The sorrow

— Кларк! — Привет, Рейв! Как дела? Шатенка тут же прижимает ладонь ко рту и делает шаг назад. Что ж, у них достаточно длинный диалог впереди. — Что? Каким, блять, образом? Я умерла? — спрашивает Рейс, испуганно замирая. — Нет, Рейв, всё в порядке. Ты жива. Послушай, — Кларк оглядывается по сторонам, — это не лучшее место для разговоров, можно зайти? Шатенка, кажется, начала отходить от шока и сделала неловкий шаг в сторону, давая пройти Гриффин. — Думаю, нам понадобится коньяк, — шёпотом говорит Рейвен и идёт на кухню, блондинка следует за ней. — Ты не Кларк? Или Кларк? — Я — Кларк Гриффин, мне двадцать пять лет, училась вместе с тобой в школе, мы были лучшими друзьями до моей смерти.мы были очень близки и всегда были вместе, — нервно говорит Кларк, теребя пальцы. Она так давно не разговаривала с дорогими ей людьми, что было непривычно и страшно. — Скажи мне что-нибудь, что знала только Кларк, — проговаривает Рейвен, наливая коньяк в стакан. Кларк задумалась, она прикусила нижнюю губу и немного нахмурила брови. От этого действия Рейвен вздрогнула, она смотрела на Гриффин таким внимательным взглядом, будто пыталась прожечь дырку во лбу блондинки. — К примеру, как-то раз в старшей школе ты встречалась с Лео из параллельного класса, и вы решили заняться сексом у него дома. Но у тебя были месячные, поэтому это всё довольно-таки усложняло ситуацию, но вы нашли выход: ты взяла какую-то тряпку, которая валялась недалеко и использовала её. Ну, вы начали всем этим гетеро-процессом заниматься, так на следующий день оказалось, что это была не тряпка, а блузка матери парнишки. Рейвен засмеялась во всё горло, сдерживая слёзы от смеха. Она тут же подскочила со своего места и набросилась на Кларк с объятьями. Девушка заплакала, крепче прижимаясь к ней, зарываясь носиком в изгиб шеи. Она плакала, смеялась, гладила Кларк по спине. Шатенку окутала буря эмоций, она была в недоумении, но одновременно с этим безумно счастлива. — А теперь я жду отчёта насчёт того, что случилось и как ты тут оказалась, — спросила Рейс, отстраняясь от девушки. И тут Кларк начала рассказывать всё по порядку: она рассказала про то, что всё время была рядом. Про то, как она счастлива за каждого любимого человека. Про то, как ей было тяжело — не разговаривать и не обнимать любимых. Она рассказала о шаманке, ссоре с создателем и о сорока днях. Она пыталась не упустить не единой детали, говорила чётко и в некоторых моментах слишком эмоционально. Рейвен в ответ слушала, порой кивала или напряглась. Но не перебивала и не задавала лишних вопросов. А когда Кларк закончила свой рассказ, то Рейс протянула ей стакан со спиртным. Шатенка резко выпивает всё содержимое и с громким стуком ставит стакан на стол. Она берёт яблоко с корзинки и откусывает приличный кусок. — Что ж, Гриффин, будем тебя к Лексе возвращать. — Нет! — воскликнула Кларк, отрицательно кивая. — Ни в коем случае. У неё новая жизнь, Рейв. Я не хочу влезать. — Кларк, это твой единственный шанс остаться с женой и дочкой… Со мной и родителями. — Я понимаю, но… Представь, что я вернусь к Лексе, разрушу абсолютно всё, выгоню Беверли, одним махом заменю Элли маму, при которой она росла… Это неправильно, нет. Я только испорчу им жизнь. Шатенка в ответ отрицательно кивает и пододвигается чуть ближе к Кларк. Подруга берёт её за руку и тепло улыбается. — Лекса до сих пор любит тебя, Кларк. — Я знаю, но… Этого мало, понимаешь? Я не могу просто появиться из ниоткуда. Не могу разрушить их жизни. Рейвен прикрывает глаза и отпускает ладонь Кларк. Рейс цокает языком и резко ударяет себя по коленям. — В таком случае, что ты будешь делать? — спрашивает она, вновь смотря на Кларк. — Пару дней я бы не хотела хоть как-то появляться у Лексы или Элли. Сегодня я сильно облажалась, когда Лекса увидела меня. Думаю, я посижу пару дней здесь, схожу в храм и ещё задам пару вопросов Шаманке, а ещё мне заново надо учиться жить. Надо научиться ходить мимо людей, не забывать питаться и многое другое. Рейвен в ответ согласно кивает, всё ещё смотря в голубые глаза Кларк. — Ты сможешь жить у меня, — говорит шатенка. — Комнаты две, нам хватит. — Спасибо, Рейв, — улыбается Кларк в ответ. Рейс снова вздрагивает, но Гриффин не осуждает её — не каждый день видишь умершую подругу живой и здоровой. Рейвен нужно просто привыкнуть к Кларк, ей нужно время. — Не за что, Кларк… И да, ты права. Думаю, после всего увиденного, Лексе лучше не видеться с тобой пару дней, а то она с ума сойдёт. Твоя мимика, голос, глаза… Ты совсем не поменялась, это удивительно, Кларк. — Уж лучше бы создатель дал мне другое тело, — ворчит Гриффин, тяжело вздыхая. — Думаю, у него были причины на то, чтобы вот так с тобой поступить, — Рейвен пожимает плечами и встаёт со своего места. — Что будешь делать дальше? — Около года назад ты встречалась с Диланом или Аланом, неважно. Так вот, у него был знакомый, который подделывает документы, я бы хотела попросить тебя об услуге… Рейв удивлённо смотрит на неё и ухмыляется. Она точно узнаёт свою Кларк — такую же дерзкую, прямолинейную, но одновременно с этим дико милую. Девушка улыбается ей своей фирменной улыбкой, а-ля «ах, ты мелкая задница» и кивает в ответ. — Так уж и быть, дитя моё, я помогу, — пропела Рейвен в стиле священника. Гриффин засмеялась и чуть не запустила в неё кружкой, но вовремя остановилась. — Я позвоню Дилану завтра. Как раз, я думаю, что за пару дней он всё сделает. А что дальше? — Дальше? Увидишь, — ухмыльнулась Кларк. — Я пока не всё продумала, но у меня впереди два дня. — Что ж, подруга, надеюсь, мы не будем грабить банк. — Не волнуйся, Рейв, в этом нет необходимости. Тем более, ты уже старушка для таких операций. — Гриффин! *** Лекса смотрит на Натали Рнин — очередная девушка из какого-то там журнала, которая пришла на переговоры по поводу рекламы продукта Лексы. Санчес слушала речь этих работников чуть ли не каждый день и всё одно и то же, она уже устала от этого всего, но делать нечего, приходится выслушивать. Натали с натянутой улыбкой рассказывает о том, как популярен их журнал, какая в нём реклама и по какой цене он продаётся. Девушка говорит всю статистику, показывает рейтинги и пытается хоть что-то сделать для того, чтобы Лекса продлила с ними контракт. Но брюнетка не будет этого делать, этот журнал ни раз её ослушивался и не обговаривал некоторые статьи. На проактивном интервью они вообще не следовали планам и это была последней каплей для Лексы. Проактивные интервью — это, когда ты заранее договариваешься с журналом о чём будет интервью, а именно такие интервью создаются для какого-либо продвижения. На этом интервью Лекса хотела продвинуть свою новую помаду и рассказать о ней немного подробнее, да и вообще она планировала поговорить о работе. Но журнал полностью всё перевернул, когда начал задавать личные вопросы. Это Лекса не оценила. В дверь постучали, и Натали прервала свою речь. В кабинет зашёл Джеймс, он на секунду замер, когда увидел, что начальница занята, но Лекса махнула рукой, давая знак, чтобы он продолжил. Мужчина поправил свои длинные локоны и выпрямил спину. — Миссис Санчес, пришла ваша жена с дочкой. Они могут войти? Лекса нахмурилась, раньше к ней Беверли никогда не приходила с дочкой, это её даже напрягло. — Да, конечно. Джеймс подошёл к двери и открыл её. В кабинет зашла шатенка в зелёном пальто и малышка в розовой куртке. Девочка улыбалась, а увидев маму, она побежала к ней на руки. Лекса еле успела подхватить ребёнка и посадила её к себе на колени. Девушка начала снимать с дочки шапку и куртку, а то в офисе было довольно жарко, ведь у мерзлячки Лексы был в кабинете обогреватель. — Привет, солнышко, — прошептала Лекса, смотря на дочку. — Привет, мамуль, а у нас сегодня в садике раздавали мороженое. Я взяла ванильное с молочным шоколадом, а оно пахло не шоколадом, представляешь! Но зато было вкусным. Видимо, это были всего лишь химические добавки. Даже Доре не понравилось. — Именно поэтому мы покупаем мороженое в нашем любимом кафе. И да, Элли, называй свою учительницу не Дора, а мисс Левис. — Она разрешает мне называть её Дорой, — ворчит ребёнок в ответ. — Солнышко, давай тебя дядя Джеймс отведёт в комнату, где есть цветные карандаши, а мы с Беверли поговорим наедине. Договорились? — Хорошо. Малышка слезла с колен Лексы и побежала к Джеймсу. Мужчина взял её на руки и пошёл к выходу. Элли только и успела помахать мамам на прощание. Лекса в следующую секунду перевела взгляд на Натали, которая стояла всё так же неподвижно. — Вы плохо слышите? Я хочу поговорить с женой наедине. Можете уходить, — спокойным голосом проговорила Санчес. Девушка быстро кивнула и поспешила к выходу, не смея пререкаться с ней. Брюнетка смотрит на Беверли, которая успела снять своё пальто. Её жена грациозно подошла, словно кошка подходит к добыче, и уселась на кресло напротив. Девушка сложила пальцы домиком, заглядывая своими ореховыми глазами в зелёные. — Привет, Лекс. — Привет, Беверли. Что-то случилось? — На самом деле, да. У моей подруги проблемы, поэтому сегодня я забрала Элли с садика раньше и привела к тебе. Знаю, что вот так резко всё поменялось, но ей нужна моя помощь. Так что, Лекса, сегодня меня не будет дома. — У меня много работы, — комментирует Лекса, — но, думаю, что сегодня можно и раньше уйти. Надеюсь, с твоей подругой всё будет хорошо. — Ужин в холодильнике, Лекса, так что до завтрашнего вечера. — Надеюсь, вы разрешите все проблемы. Беверли в ответ кивает и встаёт со своего места. Лекса наблюдает за её действиями с подозрением. «Если она приготовила ужин, то это означает, что она заранее знала, что ей нужно будет уйти или она просто всегда готовит днём ужин?», подумала Лекса, смотря как жена выходит из кабинета. *** Сразу после ухода Беверли Джеймс приводит дочку обратно в кабинет. Она с улыбкой на лице возвращается к маме на колени, кладёт свой рисунок на стол и берёт у мамы в стаканчике простой карандаш, девочка продолжает рисовать, а Джеймс подходит к Лексе. — Она — отличный ребёнок, миссис Санчес, — говорит мужчина, наблюдая за Элли. Лекса это знала. Ей говорил об этом ни один человек, она прекрасно знала, что малышка очень воспитанный и умный ребёнок, очень добрый и понимающий. Кажется, Элли такой родилась. Ведь даже в свои три месяца, когда Санчес непрерывно плакала, девочка сжала её палец и смотрела на неё такими большими голубыми глазами, будто понимала её горе. — Да, она — чудо, — кивает Лекса, наблюдая за малышкой, — солнышко, почему ты без маски? — Мамочка, это же здание с косметикой, тут очень много вкусных ароматов. Мне здесь нравится, — отвечает Элли, не отвлекаясь от своей работы. — У неё наверняка очень много друзей, — говорит Джеймс. — Нет, на самом деле, — малышка пожимает плечами, — у меня есть два друга, с которыми я играю. Я, как мамочка. У неё тоже был только один друг. Сейчас они не дружат. — С возрастом мы теряем друзей, вот и твоя мама, видимо, перестала общаться с ним. У каждого свои семьи… — предположил Джеймс. — Нет, мамин друг умер. Мужчина приподнял голову, не осмеливаясь смотреть в сторону Лексы. Но брюнетка сидела спокойно, мысленно возвращаясь в тот роковой вечер. /10 лет назад/ — Лекса! — смеётся Кларк, когда девушка снова тянется к ней за новым поцелуем. Блондинка прикладывает два пальца на пухлые губы и отодвигает свою жену. — Ты не рассказала, что было дальше. Санчес в ответ ухмыляется и берёт миску с мороженым с журнального столика. Девушка играет бровями, заставляя Гриффин рассмеяться. Лекса показывает жене язык и отправляет ложечку ванильного мороженого в рот, тут же вздрагивая. Холодно, но вкусно. — Кларк, будешь мороженое? — Сама ешь своё сладкое, — бурчит в ответ Кларк, — ты так и не до рассказала ту историю до конца. — Эта история ничем и не закончилась. Ник сломал Крису нос. А Крис сам виноват, нечего лезть к чужим девушкам, я бы тоже нос за тебя кому-нибудь сломала. — Да, но… Это как-то жёстко. — Малыш, ты слишком добрая, — улыбается Лекса, смотря на белокурое чудо. — Нас окружает не только зло, Лекс. Иногда нужно верить во что-то хорошее, нельзя мыслить вот так серо… Да, тот парень полез к другой девушке, он заслуживал этого, но я сейчас не только про эту ситуацию, а вообще в целом. Ты частенько говоришь, что мир полон уродов. Но это же не так, в мире много добрых и открытых людей. Лекса в ответ улыбнулась и теплее укуталась в свой плед. Она понимала, что Кларк права, но всё равно не могла смотреть на мир по-другому. Это у Гриффин розовые очки, это она вечно доверяет тем, с кем общается дольше недели. Кларк не была тем типом людей, которые ко всем относится с опаской. Наверное, это было из-за того, что ей очень сложно с кем-то общаться и если появляется такой человек, с которым они разговаривают дольше двух дней, то это для неё уже избранный. А у Лексы были неприятные ситуации из-за которых она не готова заводить каких-либо близких друзей. Ей хватает Минхо, Рейвен и жены. Эта компания девушку вполне устраивает, она уверена в том, что эти ребята её точно не бросят на произвол судьбы. Санчес переживала за свою жену, ведь Кларк — доброй души человек. Она пожалеет и приютит кого угодно, поможет даже в тот момент, когда у неё совершенно нет времени. Как-то раз Кларк притащила к ним в квартиру целую коробку маленьких котят. Гриффин так плакала, когда отмывала бедняг от грязи. А был случай, когда Кларк привела какого-то бездомного и накормила его лососем, Лекса в тот вечер была в полном шоке, столько мыслей в голову прилетело, когда она увидела, как любимая разговаривает с мужиком на кухне. К счастью, он не оказался наркоманом или алкоголиком, мужчина поблагодарил Кларк и отправился восвояси. Санчес отвлекает телефонный звонок, она нехотя вылезает из своего тёплого пледа и тянется к телефону. Кларк сидит возле неё и читает какую-то книгу, не отвлекаясь, полностью погруженная в атмосферу. Лекса кидает последний взгляд на жену, улыбается заинтересованности блондинки и берёт трубку. Следующие слова отпечатались навсегда в её душе, она ещё долго после их вспоминала. Почти каждый день до смерти Кларк, эти слова кружились в её голове… А Гриффин всегда была рядом, прижимала к своей груди и успокаивала. «Лекса, — раздался хриплый голос матери её лучшего друга. — Минхо убили.» /наши дни/ Лекса укладывает свою девочку на кроватку и проводит рукой по мягким волосам. Малышка устала рисовать и играть с Джеймсом, вымоталась и уснула на кожаном диване в кабинете Лексы. Брюнетка сегодня приехала домой непривычно рано, и это было довольно странные ощущения, она и забыла какого это — видеть закат. Обычно в это время она сидит над горой разных бумаг: заполняет разные бланки, проверяет отчёты, придумывает что-нибудь новое для её бизнеса и вообще почти полностью отдаёт себя своей работе. Последний закат, который Лекса вот так вот спокойно встречала был пять лет назад за три дня до смерти Кларк. В тот день они планировали будущее, обговаривали покупку игрушек и новой мебели для ребёнка. Кларк хотела сделать комнату необычной и интересной, чтобы ребёнку действительно нравился его уголок. Собственно, Лекса так и сделала — в комнате Элли было идеально, здесь хватало всего. Вспомнив тот день Санчес хмыкнула и встала с кровати. В последний раз взглянув на умиротворённое лицо дочки, Лекса вышла из комнаты и пошла в сторону кухни. Пол был тёплым, но не в случае Лексы — ей было безумно холодно, казалось, что она ходит по замёрзшему океану босиком. Пока Лекса шла до холодильника, то ноги просто околели. Санчес открывает дверцу холодильника и берёт открытую бутылку вина. Стакан ей совершенно не нужен, сейчас девушка хочет просто насладиться одиночеством и поддаться эмоциям. Встретить закат, попивая вино со смесью своих слёз. Подумать только, в тот вечер они с Гриффин были на их любимой крыше и ни один из них даже не подозревал, что произойдёт нечто ужасное через каких-то три дня. Лекса помнила каждую деталь того дня, каждое моргание Кларк, каждый вздох. И, вспоминая это всё, так и хочется провести глупую аналогию: вспоминать этот день с Кларк, это как удивительный момент, когда ты слышишь песню, которую не слышал много лет, и всё ещё знаешь каждое слово. Санчес вздохнула и сделала два больших глотка вина с бутылки. Лишь бы её в таком состоянии дочка не увидела, а то не хочется, чтобы ребёнок переживал или плакал. А, зная Элли, то в сторону Лексы польётся много вопросов и ведь малышка получит абсолютно все честные ответы. Нельзя врать ребёнку, мало ли он не будет доверять вам в будущем. Это может серьёзно сказаться на ваших отношениях с ребёнком и вообще врать — это автоматически показывать малышу, что врать можно каждому, даже маме. Лекса не хотела давать плохой пример дочке. Брюнетка забивается в угол своей комнаты и смотрит на свои колени. Иногда она совсем забывается и позволяет своему телу увядать, превращаясь в лепестки загнившей розы. Каждый раз, когда она лежит или сидит на полу, плачет от горя, которого не должно было быть, она хоронит себя рядом с Кларк. Она слышит стоны и крики жизни, о которой она должна заботиться, что-то внутри умоляет её встать и сказать, что она жива и должна жить дальше. Лекса знает, что тонет от боли. Поэтому она не сопротивляется, погружается в эту боль, чтобы найти утешение, которого не существует. Она притворяется, что не понимает, насколько сильно себя убивает, закрывает глаза и продолжает тонуть в этих ощущениях. *** Рейвен ушла куда-то по делам, а Кларк осталась одна в квартире наедине с огромной коробкой пиццы. И это такое наслаждение, Гриффин уже успела помолиться пару раз и поблагодарить создателя за столь дивный подарок. Каждый день смотреть на вкусную еду и не есть её — это что-то с чем-то. Но вскоре пицца закончилась, сериал тоже подошёл к концу и тут же в голову ударила скука. Кларк взвесила все «за» и «против», придя к выводу, что она спокойно может погулять там, где никогда не бывает Лексы или Элли. Именно поэтому Кларк одолжила у подруги бордовые брюки, чёрную рубашку и джинсовую куртку. Она уже и забыла, что можно ходить в какой-то другой одежде. Девушка с широкой улыбкой гуляла по пустым улицам, наслаждаясь вечерним ветерком и различными запахами вкусной еды. Блондинка расстегнула джинсовую куртку, как-то слишком тепло на улице. Кларк даже забыла о том, что ей при жизни вечно было жарко, они с Лексой всегда смешно смотрелись вместе на улице: Кларк в какой-нибудь футболке и шортиках, а Лекса рядом в тёплых джинсах и толстовке. Девушка подходила уже к скамейке, как тут резко остановилась. Она с удивлением смотрела на парня, который без остановки ревел, сжимая кулаки. Гриффин осторожно подходит к нему и тут он замирает и поднимает голову. Когда их взгляды встречаются, то парнишка подскакивает на месте и приоткрывает рот. — Кларк? — удивляется он, поднимаясь. Его глаза по-прежнему на мокром месте, хоть тот и вытер щёки рукавом, волосы взъерошены, а руки, если приглядеться, дрожали. Парень был напуган, но одновременно с этим удивлён. — Минхо? Ты жив? — Кларк делает шаг вперёд, и парнишка вздрагивает. — Я. хм, нет. но, Кларк, ты умерла? Я чувствую, как бьётся твоё сердце, чувствую твою наполненную энергию, прямо как у младенца… Она, будто заряжена на сто процентов. — Это долгая история… Кларк не думала, что будет видеть души и призраков. Она всерьёз уж было подумала, что стала полноценным человеком. Но, видимо, бог любит всякие смешные шутки. — Пойдём в безлюдное место, — предложила Гриффин, и они отправились к скамейке около дерева, где даже освещения нет. Когда они присели, то пару минут молчали. Гриффин обдумывала, с чего бы начать и в итоге просто начала говорить всё то, о чём она рассказала Рейвен. Девушка говорила как можно более тихим голосом, чтобы люди вокруг не услышали её. Хоть вокруг никого и не было, это было мерой предосторожности. Минхо слушал её внимательно, немного хмуря брови. И когда Кларк закончила свой рассказ, то он поднял голову и заглянул в голубые глаза. В его взгляде читалось понимание, удивление и даже уважение. Парень прикрыл глаза и еле улыбнулся. — Я рад за тебя, Кларк, — говорит он, — Лекса любила тебя всю жизнь, я уверен, что любит до сих пор. У вас есть шанс. Гриффин в ответ пожала плечами, ей не хотелось в данный момент думать о том, что будет в будущем. — Почему ты плакал? — спрашивает она, переводя тему. Минхо тут же перестаёт улыбаться, он смотрит на свои кеды и молчит пару секунд. — Если ты не хо… — Я убил человека, — прерывает её слова Минхо, парень хватается за голову, делает глубокий вдох и начинает плакать. — Я вселился в человека, поглотил полностью жизненную энергию, воспользовался им и… Когда я вышел из тела, то он мгновенно умер. Глаза Кларк, кажется, полезли на лоб. Души никогда так не делали, ведь это самый главный запрет, за такое будет какая-то небесная кара. И никто не знает, что будет с душой после того, что она сделала. Известно лишь то, что наказание будет хуже смерти. — Я хотел сказать своей девушке, что люблю её, хотел поддержать, недавно умерла её мама от болезни, и я просто не мог смотреть, как она убивается, понимаешь? Я… Парень зарыдал ещё сильнее, Кларк хотела его обнять, но рука прошла сквозь тело парнишки. Точно… Она же человек, а люди не могут касаться душ и призраков. Они даже их не видят. Гриффин только открыла рот, чтобы сказать, что всё будет хорошо, и они что-нибудь придумают, как тут недалеко от них раздался какой-то свист. Ребята мгновенно повернули головы и оба одновременно сжались от страха. Огромный чёрный портал появился посреди беговой дорожки, а из него вышел мужчина в белом деловом костюме и в белой шляпе. В руках у него была чёрная трость, которая служила ему опорой. Медленными шагами мужчина подошёл к ним и устремил свой взгляд на Минхо. Лицо незнакомца было каменными, никаких эмоций, даже мускул не дрогнул. Он протянул руку, и Минхо вложил свою ладонь в его. — Мистер, вы нарушили одно из основных правил. Вы отняли у человека жизнь, хотя человек должен был прожить ещё десять лет, вы нарушили баланс. За это вас ждёт верховный суд, что означает, что вашего согласия на уход не нужно. Минхо в ответ кивнул. — Но, — начала говорить Кларк, мужчина мгновенно перевёл взгляд на неё и хитро улыбнулся. — Кларк Гриффин… Не волнуйтесь, я за вами приду через тридцать восемь дней. Там вы и встретитесь с вашим другом. От этого голоса у Гриффин мурашки по коже пробежались, стало не по себе. — Кларк может и остаться, если они с Лексой поцелуются, — встревает Минхо. Мужчина рассмеялся, глядя Кларк в глаза. — Увидим, — говорит он и толкает парня в сторону портала.