W12

- Мне нравится работать с Валттери.       Льюис с теплой улыбкой говорит об их команде, абсолютно не зная, что сейчас творится в голове у финна. Тот в упор смотрит на британца, изредко облизывая пересохшие губы. "Нравится работать с Валттери" - внутренний голос Боттаса насмешливо передразнил Хэмилтона. "А мне нравится не работать с тобой, а целоваться... правда в мечтах" - продолжал внутренний монолог Валттери.       Он был уже относительно давно влюблен в напарника и каждый раз, когда он пытался признаться, его вечно что-то тормозило. Льюис не поймет. Льюис его возненавидит. Это напоминало гонки, только Боттас собирается вдавить педаль газа, победить, но перед глазами появляется столь любимый образ, и вот показатель скорости медленно падает. Он помнил, какую боль британцу приносили победы предыдущего напарника и просто не мог допустить печали Хэмилтона.       Конечно, его чувства частенько обходились ему боком, особенно после очередного Гран-при, после которого нередко были обзывательства в виде "Вториккело", а то и того хуже.

***

      После более чем прекрасной презентации Вольфф пригласил всех к банкетному столу, который состоял по правде из нескольких бокалов шампанского и бутербродов. Валттери наблюдал, как Льюис, шутя над чем-то с Боно, подходит к столу. Смотреть на такого Хэмилтона было пыткой. Он был таким живым, улыбчивым и просто наслаждающимся обстановкой. Боттас просто не мог на это спокойно смотреть. Ему хотелось обнять его, чмокнуть в щеку и с улыбкой выпить эту шампанское на брудершафт.       Финн подошел к Тото и вежливо отпросился с праздника. Австриец, пожав плечами, отпустил Боттаса. Его сейчас интересовало только одно: восьмой Кубок Конструкторов.       Валттери уже подходил к машине, когда со спины он услышал знакомый голос. - Хей, Вале, ты куда?       Боттас неспешно развернулся и с удивлением буквально уставился на напарника. Что Льюис здесь забыл? Разве он не должен праздновать показ нового болида вместе с остальными? - Извини, я немного устал и хотелось бы немного отдохнуть.       Хэмилтон положил руку на плечо Валттери, слегка его сжимая. - Скажи честно, ты меня избегаешь? - С чего ты взял?       Чувства чувствами, но иногда своей заботой британец раздражал. И Боттас уже хотел бы уехать, чтобы уже не видеть обеспокоенные глаза Льюиса, его бархатистый голос вежливо спрашивающий. Но его рука, которая крепко держала за плечо. Даже сквозь куртку чувствовалось тепло британской кожи. - Вале, я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты мне можешь довериться.       Начал накрапывать мелкий и противный мартовский дождь. Валттери пригласил Льюиса в машину, не мокнуть же, учитывая что Хэмилтон выскочил на улицу в одной командной футболке. - Льюис... пойми, я не могу тебе во всем признаться. И мы, наверняка, не сможем больше сидеть в машине вот так. - Валттери, ты выглядишь так, будто ты собираешься признаться в том, что ты вампир. Меньше драматизма, я тебя пойму всегда. Мы же друзья! - В этом-то и проблема, если я признаюсь, то мы уже не сможем никогда быть друзьями как сейчас. - Давай уже я буду решать: быть твоим другом или нет.       Боттас вздохнул. Да, пусть он и гонщик, но вечно гнаться от этого разговора было невозможно, шины изнашиваются, топливо заканчивается. - Лью, послушай. Мне сложно это говорить, но дело в том, что я не первый месяц влюблен в тебя. С этой информацией ты можешь делать всё, что хочешь. Я тебе признался, как ты и хотел.       Валттери уткнулся лбом в руль, не желая видеть презрительный взгляд напарника и его попытки выбраться из машины. Он не ожидал почувствовать тепло объятий британцев и его тихую усмешку. - Боже, Вале. Я думал ты никогда в жизни не признаешься.       Боттас удивленно глянул на Хэмилтона. Что что, но такой фразы он точно не ожидал услышать. - Что ты имеешь ввиду? - А то!       Льюис улыбнувшись осторожно и практически невесомо чмокнул Валттери в щеку. - Ты мне тоже уже давно очень нравишься.