***
Он раскрыл глаза и потянулся за телефоном на одних рефлексах, ещё не успев толком проснуться. Стараясь не шуметь прошёл в ванную, закрыл за собой дверь и принял вызов. Звонил мальчик матрос с туристической яхты “Святая София”. Он рассказал, что капитан, после утреннего намаза, получил загадочный звонок из Нуадибу, после чего потребовал себе список пассажиров, но не электронный, в который мальчик заблаговременно добавил Пашино фальшивое имя, а бумажный, в котором гости яхты расписывались о получении ключей от комнат. И в котором никакого Саши Снежкова, конечно, не было. Капитан разволновался и немедленно пошёл куда-то звонить - целиком подслушать не удалось, но прежде, чем матроса выгнали из рубки, где он изображал проверку приборов, ему удалось услышать: “Спасибо, что сообщили...” и “Такого человека на борту действительно нет.” Серёжа выслушал его, пообещал перевести полную плату вне зависимости от исхода дела и повесил трубку. Значит, они уже знают, что Паши нет на борту. Правда где он они не знают тоже. Интересные ему сдали карты. Ладно, где наша не пропадала - разыграем и эти.***
18 декабря (утро) Они вышли из отеля в составе гомонящей сборной солянки путешественников и расселись по машинам. У американцев был старенький, но вполне приличный пежо, явно взятый напрокат в Сенегале или Гамбии, бельгийцы вместе с одиноким испанцем загрузились в такси, битый-перебитый рено-логан неаппетитного жёлтого цвета, а у компании аргентинцев был собственный домик на колёсах. Замыкал маленький караван серёжин скромный ситроен, который, на фоне окружающего разнообразия, не казался таким уж ведром с гайками. Один русский парнишка, тоже агент, которого он в начале октября отвозил из Дакара в Монровию, пошутил, что в такую машину только образка богоматери не хватает на зеркало заднего вида, для полного сета краснодарского бомбилы. Серёжа, который тогда ещё оплакивал потерю оставленного в Индии внедорожника, грубо его отбрил, хотя в душе был с ним согласен - тачка была адовая. Зато хоть ездила. - Так, - Паша пристегнулся одной рукой, другой сжимая пластиковый стаканчик с кофе из автомата, - Так. Теперь, когда мы одни, давай ты мне по порядку объяснишь что мы делаем, а то я чё-то нихуя не понял. Серёжа завёл машину, выехал с парковки и принялся объяснять. - Чуваки, которые тебя ищут спалили, что ты не на яхте раньше, чем должны были… - Не-не, это я понял. Что мы делаем-то? Мы не будем садиться на поезд? - Как раз наоборот. Теперь нам пиздец как нужно на этот поезд. - Так, - Паша сжал пальцами переносицу, - По. Порядку. Пожалуйста. - Хорошо, - Серёжа вздохнул поглубже, - Я не знаю, сколько человек за тобой охотится, и не могу предположить, потому что не знаю, что ты везёшь, а значит, должен предполагать самое худшее. А у нас, напоминаю, нет оружия. Любой открытый конфликт будет самоубийством. - Окей… - Поэтому наша стратегия сейчас - прятаться в толпе и делать вид, что мы туристы-экстремалы. Туриков местные любят и берегут, потому что турики привозят с собой ништяки и деньги. В забитом поезде, конечно, небезопасно, но пушку доставать никто не будет - за такие фокусы тут живо выкинут на рельсы. Значит мы немного уравняем шансы. - Уравняем шансы? - с тревогой переспросил Паша, - Ты что, собрался с кем-то драться? - Если придётся. Он знал, что Паше это не понравится, поэтому не стал договаривать, но сколько бы человек ни сидело у них на хвосте, будет неплохо, если их станет на одного меньше. Некоторое время Паша молча цедил свой кофе. - Если оба это переживём, - сказал он наконец, - То давай реально затусим. Без хуйни, как договаривались. Серёжа оторвал правую руку от руля и протянул её Паше. - Тебе кофе дать? - не понял тот. - Пожми, дебил. - А… А. Они закрепили свои намерения рукопожатием, после чего Паша удержал его ладонь и хорошенько вдавил в ней короткие ногти. - Мать свою дебилом будешь называть, - сказал он с нечитаемой улыбкой. Рука саднила ближайшие пару километров, но Серёжа не мог перестать улыбаться.***
На полпути к Нуадибу от их каравана отделились аргентинцы - они направлялись к побережью, в Нуамгар, где собирались разбить палаточный лагерь и дождаться друзей, которые всё ещё морочились с визами на сенегальской границе. У следующего полицейского поста, после проверки документов, было решено устроить привал, перекусить и поделиться планами. Серёжа в подробности не вдавался - сказал только, что они хотят прокатиться на мавританском поезде, а потом, скорее всего, возьмут тачку и поедут дальше на запад. Благо, было много других желающих потрепаться. Наиболее обширные планы оказались у одинокого испанца-автостопщика, который на неплохом английском рассказал о том, что он ехал вдоль побережья с самой Либерии, каждые пол страны меняя попутчиков, и собирался двигаться на север до самого Марокко, в которое ему, как гражданину ЕС, удачно не нужна была виза, а потом через Гибралтар - домой. Ненадолго. Один из американцев рассказал трогательную историю о том, как по пути из Алега в Нуакшот он застрял на дороге и пешком дошёл до ближайшего полицейского поста просить помощи. Сердобольные мавританские полицейские накормили его пловом и разрешили переночевать в задней комнате, а на утро помогли вытолкать машину, и даже денег не попросили. Полицейские, которых тоже пригласили в тусовку, горделиво приосанились - вот такие у них были благородные, бескорыстные коллеги. - С вами не прощаюсь, - сказал Серёже испанец-автостопщик, когда все стали загружаться по машинам, - Я тоже на поезд. Может свидимся ещё. У него был беглый арабский и загорелое, безмятежное лицо, которое вызывало расположение. Серёжа улыбнулся ему по привычке, пожелал приятной дороги, но мысленно сделал себе галочку держать с этим парнем ухо востро.***
18 декабря (день) Нуадибу, из-за близости к морю, казался чуть более свежим и жизнерадостным, но расслабляться было нельзя - нападения можно было ждать с любой стороны. Серёжа взял с Паши обещание не снимать тёмные очки до самой ночи и, не успокоившись на этом, купил ему на ближайшем развале головной платок, такой же, как носили местные дальнобои и некоторые опытные туристы. Машину пришлось оставить в тихом переулке недалеко от главного здания Société Nationale Industrielle et Minière - они потеряли бы слишком много времени на поиск более подходящего места. Оставалось надеяться, что к их возвращению её не угонят и не разберут на запчасти. Серёжа забрал из багажника всё, что считал нужным в дороге и мысленно попрощался с остальным. Реального времени отправления поезда не знал никто, включая билетёра. Понятно было только то, что поезд стоит на разгрузке, а после неё можно будет занимать места в пассажирских вагонах. Но раньше двух это точно не произойдёт, а скорее всего уже после трёх. Но, наверное, не позже половины пятого, хотя как пойдёт. Серёжа бросил взгляд на часы. Те неумолимо показывали час дня. - Мы успеем? - спросил Паша. Он держался побелевшими пальцами за рамки рюкзака, словно опоздавший на урок первоклассник. Его мелко потряхивало - не заметно, если не приглядываться. - Успеем, - сказал Серёжа. На вокзал уже подтягивались люди, которые рассчитывали выбить себе место посимпатичнее по праву первого, но свободного места ещё было много. Видимо, местные даже без расписания примерно представляли во сколько прибудет поезд. - Думаешь за нами следят? - тихо спросил Паша. - Прямо сейчас? - Серёжа обвёл взглядом небольшое помещение вокзала и покачал головой, - Скорее всего нет. Я бы очень удивился. Но Пашу его слова явно не успокоили - руки у него были холодные, несмотря на жару, дрожь усиливалась. Он, видимо, накрутил себя по дороге и теперь собирался словить паничку - банальную и здоровую, но совершенно им не нужную. - Всё будет хорошо, Паш, - сказал Серёжа тихо, - Дотащу я тебя до Зуерата. - Сомневаюсь, - проскрипел Паша, - Я с самого начала, блять, сомневался, но теперь… - он рвано вздохнул, звук получился очень похожим на всхлип, - Я здесь сдохну. В пустыне этой ебаной. Зачем, зачем я в это полез, зачем?.. Арс очень правильно назвал его штатским. Технически, они все были штатскими - военной их организация не была. Но всё-таки у агентов была определённая подготовка, которая отличала их от других людей. И вне зависимости от того куратор ты, полевой агент или простой дежурный, в неё обязательно входила стрессоустойчивость, умение отодвигать эмоции на второй план и просто делать дело. Паша же реагировал на смертельную опасность как любой нормальный человек. Хорошо, правда, держался - целые сутки игнорировал страх, но вот, накрыло. И с этим нужно было немедленно что-то делать. “Думай, блять,” - мысленно сказал себе Серёжа. Что сказать Паше, чтобы его успокоить? Паше, о котором он в сущности ничего не знает, кроме того, что он самовлюблённый и язвительный, и что у него красивая, гладкая спина с треугольником родинок между лопаток, и что он не любит лимонные конфеты? Повинуясь порыву вдохновения он крепко схватил Пашу за локоть и оттащил его на свободную лавку за какой-то строительной хреновиной, которая служила и подпоркой для потолка, и лестницей, с которой этот самый потолок можно было красить. Арс когда-то объяснял ему, что делать с чужими паничками, но знания, со временем и за ненадобностью, изрядно подстёрлись. Серёжа встал напротив Паши и взял его холодные руки в свои. - Слушай. Паша не слушал. - Слушай сюда, блять! Паша вскинул на него расфокусированный взгляд. - Ты чё себе позволяешь, дрянь охуевшая? - негромко сказал Серёжа, - Ты чё думаешь, тебе какого-то дилетанта выдали? Шпану дворовую? Я пятнадцать лет в этом дерьме и ты, сучка штатская, смеешь думать, что я не справлюсь с такой хуйнёй? Да это не задание даже, а так, доставка пиццы! Он беззастенчиво врал, но его уверенный тон сработал даже лучше, чем сами слова. Паша смотрел на него огромными глазами, почти не мигая. Кажется, первая часть плана, - шок, - удалась. Теперь попробуем вывести на эмоции. - Распустил нюни, блять, смотреть противно. “Ой, меня найдут”, “ой, меня поймают”, “ой, мне сделают больно”. Может мамочке позвонишь ещё? Я реально всё больше убеждаюсь, что Арс меня наебал. Сказал, что будет мужик, а приехала истеричка балованная... Тупая ещё. У незнакомых дядь конфеты берёт. Паша нахмурился и сузил глаза. Его всё ещё мелко потряхивало, но, кажется, кризис был позади. Осталось только закрепить результаты. - Вот теперь, когда ты меня точно слушаешь, - Серёжа сжал его ладони покрепче, - Всё будет хорошо. Ты здесь не умрёшь. Я доставлю тебя в Зуерат, а потом - в аэропорт, и ты полетишь обратно на Кабо-Верде пить айриш крим и слушать Фрэнка Синатру. А сейчас, раз у нас образовалось столько свободного времени, мы пойдём и поедим. Я тут видел недалеко одно симпатичное место. Он отпустил Пашины руки, и тот растерянно огляделся, явно пытаясь понять, хочет он есть, или злиться, или дальше переживать. Серёжа решил, от греха подальше, не давать ему слишком много свободы в этом плане. - Пока мы будем идти, - сказал он, судорожно раздумывая, о чём он может трепаться достаточно долго, чтобы Паша или успокоился, или заебался и сам сменил тему, - У меня как раз есть прекрасная история, которую я вспомнил, когда увидел залив Нуадибу… Ты что-нибудь знаешь про “Сёрф-Осень”? Нет? Ну, сейчас узнаешь…***
На поезд удалось сесть около пяти. К тому моменту они успели пообедать, обновить запасы воды, посраться, помириться, обстоятельно обсудить местный стиль вождения, снова посраться, на этот раз из-за того, что лучше, рено-логан или рено-сандеро. В итоге на вокзал они вернулись злые, бодрые и готовые к новым испытаниям. В полуторакилометровом поезде пассажирских вагонов было всего три, в самом конце состава. Все остальные были грузовые - ржавые металлические коробочки с полустёртыми номерами. По пути в Зуерат они пустовали, если не считать нескольких коз, чей-то поклажи и пары-тройки безбилетников. Пассажирские же вагоны больше всего напоминали родные купейные на пути Москва-Сочи, только без привычных удобств. Не было дверей в купе, стекол в окнах и матрасов, не было лампочек. Паша проводил круглыми глазами мавра с газовым баллоном наперевес, за которым семенила закутанная в цветное покрывало жена с ребёнком в руках, и бросил вопросительный взгляд на Серёжу. - Ну а чё ты хотел, - тихо сказал тот, - Чая тебе проводница не принесёт. А кто ж ночью в поезде не хочет горяченького? - Еба-а-ать, - протянул Паша. Пользуясь тем, что по сравнению с местными вещей у них почти не было, Серёжа быстро нашёл им место у окна-бойницы в относительно-чистом купе, где уже расположилась небольшая компания шахтёров и семья с годовалым ребёнком. Отсюда им открывался отличный вид: через окно на тех, кто остался на улице, а через дверной проём на тех, кто уже попал в вагон и теперь ищет свободный угол. Когда места непосредственно в купе закончились, люди стали размещаться прямо в коридоре, зачастую перекрывая собой и скарбом дорогу новоприбывшим, слышалась цветистая ругань. Серёжа обменялся с одним из шахтёров понимающими улыбками - им очень повезло быстро занять места. - У этих тоже газовый баллон, - сказал Паша, рассматривая свои ногти, - Я и не заметил сначала… Думал спальник. - Радуйся, - отозвался Серёжа, - Может нас чаем угостят. Он бодро включился в беседу. Рассказал, что работает в Сенегале, и что везёт своего русского друга посмотреть на настоящую пустыню. Эту историю они сочинили ещё в машине. Один из шахтёров, в свою очередь, рассказал, что несколько лет назад ездил в одном купе с кубинским фотографом, который делал фоторепортаж из Мавритании для какого-то крупного журнала, и даже помог ему заказать такси в Шуме. В шесть часов пришло время для вечернего намаза - Серёжа и Паша вежливо посидели молча, - после чего последовало ещё минут десять длилось броуновское движение в коридоре, где люди старались устроить свои тюки и себя самих так, чтобы по коридору можно было ходить. Затем со скрипом закрылась дверь в вагон и поезд, наконец, тронулся. Наиболее живописным, если его можно было так назвать, был отрезок пути от Нуадибу до северной границы страны. С одной стороны открывался вид на бесконечный железный забор, отделяющий Мавританию от САДР, с другой - на зелёную, прибрежную зону у нуадибского залива, откуда тянуло свежестью и морем. Но спустя час они повернули на запад, где начиналась самая настоящая пустыня. Паша обнимал свой рюкзак и, заткнув уши наушниками, смотрел в окно, а Серёжа, решив, пока светло, разведать обстановку, оставил на полке свою сумку и вышел в коридор. В коридоре кто-то предупредил его, что билетёр уже начал проверять первый из трёх вагонов и скоро дойдёт до них - он поблагодарил и пообещал передать дальше. Потом ненадолго получил в руки грудничка, пока отец поудобнее перекладывал сумки, на которых сидел. В одном купе чуть не оказался втянутым в религиозный спор, в другом две немолодые женщины в ярких платках, окружённые детьми, попросили его узнать, нет ли у кого поблизости сахара, а в третьем обнаружился давнишний испанец-автостопщик, который отсалютовал ему термосом и на английском поинтересовался, куда Серёжа подевал своего попутчика. Он тоже оказался в тёплой компании - всё его купе занимала одна семья, мужчина с двумя жёнами, его взрослый сын, невестка и трое маленьких детей. С ними, вернее, только с главой семейства и сыном, испанец говорил на французском. - Я не видел тебя на станции, - заметил Серёжа. - Прибежал в последний момент, - испанец пожал плечами, - Думал уже не успею… Уболтал, вот, милых людей меня приютить, - он сверкнул белозубой улыбкой в сторону главы семейства, который, хоть и не понимал английского, немного приосанился, видимо поняв, что о нём сказали что-то лестное, - Вы как? Нашли место? - Вполне, - коротко отозвался Серёжа, - Так, две вещи. Во первых, билетёр скоро будет. - Мы тут все обилеченные, - испанец махнул рукой. - Окей. Во-вторых… Если у вас есть лишний сахар - там девкам в соседнем купе нужен. - Узнаю. Серёжа кивнул и ретировался.***
Ночь с 18 на 19 декабря На станцию Шум поезд прибыл чуть позже полуночи. Кромешную тьму за окном разрезал только свет единственного фонаря и фары одинокого такси. Приглядевшись, Серёжа заметил, что машин, на самом деле, гораздо больше - десять или двенадцать. А рядом с ними были и люди - сплошь мужчины в белых головных платках. - Что это там за парад? - нарочито небрежно спросил Серёжа. Абдат, один из их соседей шахтёров, подошёл к окну, вгляделся в темноту за окном и сдавленно охнул. - Да это военные! Судя по голосам в коридоре и в соседних купе, там тоже обратили внимание на встречающих. Поезд, тем временем, закончил стучать и скрежетать и, наконец, остановился. Все замерли в тревожном ожидании. От группы военных отделились несколько человек - по два на каждый вагон. Они проходили с фонариками по коридорам, переступая через людей и поклажу ногами в пропылённых ботинках и объясняли полусонным, взволнованным людям, что им нужно немедленно собрать вещи и выйти из поезда. А скандалить и задавать глупые вопросы - не нужно. Их спокойствие, автоматы и удивительно белые платки работали лучше всяких угроз - поезд пустел прямо на глазах, без споров и ругани. Серёжа и Паша тоже вышли, стараясь, по возможности, не выделятся из толпы. В одной руке Серёжа держал термос, который не успел убрать, в другой - Пашин локоть, и напряжённо, устало думал о том, что если ебанутые и влиятельные мавританские военные тоже охотятся за Пашей, то с Арса нужно будет содрать в два раза больше денег за этот заказ. И отпуск. И вообще нахуй его послать с такими приколами - одно дело наёмники, а другое - организованная военная хунта. Толпу пассажиров отогнали подальше от поезда, под единственный фонарь. Решив, что света недостаточно, один из военных сделал знак, и у нескольких машин загорелись фары - на клочке песка, где они стояли, разом стало светло как днём. Серёжа заметил, что среди военных снуют и обычные местные полицейские - нервные, но сосредоточенные. Они разделились на несколько группок, каждую из которых возглавил один военный, и ушли в поезд, видимо проверять, все ли ушли и всё ли забрали. - Что, блять, происходит? - хрипло спросил Паша. - Пока не знаю, - отозвался Серёжа, - Держись рядом со мной-... - Да как иначе, когда ты в меня как клещ вцепился! - Держись. Рядом. Со мной, - повторил Серёжа, - Если нас разделят - ты помнишь, что говорить. Ничего лишнего. Никаких подробностей. - Помню, да… А ты думаешь, нас могут разделить? - Пока я думаю только о том, как эти ребята стирают свою платки, - попробовал пошутить Серёжа, - Надо будет спросить, где они покупают отбеливатель - моей рубашке бы он не помешал. Главный военный обвёл толпу внимательным взглядом - или Серёже показалось, во всяком случае наклон головы у него был очень соответствующий. А затем достал из-за пояса пистолет и выстрелил вверх. Все разговоры и перешёптывания разом стихли. - Сейчас мы проверим у вас документы, - сказал он не повышая голоса, зная, что все слушают его затаив дыхание, - И если всё будет в порядке, вы вернётесь обратно в поезд. Мы хотим управиться до двух часов. Вы… Тоже хотите управиться до двух часов, - он сделал небольшую паузу и добавил, - Если среди вас есть иностранцы - к нему, - он хлопнул по плечу военного справа от себя, - Остальные - туда, - он кивнул на выстроившихся в ряд военных с фонариками на готове, - Вперёд. Толпа принялась судорожно самоорганизовываться - военные особо не вмешивались, следили только, чтобы никто не выходил из круга света. Но вот от толпы отделилась фигура в приметной голубой рубашке - знакомый испанец-автостопщик - и двинулась туда, куда приказано было идти иностранцам. Военный посветил на него фонариком, бросил взгляд на документы и- -отпустил его. Равнодушно махнул рукой в сторону поезда, мол, свободен, товарищ. - Пошли, - сказал Серёжа, у которого потихоньку начинал кипеть мозг от количества планов и идей. - Куда пошли? - не понял Паша. - Проверять документы. - А это не-... - Верь мне. Они подошли к военному, протянули свои документы. Тот окинул их скучающим взглядом, повертел в руках паспорта - Пашин даже открывать не стал - и махнул рукой в сторону поезда. - Дождётесь, как закончат проверку, и можете садиться, - сказал он на французском. Серёжа, чтобы не вызывать вопросов, попрощался с ним тоже на французском и потащил к испанцу, который куковал у их вагона. - Бизнес-класс почти, - испанец зевнул и поплотнее закутался в куртку - ночью в пустыне было совсем не жарко, - Особое отношение, отдельная очередь на посадку… Не хватает только ваучера в какой-нибудь бургер кинг, для полного счастья. - Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - взвился Паша, у которого на место страху быстро пришло раздражение. - Террористов ищут небось, - испанец пожал плечами, - Или преступников каких-нибудь. У меня так в Гамбии автобус остановили… Привычное дело. - Хорошо ищут! - Паша говорил злобно, но тихо, осторожность брала своё, - Он не то, что паспорта наши не пробивал - он в них не смотрел даже! Испанец и Серёжа обменялись взглядами, но, поскольку разговор вёлся на английском, Серёжа предоставил испанцу возможность объяснить, чтобы лишний раз не пугать собеседников ужасным акцентом. - Дружище, мы же белые. Не знаю, уж, какой у них там фоторобот, но мы с вами под него совершенно не подходим. - А-а… - протянул Паша, - Окей… Окей, это кое-что объясняет. Из вагонов начали выходить проверяющие. Один из полицейских, прежде, чем уйти к машинам, смерил их долгим, нечитаемым взглядом. - Чё это он? - А, хер его знает, - отозвался испанец. Он достал откуда-то из-под куртки пачку сигарет и потёртую зажигалку. - Вы представляете, - посетовал он, - Здесь никто не курит. Я сегодня… Вчера уже. Я вчера, пока поезд ждал, всех торгашей у дороги заебал, пока выяснял, где взять сиги. Какие-то в итоге купил, - он мотнул головой, видимо намекая, что они у него в рюкзаке, - Но как-то они не того… Не вызывают восторга. Так что пока докуриваю малийские, а там посмотрим… Будете? - Буду, - сказал Паша. Серёжа, в свою очередь, помотал головой. - Я пойду, закину рюкзак, займу нам место, - сказал он, - Буду через минуту. На виду у всего поезда и кучи военных Паше ничего не грозило, поэтому он позволил себе уйти подальше от едкого запаха табака. Взобрался по крутым ступенькам в темноту поезда, зажёг фонарик и потянул в сторону тяжёлую дверь, разделяющую вагон и тамбур. Рефлексы спасли его от ножа того, кто ждал за дверью. Свет фонарика едва-едва успел выхватить человеческую фигуру, а тело само метнулось в сторону, в темноту вагона. Теперь дверь держала уже чужая рука - нападающий, не заботясь отодвинуть её целиком, протиснулся в тамбур, собираясь закончить начатое. Серёжа чувствовал, как против его воли по телу разливается радостное возбуждение. Вот оно - хоть какое-то действие на смену мучительному ожиданию. Угроза во плоти, с которой можно разобраться здесь, сейчас. В бледном свете из дверного проёма они смогли разглядеть друг друга получше. - Ты… Ты - не он! - ошарашенно пробормотал нападающий. Это был молодой мавр, гладко выбритый, в полицейской форме, явно с чужого плеча, и фальшивым армейским жетоном на шее. Нож у него тоже был армейский, и совершенно настоящий, похожий на привычный Серёже хоукбилл. - Не он, - подтвердил Серёжа на арабском, - Ты ищешь длинного, да? - Он давно должен был вернуться! В его голосе слышались истерические нотки. - Я его видел, - сказал Серёжа, - Он скоро придёт сюда. - Откуда ты?.. - Меня тоже за ним послали. Но я не хочу проблем. Давай я просто отдам тебе то, что взял у него из рюкзака, и разойдёмся миром? Глаза мавра жадно блеснули. - Хорошо, - сказал он, - Отдавай всё, что у него взял… И будешь жить. Серёжа кивнул и снял рюкзак. Нарочито медленно отодвинул молнию, вынул рубашку, которая лежала сверху и принялся копаться в вещах. “Ну же,” думал он, “Подойти ко мне. Тебе же интересно, что у меня тут, давай, не стесняйся!” Мавр, не утерпев, сделал шаг в его сторону. Затем ещё один. Этого было достаточно.