Бег на месте

Джехен все же решает не давить на Доена и вечером уходит пораньше, по дороге купив его любимые пирожные и небольшой букет белых роз. В доме на удивление тихо, и Джехен даже на секунду испуганно думает о том, что Доен ушел, однако расслабляется, когда слышит копошения с кухни. Он тихо проходит туда и видит, как Доен готовит еду, одновременно что-то вычитывая в книге. - Что готовишь? Доен испуганно вздрагивает и роняет на пол тарелку, которая со звоном разбивается. Он разворачивается, удивленно выдыхая: - Джехен?.. Ты так рано вернулся, я... Доен опускается на пол, чтобы собрать осколки и лишь бы не глядеть на Джехена, который, оставив коробку со сладостями, садится напротив. Он видит эту очаровательную нервозность в чужих немного подрагивающих руках и тихом голосе. - Разочарован, что я пришел так рано? - Н-нет, я... Он молчит, на что-то решаясь, а затем просто признается: - Я просто хотел приготовить вкусный ужин, чтобы был повод извиниться за вчерашнее... но не успел... вот.. Джехен улыбается, понимая, что то недопонимание, что возникло вчера, спало, и Доен теперь готов к разговору. Он мягко обхватывает его подбородок и поднимает, заставляя посмотреть на себя. У Доена розовые щеки и искусанные губы, и Джехен поглаживает его нежную кожу, заставляя обратить на себя внимание. Доен смотрит нерешительно, виновато, но влюбленно, и это именно то, чего так не хватало Джехену все эти дни, пока он был занят. - Скажите, святой отец, известно ли Вам значение белых роз на языке цветов? Доен едва слышно выдавливает, не смея оторвать взгляда от его глаз, - это напоминало о тех первых днях, когда они только встретились, и сейчас Джехен был таким же: уверенным, соблазнительным и ужасно, ужасно притягательным: - Да... - И что же, святой отец? - "Я не хочу тебя потерять". Джехен вдруг становится серьезным: - Именно. Это именно то, что я чувствую каждый день. Если ты думаешь, что я стану извиняться перед тобой за свое вчерашнее поведение, то глубоко ошибаешься. Это ты виноват, хотя я и не знаю, в чем. Но поверь, настанет день, когда я узнаю правду, но какая бы она ни была, я ни за что от тебя не откажусь, потому что мой главный страх - это лишиться тебя. Запомни, Доен: даже если ты предашь меня, я твою руку никогда не отпущу. Доен не может даже вздохнуть и пытается в полной мере осознать слова Джехена, однако ничего не успевает, как тот целует его - грубовато, жестко, властно, показывая все свои чувства. Да, Доену нравилось даже это, потому что чувства Джехена, пусть и такие сильные, почему-то не пугали, хотя многим это могло показаться ненормальным. Но Доен любил так же сильно, и, может быть, это было одним из определяющих факторов его лжи, которую он боялся раскрыть. Он говорил, что может солгать кому угодно, но только не Джехену. Это было правдой, но это вовсе не значило, что Доен солжет, но в итоге признается в этом. Доен тяжело дышит и его ведет от странного возбуждения и этой властности, что показывал Джехен сейчас. Обычно он был нежным, заботливым, мягким, но эта жесткость напоминала ему их первые совместно проведенные дни, когда Джехен его откровенно соблазнял. Отчасти Доен понимал, что Джехен делает это лишь из-за скуки и интереса, но когда он все же убедился в его чувствах, то готов был отдать и отдаться до самого конца. Юта заставил его сомневаться из-за своего напора: он, в конце концов, был заботливым, милым, любящим, ярким, но Доен поддался и начал колебаться, потому что откровенно скучал по Джехену в эти недели, когда тот был ужасно занят работой. Это было больно, и Доен с горечью осознал, что мог предать Джехена из-за такого незначительного чувства, как тоска. Или же он настолько обесценивал ее? Джехен бросает букет на пол, резко поднимает Доена на ноги и подталкивает к столу, припечатывая его бедрами к нему. Доен тянет его за лацканы пиджака на себя, не жалея дорогую ткань, и целует так же страстно. Теперь он не боялся скрывать собственных чувств. Они раздевают друг друга, быстро стремясь поскорее избавиться от ненужной одежды, и когда Джехен усаживает полуобнаженного Доена на стол, тот ненароком думает о том, как же хорошо, что он не стал занимать эту часть стола посудой во время готовки. Джехен расцеловывает его шею, ключицы и плечи, а Доен прогибается сильнее, подставляясь под его настойчивые губы. Он рвано дышит и не сдерживается, грубо притягивая Джехена к себе за рубашку. Ткань трещит от напора, и Доен все же рвет ее, отчего пуговицы разлетаются по всему полу. Джехен усмехается в поцелуй и обхватывает вставший член рукой, срывая протяжный стон. Доен тянется за его губами, когда Джехен отрывается, однако тот прикрывает его рот ладонью. Доен шумно дышит, не отрывая взгляда от его темных глаз, а затем облизывает губы, задевая языком чужую ладонь. Джехен ласкает его член медленно, мучительно, и Доен убирает его руку со своего лица, чтобы широко облизать пальцы. Джехен наблюдает за этим внимательно, и Доен видит, как внутри него нарастает возбуждение, однако продолжает облизывать его пальцы, обильно смачивая их. У Джехена в голове ни единой мысли, пока он наблюдает за тем, как сексуально красные губы Доена обхватывают его пальцы и как нежный язык мягко проходится по каждой фаланге. Джехен подготавливает Доена все так же мучительно, отчего тот как-то раздосадованно смотрит ему в глаза, пока ведет подмахивает бедрами. Джехену это определенно нравится, и даже если он был причиной подобного развращения, то был согласен, лишь бы никто, кроме него, больше этого не видел. Это он раскрыл Доена, сделал его таким, и ему как минимум не хотелось, чтобы объект его любви был таким же с кем-то. Доен стонет, когда Джехен сгибает пальцы внутри и раздвигает их, растягивая сильнее. У него начинают дрожать ноги от удовольствия, и Джехен понимает, что тот почти на грани, вытаскивая пальцы. Доен получает еще один поцелуй - ему вообще ужасно нравилось целоваться с Джехеном, эта ласка делала его уязвимым, и он мог с уверенностью сказать, что если бы Джехен начал целовать его в порыве какой-нибудь серьезной ссоры, он бы определенно сдался без сопротивления. У него были просто потрясающе мягкие, пухлые губы, а поцелуи многогранными и сводящими с ума. Доена иногда колола мысль, что до него он целовал этими самыми губами множество мужчин и юношей, но успокаивал себя тем, что тот сейчас именно с ним, что любит только его. Может, он был таким же ревнивым, как и сам Джехен: он точно знал, что его сердце не выдержит, если вдруг увидит мужчину с кем-то другим в конце концов, Джехен обещал ему, клялся в любви - бесконечной, неистовой, крепкой, и Доен ему поверил. Их отличало одно - Джехен говорил, что даже после предательства ни за что не откажется от Доена, но Доен же не был таким. Когда Джехен входит в него, то Доен стонет протяжно и как-то до очаровательного мягко на грани бесконечного выдоха. Джехен крепко держит его под бедрами, широко раздвинув их, и белая кожа ярко краснеет под его ловкими пальцами. Доену нравится это ощущение подчинения. Джехен был слишком хорош, чтобы не подчиниться ему. Он невольно улыбается, когда Джехен толкается в него, и разглядывает помутненным взглядом его красивое рельефное сильное тело, пусть и покрытое ужасными шрамами. Это ничуть не делало его уродливым, Доен наоборот считал это красивым, чем-то символичным, будто эти шрамы были показателем его силы. Ему иногда нравилось проводить по ним пальцами, разглядывая их, пока Джехен спал, в остальное время тот не разрешал даже прикасаться к ним, но Доен с грустью и какой-то гордостью думал о том, что Господь дал ему встретиться с таким сильным человеком. Джехен вытаскивает член почти до головки, а затем резко входит до самого основания, вырывая у Доена судорожные вздохи вперемешку с громкими стонами, - Джехен любил, что Доен совершенно не скрывает и не стесняется их чувств. Доен водит руками по воздуху, и Джехен обхватывает одну из них своей ладонью, - Доен всегда неосознанно искал его руки или плечи во время близости, потому что для него это было важно, и Джехен никогда не отказывал ему в этой потребности. У Доена член сильно пульсирует от нарастающего возбуждения, он тяжелый и твердый, и Джехен проводит пальцами по нему, будто играясь. Доен смотрит недовольно, заставляя Джехена низко рассмеяться: - Нравится? - Нет. Ты же издеваешься надо мной. Джехен крепче сжимает его бедра, явно оставляя синяки, и наклоняется, чтобы засосать кожу на его нежной шее, будто извиняясь. Доен вдруг признается, стыдливо отводя взгляд: - Юта меня вчера поцеловал. И это заставило мое сердце колебаться. Мне ужасно, просто ужасно стыдно, но ты должен знать, что я тебя очень люблю. Прости меня... Джехена удивляют эти слова, однако Доен и так слишком извелся, что он сразу его прощает. Джехену кажется в этот момент, что его сердце как будто тает, и он нежно целует Доена, давая понять, что не злиться. Доен не сдерживается от этой нежности и изливается себе на живот. Джехен делает несколько сильных толчков и с тихим стоном кончает прямо в него. Доен расслабляется, но Джехен резко поднимает его к себе за заднюю часть шеи и целует глубоко и жадно. Поцелуй долгий и заставляет Доена дрожать от оргазма еще сильнее. Он хватается за плечи Джехена, боясь просто-напросто свалиться в какую-нибудь бездну, и у него невольно скатываются слезы по щекам. Джехен стирает их пальцами и шепчет в губы: - Тише... чего ты снова плачешь из-за меня... - Конечно, из-за тебя. По кому мне еще слезы лить, ведь мне никто так не дорог, как ты... Даже Юта с тобой никогда не сравнится. Джехена это заставляет улыбнуться, и он прижимает Доена к себе. То, что они, наконец, все прояснили, заставило его почувствовать облегчение. На следующий день сразу после работы Джехен заезжает в цветочный магазин. Он проходит вглубь стремительно и в одно мгновение припечатывает Юту спиной к холодильникам с цветами. Тот от неожиданности охает и теряется, а Джехен, пользуясь этим, лишь сильнее сдавливает его горло своей рукой. Это полностью ослабляет Юту перед ним, однако он смотрит там ненавистно, что это даже на секунду удивляет. Джехен шипит прямо в лицо напротив: - Ты, чертов ублюдок, я ведь чувствовал, что от тебя нужно избавиться сразу, потому что ты еще наложишь дерьма на моем пути и в моей жизни. Я до сих пор сдерживал себя лишь по одной простой причине: ты развлекаешь Доена, пока я усиленно работаю, но теперь я тебя уничтожу. Он с силой отрывает Юту и больно припечатывает обратно к холодной дверце, ударяя головой. Юта же почему-то лишь усмехается: - Что, так испугало то, что я поцеловал Доена? Неужто боишься, что я - обычный студент, не имеющий денег и какого-то высокого статуса, - могу увести у тебя Доена? Джехен сначала очаровательно улыбается в ответ, но Юта видит, как эта улыбка фальшива. Мужчина сдавливает горло сильнее и ощутимо бьет под дых, выбивая весь воздух разом. Юта бы упал, но Джехен одной рукой держал слишком крепко. - Можешь сколько угодно улыбаться и очаровывать Доена, но положение вещей не изменится никогда: он с первой же секунды стал моим, а тебе же не принадлежал никогда. Даже когда смотрит на тебя, не чувствует ничего. А я его первая, единственная и самая сильная любовь. Ты ведь целовал его в надежде получить взаимность и обратить на себя внимание? А он сразу же после этого отдался мне прямо на кухонном столе и так сладко выстанывал мое имя, что кровь бурлила в венах. Он смеется, видя, как глаза Юты наполняются ненавистью и болью. Парень пытается вырваться и в какой-то момент пинает его коленом в солнечное сплетение, Джехен сгибается, но не отпускает, и Юта с досадой думает о том, каким же крепким тот оказался. Джехена эта выходка злит, он в одну секунду разворачивает Юту к себе спиной и со всей силы впечатывает его в стекло, разбивая нос. - У тебя два выхода: либо добровольно с этого дня оставить Доена в покое и больше никогда не появляться в нашей жизни, либо ты продолжаешь перед ним мелькать и подыхаешь, как самый отвратительный отброс из всех, на какой-нибудь помойке. - Пошел ты. Джехен наклоняется к его уху, тихо произнося: - Ах, вот как... Ладно. Надеюсь, ты хорошо запомнил мягкость губ Доена, ведь это твое единственное прекрасное воспоминание перед смертью. Он грубо вдавливает Юту в дверцу, наконец, отпуская. Джехен выуживает пару влажных салфеток из пачки, лежащей на столе: - Надеюсь, ты не против. Он вытирает руки, выбрасывает салфетки в урну и уходит. Юта сползает на пол и прикусывает губу от злости и ревности. Джехен был ужасным, и Юта откровенно не понимал, почему же Доен полюбил его. Хотя иногда Юта старался смотреть на Джехена с объективной точки зрения: он был красивым, мужественным, богатым, ему многое удавалось, и он был обольстительным. Хотя бы эти качества уже могли влюбить в себя, но Доен так любил его, так им бредил, что Юта невольно отступал, не зная, что предпринять, как себя повести, чтобы затмить Джехена. Но правда была одна, и в ней Джехен был, к сожалению, прав: Доен никогда не принадлежал Юте хотя бы на секунду, и даже в тот момент, когда он его поцеловал, тот продолжал любить Джехена. Доен мило льнет к Джехену, прикасаясь губами к линии челюсти, отчего мужчина довольно выдыхает, прижимая его к себе еще сильнее. Доен ничего не знал, и Джехен уже предвкушал момент исчезновения назойливого Юты из их размеренной жизни. Как он и предполагал: стоило ему расслабиться, как Доен чуть не ушел от него. Жизнь многому научила Джехена, и одно из самых важных правил, которое он успел усвоить, было предупреждать проблемы, пока они не наступили.