Охота на зверя

— Давно не видно Купера, не знаешь где он? — Обратилась Рейвен к Джереми, на что тот раздражённо хмыкнул, отвернувшись к спинке дивана, накрывшись пледом с головой. — Да ради бога! Можешь ты хоть раз нормально ответить?! — Вспылила она, поднимая руки вверх. Отсутствие эмпатии в Джереми и хоть толика сострадания выходили за грани понимания Рейвен. Как можно быть таким? Сейчас в ней кипело негодование и злоба. Как вообще с этим существом можно строить диалог?       Когда руки Рейвен опустились с глухим хлопком, касаясь ног, она замерла, уставившись в спину Джереми, всё же, ожидая от него ответа. Через несколько мгновений послышался тяжёлый долгий выдох. — Рейвен, — с нотками негодования и желчи начал он, — ты не пробовала вслушаться или поспрашивать у других? От меня то что тебе надо? Я не знаю где Купер и знать не хочу. Его похождения меня не заботят. Я ему не нянька, да и ты тоже. Просто оставь меня, наконец, в покое и не изводи напрасной болтовнёй и твоими, — сделал он упор, — переживаниями. — Иди ты к дьяволу, Джереми! С тобой просто невозможно разговаривать! Можешь ты хоть раз нормально ответить на вопрос, не плюясь ядом при этом…?! Джереми перебил Рейвен, едким замечанием: — Отвечу нормально, когда будет нормальный вопрос.       Рейвен зарычала, оскалившись, выступившие заострённые зубы порезали её губы. Раны открылись и начали кровоточить, тем не менее она не удосужила их вниманием, полностью сосредоточенная на собственной злобе и негодовании. Радужка поменяла свой цвет, приобретя теперь уже желтоватый оттенок. Грудное рычание выходило изо рта Рейвен, потрескивая.       Джереми вяло поднялся, словно не замечая ничего из происходящего. Он спокойно подошёл к комоду и, до краёв, наполнил кружку ромом. Как только она была осушена, с явной скукой заговорил, медленно оборачиваясь и вертя при этом, уже опустевшую ёмкость в руках, наблюдая за тем, как оставшаяся капелька рома перетекала от стенки к стенке. Он поднял взгляд в разъярённые глаза напротив: — Воу, тише, волчонок, что это на тебя нашло? — Он скривился от осознания того, что его пальцы намокли от рома. Непринуждённо тряхнул пальцами, облизывая те, причмокивая. Всё это время он не сводил своего безэмоционального взгляда с глаз напротив. Усмехнувшись несдерживаемой злости и явно читаемой неприязни к его скромной персоне, продолжил, пожимая плечами: — Что ты вся на нервах, Рейв? Расслабься. У тебя аж вена на лбу вздулась. — Хохотнул он, делая неопределённый жест рукой, смысл которого явно понимал только он. — Успокоиться?! Приди в себя, чёртов выродок! Линкольн мёртв! Как я могу прийти в себя?! Купер пропал и как мне по-твоему следует себя вести? Что мне чувствовать сейчас, по-твоему?! Или следует брать пример с тебя, ведь тебе наплевать на всех, кроме самого себя, эгоистичное животное! Тебе от самого себя не противно?! Или мне, подобно тебе следует лежать на потёртом диване день ото дня и заливаться ромом?! — Перешла она на повышенные тона. — Следи за интонацией. Рейвен, — предупредил он, зарычав. — Ты уверена, что должна выливать сейчас на меня всё это? Что ты привязалась ко мне? Хочешь лежать на диване и пить ром — валяй. Кто я такой, чтобы запрещать тебе? Я сейчас говорю тебе о том, чтобы ты не лезла ко мне со своими эмоциями! Или ты потеряла слух и мне повторить это ещё раз? — По мере потока слов, его тон нарастал. — Купер то, Купер это. Линкольн, не Линкольн. Мне. — Нажал он. — Глубоко плевать как на тебя, так и на всю эту шайку авантюристов, Купера или, тем более, мертвеца! — Выплюнул он, за что в мгновение ока оказался на полу, придавленный массивной тушей, когтистая лапа сжимала его горло. Джереми захрипел, не в силах сдерживать смех. Сейчас он напоминал, скорее безумца. Хотя остаётся открытым вопрос о том, кто же более безумен во всём этом хаосе. Либо же, напротив, он самый ясно мыслящий? — Возьми свои слова обратно, пока не поздно. — Сжала горло она чуть сильнее, находясь сейчас в неполной трансформации, из-за чего её руки сейчас больше напоминали человеческие, хоть и покрытые густой шерстью. — И что ты сделаешь? — Всё ещё смеялся он, похрипывая, уставился весёлым взглядом в пожелтевшие глаза напротив, затуманенные злобой, — Твоей Лексы сейчас поблизости нет, как и Линка, который до сих пор спасал твой зад. — Заткни свою грязную пасть! — Рявкнула она, ударяя Джереми кулаками по лицу. Один за другим, они сыпались, от силы удара под головой Джереми проламывались половицы, словно не чувствуя боли, он, на удивление, не пытался сопротивляться или принять истинный облик. По лицу Рейвен лились слёзы, которые она до сих пор так тщательно держала в себе, не позволяя тем выйти до сих пор. Рейвен осыпала Джереми ударами и проклятиями. Пока её удары не стали более редкими, а слёзы не остановили свой поток. Теперь уже она просто сидела на животе Джереми, дрожа всем телом. — Полегчало? — Усмехнулся тот, протягивая слово, прозвучал надменно.       Рейвен лишь молча поднялась, одарив того испепеляющим, полным ненависти взглядом. Она вышла из дома, громко хлопнув дверью. «Что же… По крайней мере тебе стало легче…» — Фраза, что не вышла дальше его сознания.       Джереми грустно улыбнулся и вернулся к своему прежнему занятию: Ничего не делать, валяться на диване и пить, пить, пить… пока не уснёт и не забудет обо всём, пока разум не очистится и не погрузит его в темноту. Хотя бы так, хоть на мгновения, он чувствовал себя лучше. В этом нет его вины, иногда, в жизни происходят моменты или цепочки обстоятельств, от которых просто хочется скрыться и не думать никогда…       Хотя на его душе лежал тяжёлый груз, он ощущал некое удовлетворение и облегчение от их с Рейвен разговора. Ему и самому было интересно куда пропал Купер. Но ответ на этот вопрос он знать не хотел. Несмотря на все старания: Не проникаться чувствами к кому бы то ни было, удавалось это с трудом. Хоть он и пытался блокировать многие из своих чувств, скрываясь под маской лицемерия, развязности, сарказма и яда. Подобная манера поведения вошла в его привычку уже давно, въевшись в кости, теперь уже сплетясь с ним в одно целое, составляя его «Я».       Вот ещё одного существа, которое он мог назвать другом не стало. А всё из-за какой-то никчёмной девчонки, которая не стоила внимания Линка. Сколько же раз Джереми предупреждал его на счёт Октавии. Но как всегда, его никто никогда не слушает!       Джереми метнул кружку в стену, от чего та разлетелась на щепки. Деревянная стена впитала в себя остатки алкоголя. Его запах ещё надолго останется в стенах этого дома. Джереми заскрипел зубами. Прошло около двух недель с того дня и он до сих пор не может прийти в чувства. Какое же постыдное ничтожество. Он сжал руки в кулаки, подрываясь за новой порцией рома…

***

      Блейки, включая Беллами, трапезничали в главной зале. Отец с матерью переговаривались, то обсуждая что-то нейтральное или весёлое, то переходя к более тревожным новостям, заставляющим их хмуриться и соблюдать некую осторожность в выбираемых словах обсуждения. Беллами, как обычно, сидел с отстранённым видом, глядя в окно, хотя его настроение было особенно плохим. Родители поначалу обеспокоились, осыпая того вопросами, оставили эту затею как только пришло понимание того, что им не удастся вытянуть из него и слова. Хотя то, с каким видом он ковырял еду в тарелке вилкой, начинало раздражать даже таких сдержанных людей. — Беллами, перестань елозить вилкой и ешь. Этот звук меня ужасно раздражает. Твоя мать тоже не в восторге от этого.       Отвлёкшись от собственных мыслей, не внушающих надежду, тем не менее, он медленно начал нарезать стейк, обильно окутывая тот в соус. Как только Беллами поднёс вилку ко рту, внимание с него спало и он смог опустить так и нее съеденный кусочек обратно в тарелку, разрывая тот вилкой на волокна. Есть ему не хотелось от слова совсем. Как и находиться сейчас здесь со всеми. Неприятно получать столько излишнего внимания и напрягать себя бессмысленными разговорами, которые ему даже не интересны. По крайней мере не тогда, когда его подруги, а он считал Кларк таковой, не стало. Он никак не мог смириться с этой мыслью… Хотя и не сказать, что они виделись прямо часто, по определённым причинам. Но его всегда успокаивала мысль о том, что он мог поделиться с Кларк сокровенными вещами и не встретить лицемерного сопротивления, надменности, или же обыкновенного отсутствия интереса. Потому что Кларк явно интересовали все эти вещи, Беллами считал, что её интерес вызван любопытством и любознательностью. Она всегда считала, чем больше знает — тем лучше, даже если её знания могли никогда не пригодиться в определённых областях.       Кларк никогда не принижала его достижений и ему порой казалось, что она своеобразно заботилась о нём. Да, она была непростым человеком и слегка сумасшедшим. Но лишь до тех пор пока не найти к ней подход и не смириться с её своеобразной натурой. Все люди в своей степени сумасшедши. Кто-то больше, кто-то меньше. Разговор превратился в сплошной фоновый шум и Беллами вновь погрузился в себя. Ему нравится находиться наедине со своими мыслями. Порой, в собственных внутренних рассуждениях и спорах, он находил истину. Нечто тяготило Беллами, нечто помимо беспокойства о Кларк. Это что-то не позволяло ему спокойно жить, терзая ум изо дня в день.       Работа, Кларк и опиум уже очень давно стали для него спасением и отдушиной. Беллами опасался потерять себя, хотя и не мог отказаться от «лекарства». Его душа страдала, изнывая и разрываясь от боли и внутренних переживаний. Будет ли он когда-то признан и понят другими? Если нет, то в чём вообще смысл того, что он делает? В чём смысл тогда его существования? Исследования и открытия могли бы обеспечить ему признание… Но это были не единственные его желания. Было ли среди этих желаний «ходить»? Сам Беллами не знал чёткого ответа на этот вопрос, ведь ходить он не мог с рождения. Но, наблюдая время от времени за людьми, он мог себе представить насколько это было бы прекрасно.       Из-за бессонницы, мучившей его долгое время, Беллами начал клевать носом, грозясь вот-вот завалиться на стол. Мистер и миссис Блейк не оставили это без внимания. Как только они дали указание слуге отвезти Беллами в его комнату, двери главного входа открылись. Должно быть вернулась Октавия. Гордость их семьи.       Миссис Блейк поднялась с места, намереваясь встретить вернувшуюся дочь. Самое время провести вечер в компании всей семьи. Как только в зале появилась Октавия, миссис Блейк заговорила торопливо: — Октавия, милая, присоединяйся к нам за трапезой. Расскажи как прошёл твой день? Она отдала указания слугам подать еду для Октавии, одним движением руки, так и не отвлекаясь от разговора с дочерью, продолжила, — мы с твоим отцом и братом обсуждали происходящее в Трансильвании, ты слышала последние новости? — Миссис Блейк оборвалась на полу фразе, заметив отчуждённое состояние дочери, которая смотрела строго перед собой, бубня что-то несуразное и неопределённое. Родители, как и Беллами, обеспокоились, когда Октавия прошла мимо стола, изобилующего яствами, словно ничего и никого не замечая вокруг. направилась, судя по всему, в свою комнату. Мистер и миссис Блейки озабоченно переглянулись, но, тем не менее, не решились пойти за Октавией, решив что той нужно время. Она сама им всё расскажет, когда будет готова.       Беллами же, как и полагается обеспокоенному брату, направился за сестрой, «уйдя» из-за стола под предлогом усталости. Блейки всё ещё находились во встревоженном состоянии, гадая о том, что же такого произошло, приведшего Октавию до подобного состояния.