Исповедь о лютой мести

«А-АААА-ААААА-ААААА!» «А-АААА-ААААА-ААААА!» Город опустел. Точнее разрушен до основания. А земли его усыпаны горькой солью, дабы ничего вовеки веков там не строилось, не росло, не жило. Ни единой души не осталось. Все погибли... в зверских муках... от моих рук... Чтоб каждый прочувствовал всю боль, что довелось мне испытать! /Что же милее всего для человека? — Жизнь!/ И вот я одна. И во мне засел демон мести! /Только с жизнью связаны все наши радости и надежды — всё наше счастье!../ Как в мясной избушке помирала душа /обуглилась до полной непроходимой черноты Как в мясной избушке умирала душа /под стук стального молотка о шляпку гвоздя Как в мясистой хатке догнивала душонка /погружалась в деревянную плоть гроба Как в мясистой хатке пропадала душа /с каждым ударом /с каждым воплем /с каждой смертью Город опустел. Все улицы обагрились алой... но такой забавной кровью. Всё по прихоти лютого бесноватого демона, которым стала одержима. «И как так получилось?» /Что же милее всего для человека?../ В то красную осень многие сходили с ума... /В том числе и я... когда моя последняя надежда... Он... покинул этот мир. Угасшее утешение будто утерянная во тьме психоанализов свеча. В ту осень людишки уходили с ума... /Ибо познали ту же боль и ту же отчаяние, что переживала я Какое же всё-таки большое удовольствие жить на земле! Эх, и что же вокруг? Одна лишь необитаемая умерщвлённая пустынь, где торопливо летают вороны и доклевают глаза убиенным покрасневшим людишкам и мёртвым мышатам. Тела и кости будто аккуратно сложены чьими-то трудолюбивыми руками в причудливые, праздничные и пугающие пирамидки. Будто я очутилась на неукротимо ярких полотнах Дали или Босха. Ах, жизнь настолько прекрасна, хах-ахахах!.. Чу! Чьи-то шаги поступают, прервав приступ иступлённого хохота. Видно, это за мной. Чья-то тень промелькнула. Похоже, что одета в кимоно. Цвет не разобрала. Моё время пришло, коль теперь я окончательно отказалась от всяких желаний, задушив свою волю дрожащими пальцами окончательно. Смерть. Пустота. Ничто. Ничего теперь не пугает. Что же милее всего для человека?.. Никого теперь... ни Шики, ни Хисуи, ни Акихи... никого... всё затихло вокруг. Большое же это удовольствие... В ту осень я разбила в себе дребезги лоб /до крови, желая всё позабыть Об величавые достоинства мстительной памяти /что до сих пор не даёт моей душе упокой навсегда Порой, кажется, как только в городе не осталось никого, кроме меня, как некто ненароком и унылой невидимкой наблюдад за тем, как в моей мясной избушке помирала душа, и записывал это в свою таинственную скрижаль. Кто-то чёрный. Кто-то человек. Что-то шептало ужасное, но весёлое и блаженно восторженное на ухо... «Наилучшее для тебя недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по достоинству — скоро умереть»... он куда-то звал — воссоединиться с высшей радостью со своей сутью... со своим истоком... со своей природой... и самозабвенно запеть в волшебном и пронзительном экстазе песнь величавого уничтожения всего сущего, что лишь иллюзорно для глаз. О, жизнь, как же ты мила, что даришь такое удовольствие! О, жизнь, чуешь ли ты своего Творца! Что-то вдали загорелось. Стало пахнуть гарью. Стены обваливаются. Ничего и никого живого. Только следы всеобщей гибели. Эх, эх, вот и настало златое время-времечко призадуматься: Шики покинул мир, дабы спасти ценой своей жизнью госпожу Акиху. Это лишь подтолкнуло меня к свершению мести. Сначала Акиха... потом Хисуи... потом и весь остальной город — всё утонуло в умертвиях, трупах, внутренних органах и прочих липких жидкостях. Радостно на душе! Весело на душе! Таков мой мир — и он зовётся миром! Так и смотрела куда-то вверх пузырьками век, зорко наблюдая за хмурой высью... и за мясной избушкой, где помирала душонка! Ангел крылатый, зачем ты покинул меня окончательно?! Жизнь пуста, безумна и бездонна! /тошнит /жутко тошнит /тошнит всю /тошнит кровью /тошнит как рыбу /тошнит как голубя /тошнит тошнит тошнит тошнит тошнит /тошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошниттошнит /и всё падает /то вверх /то вниз /вверх /вниз /вверх /вниз /вверх /вниз /что-то двоится в глазах /то ли дома? /то ли руины? ...сколько же время прошло? С тех пор как я погубила город и осталась одна? Ни сна, ни радости измученной душе. Жуткое знание. Безысходность. Конец иллюзиям. Подобно мне, весь мир бессмысленен и зол. Ведомый космической, неисповедимо беспощадной волей. Жизнь — так чудесна! Эх, зачем ты ушёл, блудный сынишка? /Где ты, Тоно Шики?!! Эх, зачем ты ушёл навсегда? /Зачем ты покинул меня?!! Вернёшься ли, или навек заблудился?.. /последнее утешение... Только с жизнь связаны все наши радости. Всё наше счастье. Все наши надежды. В ту осень я что-то жевала во рту, то ли сырые котлетки, то ли свой язык, то ли собственную немощность. Всё вмиг запуталось и стало до жути невозможным. В ту осень я больше ни разу не плакала. Все слёзы иссохли под знойным солнцем и в пламени гнева. В ту осень я больше ни разу не жила... больше со мной — ничего не случилось. Что же милее всего для человека? Жизнь?.. Что-то крадётся в горящей траве... похоже на кроликов, измазанных золой. Чу! Кто-то постучался в окно на рассвете. Промелькнула снова чья-та чужая, худая тень. Тихо-тихо... Тихо-тихо... никто не открыл и никто не услышал. Дверь сама отворилась. Вступила тихими тяжёлыми шагами тень по прогнившим доскам паркета. Будто говорит: «Ты звал меня на ужин. Я пришёл. А ты готов?» Она была одета в белое кимоно, на плечи накинута красная кожаная куртка. У тени появились на тусклом свете черты девушки. Молодой... и красивой. В руке у неё был нож. Его сталь заманчиво блестела и жаждало тёплой и смеющейся красным смехом крови. Но больше всего манили меня её бледно-голубые глаза: такие же знакомые и такие же смертоносные. Они в предвкушении от убийства... нет — от резни. Такой же иссиня-пустой и ненасытный взгляд был и у меня. И он готов продырявить меня на месте. Вдруг это дикая аура исчезла, как девушка в красной куртке присмотрелась ко мне. Глаза заблестели ярко-синим. Утратила желание убить? — Ну и гемор, совсем нет никакого желания убивать тебя, но что поделаешь. Задание. Да и ты наделала дел, понимаешь, что к чему. Первое, что я услышала за столько времени долгой и бесконечной тишины. Но я не понимала, о чём эта девушка, что хочет сказать и что собирается сделать. — Может, я слишком поздно говорю, но просили передать тебе, что Тоно Шики жив-здоров, хотя Токо-сан и нашла его в крайне плачевном состоянии. Не знаю, поможет ли это тебе, но хоть какое-то утешение будет напоследок, — произнесла то ли тень, то ли красавица почти равнодушно. — Тю, чёт я совсем сентиментальной стала... Глубокая тоска. Вот что последнее, что проклюнулось в моей душе. Но в то же время что-то сильно согревало, будто рада тому, что хоть у кого-то всё хорошо. Хотя и предстоит Тоно Шики пережить глубокое горе, как узнает о том, что здесь произошло. Большое удовольствие жить на Зем... Что-то прервало меня. Эта сталь. Нож в моём сердце. Ноющая боль в груди. А я закрываю глаза на встречу к объятиям покоя.