женскую, а мысли никак не собирались в кучу. — Я хочу тебя… — доносится отчетливо и звонко, почти с обидой. Учиха не столь обдумывал ответ, сколько любовался искрами в глазах любимой. Не сияют как раньше, не выражают былую страсть… но в них все равно есть чувства. И все они к нему. Будь то даже ненависть, каждая искра принадлежит ему. И это безумно пьянило, почти толкая на необдуманные поступки. — Пожалуйста… — более робко и тихо. Слишком соблазнительно, чтобы отказываться… Слишком трагично, чтобы соглашаться… И эта беспомощность разрывала сердце, причиняя очередную порцию боли, что и так не прекращалась на протяжении всей жизни. Кажется, с каждой секундой, надежда таяла. Сакура ждала хоть чего-то в ответ. Мог бы развернуться и уйти наконец, если не решался исполнить просьбу. Но молча сверлил взглядом, заглядывая в самую глубь, хмурил брови, облизывая губы и не шевелился, долго думая о своем. Так бы и простоял с ней здесь вечность, ловя дыхание, вжимая горячее тело в себя. Но Сакура начинала дрогнуть, ведь дверь ванной осталась открытой, и все тепло уходило в коридор. Она потянулась к крану и включила воду, отчего темноволосый вздрогнул и зажмурился. Воспользовавшись его замешательством, она вновь потянулась к его губам. Но в этот раз была остановлена в паре сантиметров. — Давай сначала домоемся. — Прочистив горло, предложил он, отходя в сторону, чтобы стянуть вещи. Сакура отвернулась, еле сдерживая слезы и сделала вид, что занята мытьем головы. Не может он ее простить… Хочет, тянется, соблазняется, но не может! Вот настолько задело его чувства, что не может себя пересилить и собственную жену уложить в постель. Плотские утехи, не более… разве нет? Это задевало женское самолюбие и пугало безумно. Но было в этом и что-то приятное… Любит. Потому так холоден. Любит. Потому ему так важно чувствовать доверие к ней. Может заняться сексом, но не хочет, потому что любит. Саске быстро ополоснулся, когда Сакура уступила место, и вышел, накинув на бедра полотенца. Сакура, быстро завершив процедуры и подсушив волосы, вышла за ним. Учиха, к счастью, сидел на кровати, явно никуда не собираясь, и пялился куда-то перед собой, договариваясь со своим разбитым сердцем. Не сбежал в гостиную, что уже радовало. Сакура осторожно села рядом. — Не уходи сегодня на диван. — Просит с надеждой. — Даже если ничего не будет, я хочу уснуть в твоих объятьях. Позволишь? Учиха уже был одет, поэтому кивнул и забрался под одеяло. Сакура, надев ночную сорочку, улеглась рядом, сразу укладывая голову на его грудь и прижимаясь всем телом. Не было ничего более волнующего, чем нежный поцелуй в лоб и тихое пожелание спокойной ночи от мужчины. Потому что любил. Да, их отношения треснули, когда они ранили друг друга. Но это не значило, что можно легко отказаться друг от друга, просто потому что больно. Ведь друг без друга еще больней…