ti amerò e saremo insieme.

море. вечер. мы сидим на берегу и ветер путается в твоих кудрях. ты смотришь на меня глазами, что полны любви., а я смотрю на волны и понимаю, что тебя нет. глаза наполняются слезами. я знаю что наступит момент и мы забудем обо всем что наговорили друг другу мы встретимся случайно спустя года и просто молча посидим на причале опустив ноги в речку, а может быть мне это только приснится. если бы я только мог показать тебе как демоны грызут мои органы изнутри и как черви пожирают мое сердце, но все что видишь ты это только милого парня, и ты вряд ли когда либо увидишь больше этого.а вам не кажется что состояние не может быть невыносимым если человек ничего не чувствует? этот день начался престранно- начался с необычного сна, а позже тело мое разверзлось и омылось кровью. нет. тонуло в ней. я задумался. пробуждение мое было несколько резким. будто на автомате я сделал все утренние процедуры –проспав ещё часа два, при повторном пробуждении обнаружил сильную боль. сначала она была ещё терпимой, но по мере моей деятельности: завтрака, чистки зубов, душа, — стала нестерпимой. я не мог ни сидеть, ни лежать, ни стоять. ноги мои ослабели, ровным счетом как и руки. было тяжко двигаться, хотелось поскорее избавиться от этих не приносивших радости страданий. вот, что я вам скажу: страдания душевные бывают сладостны самой душе, а вот страдания телесные телу всегда ненавистны. в прочем, мы отвлеклись от основного повествования. .так вот, в тот самый момент, когда боль достигла своего пика, я был на кухне и подогревал еду. стоять над плитой был уж невыносимо, и я, выдвинув из-под стола стул, сел, но новое положение не принесло мне облегчения. с существом моим начали происходить странные метаморфозы: все оно как бы обмякло, руки стали свинцовыми и отказывались слушаться, повисли тяжеленными канатами вдоль тела, а ноги и вовсе начали дрожать. я чувствовал, что, если так будет продолжаться, непременно потеряю сознание. от одной только мысли о возможном обмороке мне стало дурнее прежнего., но ничего не менялось. нервы мои до того расстроились, что я уж бóле не мог сдерживать слез — глаза мои тут же увлажнились, я заплакал. страху добавлял и тот факт, что дома я был совершенно один, ни единая душа не в силах была прийти мне навырочку. тогда я, воспользовавшись благами цивилизации, настрочил сообщение другу сердечному. да именно тому с которым мы и гуляли.все мое существо стенало: оно желало, что он пришёл и успокоил меня, ведь у него это прекрасно получалось. к моему счастью, друг сердца моего не стал ждать ни минуты и, отложив свои дела, что польстило мне безмерно, нагрянул в гости. благо мне хватило сил подойти к двери и открыть ему. после я не находила в себе уж энергии, чтобы вставать и двигаться. .он был рядом, и боль утихала. как глуп я был раньше, что не верил в силу чувств трепетных и нежных, а оные (чувства эти) очень даже сильны и власть имеют над телами влюблённых неописуемую и больше сказочную, потому что простой, невлюбленный человек никогда не почувствует эту силу и обзовёт ее, по незнанию своему, ерундой., но я-то знаю, что это никакая не ерунда, и сегодня в этом убедился. о боже, я влюбился в него. как быстро? .а после прихода гостя ни только боль начала уходить, но и телефон зазвонил. мать, которой я звонил раза три или больше, откликнулась. я, конечно же, вывалил на неё все, как оно было, со слезами на глазах, в этих самых слезах иногда давясь и сбиваясь с повествования. матушка меня успокоила и посоветовала, как боль эту унять. совет ее оказался очень кстати, и боль, до этого утихавшая, зачахла совсем. она то знает эту боль. .когда стало мне легче, с сердечным другом отправился я в небольшое путешествие от магазинчика до его дома, а там уже мы посмотрели презабавнейшие видеоролики, того самого друга. в которого я влюбился сегодня. о нет. это же будет не взаимно? о боже, что мне теперь делать? только представьте что я должен сделать? я должен как можно скорее скрыться из его дома и уйти к черту. внезапно дима спрашивает меня: все ли хорошо? лучше ли стало? и чувствую ли я что-то еще кроме боли к тому человеку? сказав ему тихое, едва заметное отстань*, с резким рывком начинаю бежать на улицу.сорвался будто со всей дури.кто знает. о боже какое ужасное у меня сердце.КАК МОЖНО ЧЕРТ ВОЗЬМИ ВЛЮБИТСЯ В ЧЕЛОВЕКА КОТОРЫЙ ТЕБЕ ПОМОГАЛ И С КОТОРЫМ ТЫ ДРУЖИШЬ ВСЕГО ЛИШЬ ТО КАКОЙ-ТО МЕСЯЦ А МОЖЕТ И ДВА, ДА КАКАЯ РАЗНИЦА УЖЕ? Я УЖЕ НЕ ПОНИМАЮ КОГО Я ЛЮБЛЮ, ПО КАКОМУ ЧЕЛОВЕКУ Я ТАК СТРАДАЮ.? необходимость очень даже появилась, прямо-таки маячит вновь перед глазами и назойливо так улыбается своей кривозубой улыбкою. из череды пестрых и теплых моментов существование мое скатывается вновь в бессмысленное сжигание времени. я снова потерял путеводную нить и ударился лбом об стеклянную стену прозаичности. как-то уж сильно задели меня нечаянно выскользнувшие из уст слова, и ржавой иголкою теперь они колют мне сердце. до жути больно и неприятно мириться с осознанием собственной никчемности. отражение в зеркале внезапно стало блеклым, совсем не примечательным; я нашел в себе миллион и один изъян; мне снова стало страшно засыпать по ночам. назойливое чувство, что засну и не проснусь, хватает за плечи, дышит мне в шею и гаденько так усмехается.чего ты смеешься, думаю я, мерзкое отродье? и даже не знаю, кому адресованы эти слова — этому чувству ли или мне самому.здоровье крошится в порошок. мне тревожно. думать уж боле ни о чем не могу, кроме как о своем состоянии. все мне мерещится что-то, зудит да скребется где-то внутри. и где уж теперь отличить правду от лжи? глаза давно застелила дымка тревоги, и где-то за спиной фея-паранойя воркует все об одном да об одном: она хочет, чтобы я пальцами рассек кожу, влез внутрь себя и проверил, что там, не гноит ли, не ноет., а чего уж! не гноит, но ноет, ноет, ноет! сил уж нет! изнеможение доводит до исступления! тш-ш… вот уж раскричался, да? так уж кричал, что связки надорвал., а что толку в крике-то? и все это время только и делаю, что кричу, но никто не замечает. да куда уж там! разве вглядывался кто так глубоко в глаза плачущего? разве прислушивался кто так внимательно к шепоту страдающего? я уж и не виню никого, ведь своих проблем куча! да; только вот кажется….в прочем, неважно, что кажется. разве дело есть до того, что мне кажется? говорят: «когда кажется — креститься надо»., а вы вот когда последний раз крестились? в прочем, и это не столь важно. я, наверное, для того вас путаю столь престранным повествованием, чтобы найти правильные слова. хочется мне, очень хочется объясниться, рассказать о своем состоянии, но получается лишь эта каша из мыслей-пчел. эту же кашу пришлось мне расхлебывать сегодня ночью, когда я полтора часа пытался впасть в царство морфея. казалось мне, что я брежу иль совсем рассудок теряю, только вот сознание мое было где-то уж далеко, а тело будто плыло по течению, хотя в действительности оно всего лишь лежало в постели, укрытое легким одеялом. мысли свои в тот момент я окончательно перестал контролировать, и сделалось мне очень дурно. страшно, когда подобное накатывает, очень страшно. вот и сейчас боюсь, что уснуть не смогу. возбуждение сладенько посасывает меня, когда ночь наваливается на окружающую действительность, а я оказываюсь будто выброшенный за борт, будто ночь меня не коснулась. и сознание мое, раздраженное и больное, начинает капризничать, точно малый ребенок. тяжело уж со мной.может мне изменится? давай те заглянем внутрь. узнаем в чем проблемы. заглянем в себя. люди видят в тебе лишь тот образ, который складывается в их голове. ты можешь быть чертовски умен в какой-то определенной сфере, но при разговоре на отвлеченную тему быть недостаточно компетентным, и это заставит их подумать, что ты глуп. ты можешь быть бесконечно творческим и оригинальным, но не всем это важно, ведь на творчестве далеко не уедешь, и они посчитают тебя неудачником. ты можешь выложить всего одну фотографирую, и столкнешься с необоснованной критикой в свой адрес. вообще, это забавно, что в обществе сложились определенные железные рамки, за которые заступать тебе лучше не стоит, иначе окажешься прокаженным для них. не могу сказать, что в последнее время я сталкивался с чем-то, что заставляло чувствовать себя униженным и оскорбленным, однако я нахожусь в постоянном страхе быть осужденным. я боюсь, что люди удивятся и отвернутся от меня, когда их четкий образ, под который они подстроили меня, окажется не таким идеальным — угловатым и кривоватым. я всегда показывал людям — думаю, так делает большинство — только ту сторону, которую угодно показывать. для многих мои предпочтения и переживания останутся неизвестными, покрытыми толстым слоем черной дымки. так почему я волнуюсь? наверное, потому что в последнее время я ощущаю некоторые метаморфозы в моем существе. как бы сильно я этого не хотела, но моя личность меняется, и это, пожалуй, вполне естественно — меняться в ходе своего существования, приобретать новый опыт и изменять прежнее мировоззрение, признавать, что не все твои устои и принципы были правильными. только вот я не уверен, что нынешний я — это правильная версия меня. не совершила ли я ошибку там, где свернул на путь изменения? не стоило ли мне крепче держаться за свои принципы? в самом начале пути я был уверен, что в любой момент смогу вернуться назад, к исходной точке; я не чувствовал опасности., но могу ли сейчас с той же уверенностью утверждать, что путь назад не загорожен для меня острыми ветками? не могу, ведь следы давно стерлись, и кривая лента-тропинка, что вела меня к изменения, затерялась где-то в тумане моих новых мыслей и ощущений. что мне остается делать теперь? судорожно искать дорогу назад или продолжать свой путь? я говорю: «ни шагу назад», — но постоянно оборачиваюсь. моя рефлексия уносит меня далеко в прошлое, где я была тем образом, который с нежным трепетом складывался годами. когда я смотрю на себя нынешнего, то с нервической усмешкой ловлю себя на мысли, что стала той, кто раньше вызывал во мне молчаливую неприязнь. однако неприязнь эта с годами утихла и даже несколько растворилась в желчи моего нового существа. я стал более терпим к тем, кто раньше бы будил во мне раздражение. нужно ли цепляться за то, что я потерял? нет, ведь это бессмысленно. я потерял это и пытаться переворачивать все верх дном только ради того, чтобы отыскать дорогую игрушку, от которой я не успел отвязаться, — это глупо. я отказалась от этой затеи еще задолго до того, как изменения стали необратимыми. я оттолкнул свой идеальный образ, самостоятельно стал откалывать от него кусочки в тот момент, когда пустила все на самотек. я выбрала свой путь, и это было неизбежно с самого начала. с того самого начала, когда я стал создавать образ. была ли это в действительности идеальная версия меня, которой я на протяжении стольких лет дорожил? пожалуй, эта была маска для прикрытия тех изъянов, что мешали жить. со временем изъяны начали гноиться и смердеть, а маска — трескаться. кривые маленькие трещинки поначалу были едва заметны, но со временем толщина их увеличивалась и терпеть было невозможно. маскарадная маска должна была упасть с моего лица, дабы оголить все его природное безобразие. и оное действительно было природным, ведь преследовало меня с самого детства. я не могла избавиться от него, и в какой-то момент был пристыжен за его сосуществование со мной. дабы не испытывать этого отвратного стыда вновь, я не избрал ничего лучше, как отстранение по способу самовнушения. «они гадкие и низкие, потому что на них тот же след природного безобразия, что и на мне, но они его не скрывают», — говорил я; «они грязные, они противны мне, не хочу быть, как они», — убеждал себя. это работало какое-то время, пока мое сознание было заинтересовало новой игрушкой, занявшей собой все пространство. я погрузился в свое новое увлечение, захлебывался в нем. не все мне было ясно, но я распускал фантомный павлиний хвост при мысли, что возвысился над другими, выделил и отдалился от тех, кто был мне противен. это желание стать иным завладело юным и пылким умом, стремившимся к познанию себя и окружающей действительности. я пытался стать лучше, чем я есть, и познать то, что было рано познавать. как итог: я разочаровался в собственном существовании и в целом в жизни. мысль-червь, склизкая и темная, просочилась в мой разум и поразила его, будто чума. ее влияло есть и сейчас, но оно не столь велико, как было раньше, и бороться с ней, с этой мыслью, стало легче. сейчас я, пожалуй, понимаю, что все те мои действия были задатками подросткового максимализма, хоть оный и протекал в столь необычной для многих других детей моего тогдашнего возраста. так или иначе, мое бегство от самого себя, породило ту версию меня, что я считал идеальной. это то, чье отражение вы находите в моих мыслях; то, что пробивается наружу, когда я сталкиваюсь с жизненными трудностями; та зараза, что стала моей отличительной меткой и даже фишкой; то, что сформировало мой стиль., но было ли это настоящим? безусловно. все стадии, что я перенес, так или иначе заставляли меня меняться, и все эти изменения привносили в мое существо необходимые частички, дабы сформировался окончательный образ или, как многие любят выражаться, личность., но все это время идеальная версия меня была неидеальной, потому что один крошечный кусочек пазла я стыдливо выбрасывал, считая, что без него картина будет намного красивее. это было заблуждением. тот вечно обделенный вниманием пазл и был моим природным безобразием, что я замуровал под пестрой маской моей якобы окончательно сформировавшейся личности. в какой-то момент я просто устал от этой бессмысленной и однообразной игры. пустив все на самотек, я вложил ненавистный пазл в картину, и она преобразилась. теперь стоит другой вопрос: а примут ли это преображение другие? те, кому было дозволено видеть лишь необходимую обертку, а не смердящую и гноящуюся плоть? и должны ли они принимать это? и поменяюсь ли я до такой степени, что потеряю себя настоящую? или, может, я никогда не найду тот правильный образ, коим должен являться? и должна ли вообще кем-нибудь являться? и вообще, что есть я? что есть правильный образ? что, вообще, значит образ? звучит сложно, неправда ли? так что же я пытаюсь донести этим бессмысленным и бессвязным текстом? наверное, мне не хватает уверенности в том, что я буду понятен и принят., а может, хочу убедиться, что сделал правильный шаг, когда прислушалась к шепоту своего существа. стоило ли мне обнажать то природное безобразие? в любом случае, это было неизбежно, ведь это — неотделимая часть меня, которая не могла быть навечно скрыта. я лишь боюсь стать в конечном итоге тем человеком, которого раньше презирала бы. я боюсь стать мишенью для собственной ненависти. мне страшно оттого, какой масштаб могу приобрести мои метаморфозы. я все еще, как глупо бы это не звучало, держусь за прошлое, все еще пытаюсь на развалинах своих нарушенных принципов выстроить что-нибудь сносное. я боюсь потерять себя., но я не знаю, кто есть я. понимаете? когда я пойму это, мне станет куда проще, чем сейчас. .а теперь вопрос к публике [в пустоту]. примите ли вы меня? очень сложно принять для себя чувства к другому человеку, к которому вроде бы ты и хотел что либо чувствовать, ведь он лучше того.но я же буду снова мучаться? или нет?.. «𝐻𝑜𝓌 𝒹𝑜 𝐼 𝓁𝑜𝓋𝑒 𝓎𝑜𝓊? 𝓂𝒶𝒹𝓁𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝒷𝓁𝒾𝓃𝒹, 𝒻𝓊𝓇𝒾𝑜𝓊𝓈 𝒷𝓁𝑜𝓌𝓈 𝑜𝒻 𝒾𝒸𝓎 𝓌𝒶𝓋𝑒𝓈 𝑜𝓃 𝓇𝑜𝒸𝓀𝓈. 𝒶𝓁𝓁-𝒸𝑜𝓃𝓈𝓊𝓂𝒾𝓃𝑔, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝒷𝓁𝒶𝒸𝓀 𝓂𝑜𝓁𝒹 𝓈𝓅𝓇𝑒𝒶𝒹𝒾𝓃𝑔 𝑜𝓋𝑒𝓇 𝓉𝒽𝑒 𝓌𝒶𝓁𝓁𝓈 𝑜𝒻 𝒶 𝓌𝒾𝓁𝒹 𝒶𝓅𝒶𝓇𝓉𝓂𝑒𝓃𝓉. 𝓉𝓇𝑒𝓂𝒷𝓁𝒾𝓃𝑔, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝓉𝓇𝑒𝓂𝒷𝓁𝒾𝓃𝑔 𝑜𝒻 𝒶 𝓈𝒾𝓃𝑔𝓁𝑒 𝓂𝒶𝓅𝓁𝑒 𝓁𝑒𝒶𝒻 𝒾𝓃 𝓉𝒽𝑒 𝓌𝒾𝓃𝒹. 𝓈𝒶𝒸𝓇𝒾𝒻𝒾𝒸𝒾𝒶𝓁: 𝓉𝒽𝑒 𝓁𝒶𝓈𝓉 𝒹𝓇𝑜𝓅 𝓉𝒽𝒶𝓉 𝒻𝑒𝓁𝓁 𝒻𝓇𝑜𝓂 𝓉𝒽𝑒 𝒷𝓁𝒶𝒹𝑒. 𝐼𝓉 𝓌𝒶𝓈 𝓅𝒶𝒾𝓃𝒻𝓊𝓁, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝒸𝓇𝓎𝒾𝓃𝑔 𝒾𝓃 𝓉𝒽𝑒 𝒹𝑒𝒶𝒹 𝑜𝒻 𝓃𝒾𝑔𝒽𝓉 𝓉𝑜 𝓉𝒽𝑒 𝓉𝒾𝒸𝓀𝒾𝓃𝑔 𝑜𝒻 𝒶 𝓋𝒾𝓃𝓉𝒶𝑔𝑒 𝒸𝓁𝑜𝒸𝓀. 𝒹𝓇𝑒𝒶𝓇𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝓂𝑜𝓊𝓇𝓃𝒻𝓊𝓁 𝒽𝑜𝓌𝓁 𝑜𝒻 𝒶𝓃 𝒜𝓊𝑔𝓊𝓈𝓉 𝓌𝒾𝓃𝒹. 𝒸𝒶𝓇𝑒𝒻𝓊𝓁𝓁𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝒻𝒾𝓇𝓈𝓉 𝓉𝑜𝓊𝒸𝒽 𝓉𝑜 𝓉𝒽𝑒 𝑒𝓍𝓅𝑒𝓃𝓈𝒾𝓋𝑒. 𝓅𝓊𝓇𝑒: 𝒸𝓇𝓎𝓈𝓉𝒶𝓁 𝒹𝑒𝓌, 𝓉𝓇𝑒𝓂𝒷𝓁𝒾𝓃𝑔 𝑜𝓃 𝒶 𝓁𝓊𝓈𝒽 𝑔𝓇𝑒𝑒𝓃 𝒷𝓁𝒶𝒹𝑒 𝑜𝒻 𝑔𝓇𝒶𝓈𝓈. 𝑔𝑒𝓃𝓉𝓁𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝓅𝑒𝓉𝒶𝓁𝓈 𝑜𝒻 𝓎𝑜𝓊𝓇 𝓇𝑜𝓈𝑒𝓈 𝒷𝓁𝑜𝑜𝓂𝒾𝓃𝑔 𝒾𝓃 𝓉𝒽𝑒 𝑔𝒶𝓇𝒹𝑒𝓃. 𝑒𝓃𝒹𝓁𝑒𝓈𝓈𝓁𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝓊𝓃𝒾𝓋𝑒𝓇𝓈𝑒 𝓇𝓊𝓃𝓃𝒾𝓃𝑔 𝒶𝓌𝒶𝓎 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝒶 𝓇𝒾𝒷𝒷𝑜𝓃. 𝒽𝓊𝓂𝒷𝓁𝓎, 𝓁𝒾𝓀𝑒 𝓉𝒽𝑒 𝓁𝑜𝑜𝓀 𝑜𝒻 𝒶 𝑔𝓊𝒾𝓁𝓉𝓎 𝓅𝑒𝓇𝓈𝑜𝓃. 𝓈𝓉𝓇𝑜𝓃𝑔: 𝓈𝓉𝓇𝑜𝓃𝑔 𝑔𝓇𝒾𝓅 𝑜𝒻 𝓉𝒽𝑒 𝒽𝒶𝓃𝒹𝓈». как я люблю тебя? бешено, словно слепые яростные удары ледяных волн об скалы. всепоглощающе, будто чёрная плесень, расползающаяся по стенам одичалой квартиры. трепетно, как дрожание одинокого кленового листка на ветру. жертвенно: последнею каплей, упавшей с клинка. болезненно, словно плач навзрыд глухой ночью под тиканье винтажных часов. тоскливо, будто заунывный вой августовского ветра. осторожно, как первое касание к дорогому. чисто: кристальной росой, дрожащей на сочно-зелёной травинке. нежно, словно лепестки твоих распустившихся в саду роз. бесконечно, будто убегающая лентой вселенная. смиренно, как взгляд провинившегося. сильно: крепкой хваткой рук.