О персонажах Хеталии песню спою я вам...

Исландия пришёл на площадь, где его поджидала вопрошающая. — Ох, простите, я опоздал, — извинился перед ней Халлдор, — Ну что ж, пройдемте? Юноша привёл Вас в близлежащее кафе, где было тепло и вполне комфортно для предстоящего разговора. — Не волнуйтесь, я оплачу заказ. — заверил юноша Вас, — Вы пока готовьте вопрос, я с удовольствием отвечу. Отпустив наконец официанта, Исландия посмотрел на Вас, давая понять, что настроен на беседу.  — Известные исторические личности? — недоуменно переспрашивает исландец, — Позвольте уточнить: Вы имеете ввиду правителей, или же любых людей, как-то оставивших след в истории Исландии, включая даже, к примеру, богословов, литераторов и… О, знаете, я расскажу вам о первом президенте Исландии, которого звали Свейдн Бьёрнссон. Родился он в Дании, ещё в то время, когда я не был независимым государством и фактически жил вместе с Данмарком, — при этих словах Исландия тяжело вздохнул, — В 1912 году он стал членом городского совета Рейкьявика и с этого времени его жизнь оказалась связана именно со мной. Он много делал для процветания моей земли, — невольная улыбка осветила лицо Халлдора, — Но именно 17 сентября 1943 года, когда вокруг бушевала война, когда весь мир содрогался от ударов наступающей армии Третьего Рейха, Свейнд подарил моему народу надежду. Подарил надежду именно мне. По его словам для нас наступит невиданная доселе жизнь, вспыхнет яркое пламя, как в стихах Йоунаса Хадльгримссона. Я до сих пор помню каждое его слово… Он воодушевил нацию, заставил поверить в лучшее, а вместе с людьми поверил и я. Исландия задумчиво прищурился, словно унесясь туда, в тот самый благословенный день, когда столько раз звучало словосочетание «сыны Хеймдалля». Когда каждый житель маленькой, но гордой страны, прославлял свою Родину. — Простите, я отвлекся, — слегка виновато проговорил Ис, — И потом, 17 июня 1944 года, я стал полностью независим от королевства Данмарк находясь под руководством Свейнда Бьёрнссона. Я был более чем счастлив, — улыбнулся скандинав. — И очень сожалел, когда он ушёл из жизни, — несколько печально заключил юноша. — Но Свейнд Бьёрнссон навсегда останется в моей памяти как ярчайшая комета моей свободы.