***
С самого первого дня в библиотеке были установлены несколько несложных правил: не бегать, не кричать, относиться к книгам бережно, что вообще для писателя естественно. - И чуть не забыл, никакой выпивки, табака и других психомяуактивных веществ. - ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ???!!! Возмущение разнеслось взрывом. Сначала подобный запрет казался банально странным в силу того, что ни один из оживленных Алхимиком как бы не имел физической оболочки и в теории не мог чувствовать вкуса еды, мерзнуть и тем более пьянеть. Земные удовольствия должны остаться в прошлом… Или нет? - Эй! Кот, почему у персикового пацана порция в два раза больше моей? – горланил мелкий поэт с очень большим самомнением. - Потому что мяуеньше надо смотреть в чужие тарелки, и никакой я тебе не кот! - Хоть десерт Шусея и сероват, у него, однако, есть задатки интересного вкуса, - с ноткой обыденного критицизма протягивал Шимадзаки, игнорируя разочарованный вздох сотрапезника. - Эх, сейчас бы карри слопать… - Чем тебя мой набэ не устроил? Прочувствуй вкус падения как следует! Кулинария вообще по праву стала местным хобби: кто, вроде Анго, не боялся экспериментов на кухне, далеко не всегда удачных, кто просто обожал потрапезничать, хотя тут без преувеличения можно сказать, что вкусно поесть любили абсолютно все. Потребности литераторов были простыми, человеческими. Тело ощущалось как нормальное тело, которое может болеть, чего-то хотеть, уставать, потеть и иногда требовать расслабиться, желательно привычными способами. - Пропущу-ка я стаканчик сегодня, хе-хе, лишь бы не встретить противную скумбрию по дороге - Ну шо насчет вечера, товарищи? Только ты, я, Анго и пара бутылок пива? - Никто не видел мою зажигалку? - МЬЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯУУУ! Да что вы себя мурзволяете?! – на первых порах непременно возмущался «неко-сан», как будто на непослушную шайку подростков. - Накахара-сан, перестаньте омурстошать складские запасы саке, у вас же не черная дыра вместо печени! - Рюноске-сан, спешу предупредить, что курение в коридорах запрещено. Высокий брюнет особенно смущался, если его неожиданно заставали за этой привычкой сотрудники библиотеки. Со временем пушистый страж перестал обращать внимание на такие «маленькие проказы», остановившись на компромиссе. “Я даю вам право делать, что мяугодно, но вы забррываете про кошака и неко-сана, отныне я для вас только помощник библиотеки”, - продекларировала крайне довольная морда помощника Алхимика. Поэтому столовая никогда не пустовала, а любители хорошего вина и крепкого табака не изменяли своим привычкам.***
«…Как только писатель ставит точку, написанное перестает ему принадлежать. Книга не принадлежит автору. Она начинает жить собственной жизнью. С каждым новым читателем обрастает все новыми и новыми смыслами. Пока это так – литература бессмертна…» - Поразительно, Дазай! Торжество философской мысли,браво! Ну просто необыкновенно смышленый парень, хе-хе, - театрально вставил к изрядно затянувшемуся монологу о литературе Одасаку. Трое сидели и отдыхали после тяжелой миссии, забыв обо всем. - Ээээээээээээй! Обидно вообще-то, - буркнул слегка обидевшийся друг. - Йо, Ода, ты как первый раз с Дазаем пьешь? – с саркастичной улыбкой перебил Анго, - уже забыл, как в прошлый раз весь бар слушал сладкие речи о том, как трагична жизнь настоящего писателя и как прекрасно было бы уйти с прекрасной девушкой? - И это не говоря о том, шо мы уже, вроде как, мертвы, а он и здесь не отстает от своего, ке-ке-ке - Не говорил я такого! И-и вообще, заткнитесь вы оба!!! – слегка покраснев от дружеских подколов и резко положив голову на стол, выпалил красноволосый парень, действительно с трудом припоминая, что говорил подшофе. - Это-то еще ладно, но шо вы скажете насчет его «глубокого уважения» к Акутагаве. Ода встал c высокого стула и всем видом показал Дазаевское «уважение»: чуть согнулся в коленях, обнял себя и мечтательно закатил глаза: “Ох, Акутагава- сенсей так хорошо выглядит сегодня… Хотя… Он всегда выглядит идеально… Держит в руках перо, что-то пишет? Лучше бы он писал этими чернилами прямо по моей коже, ах~ “ Цвет лица красноволосого парня теперь было почти не отличить от макушки, и такая реакция вполне устроила Оду, только этого и добивавшегося. - Одасакууууууу!!! -Кхе-ке-ке-ке-хе, - получил заслуженный легкий удар в плечо неугомонный Сакуноске, продолжая хехекать. - Я так. Не. Делаю!!! - О-о, неужели~? Дазай поздно осознал свой промах и тут же был встречен нарочито игривым: “Ох, сэнсей… Я так завидую книге в вашей руке, хотел бы я оказаться на ее мес…”, - шоу было прервано громкими звуками недовольства и укором, выраженном в несильном толчке в грудь. Под звонкий приятельский смех уже слегка выпивший Дазай глубоко вдохнул, сделал большой глоток сладковатого саке, выдохнул. Граненый стакан с напитком неожиданно резко оказался на поверхности стола, а красное недоразумение вместо лица уткнулось в барную стойку. Стыдно, боже, как стыдно. Было бы крайне неловко, если бы кто-то услышал их разговор или увидел пародию Оды. Мысль о том, что это мог быть его обожаемый кумир, порождала в голове «неполноценного» парня стойкое желание провалиться сквозь землю. Дазай едва ли умел злится, даже Одасаку и Анго находили его крайне умилительным сейчас, хотя на поле боя он и был опасным противником. Тем не менее, было заметно, что в лице ребячливого литератора что-то переменилось. Осаму это неожиданно… задело? Стоило ожидать. Для любого, знакомого или нет с Дазаем лично, не было секретом, что последний был страстным поклонником Рюноске Акутагавы еще при жизни. Бессонные ночи, проводимые за упоительным чтением новелл, исписанные его именем тетради, маниакальное желание получить премию… Декаденты сейчас никак не хотели ранить чувства друга. Нужно загладить свою вину. Несколько мягких хлопков по плечу от сидевшего слева Сакагучи: “ Не сердись, Дазай-кун, просто из нас ну очень так себе юмористы”. “Точно, извини если переборщил!”, – добавляет с растерявшейся улыбкой Одасаку и осторожно разливает остатки сакэ по угловатым стаканам. Красноволосый автор отпил немного горячительного напитка, приятно разлившегося теплом в груди, и улыбнулся порозовевшими щеками. Они его друзья, все в порядке.Теплый завтрак в безлюдном кафе, слегка обостряющий чувства глоток вина или колкая, но по-настоящему дружеская шутка – мелочи. Маленькие и порой невидимые. Но из которых состоит жизнь. Крабовые крокеты… Хрустящая панировка с необычными специями и кремовая начинка, медленно тающая на языке… Одно воспоминание о любимом блюде не на шутку разжигало аппетит бойкого литератора, заставляя иногда с нетерпением ждать обеда. «Красный» автор не сразу понял, что вкус был отнюдь не единственным чувством, сохранившим прежнюю силу.
Как хорошо, что троица была совсем одна в тускло освещенном разноцветными лампами, просторном помещении. В таких местах всегда чувствуешь особую атмосферу. Или же просто выпитый алкоголь начинает действовать и развязывать язык? - Так заметно, что я очень уважаю Акутагаву-сенсея? - К-хх-ммм, “уважаешь”? - Ода! - Молчу. Дазай привык играть роль шута и был не всегда до конца честен даже с самим собой. Как тогда объяснить другим, что чувствуешь? Правда, есть кое-что, что заставляет Дазая обойти привычные границы и позволить себе чуть больше открыться… точнее, кое-кто. - Да, правда уважаю. Очень. Небольшая пауза. - В том смысле, что он потрясающий человек. А его тексты просто, просто восхитительны! Мне едва ли когда-нибудь хоть на йоту приблизиться к уровню мастера. Шумный глоток. - А он-он… Я просто не понимаю, как Акутагава – сенсей может не любить свои работы! Как можно не видеть очевидного? Я готов часами говорить о нем, взять в библиотеке все-все его книги и подчеркивать любимые фрагменты, хотя знаю, что просто исчеркаю все. Хочу расцеловать его руки и подарить самые дорогие сигареты, угостить мандаринами и сделать все, что угодно, лишь бы увидеть на лице сенсея улыбку… Вдохновленный автор прервался. Нет-нет, я просто слишком расчувствовался и много выпил. Я… Боже, как же все-таки стыдно. Это глупо. Глупо ожидать, что кто-то настолько совершенный может обратить внимание на такое недоразумение. Нет. Нет, оставь свои чувства при себе, никто не узнает, никто не заметит. Так будет лучше. Запереться в комнате и рвать бумагу от бессилия. Так и надо. - Все в порядке? В порядке? Странное выражение, меня рвет на кусочки, а в горле застрял противный горький ком. С другой стороны, я всю жизнь себя так чувствую, так что да, в полном. Удивляет, если на мгновение я ощущаю что-то другое, как будто и не я даже. В полном порядке. Как всегда. Щелчок. Перед глазами мельтешат пальцы Анго. - Эй, мы с кем разговариваем? – с упреком спрашивает друг в затемненных очках. - А-ха-ха, ничего-ничего, я просто задумался! –оправдался приятель. Его улыбку сейчас многие нашли бы по-детски очаровательной, но близкие друзья видели только расползающуюся гримасу. Подобие кривой улыбки. Чем дольше смотришь – тем неприятнее становится. - Дазай, прекрати это, – серьезно скрестил на груди руки Анго. - Пожалуйста, расскажи правду. Обещаю, что не будем смеяться, – ласково проговорил Одасаку, – только не притворяйся. Не перед нами. - Хорошо, - не сразу сдался Осаму, - раз вы так хотите услышать, – красноволосый литератор напрягся и закрыл глаза, и медленно, делая акцент на каждом слове, почти отчеканил: “ Я просто жалкий. Ничтожество. Послушная собачонка. Я наверняка надоел Акутагаве-сенсею. Я не понимаю. Я запутался в своих чувствах к нему. Да это и не важно, мне никогда не добиться взаимности. Так что давайте напьемся до потери пульса и забудем этот разговор”. Друзья с волнением переглянулись, когда парень потянулся к неоткрытой бутылке. Ода, сидевший ближе, резко остановил руку Дазая, схватив за полосатый рукав. - Ну нет уж, выпивка очень расслабляет коэшно, но мы не дадим тебе утопиться в стакане сегодня. - Красавчик прав, хоть вкус падения и сладок, это точно не вариант, – с родительской строгостью подтвердил Анго. Немного помолчал, внимательно изучив текстурную древесину стола, и добавил: “Кстати, почему ты думаешь, что у тебя нет шансов с Акутагавой?” Ода быстро подхватил мысль: “Я вот не раз замечал, шо твой ненаглядный сенсей украдкой наблюдает за тобой, когда мы вместе. А как он волнуется за тебя при любом погружении, а? Не, он коэшно скрытный товарищ и редко показывает эмоции, но только слепой не заметит его стремление защитить тебя. А как горят его глаза, когда он слушает твои «фанатские» речи? А как задумчивая улыбка потом не сползает с его лица, а?” Анго подытожил: “Перестань ты наконец врать себе, поговори с Акутагавой, пригласи его хоть на обед. Думаю, он точно не откажется от такой занимательной возможности”. Со стороны казалось, что за барной стойкой сидят два симпатичных парня и красный филин, выпучивший от удивления глаза, настолько неожиданным было услышанное. - А-Акутугава-сенсей п-правда так делает? –трясущимися губами спросил покрасневший литератор. - Да! – хором проорали Ода и Анго. Еще как, - уже тише добавил брюнет в кожаной куртке. - И давно вы это замечаете? - Да чуть ли не с первого дня в библиотеке. - Ого… В глазах еще минуту назад подавленного писателя теперь прыгали маленькие искорки, он был как ребенок. Очень смущенный милый ребенок, который наконец-то добился внимания взрослых. - Знаете что? Или я изрядно пьян или вы правы! Пусть даже ничего не получится. Я… Я приглашу Акутагаву-сенсея поужинать и… И приготовлю самое вкусное блюдо. В мире. И-и угощу его десертом! -Ого, а ты не на шутку завелся, Дазай - Кстати… А вы вообще знаете, как готовить? Я ни разу не прикасался ни к чему на кухне… -ЭЭЭЭЭЭ? Тогда откуда, черт возьми, столько амбиций? - Ну…это… - Не переживай ты, мы-то тебе на шо, справимся. - Сп-спасибо! Я не заслуживаю иметь таких друзей, как вы… - Ой, ну шо ты опять завел свое. Ты не генерал, а мы не погоны, шобы нас заслуживать. - Хахахахах, поддерживаю, целиком и полностью! – закончил разговор на хорошей ноте Анго. Разум Дазая, однако, быстро переключился на актуальную тему. В мыслях яростно перебирались сотни вариантов приглашения, и не один не подходил. - Боже, как мне стоит ему предложить? Дорогой Акутагава-сенсей или может… Рю-рюноске-сан? -писатель закрыл лицо руками, - какой позор, слишком фамильярно, он обидится и никогда больше со мной не заговорит! -Ке-хе-хе-хе -Что смешного опять? - Ке-ке-ке, хоть ты и талантливый писатель, а так тушуешься и не можешь найти слов для своего «уважаемого» сенсея, прямо как влюбленная девица, хе-хе -ОДА!!!***
Часы уже отбили двенадцать, когда Акутагава Рюноске не сразу, медленно и не торопясь, поднялся с постели. Быстро надел нижний слой одежды, состоящий только из неброского кимоно. Заколол черную копну длинных волос и неизменно привычке взял тонкую сигарету. Достал с полки коробок, где осталась последняя спичка. Нужно быть аккуратнее, всего одна попытка. Чирк. Появился слабый огонек. Литератор аккуратно поднес спичку к папиросе в зубах и затем несколькими характерными взмахами затушил ее прямо в воздухе. Дым начал понемногу заполнять комнату, пришлось открыть окно. Высокий мужчина облокотился на подоконник и задумчиво глядел вдаль, прерываясь на стряхивание накопившихся темно-серых окурков. Небо днем совсем не такое звездное, как ночью, но и в полуденном пейзаже была своя прелесть. Писатель улыбнулся солнцу, рассыпавшему теплые лучи по его лицу и прикрыл глаза, докуривая сигарету. Удивительно, что все ощущается точно так же, как при жизни. Восприятие вкуса, запаха, температуры совсем не изменилось. Сигареты так же горчат и слегка кружат голову, лето по-прежнему теплое, а любимые сладости приятно тают во рту. Странно, Рюноске ведь даже не уверен, что вещи, которые его окружают, настоящее. Но какая разница, если проверить нельзя. Не проще ли просто жить, не думая об этом? Жизнь слишком похожа на спичечный коробок, чтобы относиться к ней чересчур серьезно. Хоть голода Акутагава сейчас и не чувствовал, но понимал, что нужно идти завтракать. Или уже обедать? Неважно. Пора собираться и выходить к остальным. Перед тем как начать приводить себя в порядок Рюноске зачем-то медленно оглядел свою комнату. Комната как комната, ничего необычного. Небольшая кровать, тумбочка, светлые обои, книжный шкаф – незаменимый атрибут любого жителя здесь. У литератора, на удивление, было не очень много книг на личных полках. И совсем ни одной собственного авторства. Если некоторые писатели и любят ставить свои произведения на полку как символ своего бессмертия, Рюноске не из их числа. Он едва помнит некоторые новеллы, к тому же, не считает свой вклад значимым. “Я же просто пародировал раннего себя почти всю свою жизнь”, - пронеслось в голове. Тем не менее, кое-кто бы с ним сейчас очень не согласился. Как-то раз литератор видел красный торнадо, жадно исследующий полки в читальном зале и уже через минуту вприпрыжку бегущий с огромной стопкой книг. - Здравствуй, Дазай-кун, - поприветствовал Рюноске тогда. - А-Акутагава – сенсей! Извините, не ожидал вас здесь увидеть, - отвел глаза в сторону красноволосый автор. Какого было удивление, когда на корешках Рюноске увидел свое имя. - Ох, Дазай-кун, неужели ты и правда так восхищаешься моими работами? Мне даже неловко от такого внимания. - Ч-ч-что вы, сенсей! Ваши работы изумительны, и я собираюсь прочесть их все! Тут красный автор замялся и начал пристально изучать паркет, поняв, что опять сказал лишнего. Акутагава находил такое смущение очень милым, а самого Осаму в такие моменты… Очаровательным? -Не засиживайся допоздна, вредно для глаз, – с ласковой улыбкой предупредил высокий литератор и слегка взъерошил красную копну волос. - Т-так точно! – резко выпалил Дазай и жутко покрасневший быстро ушел в противоположном от читального зала направлении. - В другую сторону! - С-спасибо! Рюноске не мог не подловить себя на мысли, что ему очень приятно внимание своего «поклонника». Очень не хотелось себе в этом признаваться, но парнишка, заливавшийся краской и отводивший взгляд при малейшем контакте с предметом своего обожания, грел душу известного автора. Иногда даже возникало желание специально, как бы невзначай, положить руки на плечи, потрепать вьющиеся волосы или «совсем случайно» одновременно потянуться за книгой и прикоснуться к ладони. Было любопытно увидеть, как далеко он cможет зайти и как отреагирует парнишка. Может ли он вообще покраснеть еще больше? Размышляя и параллельно надевая коричневый плащ, Акутагава заметил раскрытую книгу, лежавшую на тумбочке. «Исповедь неполноценного человека». “Кажется, так увлекся тогда, что забыл поставить обратно на полку”, - быстро вспомнил рассеянный литератор. Он открыл случайную страницу и беглым взглядом прочел: “Вся моя жизнь состояла целиком из позора. Да я, впрочем, так и не смог уяснить, что это такое – человеческая жизнь…”. Проницательно, вся книга написана от первого лица. Невозможно «придумать» такие эмоции, нельзя описать так достоверно то, что сам не испытывал. “Бедный Дазай-кун, неужели он и правда считает себя «лишним»? Зачем так терзать себя, самолично затягивать петлю на шее?” - проносились уже знакомые мысли. Этого бедного ребенка просто хочется крепко-крепко обнять и сказать, что все будет хорошо. Я здесь. Рядом. Рюноске аккуратно поставил книгу на законное место на полке и невольно, как-то грустно улыбаясь, вспоминал свои впечатления от прочтения. Наверное, в этом случае книга неотделима от автора. Погрузившись в размышления, литератор уже собирался прикурить и достал вторую сигарету, но вспомнил, что потратил последнюю спичку утром. “Все равно собирался идти на завтрак (обед), там и попрошу у кого-нибудь”, - и с незажженной сигаретой во рту отправился по направлению к двери. Записка? На полу лежал небольшой, аккуратно сложенный два раза пополам лист бумаги. От кого? Рюноске не ждал весточки сегодня. Он аккуратно наклонился, подобрал послание и с искренним любопытством развернул его. « Дорогой Акутагава-сенсей!Извините, если сильно напугал вас этим письмом. Здесь нет ничего важного или срочного. Можете даже не читать и проигнорировать его, если очень заняты. Если вы не против, я бы хотел составить компанию вам за ужином сегодня. В 19 часов в обеденном зале. Я буду очень рад, если вы придете. Если мое предложение вас не интересует, еще раз извините за беспокойство!
С уважением, Дазай Осаму »
Как это похоже на него: за несколько строчек извинился три раза. Даже неловко. Рюноске аккуратно сложил записку вдвое и положил в потайной карман плаща.Сегодня он точно не пропустит ужин.
***
Вечером того же дня…
Прошедший день запомнился неспешным хождением меж полок с маркером в руке и выискиванием любопытных корешков. О, еще у полки с западной литературой чуть не сбили с ног. “Извините, Акутагава-сан”, – формально бросил литератор с черной косой и унесся прочь с увесистым томиком в руках. Увиденный краем глаза заголовок гласил: «Большая кулинарная книга». Рюноске не смог сдержать улыбку. Сейчас высокий писатель шел по освещенному коридору библиотеки. Не дымил, хотя очень хотелось, но риск встретить «пушистую полицию» был слишком велик. До трапезной оставалась пара шагов. Что за шум? По звукам за дверью одновременно шуршали мыши, устраивали заговор цикады и орали петухи. Уж не ошибся ли дверью? Ошибки быть не могло, ведь секундой позже среди животных звуков слышалась вполне отчетливая «речь». - Кудой масло льешь? Еще ж не готово! - Салфетку! Салфетку сюда! - Какого черта все мое сакэ в этом треклятом соусе?! - Ты-то тут что забыл?! «Виновник» суеты повременил, вальяжно прислонился к стене, ловя обрывки фраз. Редко выдается послушать бесплатную пьесу. Торк! Дверь резко распахнулась, и из нее выскочил хоть и низковатый ростом, но прямо-таки герой вестерна: стильная шляпа, высокие сапоги, пистолет в кобуре. Выкрики в стиле: «Ах, ты персиковая морда!» - конечно, едва ли сочетались с образом ковбоя, но перед нами был все-таки недовольный поэт, поэтому простительно. “Ох, так вот оно что”, - хитро прищурился «ковбой», увидев у двери причину такой бурной деятельности в столовой. “С тебя бутылка пива, скумбрия! Кстати, тебя тут заждался твой ненаглядный сенсей…” Раскрыли. Теперь не подслушаешь за дверью. “Здравствуй, Дазай-кун! Извини за опоздание, немного заблудился. Могу я войти?” - улыбнувшись лазурными глазами, вежливо спросил Рюноске. “Ох, с-сенсей, да, конечно, можете. Можете и не спрашивать, я вообще… Мы… Мы все всегда вам рады! Очень”, - вытянулся в струнку очень взволнованный красный литератор. “Все уже давно готово, а мы… мы все просто отдыхаем, знаете, как обычно”. Абсолютная правда! Вспотевший Анго, у которого все руки были в муке, и Ода, выглядевший, как рабочий, отгрузивший два вагона угля, кивком подтвердили, но во взгляде читалось: “Отлично расслабились, ага”. Акутагава ни сказал ни слова и очень сдерживался, чтобы не засмеяться в голос от этой умилительной троицы. - О, Анго-сан, Ода-сан, так вы присоединитесь к ужину? - открытым жестом руки спросил гость сегодняшнего вечера. - Мы бы с радостью Акутагава-сан, но знаете, нам с Одасаку очень пора… - Точно, шо ни день, то столько работы. - Оу, как не вовремя. Очень жаль, тогда, надеюсь, в другой раз, – как бы с сожалением в голубых глазах ответил писатель, провожая взглядом ретирующихся «занятых». Наконец, в обеденном зале остались только двое. “Присаживайтесь, Акутагава-сенсей”, - пригласил к столу счастливый с легким румянцем на щеках Осаму. Рюноске улыбнулся в ответ, а взглядом блуждал по уже родному, но сейчас как-то изменившему облик помещению. Запах. Пахло вкусными специями. Какими именно, Рю сказать не мог, что не удивительно для человека, как-то раз перепутавшего соевый соус с чернильницей. Вдыхая аромат, он обратил внимание, что один стол отличается от остальных. Его покрывала пурпурная скатерть, а простая, но элегантная светлая сервировка акцентно выделялась на темной ткани. В центре стояла симпатичная зажженная свечка, стойко выполнявшая свою функцию. Высокий литератор не то, чтобы не ожидал чего-го подобного, но был сильно удивлен, хоть внешне и не давал этого понять. Он присел за стул с высокой спинкой и ненамеренно встретился взглядом со своим «фанатом номер один». Красноволосый парень тоже немного преобразился в такт столовой: черный жилет был идеально отглажен, над шевелюрой кто-то неплохо потрудился с расческой и лаком, Дазай даже слегка подвел глаза красным, что не осталось не замеченным литератором напротив. Правда, от внимательного взгляда не укрылось и то, что под ногтями остались маленькие крохи муки, а на подвернутом рукаве идеально отпаренной полосатой рубашки красовалось коричневое пятно от соевого соуса. Но так было даже интереснее. Придавало пикантности. Дазай, заметив любопытство мастера, кажется, быстро сообразил в чем дело и начал оправдываться. -Сенсей…Вы не подумаете, что я вас пригласил, ну… -На свидание? -Да! – зажмурился от смущения и так красный, как помидор, литератор, - я просто подумал, что вы редко позволяете себе расслабиться и съесть что-нибудь вкусное…и…и вот - Все в порядке, Дазай-кун, – заботливым тоном ответил Рюноске, – я и правда редко провожу так время и очень рад, что сейчас могу насладиться прекрасным вечером в приятной компании. Осаму Дазай. Как любопытно, даже сейчас он пытается играть роль, страшно скован и боится показать всю палитру эмоций. Интересно, какова настоящая причина его страха? Тут Акутагава наконец обратил внимание на то, что, по идее, сразу бросается в глаза, но почему-то сначала попало в слепое пятно. На столе стояла большая тарелка. Боже, это то, о чем он думает? Манящий аромат исходил от рыбы в золотистой корочке соевого соуса и хрустящей панировке. Желтохвост терияки изысканно расположился на тарелке по соседству с бланшированным шпинатом. - Неужели ты сам приготовил это чудо, Дазай-кун? - Ох, нет-нет, что вы! Это мы готовили, ну…в основном Анго, конечно… А я так, только на кухне мешался, – последовал виноватый ответ. - У тебя замечательные друзья, Дазай. Акутагава аккуратно взял серебряные приборы и очень осторожно, боясь нарушить идеальную гармонию блюда, отрезал кусочек и положил на тарелку. Медленно разрезал хрустящую рыбу и поднес вилку к губам. Янтарные глаза пристально наблюдали за завораживающим зрелищем. Даже совершая такое обыденное, всем знакомое действие Акутагава-сенсей умудрялся выглядеть как произведение искусства. У Дазая не возникало в голове никаких непристойных мыслей, нет. Он смотрел сейчас на своего учителя, как эстет на живописный натюрморт: с вниманием, большим любопытством, но безо всякого желания нарисованное cъесть. Рюноске, смакуя, прожевал маленький кусочек, стараясь не упустить ни единой нотки вкуса. Сглотнув, он довольно улыбнулся и спросил: «Нет ли стакана воды, Дазай-кун? У меня немного в горле пересохло». «Сию минуту, Акутагава-сенсей!» - отозвался Осаму и молниеносно улетел за водой. Только это произошло, Рюноске тут же перестал соблюдать этикет и быстро, кусок за куском съел содержимое тарелки. «Как вкусно!» - только и успевало проноситься в голове. Возвратившись с графином и двумя стаканами, Дазай с удивлением обнаружил, что тарелка его «кумира» была идеально чистой, даже блестела. - Надеюсь, вам понравилось? - Это потрясающе, Дазай-кун! Где ты научился так готовить? – автор немного повременил и добавил, – это лучший желтохвост из всех, которых я ел. - Ох, А-Акутагава- сенсей п-похвалил меня, это очень-очень приятно. Но я уверен, что вы мне льстите, сэнсей, там нет ничего особенного - Ты сам-то, надеюсь, попробовал? - Ох, нет! Я совсем не голоден! - Ты уверен? Уже вечер, а ты много работал. Пора бы и подкрепиться. - Нет-нет, Акутагава-сенсей. Правда, совсем есть не хочется. - Тогда… Ты не против, если я возьму твою порцию? - Берите! Веселые огоньки зажглись в солнечных глазах красноволосого литератора, как будто только этого он и ждал всю жизнь. Он быстрым движением передал белоснежную тарелку и с упоением наблюдал, как великий Рюноске Акутагава с аппетитом ест трудом и потом приготовленную рыбу. В какой-то степени кумир оценил его, Дазая Осаму, работу? От этой мысли в груди что-то быстро трепетало, отдаваясь в кончиках пальцев. “М, Дазай-кун, я обязан тебя как-то отблагодарить, это лучшее, что я ел в своей жизни”, - аккуратно стирая с губ остатки соуса, проговорил статный литератор: “Хотя не уверен, что «жизни» корректно использовать в нашем положении”. Ироничное замечание вызвало у обоих усмешку. Рюноске показалось, что Дазай как будто начал вести себя…Свободнее? Во всяком случае, менее скованно уж точно. Его лицевые мышцы не были натянуты как струна, а улыбка выглядела по-человечески. Он просто получал удовольствие от времяпровождения? Редкое зрелище. И очень приятное. Хотелось бы чаще видеть Осаму таким. Свеча горела на столе. Огонек отражался в стаканах. Темнело. Резкий аромат специй почти испарился, оставив приятное послевкусие. Дазай первым нарушил тишину. - Ох, простите, что я отнял у вас столько времени, Акутагава-сенсей! Вы, наверное, очень устали. Извините, если занял слишком много времени и… “Рано обрадовался”, - про себя разочаровался «сенсей». Нет, так не пойдет. Нужно заканчивать это. - Дазай-кун. - А? -Посмотри на меня. Дазай сглотнул и, кажется, впервые за весь вечер посмотрел предмету своего обожания в глаза. Было очень тяжело не отвести взгляд. “Не имею, не имею права. Не достоин, не заслуживаю… Что я вообще забыл здесь?!” – тревожные мысли с бешеной скоростью оккупировали голову красного парня, и он не мог с этим ничего поделать. “Неужели я его разочаровал? Так и знал, не стоило даже пытаться. Сенсей во мне даже человека наверняка не видит…” -Дазай-кун… Хотя нет, не так… Осаму, заканчивай это! Cенсей обратился по имени? - Ты чересчур много извиняешься, даже когда не нужно. Осаму, ты проделал замечательную работу. И не смей обесценивать себя! Если честно, мне слегка не по себе от такого уважительного отношения к своей личности. Я совсем не бог, я намного проще. И не считаю свои работы чем-то заслуживающим такого внимания. Рюноске прокашлялся и ненадолго остановился, не зная, как точно сформулировать мысль, которую старательно отгонял от себя. - Но… видя с каким восхищением и трепетом ты относишься к моим новеллам, я и сам понемногу начинаю верить, что чего-то стою. Небольшая пауза. Акутагава прищурил глаза и по-отечески улыбнулся. - Так что твоя жизнь не бессмысленна, Дазай… «…Спасибо» - тихо прошептал Рюноске. Красноволосый парнишка просто прилип к стулу, а челюсть почти упала на стол. В голове не было ни одной мысли. Все путалось. Это происходит наяву? Слишком нереально. Слишком похоже на сон. Мозг просто отказывался обрабатывать информацию. Осаму сидел как вкопанный и смотрел в одну точку, куда-то за дверь. Дазай ощущал себя сейчас как деревянная кукла с плохо смазанными шарнирами, все конечности онемели. - Извини, что напугал неожиданной откровенностью, – рассмеялся высокий литератор, привставая из-за стола, - надеюсь ты скоро придешь в себя и мы сможем нормально поговорить. - А пока… еще раз спасибо, – с этими словами Акутагава неспешно наклонился к лицу ученика и нежно коснулся губами красной щеки Осаму. По телу красноволосого парня пробежали мурашки, а сердце, кажется, пропустило удар. Он не мог сказать ни слова. - Кстати, совсем забыл вернуть тебе, - Акутагава достал из внутреннего кармана небольшую книгу и положил ее на стол перед красным во всех смыслах парнем. - Спокойной ночи, Осаму, - горячее дыхание обожгло ухо. Эти несколько считанных секунд показались Дазаю вечностью. Прошло несколько минут. В столовой не было никого, кроме нарядного юноши. Литератор как будто вышел из гипноза и более-менее мог внятно мыслить, хотя давалось это с большим трудом, учитывая события прошедшего вечера. Все было как в тумане. Тело забыло, что еще пару часов назад изнывало от мышечной усталости, вызванной усердной подготовкой к ужину. Перед глазами были только алмазные глаза и мягкий голос, говорящий: «Твоя жизнь не бессмысленна, Дазай». Этому голосу хотелось довериться. Дазай прокручивал события, как старую видеопленку, аккуратно, стараясь остановиться на каждом моменте и отложить его в памяти. От одного воспоминания жаркого дыхания и совсем легкого прикосновения губ парень вспыхнул и закрыл лицо руками. Он не знал, что теперь делать. Разговаривать с учителем, как прежде? Избегать разговора о случившемся? Осаму терялся в догадках. Тут он вспомнил. Книга. Акутагава-сенсей сказал, что вернул ее. Действительно, совсем маленький томик покоился на столе, дожидаясь, когда его откроют. Дазай ювелирно обхватил ее двумя руками за твердую обложку, корешок выглядел очень знакомо. Он открыл первую страницу.«Осаму Дазай. Избранные произведения»
Литератор второй раз за вечер чуть не потерял сознание, но нашел в себе силы открыть страницу с содержанием, где его встретила маленькая записочка, выведенная ровным почерком. « Дорогой Дазай,Я хочу еще раз поблагодарить за вечер. Извини, что напугал тебя. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. Я прочитал книгу от корки до корки, и мне даже кажется, что стал лучше понимать тебя. Я знаю, как страстно ты хотел получить премию, названную моим именем. «Обратный ход», кажется, этот рассказ был номинирован? Мне очень жаль, что все вышло, как вышло. Но мне кажется, что ты очень талантлив, Дазай-кун. Желтым маркером я выделил места, которые показались мне особенно пронзительными и яркими. Я хотел бы подробнее поговорить об этом. Скажем, завтра в 19 на этом же месте, м? Надеюсь, не откажешься от моего предложения.
Акутагава Рюноске »
У Дазая внезапно появился веский повод дожить до завтрашнего вечера.
***
В библиотеке все еще были несколько несложных правил. Писатели все так же ощущали вкус, запах и температуру. Просто для некоторых встречи в столовой стали большим, чем просто вкушением пищи. Как здорово, что чувства все еще ощущаются, как в реальной жизни, по-настоящему. А может это и есть реальная жизнь, и таков замысел Алхимика?